Ладимир смотрел вдаль и чуть слышно бормотал про себя:
– Сутки до Золотой пустыни… оттуда по Пути Южного ветра прямо, если только не переместились барханы… Королевство Венценосных по боку… около полутора суток… нет, трое… придётся двигаться ночью… ах, леший его возьми, опять задержка…
Аталэйнт коснулась его плеча, сунув миску ему под нос. Ладимир непонимающе взглянул на похлёбку и вскочил.
– Какого беса мы здесь прохлаждаемся? Сейчас пять часов вечера, до ночи недалеко, можно трогаться в путь.
– Но сначала нужно поесть, – отчеканила принцесса.
Ладимир слегка испуганно взглянул на варево и замер перед дилеммой – есть странную на вид похлебку и осчастливить любимую женщину или отказаться, вызвав тем самым истерику и расстройство.
Артес кашлянул и отвлек внимание Принцессы на себя.
– Я бы тоже хотел попробовать столь изысканное на вид и, в чём я не сомневаюсь, на вкус блюдо. Не нальете ли Вы и мне немного. И заодно расскажите про это дивное место.
Аталэйнт отвернулась от Ладимира, разливая остаток варева в миски для себя и Артеса.
Пока она смотрела в сторону, Ладимир ловко вылил похлебку под растущий рядом куст, который сразу же скукожился, и про себя поблагодарил Бога за удачу. Лошади заржали, и в этом ржании четко слышался противно-ехидных смех, насколько это вообще было возможно.
– Прошу, – протягивая Артесу миску, сказала Принцесса. Молодой человек видел последствия воздействия похлебки на окружающую среду, поэтому старательно сделал вид, что ест, но к вареву не притронулся.
– К северу пролегает Заброшенная земля. Туда лучше не ходить, т.к. там живут одни нежити и вампиры, – сообщила Принцесса, сияя улыбкой после взгляда на пустую миску Ладимира и его притворно-довольно-сытый вид. – Ладимир сказал, что мы пойдём к Золотой пустыне. На карте указано, что именно там расположен Алтарь. Тебе повезло с нами и с картой. Дядя бы отдал за нее половину наших воинов, если не больше. Не знаю, что бы он делал с алтарем магии, но он очень его искал.
Принцесса поднесла ложку с варевом ко рту, когда в Ладимире резко проснулся порыв страсти, он неловко прижал ее к себе, причём все из миски Аталэйнт вылилось на землю.
– Какая жалость! – поспешно произнес Ладимир и впихнул в руку любимой свежий ароматный кусок хлеба с козьим сыром. – Утоли голод этим, хотя подобная еда и близко не может сравниться с твоим блюдом.
В это время Артес вылил свою порцию в ямку в песке, которая подозрительно задымилась, присыпал песком и чуть было не поставил палочку вместо крестика для обозначения опасного места, но вовремя остановился.
« Что ж она такое в это варево добавила???» – пронеслись у него в голове собственные мысли, мысли лошадей и Ладимира. Все дружно переглянулись и пожали плечами. Видимо, это было одно из проявлений уникальных женских способностей к кулинарии, недоступное для мужчин.
***
Развернувшаяся перед друзьями пустыня не внушала особой радости. Артес мрачно смотрел на желтоватое предвечернее небо, сливавшееся с бесконечным песком, и размышлял о жизни и будущем. Ладимир и Аталэйнт стояли, держась за руки, в молчаливом преклонении перед величием природы – казалось, будто какой-то гигант высыпал ладонью горсть песка, смешал ее, создав причудливые рельефы, и бросил свое творение на произвол судьбы.
– Судя по карте, – нарушил молчание Ладимир, – нам надо идти на восток. Там к вечеру мы достигнем оазиса, а еще через сутки придем к алтарю.
Молодые люди тронулись в путь. Ладимир ехал впереди как проводник, за ним следовали Артес и Аталэйнт, и лорд скоро понял, что ехать придётся долго. Для Бешеного и Ваджры песок не был препятствием – первый обладал свойственным всем ахалтекинцам плавным летящим ходом, а у второго дополнительные пальцы мешали ногам вязнуть в песке, увеличивая площадь опоры. У Вулкана не было ни того, ни другого, и шёл он с трудом. Артес утешал себя тем, что пешком добираться до оазиса получилось бы ещё дольше…
Солнце, хоть и склонялось к горизонту, ощутимо припекало. Его лучи озаряли пустыню, и Артес заметил, что, в отличие от земной, в этой песок был намного мельче и отсвечивал золотым.
– Боюсь, что у нас могут быть неприятности, – сказала Аталэйнт. Она сняла с себя большую часть одежды, оставшись в обрезанном до талии топике и коротких штанах, доходивших до колен.
Ладимир избавился от рубашки, едва они сошли с корабля.
Артес упорно продолжал ехать в изящном камзоле и длинных штанах, потому что периодически его охватывала нервная дрожь и ему становилось ужасно холодно. В нем опять начиналось легкое противоборство сил магии. Вода более-менее уравновешивала остальные, но иногда даже ее спокойствие сталкивалось с порывистостью ветра и каменным упорством земли.
Молодому человеку хотелось скорее добраться до последнего алтаря и покончить со всеми этими противоречиями.
– Какие неприятности ты имеешь в виду? – осторожно спросил он, объезжая большой камень, под котором вполне мог притаиться скорпион или подобная ему тварь.
– В принципе, находиться на этой земле запрещено, – несколько неуверенно протянула Принцесса. – Она принадлежит магам Огня.
– А где это указано? – поинтересовался Артес, невольно оглядевшись по сторонам и убедившись, что повсюду по-прежнему виден один песок.
Из сумки Артес вылетел Седутрэ, которому стало жарко. Он примостился на плече молодого человека и стал недовольно попискивать.
– И чем так ценна эта пустыня? Сюда вряд ли так и ломятся посетители, – озадачено произнес Артес, поглаживая дух по пушистой мордочке.
– Песок, – лаконично ответила Аталэйнт, выпив глоток воды из фляжки.
– Прости, но я всё равно не понимаю, – сглотнув, повторил Артес. Его порция воды на ближайшие три часа давно была выпита.
– Он тут не простой. Это частички золота, – ответила Аталэйнт, взяв пригоршню песка в руки и пропустив сквозь пальцы.
– Это всё, – Артес повёл рукой, – золото?!
– Да, – ответила Аталэйнт. – Около трех столетий назад на этом месте была битва кланов Воздуха и Огня. Раньше тут был красивый зелёный лес, полный животных и птиц. Во время битвы магистр Огня произнес страшное заклятие, которое должно было обратить всех противников в пар, но что-то пошло не так. Вместо этого на землю обрушился золотой огненный дождь. Все деревья и живые существа погибли, как и большинство магов обоих кланов. А на следующее утро после битвы на месте леса образовалась золотая пустыня. Того мага осудили и приговорили к казни старейшины клана по приказу Хранительницы. Но земля досталась им – магам воздуха все равно было нечего делать в пустыне. Потом сюда перенесли алтарь огня.
– А почему ходить запрещено? – спросил Артес, поежившись.
– Маги Огня очень жадные. Они считают, что заработали это золото, и используют его в своих целях.
– Забавный, должно быть, клан, – задумчиво протянул Артес и решил не допускать подобных ужасов в будущем, если это будет ему по силам.
К рассвету они добрались до оазиса, о котором говорила Аталэйнт. За очередным песчаным холмом пряталось небольшое озеро с низкими пальмами и кактусами.
Артес с наслаждением вытянулся на тёплом и мягком песке, пока Аталэйнт купалась в озере. Затем он развел маленький костер и пожарил мясо, которым их снабдил капитан корабля. На десерт Аталэйнт отрезала маленькие кусочки кактуса, присыпав места среза пеплом, чтобы не повредить растение. Кактус оказался на удивление сладким и сочным и прекрасно утолил жажду.
Ладимир не присел ни на минуту; он расхаживал на самом солнцепёке, хмуря брови. За всё то время, которое они провели в Золотых Землях, он не съел ни кусочка и не выпил ни капли воды. Он был похож на дикого зверя в зоопарке, который ходит и ходит по клетке, не находя себе места.
Первым дежурить у костра вызвался Артес. Необходимости, правда, в этом не было, потому что Ладимир явно не собирался спать. Принцесса попыталась поговорить с ним, но он лишь покачал головой и мягко отстранил её от себя. Опечаленная Аталэйнт присела у костра. Она не понимала своего любимого, и больше всего её огорчало то, что он не желал ей ничего рассказывать – то ли думал, что она не поймёт его, то ли оберегал от чего-то, ему одному известного. Принцесса могла бы весь день провести, пытаясь разгадать Ладимира, но усталость и нервное напряжение утомили её, и она заснула.
Артес задумчиво смотрел на воду, вспоминая свое прошлое, гадая, как всё привело к сегодняшнему дню и событиям.
Он никогда не чувствовал в себе каких-то особых сил или талантов. Истина заключалась в том, что он был разностороннее развит и мог совершенствоваться в том или ином направление бесконечно. Обычно его направлял Джой, объяснял, показывал и учил, что надо делать. В университете Артесу с одинаковой легкостью давалась высшая математика и курс поэзии. Он прекрасно писал и сочинял, считал в уме до 10000 за секунды, сразу запоминал и не забывал сложные тексты и формулы. Но у него не было тяги к какому-то определённому виду искусств или наук. Ему всегда было сложно выбрать один из нескольких предметов, потому что его интересовало всё.
Повзрослев, он всё-таки стал более разборчивым, но до сих пор так и не определился с выбором профессии. Став наследником богатства своих родителей, Артес решил изучить юриспруденцию и бухгалтерское искусство. Помимо этого, он окончил курс по экономике, торговал на бирже и прекрасно ориентировался в курсах валют и всём прочем, что позволяло ему преумножать семейный капитал.
С другой стороны, ему хотелось стать врачом, но Джой очень отговаривал его от этой профессии, т.к. она требовала чрезмерной самоотдачи.
Увидев, что Ладимир не спит, Артес тихо спросил:
– Скажи, а у тебя есть профессия? Джой говорил, что ты окончил престижный университет.
Ладимир не сразу остановился. Несколько секунд он оцепенело смотрел на песок под ногами и наконец хрипло спросил:
– Что?
Артес повторил вопрос.
Ладимир смотрел на него, напряжённо сведя брови. Видимо, вопрос Артеса был настолько далёк от его размышлений, что он решил вовсе не отвечать на него и возобновил своё бесцельное хождение из стороны в сторону. Впрочем, он, возможно, так и не понял, о чём спрашивал Артес.
Артесу не нравилось настроение проводника, но он знал, что если спросить прямо о причине его беспокойства, в ответ получишь молчание, насмешку или оскорбление, от чего, конечно, положение вещей не прояснится. Тем не менее, он попытался снова завязать разговор, который был важен для него.
– Тебе никогда не хотелось поменять свою судьбу? Или ты это делаешь сейчас, с Аталэйнт?
На этот раз Ладимир даже не стал останавливаться.
– Это касается только меня, – бросил он через плечо.
Артес решил оставить его в покое. Ладимир сейчас больше чем когда-либо походил на сумасшедшего и вёл себя как сумасшедший, а какой смысл разумно говорить с безумцем? Обращать внимание на выходки душевнобольного было для здравомыслящего человека просто глупо. Единственное, что мог сделать Артес – пожалеть своего спутника и посочувствовать принцессе.
Под вечер на смену молодым людям встала Аталэйнт. Она совсем не устала и была полна сил.
Принцесса сидела около озера, погрузив в него стройные ножки, когда на горизонте вместо опускающегося солнца появилась черная туча. Она разбудила Артеса. Ладимир так и не ложился, но туча привлекла и его внимание. С тревогой они наблюдали за тем, как туча росла и быстро приближалась. Песок, вздыбившийся до самого неба, образовывал смерчи.
Ничего не говоря, Ладимир заставил лошадей улечься на песок. Бешеный и Ваджра повиновались беспрекословно, но с Вулканом пришлось повозиться. Пока Ладимир укрывал лошадей плащами, Артес сказал:
– Ночью я случайно обнаружил за тем камнем небольшую пещеру. Можем пересидеть в ней.
Они забрались в пещеру в самый последний момент – буря налетела, пригибая пальмы к самой земле и занося все золотым песком. В какой-то момент пещера перестала служить хорошим укрытием – она начала наполняться песком, от которого путешественники кашляли, задыхаясь.
Аталэйнт прижалась к молодому человеку – приключение уже не казалось таким уж забавным.
Артес, отстранив Принцессу, подполз к выходу и вылез наружу. Песок сразу же забился ему в нос и рот, а ветер сбивал с ног.
Несмотря на это, Артес закрыл глаза и, задержав дыхание, прислушался к голосам стихий, которые пробудились в нем с момента прохождения первого алтаря.
Для начала он призвал ветер – словно руки его стали крыльями, которые помогали раздвигать тучи, направлять воздушные течения. Порывы перестали сбивать его с ног. Артес открыл глаза и увидел, что буря окружила его и пещеру, но больше не касается их.
Тогда молодой человек опять ушёл в себя, представляя тихий безветренный день, как вода на берегу озера отражает высокие стволы деревьев, словно в отполированном зеркале. Звуки бури вокруг стихли. Через несколько секунд он почувствовал, что сила, направившая порывы ветра к ним, не властна уже над разыгравшейся стихией – он победил.
Аталэйнт вылезла из пещеры, отряхиваясь. Принцесса, прищурившись, смотрела на молодого человека – глаза Артеса сияли, по его рукам сбегали синие ручейки магии, а тело висело в воздухе. Он повернул голову в сторону частично засыпанного оазиса и протянул руку вперёд. В тот же момент вода в озере поднялась, вернувшись к прежнему уровню, песок упал на землю, освободив от своей тяжести кактусы и пальмы, и прежняя идиллия восстановилась.
После этого Артес, обмякнув, опустился на землю. Он сам не до конца понимал, как сумел все это сделать, но теплые объятия Аталэйнт крайне его порадовали и вдохновили. Все-таки не зря он получил свои силы. С недавних пор Артес чувствовал себя ответственным за своих спутников – ради него они пошли в этот гибельных поход, рискуя жизнью, поэтому он должен был постараться помочь им на каждом этапе пути.
Лошади поднялись и как следует отряхнулись, и вместе с ними встал Ладимир. Оказалось, что он и не думал укрываться в пещере. Усмирение бури Артесом не впечатлило его. Напротив, он хмурился и что-то ворчал себе под нос, сворачивая плащи. Принцесса подбежала к нему и обняла его. Ладимир покорно замер, затем осторожно отвёл от себя руки Аталэйнт и пошёл к озеру – умыться.
Поскольку буря успокоилась, молодые люди стали собираться в путь. Их пожитки не пострадали. Артес и Аталэйнт благополучно запаслись водой и парой кусков кактуса на человека, выбрав самое большое растение, которому не был бы причинен большой вред. Ладимир за это время как следует почистил лошадей, которые за время бури поменяли свои масти на золотую. Затем он тщательно, как и всегда, оседлал их, и маленький отряд двинулся дальше.
После шести часов бесконечного карабканья по песчаным холмам, скольжения вниз, падений и трудного вставания на ноги, они заметили на горизонте свою цель – перед ними вдалеке возвышалась величественная пирамида.
В шестнадцать лет Артес посетил Египет. Разумеется, он пожелал увидеть знаменитые пирамиды, которые поразили его воображение еще при чтении книг. В реальности они оказались чуть менее величественными. Вместе с лордом по развалинам бродили другие туристы со всех концов мира, которые старались отковырнуть себе камушек побольше на память, бегали арабские ребятишки, просящие милостыню или продающие побрякушки за жалкие гроши – в целом, романтичное представление о Египте было разрушено.
Аталэйнт не могла сравнить представшую их взглядам картину ни с чем другим, поэтому она просто ехала вперёд, впитывая каждой клеточкой загадочную красоту старинной постройки.
Артес тоже поддался мистичности атмосферы и решил, что эта пирамида выглядит намного лучше, чем уже виденные им.
Именно в этот момент Бешеный встал, хотя Ладимир и Артес продолжали ехать дальше.
Ладимир оглянулся и жестом велел идти вперёд. Никакого действия это не оказало. Ладимир отдал приказание голосом – Бешеный продолжал стоять. В первый раз за всё путешествие он не подчинился хозяину.
Ладимир развернул Ваджру, подъехал к жеребцу, надел на него узду и потянул – с тем же успехом.
Тогда Ладимир тихо заговорил, не спеша снимая уздечку:
– Хочешь стоять здесь – пожалуйста. Мне дела нет до твоей истерики, решение я принял. Ваджра без труда увезёт и двоих. Счастливо оставаться.
Он пересадил принцессу на Ваджру и поехал к Артесу.
Бешеный с большой неохотой тронулся за ним.
Этот небольшой эпизод испортил Артесу настроение, которое и без того было невесёлым. Неожиданное упрямство Бешеного означало только одно – впереди их ждала опасность, которую Артес не в силах был предупредить.
Через пару часов они добрались к основанию пирамиды.
В середине, на высоте примерно 20 метров, чернел вход, к которому вели широкие и высокие ступени.
– Нам там делать нечего, – сказал Ладимир, усаживаясь под стеной пирамиды. К нему на колени присела Аталэйнт, заплетавшая волосы в длинную огненную косу. Она улыбнулась Артесу и сказала:
– Удачи. Уверена, что ты справишься.
– Мы будем ждать тебя у Железного камня, – добавил Ладимир, махнув рукой в сторону большого блестящего камня метрах в пятистах от них. – Там есть вода и тень.
Артес поджал губы, кивнул и медленно начал подниматься наверх. Где-то на середине он решил, что маги Огня могли бы придумать систему лифтов или чего-то еще, что облегчало бы восхождение.
«Так, пожалуй, днем при такой жаре не дойдешь до алтаря, а станешь стейком на середине пути, а ночью идти довольно приятно», – подумал молодой человек, наконец оказавшись у черной дыры входа.
Артес прижался к тёплой каменной стене, еще не остывшей от солнечных лучей, и посмотрел вниз. Ладимира и Аталэйнт уже не было видно.
– Проклятье фараонов, – мрачно сказал он сам себе. – Мумии. Скорпионы. Что еще может меня там поджидать? Анубис?
Собравшись с духом, он зашёл внутрь. На стенах были развешаны факелы, в которых тускло горел огонь. Молодой человек не стал даже размышлять над тем, почему он не затухает – в конце концов это алтарь магов Огня.
Начался спуск вниз. Стены узкого коридора были разрисованы типичными египетскими картинами, показывающими загробную жизнь, богов и жрецов.
– А не стащили ли вы одну из наших пирамид? – произнёс вслух Артес. – Или, может быть наши пирамиды – ваше творение? Только бы тут не было мумий. Ненавижу мумии. Хотя бы довольно тепло…
Наконец он дошёл до самого низа. Узкий коридор расширился и превратился в огромную залу – её потолок терялся где-то в высоте, стены отливали золотом и были украшены драгоценными камнями. Посредине залы, ярко освещенный факелами, стоял алтарь с уже привычной чашей. Когда Артес подошел ближе, он заметил, что чаша сделана из кроваво-красного рубина. Внутри, к лёгкому ужасу молодого человека, булькала какая-то густая жидкость, походившая на магму.
Артес нерешительно смотрел на неё.
– Так и сгореть недолго… – произнёс он, чувствуя, как сила воды внутри тянет его к выходу.
Внезапно воздух возле чаши заколебался, и рядом появилась прозрачная фигура Хранительницы
– Здравствуй, Избранный. Ты прошел долгий путь, – низким голосом произнесла она. – Готов ли ты к последнему испытанию?
– Да, – слегка поколебавшись, сказал Артес.
– Подойти к чаше и погрузи в нее руки, – произнесла Хранительница.
– Почему-то я этого и боялся, – буркнул Артес, но покорно подошёл к алтарю и, не сдержавшись и закрыв глаза, опустил руки в кипящую жидкость. В то же мгновение он почувствовал ужасную боль. Наверное, именно подобное ощущает человек, которого сжигают заживо. Не было сил даже кричать, пока тело его покрыла бурлящая магма, образовав тут же остывающую корку. Затем наступила блаженная темнота.
***
Ладимир и принцесса перебрались к Железному камню. Там действительно было небольшое озерцо, несколько деревьев – одни полусухие, другие уже мёртвые, – и низкий кустарник с тёмными жёсткими листьями. Мрачное было место, но выбирать не приходилось.
Принцесса поужинала вяленым мясом, запив его водой из родника, наполовину засыпанного песком, но ещё питавшего озеро. Ладимир расседлал и почистил лошадей, и те отошли к кустам кормиться – жёсткие листья были всё же лучше, чем ничего. Оборотень сел у камня, положив руки на колени, и смотрел на бескрайнюю пустыню, раскинувшуюся до самого горизонта. Солнце садилось, от его лучей песок, сначала розовый, вскоре стал алым, как раскалённое железо, и песчинки вспыхивали кровавыми искрами.
Принцесса села рядом с ним.
– Любимый, что с тобой? – тихо спросила она. – Что мучит тебя? Ты ничего не ел и не пил с тех пор, как мы здесь. Ты клялся, что твоё сердце принадлежит мне, но я не владею им. Я не знаю, что оно прячет. Открой мне своё сердце, ведь твоя боль – это моя боль, хоть я и не знаю её причины.
Ладимир несколько секунд сидел неподвижно. Потом он встряхнул головой и посмотрел на Аталэйнт мягко и ласково.
– Всё в порядке, Лэйна, – негромко сказал он и, прежде чем принцесса ответила ему, поцеловал её в губы. Он целовал её долго и нежно, и в конце концов Аталэйнт, истомлённая жаром, которым налилось её тело от этих поцелуев, тесно прильнула к нему, обняв его за шею. Ладимир не отрывал от неё губ, и она, позабыв всё, что хотела сказать ему, медленно легла на песок, потянув его за собой.
Позже, глубокой ночью, Аталэйнт, усталая и счастливая, лежала, положив голову на плечо возлюбленному, и тихонько гладила его по груди. Ладимир перебирал её волосы и смотрел в чёрное небо, полное звёзд – их было так много и они излучали такой яркий свет, что песок мерцал под ними, и пустыня светилась серебром, хотя ночь стояла безлунная.
– Я уйду до рассвета, – сказал Ладимир. – Артесу не помешает свежее мясо, когда он вернётся. Здесь трудно найти добычу, но у оазиса Синего озера я видел следы долгоногов. Не знаю, как они забрели сюда, возможно, их загнали в пустыню гиены. Мяса у них мало, однако выбирать не из чего. Я хочу устроить засаду и потому ни Бешеного, ни Ваджру брать не буду. Вернусь, скорее всего, через сутки.
Аталэйнт, обрадованная тем, что Ладимир наконец спокойно с ней разговаривает, лишь сказала:
– Туда долго идти, мы добирались верхом от Синего озера до алтаря около двух часов. К тому же, возвращаться ты будешь с добычей. Может быть, тебе всё-таки взять лошадь?
– Я рысь, разве ты забыла? – ответил Ладимир, целуя её в лоб. – Мне не привыкать таскать добычу на себе.
Аталэйнт поцеловала его в губы и заснула, укрытая его плащом.
Через час Ладимир встал, оделся и, получше укрыв возлюбленную, пошёл в пустыню. Бешеный ухватил его за рукав рубашки, но Ладимир высвободился и, похлопав жеребца по шее, прошептал:
– Не волнуйся, я справлюсь.
И он зашагал дальше, а Бешеный, вытянув шею, смотрел ему вслед.
***
«Справлюсь!». Сейчас он рассмеялся бы, если б мог.
Ладимир, сделав крюк и скинувшись рысью, чтобы не так увязать в песке, направился на северо-запад, к едва виднеющейся за барханами сторожевой башне.
Накануне никто из его спутников не обратил на неё внимания: все мысли Артеса были заняты алтарём, а Аталэйнт считала, что это древнее пустующее сооружение Венценосных, которое интереса не представляет.
Через три часа Ладимир был у основания башни. Конечно, эта постройка никакого отношения к Венценосным не имела – у них терпения не хватило бы выстроить такое высокое сооружение.
Всё произошло самым глупым и обыкновенным образом.
Башня выглядела давно заброшенной. Тяжёлая дубовая дверь держалась на одной петле, и за ней зиял чёрный провал прохода. «Самое место для того, чтобы спрятать Меч Асгарда», – решил Ладимир, обернулся человеком, вошёл и оказался на первой ступеньке узкой каменной лестницы, ведущей вниз. Проход освещался редкими тусклыми факелами. Ладимир начал спускаться. Ступеньки были крутые, но ему это не мешало; он шёл медленно, одной рукой касаясь стены и напрягая все органы чувств. Он был уверен, что слух, глаза и чутьё зверя не подведут его, как не подводили никогда. Он не учёл лишь того, что уже почти не был зверем.
Лестница казалась бесконечной. Видимо, под башней скрывалось огромное подземелье, вполне возможно, с лабиринтами, и именно там, в самом сердце подземелья, и находился Меч Асгарда. У алтаря делать ему нечего, он не является атрибутом магов Огня.
Ни слух, ни зрение Ладимира не обнаруживали никакой опасности, молчало и его чутьё. Да и откуда может взяться опасность в этом узком лазе, где едва может пройти один человек? Ладимир расслабился и стал спускаться быстрее. Он был уверен, что справится с задачей и бояться ему нечего, и именно в эту минуту упал на ступени, оглушённый сильным ударом сзади.
Расскажи Ладимир в Братстве о том, как он был схвачен, его засмеяли бы. Так глупо попасться мог только воин-первогодок, ещё не прошедший испытания Одиночеством, или тот, кто вовсе не был воином. Возможно, Ладимир и сам бы посмеялся над своей ошибкой, если бы она не привела к таким последствиям. Очнулся он от того, что ему на голову вылили ведро ледяной воды, в обширном подземелье с низким потолком, освещённом факелами, которые здесь горели ярко и ровно. По предметам, развешанным на стенах и стоящим на полу, Ладимир сразу признал пыточную и рядом с собой обнаружил палачей. Он не видел их одежду и лица, возможно, из-за маскировочных чар, и для него это были чёрные фигуры с насмешливыми голосами. Он был привязан к столбу возле стены и не мог даже слегка пошевелиться. Его спрашивали о том, кто он такой и что ему понадобилось здесь, скорее для порядка – их явно не интересовали ответы. Похоже, им они были известны и так… Ладимир по возможности насмехался, и даже это ему давалось с трудом – он чувствовал сильнейшую усталость. Виной тому, скорее всего, опять-таки были чары, потому что серьёзного вреда ему ещё не причинили. Однако насмешки его не потеряли ядовитость, и он за сравнительно короткое время умудрился довести своих врагов до полного озверения. Итогом было то, что ему пришлось познакомиться с испанским сапогом. Он слышал разговоры о том, что большинство пыточных орудий, которыми пользовалось человечество вообще и инквизиция в частности, были придуманы магами Огня. Впрочем, и маги могли позаимствовать их у людей.
Пытали его долго, и он напрягал все силы, чтобы не издать ни звука. Он так сжал челюсти, что ему казалось, будто трещат зубы. Это упорство ещё больше ожесточило палачей; он терял сознание, с помощью воды и раскалённого железа его приводили в чувство и снова пытали, и так несчётное число раз. Время, казалось, застыло. Но терпение палачей закончилось раньше, чем пришла смерть, и Ладимира бросили в каменный тёмный застенок.
Тьма стояла глубокая, настолько глубокая, что Ладимиру показалось, будто он ослеп. Ни единого луча света, ни единого отсвета не было здесь. Из-за мрака и мёртвой тишины казалось, что темница находится на много сотен метров под землёй. Ладимир лежал возле холодной стены на камнях; у него болело всё тело, но дикая, невыносимая боль в левой ноге заглушала всё остальное. Собственно, ноги у него теперь не было; вместо неё был лишь мешок из обгорелых остатков кожи, набитый искалеченной плотью и раздавленными в щепки костями. Это не волновало Ладимира. Он был уверен, что скоро умрёт, а раз так, какая разница, цела его нога или нет?
От одной этой боли можно было умереть, она жгла и терзала, как щипцы палача. Запах горелого мяса, хоть и слабый, не исчез совсем и раздражал до тошноты; когда Ладимира пытали, металлические пластины сапога были раскалены докрасна.
Ладимир еле сдерживал стоны и не замечал того, что слёзы давно уже катятся по его щекам. В такой темноте это не имело значения. Медленно, медленно, опираясь руками о пол, он приподнялся и сел, и боль скрутила его так, что все предыдущие муки оказались ничтожны в сравнении с ней. Задыхаясь, он откинул голову назад. Ему редко приходилось молиться, и сейчас из его пересохших губ вырвалась не молитва, а призыв к тому, кто был далеко. «Я приносил тебе присягу и был готов нарушить её. Ты говорил, что всегда будешь рядом; пусть я не заслужил этого, пусть я почти стал предателем, но если ты был мне другом и остаёшься им, не оставь меня, Див Симаргл, сын Ворона, Лунный Ястреб!».
Боль, как голодное чудовище, глодало изувеченное тело… и вдруг всё кончилось. Чудовище исчезло, голова прояснилась, и Ладимир перевёл дух. Он отдыхал, привалившись к стене, чувствуя, как высыхает на коже пот, а в стороне, у противоположной стены, стояла, скрестив руки на груди, Чёрная Рысь и насмешливо его рассматривала.
Тьма была непроглядная, но она не мешала Ладимиру. Он видел Зверя от пера луня, запутавшегося в длинных чёрных волосах, до тусклого блеска воронёной кольчуги из тех, которыми пользовались воины Братства в битвах на землях Запределья. По левую руку от Зверя сидел на каменном выступе полевой лунь.
– Ну что, допрыгался? – насмешливо спросила Рысь.
– Скорее, отпрыгался, – ответил Ладимир.
– А сколько было гонору! – продолжала Рысь. – Да я, великий воин, без труда завладею Мечом и освобожу Братство от охотников за шкурами! Болван! Точнее, дважды болван. Ты хотел доказать себе, что остаёшься воином, несмотря ни на что. Ну и как, доказал?
Ладимир отвернулся.
– Скажем так… доказал обратное.
– Не зря я тебе сказал, что ты болван. Ты доказал лишь то, что придётся делать выбор, хочешь ты того или нет. А ведь ты не хотел. Ты до последнего прятался за свои дурацкие умозаключения, не желая смотреть правде в глаза. Но теперь тебе не отвертеться. Прятаться уже не за чем.
– Я знаю.
– Тогда слушай, полу-Зверь, слушай внимательно. Ты должен выбрать. Или ты – Чёрная Рысь, воин, не имеющий себе равных, – я не говорю о Симаргле, ты понимаешь, – или… ты со своей прекрасной Аталэйнт живёшь в домике на берегу реки и воспитываешь детей. Учти, что бы ты ни выбрал, я тебя отсюда вытащу и доставлю в Братство. От твоего выбора зависит, останусь ли я с тобой после. Не торопись, времени у тебя будет столько, сколько тебе нужно. Хорошенько думай, котёнок, своё решение ты изменить не сможешь.
Ладимир немного помолчал.
– Если я, – спросил он, – выберу второе, я… останусь оборотнем? Или стану человеком?
– Оборотнем ты останешься, – сказала Рысь. – Ты был слишком хорошим воином даже до того, как стал Чёрной Рысью, чтобы скатиться к человеку. Но вряд ли твоё мастерство будет на этом уровне. Скорее, ты будешь примерно таким воином, каким был в начале службы. Для Братства этого мало, но для того, чтобы жить в лесу Запределья в месте, далёком и от эльфов, и от Звероподобных, и от Сумеречных Тварей, этого вполне хватит.
Ладимир кивнул.
Время исчезло. Рысь медленно ходила по темнице, рассматривая стены. Лунь спрятал голову под крыло и, казалось, задремал.
Почему-то не думалось о выборе. Зато вспомнилось многое, что прежде было неясно и теперь обрело смысл.