Это было все, о чем я могла думать последние пару дней. Такой аппетитный, необыкновенно вкусный хлебушек и толстый ломоть колбасы. Потом еще лист салата, обязательно помидоры и сыр. Да, там, несомненно, должен быть сыр. Ох, как это должно быть вкусно! И почему раньше я никогда не ценила бутерброды?

Вот ведь – пара дней без еды, и все проблемы уходят на второй план. Оказывается, самое главное для меня сейчас – кусочек мяса и ломтик хлеба. Иногда мне казалось, что уже неважно, что я сижу в этой грязной камере и сплю на жуткой кровати. Пусть! Только б съесть хоть что-нибудь… На третий день моего заточения я начала сходить с ума. Когда спала, мне виделся огромный бутерброд, который я никак не могла укусить. Когда бодрствовала, он чудился мне в тенях на стене и на полу. А все, что я имела, это ржавая вода. Порой мне казалось, что про меня совсем забыли, но время от времени за дверью слышался шепот. В такие моменты я осознавала, что рядом кто-то есть. И от этого делалось немного легче. Я не могла понять, почему Вадим медлит с моим освобождением. Мне было невдомек, что он даже не знает, кто меня выкрал и зачем, и никаких предложений о выкупе ему не поступало. Однажды мои тюремщики снова перешли с шепота на крики, и я услышала разговор. Все та же женщина с тем же мужчиной.

– Мы должны стрясти с него выкуп! – кричал громила.

– Тебе что, недостает тех денег, что платим мы?

– Денег много не бывает. Почему не заработать еще, когда добыча сама просится к тебе в руки?

– Нет, – резко ответила женщина, – от тебя требуется только припугнуть девку! И вообще, нам не нужны лишние проблемы!

– Ерунда!

– Даже и не думай! – прошипела его собеседница.

– А что вы сделаете, если я все-таки ему сообщу? – возразил ее «оппонент».

– Тогда и узнаешь, кретин!

– Вот и решили, – расхохотался мужчина.

Послышались звуки быстрой борьбы, затем выстрел и удаляющиеся шаги.

– Стерва, – услышала я голос своего тюремщика, и снова все затихло.

Были часы, когда я думала, что умираю. Тело казалось мне легким и невесомым. В такие моменты меня охватывало нервное возбуждение. Я ходила по комнате, вальсировала по ней. Несколько раз заходил мой мучитель и пытался выведать про кольцо, но я забивалась в дальний угол и молча смотрела на него оттуда. Хорошо, что он больше не осмеливался поднять на меня руку.

У меня было много времени, чтобы подумать. Гоня мысли о еде, я пыталась осмыслить, для чего меня держат здесь. Дело не в деньгах. Разговор моих похитителей о кольце навел на мысль, что помимо Алексея кто-то еще хочет попасть в Долину. А это подтверждало предположение, что не только он знал о ней и верил в ее существование.

В мире действует правило: не запретишь что-то делать, никому и не захочется. Но если, скажем, во всеуслышание объявить: «Не смотрите на меня!», то все обязательно повернутся в твою сторону. Это проверено сотни раз. Первая реакция человека на запрет – агрессия, желание узнать. А почему нет? Наверное, в этот раз со мной было то же самое. Как только я поняла, что кто-то пытается остановить или опередить меня, сразу же захотелось в Кению. И уже не пугала дикая саванна, полная опасностей. Не страшил перелет, чужая комната в отеле и даже то, что Долины может и не быть. У меня появилось стойкое желание оказаться там, и оно заглушало все остальные.

Иногда, в минуты полной слабости, лежа на зловонной кровати, я дремала и видела яркие сны. Мне казалось, я познаю историю мира, в котором родились мои предки. Часто мерещился запах эвкалипта и зов странной старухи из пещеры. Дни, проведенные в этой комнате, были сплошной чередой бодрствования и сна. В конце концов, настал момент, когда я больше не смогла подойти к крану с водой. Оставалось только лежать на кровати и осознавать, что конец близок. Однако слез и сил, чтобы оплакать это, у меня уже не было.

И ровно в этот миг, когда я полностью смирилась со своей участью, фортуна соизволила улыбнуться мне. Снаружи послышались звуки: грохот, выстрелы, крики и шум рации. Из последних сил я закричала:

– Сюда! Помогите!

От усилий в глазах потемнело. Голос сел, но я продолжала шептать эту фразу, пока, наконец, не услышала над ухом:

– Эмилия, тихо, тихо… успокойся, все в порядке. Уже все хорошо.

Попыталась сосредоточить взгляд – надо мной на коленях стоял Алексей. Он был одет в форму спецназа, на голове огромный шлем, грудь прикрывает пуленепробиваемый жилет, а на лице выражение жуткого страха – страха за мою жизнь. Его вид насмешил меня, захотелось съязвить, но все, на что меня хватило в тот момент, это слабая улыбка.

– Тоже хочу бутерброд, – прошептала я и отключилась.

Очнулась уже лежа на носилках перед каретой скорой помощи. Кто-то громко разговаривал рядом.

– Что ты здесь делаешь? – кричал мужчина.

– Вадим, перестань! Это была моя вина! Я не мог не пойти туда!

Я приоткрыла глаза. Алексей и Вадим стояли друг напротив друга, и казалось, сейчас начнут драться.

– И на метр к ней не приближайся после всего этого!

– Вадим, прости, – попытался успокоить моего жениха Алексей и положил руку ему на плечо.

Но тот дернулся и добавил:

– Не хочу терять хорошего сотрудника и друга. Просто не подходи.

Меня на коляске подняли в карету скорой помощи, Вадим прыгнул вслед за врачами. А Алексей остался стоять на улице. Он неопределенно развел руками и печально наблюдал, как закрываются дверцы машины.

– Как ты? – спросил Вадим, заметив, что я в сознании.

– Бывало и лучше.

– Не мешайте врачам, – раздался голос женщины.

Она отстранила Надежнецкого и занялась мною, пока машина уносила нас от этого жуткого места.

Несколько дней я провалялась в больнице. Именно там узнала, что было после моего похищения. Алексей обратился в участок сразу, как только пришел в себя. Но Вадим не получал никаких звонков или писем относительно выкупа, и поэтому полиция не могла обнаружить меня на протяжении четырех дней, которые я провела в заточении. Потом кто-то инкогнито позвонил следователю и сказал, что меня держат на заброшенном заводе за городом. По этому адресу отправили группу спецназа, и Алексей вызвался ехать с ними. К счастью, они успели вовремя.

В палату меня доставили практически без сознания. Врачи принялись за работу. Анализы показали, что вода из крана была с химическими примесями, и поэтому, вдобавок к истощению, я получила глубокую интоксикацию. Поверьте мне на слово, промывание желудка не самая приятная процедура. Но теперь я на все смотрела с другой стороны. Уже на третий день в больнице я почувствовала себя лучше и заговорила про Кению.

– Эмилия, а не рано ли об этом? – отговаривали меня приехавшие несколько дней назад родители.

Они были в шоке от случившегося, и каждый день благодарили небеса, что я в порядке. Мама, увидев меня, расплакалась, отец, хмурый и серый, крепко обнял и стоял так, долго не выпуская из объятий.

Вадим полностью соглашался с моими родителями. Он не понимал, почему та, кто была категорически против поездки, теперь стала такой ярой активисткой. Пришлось настоять на своем – путешествию быть! Первый раз в жизни я точно знала, чего хочу.

В один из этих дней в больницу приходил следователь. Он сообщил, что мой обидчик найден и вскоре ответит за свой поступок.

– И что же он вам рассказал? – спросила я с интересом.

– Признался, что держал вас с целью выкупа.

– Вот как? А он сказал вам, что был не один?

– Не один? – удивленно переспросил следователь.

– Как минимум, их двое, – подтвердила я. – И как максимум, дело вовсе не в выкупе.

– Дорогая, о чем ты говоришь? – не поверил мне Вадим.

– Ну да… – медлила я, думая о том, что можно рассказать, а о чем лучше умолчать. – Вы схватили наемника. Он действовал не самостоятельно. Я нужна совершенно другим людям и по какой-то иной причине.

– Но он во всем сознался! – возразил следователь.

Полиции, как всегда, хотелось, чтобы все было просто. Дело почти закрыто, а тут я со своими предположениями.

– Когда человеку обещают защиту и немалые деньги, он может сознаться в чем угодно.

Я встала с кровати и пошатнулась. Вадим подхватил меня и попросил снова лечь. Но я не унималась.

– Уверяю, я до сих пор в опасности, потому что вы поймали только одного и не самого главного.

– Но какие у вас основания для таких выводов? – сопротивлялся полицейский.

– На протяжении всех этих дней я слышала их разговор, они о чем-то шептались.

– Шептались? – переспросил тот, и на лице его появилась идиотская улыбка. – Вам не кажется, что шепот – это из области фантастических сериалов? Возможно, сказалось действие снотворного, которое вам вкололи, или у вас были галлюцинации от голода.

Это взбесило меня. Со злостью, медленно проговаривая каждое слово, я ответила:

– Я. Знаю. Что. Слышала! И это точно не галлюцинации! Там был другой человек – женщина!

– Эмилия Александровна, спасибо вам за помощь. Мы все проверим и постараемся сделать так, чтобы ваша жизнь была в безопасности, – спокойно сказал следователь, явно не поверив мне. – Выздоравливайте.

Когда он ушел, Вадим напал на меня:

– Ты что говоришь! Может, у тебя и правда были галлюцинации?

– Вадим, уезжай на свою квартиру.

– Но Эмилия!

– Дома встретимся завтра! Очень тебя прошу.

– Но, дорогая…

– Ах, нет, подожди, скажи мне, как там Пешехонов? – мило улыбнулась я, и лицо Надежнецкого вытянулось.

Он явно хотел что-то сказать, но махнул рукой и поспешно ушел.

Все как всегда в этой жизни, помощи ждать не от кого. Единственный, кто знает, почему в действительности меня выкрали, это Алексей. Он поверит, что я в опасности. Звонить ему смысла нет – нужно выходить из больницы и готовиться защищать себя самой. В голове все встало на свои места. И я поняла, что иметь цель гораздо лучше, чем просто бездумно жить.

Врач подписал мне пару бумажек. Он ворчал и настаивал на том, чтобы продержать больную в клинике еще хоть пару дней, но меня уже было не остановить. Переодевшись в свежие вещи, принесенные мамой, я накрасилась и заказала такси.

На улице солнечный свет ослепил, ноздри защекотали знакомые ароматы Москвы: запахи бензина, духов, спешащих мимо прохожих, готовящихся неподалеку хот-догов. И мое настроение немедленно поднялось! Мир показался мне иным! Он виделся теперь в ярких красках и свежих формах.

В такси я залезала с опаской – вдруг меня снова караулят. Но разговорчивый армянин оказался добродушным собеседником и всю дорогу развлекал меня шутками. Дома встретила мама. Все комнаты были прибраны, на кухне приготовлено много блюд.

– Чем бы поживиться? – с любопытством спросила я, когда мама, наконец, прекратила прижимать меня к груди.

– Есть цветная капуста, шпинат, немного рыбы и овощи. Побоялась делать что-то мясное и тяжелое, – ответила она.

Я скривилась. После нескольких дней голодания и диетического питания в больнице меня меньше всего привлекала подобная пища. Даже не попробовав эту гадость, я сказала маме, что хочу отдохнуть в гостиной за просмотром телевизора. Она, решив не трогать меня, отправилась в комнату для гостей, чтобы полежать.

Я включила телевизор внизу и подошла к окну. Меня невероятно тянуло в соседний дом, и я мысленно позвала его обитателя. «Приди, пожалуйста! Зайди ко мне!» И тут же Алексей Пешехонов собственной персоной вышел на крыльцо, придерживая рукой большой белый пакет. Я встрепенулась и хотела побежать к нему, но вовремя остановилась. Кажется, это уже слишком. Радости моей не было предела, когда спустя пять минут он сам постучал в мою дверь. Я, не в силах больше ждать, мгновенно распахнула ее перед ним.

– До неприличия быстро открыла, – заявил посетитель.

Глаза его сияли, а губы растянулись в широкой улыбке. Переносица все еще была заклеена пластырем. Одет как обычно: любимые джинсы, футболка и клетчатая рубаха. Я не удержалась и обняла его. Он скупо прижал меня к себе одной рукой и уткнулся носом в шею, бормоча про то, что увидел в окно мое такси. Потом мы оба смутились и отпрянули друг от друга.

– Вадим против наших встреч, – сказал он.

– А мне плевать, – возразила я и потянула его за собой.

Мы присели на пол у дивана. Алексей вытащил из пакета коробочку для завтраков, а вслед за ней и шампанское. Коробку отдал мне, а сам поспешил открыть бутылку.

– О-о-о! – прошептала я. – Бутерброды! Боже мой, это же бутерброды!

Я готова была плакать от счастья. Алексей сходил на кухню за бокалами и разлил напитки. Он улыбнулся.

– Не знаю, удалось ли тебе разжиться ими в больнице, но я решил их сделать – вдруг ты будешь рада.

– Ох, Лёшка! Да я просто на седьмом небе от блаженства! Спасибо!

Я уплетала бутерброд так, будто никогда не ела ничего вкуснее. Алексей сидел рядом и посмеивался надо мной. Мы пили и болтали о том о сем. Когда заговорили про Кению, Пешехонов тоже удивился моей решимости. Он смотрел на меня как-то по-другому. И мне показалось, что новый человек, живущий теперь во мне, нравился ему гораздо больше, чем предыдущий. Я рассказала ему про старуху, которая являлась ко мне во снах, про то, что она звала нас – меня и принца. Шампанское давало о себе знать, чувствовалось приятное легкое головокружение и тепло внутри.

– Есть принц, которого я должна найти и привести в Долину, – объясняла я. – В этом, судя по всему, и есть мое предназначение. Старуха шептала, что в Долине неразбериха. И пока главные того мира не поубивали друг друга, я должна доставить к ним истинного правителя.

– Я слышал эту историю, – подтвердил мои видения Алексей. – Дед рассказывал о ребенке: наши предки вынесли его из Долины, чтобы однажды он вернулся и занял законный трон. Значит, у этого малыша или малышки тоже есть потомок. Но кто он, мне не известно. И ты должна найти его.

Я в раздумьях закусила губу. Постаралась припомнить все свои сны. И тут меня осенило!

– Мне кажется, истинный наследник найден, – уверенно сказала я.

– Найден?

– Лёш, это ты!

– Я?! – Алексей с недоумением посмотрел на меня и вскочил на ноги. – С чего ты взяла? Этого просто не может быть!

– Но почему?

Я тоже встала.

– Все сходится! Ведь ты знал о Долине с детства, нашел меня, стремился туда. К тому же во снах при слове «принц» я видела именно тебя. Это ли не намек?

Алексей явно не был готов к такому повороту. Одно дело думать, что ты потомок необычного народа, живущего в Долине, не нанесенной на карту. Фантастика, приключения – интересно! Другое дело понимать, что тебя могут заставить править целым народом.

– Ладно, какой смысл сейчас спорить об этом, – хмурясь, сказал Алексей, – еще не факт, что Долина вообще существует. Попробуем решать проблемы по мере их поступления.

Я согласно кивнула и замолчала, потому что в гостиную спустилась мать. Она услышала наши громкие голоса и решила посмотреть, с кем я беседую. Окинув пасмурным взглядом коробку из-под бутербродов и шампанское, она как гарпия уставилась на Алексея.

– Это моя мама, Нина Ивановна, – представила я ее, ведь Лёша и не подозревал, что в доме есть кто-то еще.

– Здравствуйте! – спохватился он и протянул ей руку.

К моему удивлению, мама не ответила на рукопожатие и спросила:

– А вы, стало быть, и есть тот самый Алексей?

Его имя она словно выплюнула.

– Да, Алексей Пешехонов. Мы работаем вместе с Эмилией.

– Мне казалось, дорогая, – обратилась мать ко мне, – что Вадим запретил этому человеку появляться в вашем доме.

– Мама! О чем ты говоришь? Алексей мой… друг.

– Друг, благодаря которому ты оказалась на грани смерти?

– Да причем тут он? – не понимала я.

– Причем? – повысила мама голос. – А ничего, что этот твой друг приготовил пикник для почти замужней девушки, увел в безлюдное место? И потом еще дал выкрасть тебя какому-то маньяку!

– Приготовил пикник? – переспросила я и смутилась: вдруг Алексей думает, что я опять слышу только то, что хочу услышать.

Не знаю, какие мысли крутились у него в тот момент в голове, но вслух он произнес:

– Нина Ивановна, я от всего сердца прошу у вас прощения. Это не повторится. Я больше никогда не буду готовить пикники для вашей дочери.

Последняя его фраза, как мне показалось, прозвучала весьма двусмысленно. К сожалению, мама тоже услышала легкую насмешку.

– Вы еще и смеетесь над нами! – вскричала она, подошла к Алексею и пальцем ткнула ему в грудь. – Да из-за вас моя дочь чуть не умерла! И из-за вас она могла лишиться возможности стать женой одного из самых приятных и перспективных молодых людей в этой стране! Я запрещаю вам видеться!

– Мама! – вскрикнула я, ошарашенная таким ее поведением. – Какое право ты имеешь решать за меня, с кем мне общаться?!

Она от возмущения выпучила глаза, а я схватила Пешехонова за руку и увела из дома. Мы прошлись по проселочной дороге до реки. Алексей выглядел чернее тучи.

– Эмилия, прости, я и вправду виноват.

– Прекрати! Откуда тебе было знать? Просто теперь и я осознала, что за мной охотятся. И буду осторожнее. Хочу научиться защищать себя в подобных ситуациях без чьей-либо помощи. Ты сможешь преподать мне несколько уроков?

– Возможно. Не сказал бы, что я их хорошо усвоил в свое время…

– Неважно! Если мы будем встречаться каждый день и тренироваться, у нас все получится. Желательно, правда, чтобы об этом никто не знал. Мы найдем Долину, если она существует, а потом решим, как помочь тем людям.

– Ты права, мы обязательно что-нибудь придумаем, – согласился Алексей. – И поверь, я больше никому не позволю тебя обидеть.

И я с легкостью поверила. Он обнял меня одной рукой, и мы оба уставились на быстрое течение реки. Солнце садилось за горизонт, последними лучами освещая наш поселок.

А где-то далеко-далеко в заветной Долине, куда нет хода простым людям, в ветхой хижине у холодной печи сидела старуха, тихо улыбаясь своим мыслям. Одному Богу известно, спала она или находилась в трансе. Но точно одно: душой в этот момент она была в другом, неизвестном для жителей Долины мире – у тихой, теплой речки, в которой отражалось вечернее алое небо.

Эпизод восьмой

Новый сорт орхидей

Москва, август 2015 года

Кажется, с намерением научиться защищать себя я погорячилась. Мы с Лёшей много времени проводили в тире, практикуясь в стрельбе. Но либо это я была крива на руку, либо только в фильмах киногерои стреляют с разных ракурсов и попадают точно в цель. Заканчивалась уже третья неделя нашей подготовки, а дела шли из рук вон плохо.

– Ну… – философски промолвил Пешехонов, почесывая затылок. – Бывает же и хуже…

Я в отчаянье опустила уставшие от напряжения руки и случайно нажала на курок. Пуля вошла в пол рядом с моей ногой, и мы оба подпрыгнули. Алексей выхватил у меня пистолет, пригрозив при этом пальцем.

– Даже с такого близкого расстояния не смогла попасть себе в ногу! – в сердцах высказался он.

– И что бы ты со мной делал? С калекой? Искусственное дыхание?

– Послушай, мы давно выяснили, что у тебя на уме. Не надо мне об этом постоянно напоминать.

Он пошел сдавать пистолеты, а я скорчила гримасу за его спиной. Со мной было непросто. Даже через такое время у меня не проявлялся талант ни в стрельбе, ни в рукопашном бою. Но, к счастью, меня больше никто не пытался выкрасть и тем более убить.

Во время тренировок Алексей рассказал мне, что когда я была в заточении, кто-то пробрался в наш офис и рылся в моих вещах. Тогда я, в свою очередь, поведала ему о кольце, которое обсуждали похитители. Мы вместе порадовались моей прозорливости и тому, что я успела обезопасить реликвию, спрятав ее в сейфе.

Следователь по моему делу приходил еще несколько раз и снова пытался расспросить меня о том, что я слышала или видела. Он уточнял, есть ли у меня враги, подозреваю ли кого-то и так далее. Но ничего нового я сказать ему не могла. Когда же спросила, почему мне снова задают эти вопросы, он нехотя ответил, что мой захватчик сбежал из-под стражи и скрылся в неизвестном направлении.

Мне стало страшно. Хороши же наши блюстители правопорядка, если упускают заведомо опасных преступников. Когда Алексей узнал, что амбал ускользнул из тюрьмы, его беспокойство усилилось. Он стал следить за каждым моим передвижением и просил еще больше времени уделять тренировкам.

Но все было напрасно. Я понимала – мне не суждено стать хорошим бойцом. Вот и сегодня мы покинули здание тира несолоно хлебавши. Пешехонов шел расстроенный, с опущенной головой. Я старалась не поддаваться плохому настроению и, поблагодарив за урок, ушла к своей машине. Мы, как обычно, по отдельности добрались до офиса. Обеденное время еще не закончилось, и здание стояло полупустым. Я зашла в кабинет к Вадиму.

– Опять обедала без меня? – раздраженно спросил он.

– Скорее прошлась по магазинам, ты ведь все равно, как обычно, был чем-то занят.

Чем больше времени я проводила с Алексеем, тем сложнее становились отношения с женихом. Пропасть между нами росла с каждым днем.

– Ну и где покупки? – справедливо заметил он.

– Вадик, чего ты хочешь от меня?

– Конкретно в данный момент я хотел узнать, где твои покупки? – с нажимом ответил он.

Меня разозлил его тон. Во-первых, потому что я чувствовала вину перед ним, во-вторых, с покупками, и правда, вышло не очень. Тут, конечно, следовало винить себя. Но какая женщина признает ошибки?

– Очень приятно, что ты, наконец, заинтересовался мной, а не своими стальными друзьями – ружьями.

Вадим вскочил со стула, обошел стол и схватил меня за плечи:

– Эмилия, я просто хочу знать правду. Где ты была? Если тебе нечего скрывать, то это простой вопрос. Тебе не кажется?

– Опять эта твоя дикая ревность!

Дверь в кабинет открылась, и на пороге появился Пешехонов. По его глазам было видно, как не понравилась ему эта сцена – я в руках разгневанного Вадима. И хотя при любом конфликте он явно становился на мою сторону, наши отношения с женихом не его дело. Он разрывался между желанием подойти и развести нас по углам и пониманием того, что не имеет на это права. Пересилив себя, он сквозь зубы пробормотал «извините» и сделал шаг к выходу. Вадим остановил его.

– Алексей, что ты хотел? Заходи.

Не глядя в мою сторону, Лёша подошел к Вадиму и вручил ему пакет.

– Что это?

– Фото с выставки орхидей для статьи Кулагиных.

Эта семейная пара уже несколько лет плодотворно сотрудничала с нашим журналом. Они написали много статей, работали со многими известными профессорами. Ольга и Борис и сами имели ученые степени: она по ботанике, а он по археологии. Это были люди, целиком и полностью отдавшие свои жизни науке.

– Кстати, Кулагины едут в Кению с нами, – сказал Надежнецкий, присаживаясь за стол и раскрывая пакет.

Заметив, что мы удивлены, он пояснил:

– Они хотят совместить приятное с полезным и тоже посетить таинственную деревню.

Вадим достал фотографии из конверта и начал их просматривать, одобрительно кивая. Одна карточка прилипла к другой, и он не без труда разъединил их. Надежнецкий что-то еще говорил про Кению, когда взгляд его упал на второе фото. И тут голос начальника внезапно прервался, а лицо побелело и вытянулось.

– Какая прекрасная орхидея есть в твоей коллекции, – сказал он с упреком, кидая картинку.

Та упала и по гладкой поверхности стола прокатилась прямо к нам. Сердце мое замерло. С фото на меня смотрела я сама – Эмилия Давыдова – в очаровательной соломенной шляпке среди яркой зелени парка. Улыбка радостная, а глаза такие веселые, что любой бы понял, как счастлива я была в тот момент.

Пешехонов указательным пальцем подтянул к себе фото и довольно хмыкнул:

– Удачный ракурс.

Вадим откинулся на спинку кресла и с невыносимым укором воззрился на нас. Во взгляде его читались горечь, печаль, и Бог знает, что еще он там себе нафантазировал. Надежнецкий ждал объяснений.

И в тот момент, когда я уже хотела их дать, Алексей просто поднял фото со стола и положил его за пазуху, всем видом показывая, что не видит в этой ситуации ничего предосудительного.

– Будь другом, отбери снимки и отдай их Роману, – попросил он Вадима, – а то у меня сегодня встреча с Лерой. Очень тороплюсь.

Пешехонов, как ни в чем не бывало, развернулся и вышел из кабинета, оставив меня в полной растерянности наедине с Вадимом.

– Это Алексей сфотографировал в парке, перед похищением, – все-таки попыталась объясниться я.

Но Вадим, не желая ничего слушать, просто встал и твердым шагом вышел из кабинета.

Расстроенная, едва сдерживая слезы, я выбежала вслед за женихом. Но поняла, что догонять его неправильно. Везде сновали сотрудники редакции. Кинуться вслед за ним означало дать подвод для сплетен. Я резко остановилась, подумала и двинулась на третий этаж в кабинет Катрины.

Как всегда, ее почти не было видно за грудой бумаг и папок. Она подняла голову на звук открывающейся двери и, поняв все по моему лицу, спросила:

– Вина или чего покрепче?

– Можно сразу яду, – траурным тоном произнесла я и плюхнулась на диван.

– Давай пока повременим с такими радикальными методами, – ответила подруга, доставая из бара до половины наполненную бутылку красного вина. – Рассказывай.

С этими словами она передала мне фужер.

Я в красочных подробностях описала ей недавнюю удручающую сцену.

– Подстава, – протянула Катрина.

– Больше всего меня бесит, что Пешехонов даже не попытался помочь мне объясниться перед Вадимом.

– А ты не думала, что он мог положить это фото в конверт специально?

– Позлить Вадика? Но зачем?

– О-о-о, ты плохо знаешь Пешехонова. Лично я такому не удивлюсь. Свободные художники – порой такие странные…

Она покрутила пальцем у виска.

– Да нет, не думаю. Скорее всего, фото попало туда по ошибке. А он мало того, что не пересматривает материал перед подачей боссу, так еще и гад, – надула губы я.

– Да уж, ситуация, – почесала в затылке Катя, – один ушел, другой обиделся, а ты… снова у разбитого корыта.

– Спасибо, золотая рыбка, – скептически сказала я, допивая вино, – умеешь ты поддержать и расставить все на свои места.

– Работа у меня такая, – улыбнулась подруга.

До конца рабочего дня я ждала Надежнецкого в кабинете. Прилежно, как никогда раньше, выполняла свои обязанности, то и дело подогревая кофе в надежде задобрить жениха. Даже сбегала в кондитерскую за пирожным. Он так и не появился. Звонить ему я боялась, но ровно в семь вечера не выдержала и набрала его номер. Телефон зазвонил в кабинете, пришлось разочарованно повесить трубку на рычаг.

Пора было идти домой. Я неспешно собралась, вышла из здания и прыгнула в свое авто. Положила руки на руль и уставилась перед собой. Что мне делать? Ехать домой? Там будет тоскливо – мама вернулась в Ярославль. А может, стоит плюнуть на все и пойти развлечься? Медленно, но все более уверенно я склонялась ко второму варианту. Недалеко от офиса открылся хороший ирландский паб, куда после работы стали заходить наши сотрудники. Я надеялась встретить там кого-нибудь из них и весело провести время. Больше не хотелось думать о проблемах.

Решив обратно добираться на такси, я бросила машину на стоянке и направилась в паб. Внутри было шумно и многолюдно. Помещение оказалось разделено на несколько залов. В первом кричали и гоготали болельщики, за кружкой пива просматривая матч на большом экране. Здесь я не осталась. В дальнем зале чаще всего собирались парочки. Они сидели за деревянными резными столами, тискаясь и шепча друг другу на ухо всякую любовную чепуху. Оставалось одно – остановиться, так сказать, посередине. Я выбрала зал, где отдыхали компаниями или напивались в одиночку. Окинув беглым взглядом помещение и не заметив ни одного знакомого лица, я направилась к барной стойке. В ожидании бокала сухого мартини рассматривала посетителей, что, впрочем, в столь приглушенном свете было довольно затруднительно.

Мое внимание привлек звонкий женский смех за самым дальним столиком, укромно приютившимся в углу. Я невольно позавидовала веселому настроению его обладательницы. Сквозь дым от сигарет едва можно было разглядеть ее длинные крашеные белокурые локоны, которые она то и дело кокетливо отбрасывала назад. Блондинка сидела в компании двух мужчин, и, естественно, показалась мне вертлявой и вульгарной! Не знаю, почему меня так зацепила эта девица, но раздражала она безумно. Один из кавалеров, явно кокетничая, рассказывал что-то, наклоняясь к ее уху. Видимо, именно это ее и веселило. Я залпом выпила мартини и заказала еще. Тем временем от заинтересовавшего меня стола отделился силуэт мужчины, который почти не принимал участия в разговоре с блондинкой. Он неспешно направился к барной стойке. По мере его приближения мое сердце сжималось все сильнее. Это был он. Шагал своей легкой, чуть в развалку, походкой. И как же приятно оказалось наблюдать выражение его лица, когда он, такой вечно уверенный в себе и неподражаемо невозмутимый, вдруг увидел меня.

– Пешехонов?! – нарочито удивилась я и выпила еще один мартини залпом.

Алексей неосознанно обернулся на свой столик, а потом, словно испугавшись, резко подскочил ко мне. Взял меня под руку и вымученно улыбнулся.

– Эмилия, что ты тут делаешь? Ты одна?

– Как видишь, – ответила я, – бармен, мне еще мартини!

Алкоголь в моей крови начинал действовать.

– О, да ты изрядно приняла на грудь, – заметил Алексей, пытаясь воспользоваться поводом, чтоб вывести меня из зала. – Пойдем, подышим воздухом?

– Уже надышалась на славу, – ответила я, – самое время познакомиться с твоими веселыми друзьями.

Стало ясно, что блондинка, которая раздражала меня – это Лера. Алексей попытался меня остановить, но я забрала свой бокал и направилась к его мило воркующим друзьям. За столом обнаружился никто иной, как мой жених.

– Какая приятная встреча, – пьяно ухмыльнулась я и по-свойски расположилась за их столиком.

Алексей виновато посмотрел на Вадима и развел руками, мол, сделал все, что мог. Лера глупо хлопала ресницами, переводя взгляд с Надежнецкого на меня и обратно. Жених тоже был уже изрядно пьян, но даже в таком состоянии догадался мгновенно отпрянуть от блондинки.

– Давно я не ходил на двойные свидания. – Алексей в очередной раз попытался перевести разговор в шутку, но, увидев мой скептический взгляд, решил пойти другим путем.

– Лера, а не сходить ли нам в бар?

– Ну уж нет, – ответила я, придвинулась к Алексею и приобняла его.

И вот тут-то Пешехонов смутился! Мне было приятно увидеть его растерянным. Вадим побагровел и вскочил, расплескав пиво по столу. Я лишь улыбнулась и заметила:

– Что такое? Мне показалось, тебе довольно комфортно с этой дамой! Тебе не кажется, что ты ревнуешь меня к каждому встречному, а сам ведешь себя отнюдь не образцово?!

Алексей, чтобы остановить начинающуюся перепалку, встал между нами и развел руки в стороны:

– Все, хватит! Вадим любит Эмилию, а Эмилия любит Вадима. Не ругайтесь. Ты ревнуешь ко мне свою невесту? Так вот, открыто заявляю тебе, что мне она даже не нравится.

Olete lõpetanud tasuta lõigu lugemise. Kas soovite edasi lugeda?