Например, разговор с Дивом после того, как он получил письмо Джоя с предложением стать проводником для Артеса. Ладимир его помнил так, как будто он был вчера.
Сначала Ладимир не воспринял предложение Джоя всерьёз. Точнее, предложение было сделано совершенно серьёзно, но Ладимир и не думал на него соглашаться, настолько оно было нелепо. В письме Джой просил Ладимира в память об их былой дружбе и помочь в одном чрезвычайно важном деле. Воспитанник Джоя влюбился в волшебницу из клана Воздуха, влюбился безумно и хочет на ней жениться. Да вот беда: брак между человеком и магом невозможен. Чтобы достичь желаемого, Артесу – так зовут воспитанника – придётся стать магом Воздуха. Пройти обряд посвящения можно только в алтаре магии Воздуха. Добраться до него на Земле вряд ли получится – маги Воздуха не подпустят новичка к своему алтарю. В Запределье Джой плохо ориентируется, потому что редко бывает там, не говоря уж о том, что чужую магию маги Воздуха без труда почувствуют и в Запределье. Но вот грамотный проводник сможет привести Артеса по тропам Запределья к алтарю так, что его никто не сможет обнаружить. Кроме того, проводник должен быть умелым воином, потому что путешествие будет опасным, а Артес в чужом мире окажется совершенно беспомощен. Кто же, кроме Ладимира, справится с этой задачей?
Плату Джой предлагал Ладимиру выбрать самому.
Ладимир не проявил восторга и сначала даже не хотел отвечать на письмо. Поразмыслив, он решил всё же посоветоваться с Дивом.
Кроме того, Ладимир ощутил беспокойство. Предложение Джоя ему не нравилось. Несмотря на внешнюю безобидность, в нём крылась опасность, очень смутная, почти неуловимая, даже не столько в самом предложении, сколько в том, чем могло закончиться это путешествие. Смерть Ладимира не пугала, но здесь было что-то страшнее смерти. И Ладимир загодя решил отказаться и преподнести Диву эту историю как шутку.
В таком ключе он и начал свой рассказ и мало удивился, когда Див, который и до того был мрачен, помрачнел ещё больше. Закончил Ладимир уже серьёзно.
Когда он умолк, князь постоял у окна, что-то обдумывая. Спустя несколько минут он заговорил:
– Ехать или нет, решать тебе. Братству нет и не будет никакой пользы от этого похода.
– Да я и не собирался ехать, Див Мирославич, – сказал Ладимир.
– Дело это гораздо серьёзнее, чем кажется, и, думаю, гораздо грязнее. Где, сказал тебе этот… Эйр, алтарь магов Воздуха? В Тибете?
– Так точно, Див Мирославич, но ведь я и не думал ехать, и… вы разве знаете Джонатана Эйра?
– Я знаю то, что мне нужно. Так вот, ехать или нет, полностью зависит от тебя. Если тебе интересно моё мнение – я не хочу, чтобы ты ехал. Путешествие чрезвычайно опасно, и неизвестно, чем оно закончится. Но я считаю, что поехать ты должен.
Ладимир вытаращился на князя, открыв рот. Он не сразу понял, что сказал Див – и мудрено было понять.
– То есть вы хотите сказать, – медленно произнёс он, помолчав, – что я могу погибнуть в этом путешествии, и тем не менее вы считаете, что мне всё равно нужно ехать? Но зачем, раз пользы для Братства в этом нет?
– Братство здесь совершенно ни при чём, – сказал князь. – Речь идёт о тебе, и только о тебе.
– Мне-то это зачем?!
– Чем раньше ты сделаешь выбор, тем лучше, – продолжал князь, словно не услышав его восклицания. – Но учти одно. Что бы с тобой ни случилось, помочь я не смогу, потому что это только твоё дело и я не имею права вмешиваться.
Ладимир молчал. Он ничего не понимал, кроме того, что расспрашивать Дива бесполезно – князь сказал всё, что хотел или мог сказать.
– Вы говорили, – наконец сказал он, – что это грязное дело. Почему?
– Потому что алтарь Воздуха находится, если говорить о Запределье, на Горе Богов, то есть в Патагонии. В Тибете располагается алтарь Земли. И зачем-то господину Эйру нужно, чтобы его драгоценный подопечный прошёл самое меньшее два алтаря вместо одного.
Ладимир тогда ушёл с тяжёлым сердцем и тревожными мыслями. Он согласился на предложение Джоя только из-за безграничной веры Диву.
Но сейчас ему было ясно всё. Он понимал, какой выбор имел в виду Див. Он понимал, почему, когда он прощался с друзьями, Див не стал дожидаться его отъезда и ушёл раньше. Тогда это его обидело. Сейчас мучила совесть.
А потом… что было потом? Поначалу Ладимир был зол и мрачен. Он готов был выхватывать меч из ножен в ответ на любой подозрительный звук. Артес его раздражал аристократической надменностью и глупой самоуверенностью. Английский лорд не видел того, что видел Ладимир, и тем не менее не желал слушать своего спутника, который, в силу своей оборотнической природы, не только видел вещь как она есть, но и понимал, чем она может явиться впоследствии. К тому времени, когда появилась принцесса, Артес разъярил Ладимира до такой степени, что у последнего не осталось ни сил, ни желания злиться ещё и на эльфийку.
Положение немного улучшилось, когда Артесу пришлось спасаться от женитьбы на принцессе. Правда, его твердолобости это не пробило, но Ладимир хотя бы почувствовал себя отомщённым.
Стало легче. Ладимир привык к своему спутнику, вспомнил правила обращения Дива с идиотами и успокоился. Артес даже начал ему немного нравиться своей приверженностью к идеалам и верой в любовь до гроба. Ладимир узнавал в нём себя – не того Ладимира, который был Чёрной Рысью, и не того, который едва только поступил на службу в Братство, а Арсения Милорадова, неуклюжего толстого недотёпу в очках. Этот Милорадов не был, конечно, ни красив, ни особенно умён, но зато у него было чистое сердце и твёрдые убеждения. Если бы он полюбил девушку и она полюбила бы его, она, возможно, не получила бы роскошный четырёхэтажный особняк, пять шикарных иномарок с личным водителем и кучу денег впридачу, зато она могла быть уверена – что бы ни случилось, этот смешной толстяк всегда будет рядом с ней и пойдёт ради неё на всё. Так, как Артес шёл сейчас на всё ради своей любимой. Да, он ещё не понимает мира, в котором очутился, и тем более не понимает своего спутника, но такой не вонзит нож в спину, а это уже немало.
Ладимир расслабился. Никакой серьёзной опасности пока не было, как и уверенности в том, что она вообще появится. Див, конечно, провидец, но и он может ошибаться. И когда они второй раз встретились с Аталэйнт, он вдруг увидел, как она прекрасна и отважна, а главное – какое чистое у неё сердце. В этом она была похожа с Артесом. Порой Ладимир думал, что не так плохо было бы, если бы Артес и Аталэйнт полюбили друг друга. Из них получилась бы прекрасная пара. Ему и в голову не приходило, что принцесса остановит свой выбор не на красавце-англичанине, а на его угрюмом, злобном и недоверчивом спутнике.
И когда это произошло, Ладимир внезапно понял, как ничтожно и мелочно было то, чем он жил раньше. Его сердце, окаменевшее в битвах и победившее саму смерть, жило надеждой на любовь, но, не встречая её, черствело всё больше. И Ладимир вообразил, что ему надо истребить все чувства, кроме дружеских, и стать воином-аскетом, таким, каким был Див Ворон.
Насколько же это показалось глупо и пусто по сравнению с тем волшебным миром, который ему открыла Аталэйнт! Он будто пробудился от столетней зимней спячки и теперь с удивлением и восхищением впивал краски и запахи вечно юной весны. Старый мир, каменный и холодный, лежал в обломках льда далеко внизу. Сейчас Ладимир жил по-настоящему, и эту новую жизнь нельзя было сравнивать с прозябанием в Братстве.
Сначала Ладимир не мог преодолеть своей недоверчивости, но сильная и чистая любовь Аталэйнт растопила последний лёд в его сердце.
Счастье продолжалось недолго. В какой-то момент Ладимир очнулся и вдруг понял, что живёт в совершенно другом мире, который не имеет никакого отношения к прежнему. Этот мир лишён звуков, красок и запахов, и время в нём течёт с ужасающей быстротой. Птицы здесь не поют гимны солнечному свету и не провожают день тихими мелодичными трелями. Травы не шепчутся между собой, собирая сплетни, которые им приносит ветер со всех концов земли, да и сам ветер стал немым. Деревья и камни, для которых день человеческой жизни – лишь одна кратчайшая доля секунды, не делятся преданиями о юном мире начала времён. Звери как будто вымерли и не хотят показываться на глаза.
Мало того, он обнаружил, что Чёрная Рысь, оказывается, вовсе не часть его личности, как он думал раньше, а вполне самостоятельное существо, которое принимает свои решения и совершает свои, не зависящие от него поступки.
Ладимир до последнего не верил, не мог поверить в то, что звериная сущность покинула его и унесла с собой тот старый мир живой и говорящей природы, подменив его немой неподвижной пустыней. Он был до того безумен, что вздумал доказать, будто любовь к женщине не способна за мгновение убить мастерство воина, которое он растил долгие годы. И… ошибся.
И с чем он остался сейчас, в этом тёмном подземелье? С образом Аталэйнт в мыслях и в сердце? Во что он верит – в её любовь? Кого он только что призывал на помощь – разве не того, кого совсем недавно назвал зарвавшимся себялюбцем? Кому он молился, когда его пытали – разве не Богу?
Время, когда Ладимир строил воздушные замки и верил в мечты, давно прошло. Звери не витают в облаках. Он привык видеть вещи такими, как они есть, без прикрас. Он не помнил об Аталэйнт, когда спускался к своей гибели. Более того, он забыл о ней раньше, когда решил выкрасть меч Асгарда, а случилось это ещё на корабле Оддо. И с тех пор им владела только одна мысль – скорее к алтарю, лишь там могут разрешиться все его сомнения!
Что ж, по существу, он не так уж был неправ. Его сомнения действительно должны разрешиться здесь, пусть и не совсем так, как он рассчитывал.
Он не сможет жить в слепом, глухом, мёртвом мире, даже если Аталэйнт будет любить его вечно. Аталэйнт не вернёт ему его мир. Хоть она и эльфийка, эльфы лишь близки к Природе, тогда как воины Братства – часть её.
Он – Зверь, одно целое вместе с животными, травами, землёй, солнцем и ветром, звёздами и лунным светом. Одно целое с Братством, которое сохраняет живым этот мир. Он не будет предателем.
– Я выбрал, – сказал Ладимир, и его голос звонко прозвучал в глухой тишине темницы. – Я – Ладимир, Чёрная Рысь, воин дружины Великого Князя Дива, и останусь им даже после смерти.
Он видел всезнающую улыбку Чёрной Рыси и пронзительный взгляд луня. Его глаза обрели прежнюю зоркость, уши – прежнюю чуткость. Он вдохнул затхлый воздух подземелья полной грудью и улыбнулся.
– Что ж, пора выбираться отсюда. Я порядком здесь засиделся. Надо довести дело до конца.
***
Ладимир избавился от кандалов самым простым способом: он скинулся частично, то есть только правая его рука стала рысьей лапой, и после недолгой возни ему удалось когтем открыть оба замка. Потом он встал и принюхался. Даже рысий глаз не может видеть в полной темноте, и по слабому току относительно свежего воздуха он определил, где дверь. Шарить по всей темнице в её поисках было более утомительно, а ему сейчас приходилось беречь силы, которые были на исходе.
Замок двери был открыт так же, как замки кандалов. Ладимир ещё раньше по слуху понял, что сторожит его один часовой, и свернул ему шею прежде, чем тот успел крикнуть. Маги Огня посчитали, что самонадеянный оборотень, искалеченный к тому же, не заслуживает многочисленной охраны. И, конечно, их расчёт оказался бы верен, если бы этот оборотень не был одним из лучших воинов Чёрного Крыла.
Сначала Ладимир зашёл в пыточную, где остались его вещи, оделся, перемотал как можно туже левую ногу валявшимся на полу тряпьём, обулся и забрал своё оружие. Потом он шёл по проходу, не задумываясь над тем, куда идти – его вело звериное чутьё. Факелы чуть слышно потрескивали и чадили; где-то далеко переговаривались и смеялись маги Огня.
Он свернул налево и немного погодя ещё раз налево. Голоса магов Огня то удалялись, то приближались, то снова удалялись и наконец начали приближаться беспрерывно. Проход ровно поднимался вверх. Ток воздуха становился сильнее и свежее, значит, Ладимир шёл правильно.
Идти пришлось не так уж долго. Ладимир уже видел выход, но голоса магов звучали совсем рядом, и вдруг он уловил, о чём идёт речь. Ладимир остановился.
Он стоял у входа в небольшое помещение. Чтобы достичь выхода, надо было лишь пересечь его, и сделать это сейчас можно было легко и незаметно – маги Огня окружили кого-то, кто стоял в глубине, и путь был свободен.
Однако Ладимир видел, кого они окружили. Вытащив меч из ножен, у самой стены стояла Аталэйнт. Она была напугана, но изо всех сил старалась скрыть свой страх и держалась очень дерзко.
Почему-то Ладимира нисколько не удивило, что принцесса здесь. Она ведь любила его, и по-иному не могло быть.
Ладимир мог бы сейчас проскользнуть мимо и уйти, и никто бы его не увидел. Но он не сделал бы этого, даже если бы это не была его возлюбленная.
Он вытащил меч из ножен, подошёл к одному из магов и, с очаровательной улыбкой похлопав его по плечу, чтобы он посторонился, встал перед Аталэйнт.
Аталэйнт вскрикнула, и в голосе её одновременно прозвучали радость и боль – радость от того, что она видит своего любимого живым, боль – оттого, что он весь изранен.
– Что бы сейчас ни началось, – прошептал Ладимир, слегка повернув к ней голову, – держись за мной и не вмешивайся. Ты будешь только мешать мне.
Теперь он получил возможность рассмотреть своих врагов – никакие чары на него уже не действовали. В общем-то это были обычные молодые люди с лёгкими чертами эльфийского облика, в полусредневековой одежде. И, наверное, ни один маг никогда не удивлялся так, как эти десять волшебников.
Ведь пленник, который не мог даже стоять, сейчас держался перед ними легко и свободно, как будто вовсе не его нога была раздавлена в испанском сапоге. Он даже, похоже, двигался без особого труда.
Однако вскоре молодые люди пришли в себя. Они не стали тратить времени на раздумья, и один из них, слегка выступив вперёд, взмахнул рукой.
Выход мгновенно исчез. Вспыхнуло яркое пламя, в одну секунду добралось до низкого потолка и сверглось оттуда золотым потоком, заливая светом всё помещение.
Когда оно пропало, маги увидели перед собой ничуть не пострадавшего Ладимира, который, встряхнув головой, сбросил с себя последние тлеющие искры, а за его спиной – ошеломлённую эльфийку. Ладимир успел прикрыть её своим телом, и она даже не поняла толком, что произошло.
Маг повторил попытку, и к нему присоединились три его товарища. Пламя взметнулось ещё страшнее прежнего, огонь с гулом и треском бушевал несколько минут. После того, как огонь погас, стражники увидели перед собой Ладимира, выражение лица которого ясно показывало, что ему это световое представление начинает надоедать. Невредимая Аталэйнт, которая теперь успела увидеть, что случилось, восхищённо смотрела на своего возлюбленного.
Это уже было похуже способности владеть искалеченной ногой как здоровой. Перед ними стоял оборотень, на которого не действовала магия – явление, невозможное от существования мира.
Один из магов попробовал выпустить несколько золотых стрел, которые без промаха поражали в сердце, но все стрелы с тонким звоном попадали на каменный пол, как будто пленник был защищён невидимой волшебной кольчугой, и пропали.
Всякие сомнения в том, что оборотень не подвластен магии, исчезли. Выход оставался один – драться, как простые смертные. Стражники напали на него все разом, но встретили такое мастерство и такую странную тактику, что им пришлось отступить.
Во-первых, Ладимир почти не двигался с места. Впрочем, пространство было настолько мало, а его меч настолько длинен, что в этом не было необходимости. Во-вторых, он смотрел прямо перед собой, не поворачивая головы, а удары наносил так, как будто видел не только то, что было впереди него и сбоку, а также то, что происходило сзади, и так хорошо видел, что застать его врасплох было невозможно. В-третьих, его удары были стремительны, непредсказуемы и наносились с силой, которую никак нельзя было предполагать в этом худощавом теле, сейчас к тому же наполовину искалеченном.
Тем не менее один из стражников всё же преуспел. Аталэйнт не послушалась Ладимира и вступила в битву. Её всегда оскорбляло то, что Ладимир, восхищаясь ей как женщиной, не желал видеть в ней воина. При всей своей мягкости, которую от него сложно было ожидать, и чуткости, он смотрел на Аталэйнт немного свысока, как на существо безусловно очаровательное, но низшее. Принцесса давно уже злилась по этому поводу и ждала случая доказать ему, что она вовсе не слабая изнеженная девица. Она напала на ближайшего к ней стражника, вскоре начала одерживать верх и, упоённая своей победой, не заметила его товарища, который нанёс ей сильный удар мечом.
Острый клинок рассёк живот, и принцесса упала, обливаясь кровью. Стражник поднял меч, чтобы отрубить ей голову, но его клинок отбил клинок Ладимира. В следующее мгновение рысь разрубила его чуть ли не надвое.
На короткое время стражники отступили. Из десяти человек убиты четверо, один истекал кровью и, несомненно, скоро должен был умереть. Один из уцелевших стражников побежал звать подмогу.
Ладимир взглянул на Аталэйнт. Она была очень бледна и, прижимая руки к ране, дышала с трудом. Он видел, что смерть уже простёрла над ней свои крылья, и знал, что помочь ничем нельзя.
Но его уже ничего не держало. Он наклонился к девушке и, проведя рукой по её огненным волосам, поцеловал её в лоб.
Потом он выпрямился, рассёк мечом правую ладонь и зажал в ней эфес. Теперь рукоять не будет скользить в потной руке, и он твёрдым и ровным шагом пошёл к стражникам, сбившимся у противоположной стены.
***
Сколько времени длилась битва, Ладимир не мог сказать. Он так давно потерял свою сущность, что отвык от неё и забыл, на что он в самом деле способен. Ладимир бесконечно наносил удары, уворачивался и снова рубил, не обращая внимания на раны, которые наносили ему. По его рукам безостановочно текла кровь, ноги оскальзывались на внутренностях, вывалившихся из распоротых животов.
Сотня стражников занимала башню, но ни один из них не мог оказать достойного сопротивления взбесившейся Рыси. Их учили наносить врагу раны, которые истощали силы, здесь же эта тактика не годилась, потому что Ладимир не наносил лёгких ран. Он рубил головы с одного удара, одним ударом перерубал тела пополам, с одного поворота клинка выпускал внутренности. Это было бессмертное кровожадное чудовище, которое уничтожало, заливая всё вокруг себя кровью.
Битва окончилась только тогда, когда в живых не осталось ни одного караульного.
Ладимир стоял на смотровой площадке башни, глубоко вдыхая холодный воздух. Был самый глухой час, когда умирает ночь, но день ещё не рождается. Звёзды пропали, небо утратило свою полуночную ясность и глубину, хотя на нём не было ни облака.
Вот чем завершилось его путешествие. Что ж, отныне Див может быть спокоен – его воину больше ничего не грозит.
Но оставались ещё два дела, которые необходимо было довести до конца. Ладимир пошёл к лестнице, ступая по трупам караульных. Он уже хотел спуститься в люк, когда едва слышный звон привлёк его внимание.
Слева от него в воздухе, окружённый серебристым мерцанием, медленно вырисовывался меч в деревянных ножнах.
Длинная витая рукоять меча, украшенная, как и ножны, сложным резным узором, указывала на его эльфийское происхождение.
«Так вот он где, – усмехнулся про себя Ладимир. – И появился именно тогда, когда в нём исчезла необходимость. Что ж, Див Воронович… Бог свидетель, я не искал его».
Ладимир взял меч и вынул его из ножен. Длинный клинок, шире, чем те, что использовались в Братстве, и легче – типичная эльфийская работа. Ладимир вложил Меч в ножны, закинул их за спину и начал спускаться.
Аталэйнт лежала неподвижно там же, где он её оставил. Лицо её было уже мертвенно бледно, но она всё ещё была жива.
Ладимир перевязал рану лоскутом своей рубашки, подхватил девушку на руки и вышел из башни – дверь сама распахнулась перед ним.
К нему тут же подбежали Бешеный и Ваджра. Бешеный буквально плясал на песке от восторга, словно расшалившийся щенок, а его товарищ гукнул несколько раз, что у него служило признаком величайшей радости. Однако они вскоре разглядели ношу Ладимира и притихли.
Всё стало ясно: Бешеный, изнывая от тревоги и страха за хозяина, поскакал к башне, и принцесса последовала за ним.
Вулкана нигде не было видно. Ладимир почуял запах горелого мяса и пошёл на него.
Через двадцать шагов он подошёл к большой туше, издалека похожей на камень – это было то, что осталось от Вулкана. Вероятно, когда маги пытались прикончить Ладимира, огонь полыхнул из башни, и Вулкан не успел убежать, сражённый насмерть огненной молнией – она прочертила чёрный след на белой шерсти от уха к ноге. Что ж, он хотя бы не мучился.
Ладимир отошёл от трупа и осторожно положил принцессу на песок. Она дышала тяжело, как будто ей что-то мешало, её ресницы дрожали, рот был слегка приоткрыт. Ладимир опустился возле неё на одно колено. Торопиться было не нужно – время давно утратило свою власть. Смерть уже прикрыла эльфийку своим крылом, и ждать оставалось недолго.
Аталэйнт открыла глаза, и Ладимир взял её за руку.
– Я здесь, Лэйна, – негромко сказал он.
Принцесса посмотрела на него, попыталась улыбнуться, но у неё лишь слегка искривились губы. Её рука дрогнула в его руке, словно умирающая птичка.
– Прости меня, Ладимир, – слабо прошептала она, но Рысь слышала каждое её слово. – Я так испугалась… за тебя…
– Не стоило, – ответил он всё тем же мягким тоном.
– Я хотела спасти тебя… а ты опять меня спас, – и она слабо улыбнулась.
– Не в этот раз, родная.
– Я…
Аталэйнт охватила дрожь, её глаза испуганно раскрылись. Ладимир обнял её и приподнял, прижав к себе. Она утихла и через мгновение снова зашептала:
– Мне страшно, милый… как будто я всё ещё в том подземелье, и тьма со всех сторон… Я не хочу… не хочу умирать… мне страшно…
– Тебе нечего бояться, Лэйна. Поверь мне – уж я знаю, – и он чуть улыбнулся, от чего на его щеке появилась ямочка. – Я уберегу тебя, что бы ни случилось.
– Ты будешь любить меня… по-прежнему?
Вместо ответа он поцеловал её в лоб.
Аталэйнт хотела погладить его по щеке, но смогла лишь чуть протянуть руку. Он осторожно перехватил её и оставил в своей ладони.
– Моя душа всегда будет с тобой, – прошептала Аталэйнт.
Её вздох коснулся его губ, тело чуть дрогнуло и обмякло. Крылья смерти сомкнулись над ней.
Ладимир тихонько закрыл ей глаза, подхватил её на руки, поднялся и подошёл к Вулкану. Рядом с ним он бережно опустил её на песок, будто она всё ещё была жива. Затем он снял с себя шнурок с мешочком из грубой ткани, который всегда был при нём, и надел ей на шею.
Небо заалело на востоке, когда погребальный костёр был готов. Ладимир принёс из башни уцелевший факел. Он немного помедлил, глядя на восход. Багряное солнце показалось над горизонтом, и алый луч осветил его испачканное кровью лицо.
– Храни её, Солнце мёртвых, – тихо произнёс он и зажёг костёр.
Ветки были сухие, огонь мгновенно занялся и вскоре целиком охватил тело принцессы и её коня. Пламя трещало, выбрасывая в воздух искры, и в дрожи прозрачного воздуха Ладимир увидел, как завиток золотистого дыма поднялся над костром и растаял в бледно-жёлтом небе.
Когда огонь утих, на пепелище не осталось ни единой кости.
Ладимир вскочил на Бешеного.
– Прощай, Лэйна, – прошептал он и громко обратился к Ваджре: – Не отставай.
После этого он похлопал по шее Бешеного и пустил его карьером.
***
У Железного камня Ладимир нашёл свою сумку, умылся в ручье и надел запасную косоворотку. Затем он оседлал Бешеного и Ваджру и поскакал дальше.
Бешеный летел, как стрела, и Ваджра всё сильнее отставал от него. Ладимир придержал жеребца, подождал Ваджру и, ухватив его за костяной вырост на шее, немного сбавил скорость.
Мир вокруг бледнел и словно уходил вниз, и на них надвигалась стена тумана. Бешеный дёрнул головой, Ваджра задрожал и попытался остановиться, но Ладимир настойчиво тянул его вперёд.
Туман скрывал всё вокруг, и Бешеный словно ступал в пустоте. Слышалось журчание ручья, мёртвое, монотонное, определить, с какой стороны оно доносилось, было невозможно – звук словно охватывал со всех сторон.
У ручья Бешеный встал.
– Надеюсь, дальше ты не собираешься? – спросил он.
Ладимир спешился.
– Собираюсь, – улыбнулся он ему. – И не надо делать такие глаза. Мне здесь ничего не грозит. Оставайтесь у ручья и ни в коем случае не переходите на ту сторону. Не пейте из него, иначе возвращаться мне придётся пешком.
Он кивнул жеребцам, которые опасливо отошли на несколько шагов и стояли, тесно прижавшись друг к другу, перешёл ручей, и туман сомкнулся за ним.
***
Артес очнулся, открыл глаза и почувствовал, что его тело освободилось от боли. Он встал, слегка пошатываясь, и огляделся.
Около чаши, словно прозрачное видение, висела фигура Хранительницы. В руках она держала золотой кулон.
– Поздравляю, Избранный. Теперь ты стал тем, кем должен был стать, – сказала она. – Этот кулон принадлежит тебе.
– Что это значит? – подозрительно спросил Артес, приблизившись к ней.
– В нём лежат символы соединения Великих, – Хранительница протянула ему кулон в виде лотоса, который молодой человек повесил себе на шею. – Теперь иди. Многое изменилось, и еще большие перемены должны наступить. Один из вас сделал свой выбор – теперь твой черед. Прощай, воин Света или Тьмы.
Фигура Хранительницы исчезла, а на груди у Артеса висел ставший теплым золотой кулон, представлявший собой маленькое подобие наутилуса.
Артес вздохнул и пошел к выходу из пирамиды. Несмотря на то, что факелы погасли, он понял, что может прекрасно видеть в темноте. Резкий переход от тьмы к свету тоже никак не повлиял на его зрение, что порадовало молодого человека.
«Начинаю ощущать пользу всех этих волшебных штучек все больше и больше, – думал он, спускаясь по ступеням. – Тем не менее, я был бы признателен, если бы мои спутники и вообще все окружающие перестали говорить загадками».
Спустившись, он осмотрелся, сориентировался, где находится камень, около которого должны были ждать Ладимир и Аталэйнт, и пошел туда. К своему удивлению он заметил, что начал очень легко передвигаться по песку. Ноги совершенно не увязали, не было напряжения в теле, и он дошел до указанного места в три раза быстрее, чем сделал бы до прохождения алтаря.
Около камня было пусто.
– Куда же они делись? – подумал Артес. Он начал вглядываться в песок, стараясь рассмотреть следы. Внезапно прямо на его глазах по золотистой поверхности побежала огненная дорожка, показывающая направление, в котором двигались его спутники. Сначала шёл Ладимир, следы которого сменились на отпечатки лап, а затем за ним показались следы лошадей, на которых явно поехала Аталэйнт.
– Удобно, – усмехнулся Артес. – Что ж, пожалуй, пойду, проверю, куда они могли скрыться.
Он легко и быстро двинулся вперёд. Через некоторое время он почувствовал, что ветер, который дул всё сильнее, будто подталкивает его в воздух. Артес стал слегка подлетать при каждом шаге, пока не воспарил над землёй. Немного повисев, чтобы привыкнуть к необычному состоянию, он рассмеялся, наслаждаясь чувством лёгкости, которая распространилась во всём теле, и, следуя отпечаткам на земле, быстро полетел вперёд.
Не прошло и получаса, как он достиг башни. Мягко, словно кошка, приземлившись на землю, он замер, тревожно принюхиваясь к воздуху. Несмотря на то, что после битвы и пожара прошло несколько часов, Артес чувствовал запах крови и гари так же отчётливо, словно события произошли несколько минут назад. Он подошёл к пепелищу погребального костра. Следы на земле сложились в картину. В пламени призрачного костра он увидел сгорающих Вулкана и Аталэйнт.
Артес вскрикнул и скорбно наклонил голову.
– Бедная принцесса! Не ожидал, что твоё путешествие так закончится! – произнёс он. Повинуясь неожиданному порыву, он отрезал прядь волос и бросил её на пепелище. Упавшие волосы засветились и превратились в красивый ярко-оранжевый цветок с насыщенно-зелёными листьями. Он становился все выше и выше, пока не закрыл собой остатки погребального костра.
– Где же был Ладимир? Что стало с ним? – произнёс Артес и зашёл в башню.
Везде лежали трупы магов огня. Эта картина разозлила Артеса. Магия огня в нем вскипела, словно вулкан, призывая к отмщению, но Артес легко подавил этот порыв. Все четыре стихии были уравновешены и уже не могли брать верх над молодым человеком.
Он ходил среди останков. Проводя рукой над телами, он моментально превращал их в прах, позволяя освободиться от земной оболочки и слиться с эфиром.
Когда почти вся башня была очищена, он добрался до крыши. Здесь ощущалась непонятная ему энергия, которая не принадлежала миру магии.
Артес осмотрелся, проследил следы, спустился вниз и опять приблизился к погребальному костру.
– Ладимир похоронил коня и Аталэйнт. И ушёл? – задумчиво произнёс он.
В этот момент он почувствовал приближение чего-то чужеродного и неприятного ему. Посмотрев вдаль, он увидел приближающегося к нему всадника на верблюде. Обострившееся зрение позволило узнать в нём Джоя.
Артес удивился, почему приближение друга и опекуна вызвало такую волну неприятия в его душе, и решил, что это вызвано тем, что Джой является оборотнем.
Джой быстро слез с верблюда, который что-то меланхолично пережёвывал, и подбежал к Артесу.
– Я вижу, что ты преуспел! Ты прошёл четвёртый алтарь! Молодец, мой мальчик! – и опекун похлопал его по плечу. – Теперь пора идти к пятому, последнему алтарю.
– Погоди, – остановил его Артес. – Ты же видишь, что Ладимира здесь нет! Оглядись – Аталэйнт и её конь погибли, в башне было полно тел магов огня, и убиты они были именно Ладимиром! Мне надо разобраться, что здесь произошло!
– Я знаю, что случилось, Артес, – печально произнёс Джой. – Именно этого я и опасался после последней встречи с Ладимиром, именно поэтому уговаривал тебя бросить его. Он окончательно свихнулся.
– Что? – поразился Артес. – В каком смысле?
– В этой башне находился обычный граничный патруль магов Огня. Когда они заметили приближение твоих спутников, то, естественно, задержали их. В башне, помимо прочего, хранилась одна реликвия эльфов, которую маги огня охраняли. Ладимир из-за помутнения рассудка решил получить её. Зачем она ему нужна – не ясно. Но он забыл о своей любимой, о тебе – и ринулся в бой. Когда его разум был замутнён – он стал Чёрной Рысью. Это его ипостась, которую любое разумное существо подавляло бы и стыдилось бы.
– Это же нормально для оборотня – скидываться животным, – возразил Артес.