– Господи, этот нож… Неужели… Энтони… Боже…
Джеймс Морган и Луис Ортега одновременно поспешили к Марии и принялись успокаивать девушку. Фокс осторожно поднял с пола улику.
– Вижу, предмет вам знаком.
Мария Росс уже взяла себя в руки. Она отстранила Джеймса Моргана и, сделав глубокий вдох, ответила:
– Да. Мы использовали этот нож на репетициях. Именно им по сценарию Макбет закалывал короля Дункана. То есть Энтони. Там на острие пятна… Это кровь?
– Не могу сказать наверняка, но, скорее всего, да. Этот нож – орудие убийства. Вы догадываетесь, где мы нашли его?
– Нет… – тут девушка огляделась по сторонам. Видимо, она наконец осознала причину, по которой допрос проводился именно в гримерной Джеймса Моргана, потому что, резко обернувшись, она впилась взглядом в Джеймса. Её глаза расширились, в них сквозил испуг: – Джеймс… – голос дрогнул.
– Мария, клянусь, я здесь ни при чем! Меня подставили! Я понятия не имею, каким образом нож оказался в моей гримерной! – Джеймс умоляюще взглянул на Фокса: – Прошу вас, скажите, что верите мне!
Фокс молча переводил взгляд с Джеймса на Марию. Юноша тяжело дышал, Мария не отрываясь смотрела на нож в руках Фокса. Наконец он сказал:
– Мы проверим, не осталось ли на ноже отпечатков пальцев. Пока что вы можете идти, – он повернулся к режиссеру: – Мы и так вас слишком задержали. Только у меня будет к вам просьба.
Луис Ортега слегка напрягся, но все же улыбнулся и ответил:
– Конечно, все, что угодно.
– Мой помощник будет присутствовать на репетиции, – Джонни сам не ожидал такого поворота, но виду не показал.
Луис Ортега рассмеялся:
– Будьте осторожны. А то я не выдержу, и обязательно дам ему какую-то роль!
Глава 7
Первой из гримерной вышла Мария Росс, за ней последовал Джеймс Морган и Луис Ортега. Фокс и Джонни выходили последними.
– Будь начеку, – вполголоса проговорил Фокс. – Внимательно следи за происходящим на сцене. У меня такое чувство, что именно спектакль даст нам ключ к разгадке.
– А вы что предпримете?
– Поеду с инспектором Гоффри в участок, – Джонни мысленно попросил всех святых с Аллахом во главе, чтобы инспектор дождался Фокса, а не уехал тотчас после разговора с ним. Иначе Фокс в отместку заберет кадиллак, а Джонни совсем не хотелось добираться домой на автобусе.
– Проверите отпечатки на ноже?
– Кинжале, – Фокс был очень щепетилен в вопросах правильного употребления слов. – Нам крупно повезло, что в вазе не было воды, возможно какие-то отпечатки убийца все же оставил. Да, дождусь результатов экспертизы и попытаюсь вытрясти из инспектора отчеты допросов свидетелей, – Джонни прибавил к своей молитве Кришну и Будду, а так же весь известный ему божественный пантеон, дабы смилостивился инспектор Гоффри и сменил свой праведный гнев на милость, во имя отца, и сына, и святых ёжиков, аминь.
Луис Ортега закрыл за ними дверь гримерной, после чего они распрощались: Фокс направился к выходу, а Джонни последовал за актерами и режиссером. В зале стоял невообразимый гул. Актеры явно недоумевали, почему репетиция еще не началась, и куда подевались ведущие актеры вместе с режиссером. Но при появлении последнего все мигом притихли. Дисциплина в присутствии Луиса Ортега соблюдалась железная. Режиссер поднялся на сцену дабы слегка разрядить обстановку:
– Друзья, простите за задержку, нужно было уладить некоторые вопросы. Но теперь все в порядке, и мы смело можем начать, – лицо его приобрело строгое выражение. Товарищеский тон сменился приказным: – Джеймс, Уильям – на сцену, Люси, Эмма, Роуз – вы тоже. Прогоним сцену пророчества. – Легко спрыгнув с помоста, Луис Ортега отдал сцену целиком в распоряжение актеров.
Джонни занял место в первом ряду, прямо в центре. Остальные актеры рассредоточились по залу, но большинство сидело на первых рядах. Вслед за Джеймсом на сцену поднялся еще один юноша, с виду даже моложе его – невысокого роста, худой, даже щуплый, стриженные русые волосы торчали во все стороны. Джонни не удержался и мысленно окрестил юношу воробьём. Впрочем, прозвище было весьма подходящим. К тому же парень заметно нервничал. С другой стороны сцены вышли три девушки, все приблизительно одного возраста, но внешне абсолютно разные. Высокая статная блондинка уверенно шла впереди, за ней следовала шатенка, невысокая и слегка полноватая, но миловидная и на удивление грациозная, а замыкала шествие совсем худенькая рыжая девушка. Она привлекла внимание Джонни больше всех – бледная, почти прозрачная кожа, тонкие руки, легкое платьице, она словно не шагала, а плыла по воздуху, легкая, как пушинка. Воображение Джонни тут же дорисовало ей остроконечные ушки, и образ лесного эльфа был готов. Когда первая девушка достигла середины сцены, третья повернулась к зрительскому залу:
– Барабан стучит!
К Королю Макбет спешит.
Все три девушки заговорили хором:
– Сестры, мчимся чередой
Над землей и над водой.
Пусть замкнёт волшебный круг
Трижды каждая из нас:
Трижды по три – девять раз.
Стой! Заклятье свершено.
К ним навстречу вышел Джеймс. За ним следом шел Уильям. Юноша немного сутулился и держался на сцене не слишком уверенно. Он почему-то постоянно с опаской косился в сторону режиссера. Джеймс заговорил:
– Бывал ли день ужасней и славнее?
Уильям сделал над собой усилие, но голос все равно выдавал его волнение:
– Эй, далеко ль до Форреса? – Кто эти
Иссохшие и дикие созданья?
Нет на земле таких, хотя на ней
Они стоят. – Вы люди или духи?
Джеймс говорил громко и уверенно. На сцене он держался свободно:
– Ответьте: кто вы?
Блондинка заговорила, у нее был глубокий, низкий голос:
– Да славиться Макбет, Гламисский тан! – девушка кинула выразительный взгляд на Джеймса. Джонни пришло в голову, что девушка влюблена в парня, но происходящее на сцене интересовало его в данный момент гораздо больше.
Шатенка сделала шаг вперед:
– Да славится Макбет, Кавдорский тан!
У рыжей девушки был тонкий, пронзительный голос, но прозвучал он наиболее выразительно:
– Да славится Макбет, король грядущий!
Вновь настала очередь Уильяма, но говорил он гораздо тише, голос сильно дрожал,, Джонни с первого ряда с трудом разбирал его реплики:
– Макбет, ты вздрогнул? Неужель боишься
Их сладких слов? – Сознайтесь, правды ради,
Вы призраки или существа живые?
От вас мой друг услышал в знак привета
Свой титул, обещанье чести новой
И предсказанье царственных надежд… – Юноша запнулся, но быстро вспомнив слова, продолжил немного увереннее:
– Взволнован он. Но что ж со мной вы немы?
Коль вы способны, сев времен провидя,
Сказать, чьи семена взойдут, чьи – нет,
Судьбу и мне откройте – мне, кому
Ваш гнев не страшен, ваших благ не нужно.
По очереди заговорили все три девушки:
– Славься!
– Славься!
– Славься!
Первой опять заговорила блондинка. Вновь бросив взгляд на Джеймса, на который тот никак не отреагировал, она повернулась вполоборота, обращаясь одновременно к Уильяму и к залу:
– Ты ниже, чем Макбет, но выше.
Шатенка подхватила:
– Несчастней ты, зато счастливей.
Рыжая указала пальцем на Уильяма:
– Ты не король, но королей родишь.
Да славятся равно Макбет и Банко!
Блондинка повторила за ней:
– Да славятся Банко и Макбет!
Джеймс подошел к трем девушкам почти вплотную, но они по очереди стали медленно отходить от него назад:
– Вещуньи, вы еще не все сказали.
Я – Гламис, раз отец мой Синел умер,
Но я не Кавдор, ибо тан Кавдорский
Живет и благоденствует. А стать
Шотландским королем мне вряд ли легче,
Чем Кавдором. Откуда почерпнули
Вы мысли столь нелепые? К чему
Приветом вещим в выжженной степи
Вы нас остановили? Отвечайте.
При последних его словах девушки разом исчезли за кулисами.
Снова заговорил Уильям:
– То – пузыри, которые рождает
Земля, как и вода. Но где ж они?
Джеймс отвечал:
– Развеял воздух, словно ветер вздохи,
Их плотские обличия. А жаль.
Уильям открыл было рот для следующей реплики, но тут же испуганно взглянул на Джеймса, а затем бросил полный ужаса взгляд на режиссёра. Он снова забыл текст. Несколько секунд он лихорадочно пытался вспомнить, затем неуверенно начал:
– Неужто ль мы и вправду видели…
– Да вправду ль мы с тобой их повидали?! – громкий голос Луиса Ортега разнесся по всему залу. – Господи, Уильям, что с тобой сегодня такое?! Неужели ты не можешь хоть раз отыграть всю сцену целиком, ни разу не забыв слова. Это же настоящий кошмар! А ведь завтра премьера!
Луис Ортега был в ярости. Для Джонни такое поведение режиссера стало поистине неожиданным. Видимо, его нервы тоже были на пределе. Режиссер быстрыми шагами поднимался на сцену, на ходу продолжая ругать парня:
– И как я мог согласиться отдать тебе эту роль?! Банко, один из ключевых персонажей, на эту роль у меня было по крайней мере три кандидатуры, но нет, ты клялся и божился сыграть на высшем уровне, выложится на все сто. Как ты там говорил: "Обещаю, я не подведу, можете на меня положиться!". Вначале так и было, а что теперь?! Сплошная халтура! Никакого чувства, никакой экспрессии! Я не увидел, как впрочем и не услышал, совершенно ничего!
В гневе Луис Ортега производил весьма устрашающее впечатление. Даже Джонни показалось, что от режиссера исходит столько негативной энергии, что хватит для подзарядки небольшой электростанции. Бедный парень совсем стушевался. Опасаясь встречаться взглядом с режиссером, он смотрел в пол. Луис Ортега же решил, видимо, совсем добить Уильяма:
– Ты бездарный актер. Да Джеймс рядом с тобой выглядит и вовсе звездой мирового уровня! А ведь он даже не учился в Академии!
Джеймсу не слишком понравилось, что его приводят в пример, потому он попытался немного сгладить обстановку:
– Мистер Ортега, давайте прогоним сцену еще разок? Я уверен, на этот раз все пройдет на ура.
Он подошел к Уильяму и положил руку на плечо:
– Уилл, не переживай ты так, – он ободряюще ему улыбнулся. – Подумаешь, все мы иногда забываем текст, это нормально, волноваться перед премьерой. Давай попробуем еще…
Но Уильям не дал ему договорить. Резким движением сбросив с плеча руку Джеймса, он сделал то, чего никто не мог ожидать – с размаху ударил парня в лицо. Удивительно, сколько силы Уильям вложил в этот удар – Джеймс упал, как подкошенный. Окружающие застыли – в зале стояла гробовая тишина. Уильям тяжело дышал, но, видимо, одного удара ему показалось мало, и он ринулся прямиком на лежащего Джеймса. Но Джонни среагировал быстрее: в мгновение ока он уже был на сцене и стоял между двумя актерами.
– Спокойно, – проговорил Джонни, обращаясь к Уильяму, – давай не будем ухудшать и без того плохую ситуацию.
Но, к удивлению, не только Джонни, но и всех присутствующих, Уилла утихомирил не Джонни, а внезапное появление рядом с ним рыжей девушки-эльфа. Она стремительно подбежала к юноше и заговорила своим пронзительным голоском:
– Уилл, прошу тебя, возьми себя в руки. Что на тебя нашло?
В её присутствии Уильям сразу же задышал ровно, кулаки разжались будто сами собой. Он виновато поглядел на девушку:
– Прости меня, Роуз. Я был не в себе.
Он направился к Джонни, сидящему на корточках около Джеймса. Парень все еще лежал на полу, из носа вовсю хлестала кровь. Платок, который Джонни дал ему, уже был весь мокрый. Мария Росс со всех ног спешила к Джеймсу, но Уильям её всё же опередил. Подойдя к пострадавшему, юноша протянул ему руку и виновато пробормотал:
– Джеймс, прости меня, пожалуйста.
Но Джеймс, увы, не был настроен столь миролюбиво, потому просто оттолкнул протянутую руку. Встав на ноги с помощью Джонни и подоспевшей Марии, несмотря на обильное кровотечение, которое он безуспешно пытался остановить, юноша всё же смог отчетливо выговорить:
– Не приближайся ко мне. Я не виноват в твоих неудачах, а у меня благодаря тебе перед премьерой сломан нос, – он задрал голову, потом поднес к носу рукав рубашки. За считанные секунды рукав стал красным от крови. – Мне крупно повезет, если я смогу хотя бы нормально разговаривать.
– Джеймс, мне так жаль, – на Уильяме лица не было. Он явно сожалел о своём поступке.
Тут в себя пришел и режиссёр:
– Ты что наделал, болван! Эступидо, десцеребрадо! – Луис Ортега широкими шагами направился прямиком к Уильяму. Парень попятился. Видимо, режиссёр был настолько зол, что на автомате перешел на испанский. О смысле сказанного догадаться было не сложно. Глаза его пылали такой яростью, что юноша уже явно пожалел, что вообще на свет родился. Он забормотал извинения.
– Я не нуждаюсь в твоих извинениях, от них никакого толку! Как, впрочем, и от тебя! Прочь с глаз моих, мне нужно успокоиться, я сейчас не в состоянии с тобой разговаривать.
Уильям попятился, на ходу споткнулся и чуть было не упал со сцены, но успел сохранить равновесие. После чего быстрыми шагами покинул зал. Роуз было двинулась следом за ним, но голос Луиса Ортега пригвоздил её к месту:
– Всем оставаться на местах. Репетиция не окончена.
Режиссёр повернулся к Джеймсу, у которого, к счастью, наконец прекратилось кровотечение. Тем не менее, вокруг образовалась приличного размера красная лужица. С двух сторон его поддерживали Джонни и Мария:
– Джеймс, ты как себя чувствуешь?
– Нормально, – голос прозвучал глухо и гнусаво. Он попытался сохранить равновесие без посторонней помощи, но ему это слабо удалось. Зашатавшись, он вновь вынужден был опереться на Джонни.
– Он потерял много крови, ему нужно пойти умыться и немного отдохнуть, – заговорил Джонни, глядя в глаза Луису Ортега – И кто-нибудь, сходите купите ему гранатового соку.
Режиссёр тут же отправил какого-то актера, имени которого Джонни не запомнил, в ближайший супермаркет. Другого парня по имени Бен он попросил проводить Джеймса в туалет, помочь привести себя в порядок и проводить обратно в зал. Мария хотела было отправится с ними, но Луис Ортега её остановил:
– Бьянка, постой. Ты нужна здесь, прогоним шестую сцену.
Девушка обернулась. Она удивленно подняла брови и слегка насмешливо, как показалось Джонни, спросила:
– Ты что, правда собираешься продолжить репетицию?
Луис Ортега строго взглянул на неё:
– Да. Я понимаю, что все мы на взводе, но если так пойдёт и дальше, спектакль обещает окончится полным провалом.
– Плевала я на спектакль, – вскричала Мария Росс. – Сначала Тони, теперь Джеймс, нежели они тебя совсем не волнуют?
Она обращалась к режиссёру на "ты" и говорила с ним на равных, но, видимо, на этот раз хватила лишнего.
– Бьянка Руссо, если ты еще раз посмеешь заговорить со мной в таком тоне, поверь мне, последствия будут очень печальными, – Он говорил медленно и с расстановкой, не повышая голоса. Но в голосе звучала сталь. Сложно было поверить, что этот самый человек еще сегодня с улыбкой и в прекрасном расположении духа встречал Джонни. Сейчас весь его облик дышал холодом и неумолимостью. Не подчинится ему было невозможно. Мария Росс мгновенно растеряла всю свою уверенность. Она обреченно взглянула по сторонам, на мгновенье встретилась взглядом с Джонни и тяжело вздохнула.
– Простите меня, мистер Ортега. Этого больше не повторится, – она говорила тихо, не поднимая на режиссёра глаз.
Тем не менее, буря миновала. Луис Ортега подошел к девушке и взял её за подбородок:
– И ты прости меня. Бьянка. Я понимаю, как тебе тяжело. Я чувствую то же самое. Но мы должны отыграть на высшем уровне. Ради Тони.
Мария Руссо молча кивнула и медленно направилась за кулисы. Проводив девушку взглядом, Джонни спустился со сцены и вновь занял прежнее место. Но пока она шла, ему пришла в голову странная мысль: "Все шекспировские героини приносят мужчинам одно сплошное горе".
Глава 8
– Мистер Ортега, – раздался голос из зала. Джонни повернул голову – говорила одна из трёх девушек, блондинка. Режиссёр обернулся к ней:
– Да, Эмма.
– Мистер Ортега, вы сказали, что хотите прогнать 6 сцену, но ведь там задействованы и Уильям, и Джеймс, – при упоминании последнего она едва заметно покраснела.
– Не страшно, начнем с момента появления леди Макбет. Нам нужно хорошо прорепетировать все сцены с королём Дунканом. Мистер Дживс еще не совсем освоился со своей ролью, а завтра всё должно быть сыграно идеально.
"Ага, дело принимает интересный оборот. Наконец-то мне представится возможность понаблюдать за предполагаемым убийцей", – Джонни откинулся на кресле, устраиваясь поудобнее, готовый с удвоенным вниманием следить за происходящим на сцене. Но когда там появился Энди Дживс, его ждало разочарование – актеру совершенно не подходила роль убийцы. Как, впрочем, и короля Дункана. Царственности в его облике было столько же, сколько у австралийского ленивца. Джонни поймал себя на мысли, что с его воображением у него тут скоро наберется целый зоопарк. Прочем, и в данном случае он своим сравнением попал в точку – слегка прищуренные глаза, обвисшие щеки и глуповатая улыбка – вуаля, образ ленивца готов. Добавьте этому ленивцу светлую шевелюру – и получите законченный портрет Энди Дживса. Впечатление он и вправду производил отнюдь не царственное. Джонни надеялся, что после первой его реплики он сможет изменить мнение об актёре в лучшую сторону, но этого, увы не произошло. Выйдя на середину сцены, выпятив грудь и став, как ему, видимо, казалось, в царственную позу, Энди Дживс заговорил пронзительным, слишком высоким для него голосом:
– Вот и хозяйка! – при этих словах из-за кулис вышла Мария. Вот она-то имела весьма царственный вид. Энди Дживс продолжил, на этот раз обращаясь к двум другим актерам, вышедшим с ним на сцену:
– Любовь, пусть даже в тягость нам она,
Мы с благодарным чувством принимаем.
Итак, благодарите нас и бога
За тяготы и труд.
Теперь настала очередь Марии Росс:
– Услуги наши,
Хотя б их было дважды вдвое больше,
Ничто в сравненье с той великой честью,
Которой удостоил нас монарх,
Войдя в наш дом. За милости былые
И новые мы вечно будем бога
Молить о вас.
Энди Дживс, он же король Дункан огляделся по сторонам:
– А где же тан Кавдорский?
Чтоб первыми прибыть, мы по пятам
За ним гнались. Но он ездок отменный.
Его к тому же шпорила любовь.
И мы отстали. Милая хозяйка,
Мы –ваши гости.
"Ну этот хотя бы слова помнит", – Джонни мысленно попытался оправдать не самые выдающиеся актерские способности мистера Дживса. К сожалению, он вынужден был признать: Мария Росс была права, когда говорила о том, какую пользу принесла актёру смерть предыдущего исполнителя роли. Зрителям будет всё равно, кто пришел ему на смену. Главное, что предыдущий актёр был убит. Таким образом мотив, хоть и весьма призрачный, но всё же вырисовывался. Джонни решил, что по приезду домой сразу же обсудит это с Фоксом. А сейчас он с удовольствием ловил каждое слово, произнесенное на сцене Марией Росс. Глубоким, хорошо поставленным голосом леди Макбет отвечала королю Дункану:
– Мы как ваши слуги
Себя, своё добро и слуг своих
Считаем вашим полным достояньем
И вам ручаем.
Она прошла по сцене и преклонила колени перед Энди Дживсом. Один Бог знает, каких моральных усилий ей это стоило. Тот не слишком ловко поднял её с колен и проговорил:
– Дайте вашу руку.
К хозяину идём. Он нам угоден
будет нами отличён и впредь.
Прошу вас, госпожа.
Положив её руку поверх своей, в сопровождении двух других актеров, так и не сказавших за всю сцену ни слова, король Дункан увел леди Макбет со сцены.
Несмотря на очевидность того факта, что игра Энди Дживса явно не является образцом актерского мастерства, режиссёр остался доволен сценой. Он похлопал актерам, которые снова вышли на сцену.
– Бьянка, ты, как всегда, восхитительна, – похвала, казалось, не произвела на Марию Росс особого впечатления. Она стояла чуть поодаль от Энди Дживса, скрестив руки на груди и всем своим видом демонстрируя пренебрежение к нему.
Луис Ортега это заметил, потому поспешил добавить:
– Энди, уже гораздо лучше, – Джонни даже побоялся представить, что ж тогда означает в данном случае "хуже". – Еще разок прогоним, и будет вообще отлично.
Джонни взглянул на часы – была половина пятого. Он и не заметил, как быстро пролетело время. "Пора сматывать удочки, – подумал Джонни. – В шесть заканчивается это жуткое мексиканское мыло Фокса, черт, опять забыл название, оно еще рифмуется с фразой "святые помидоры", точно, "Слеза Исиодры". Нужно успеть вклинится между сериалом и кроссвордами". Он поспешил к режиссёру и подоспел как раз тогда, когда он собирался объявить повторный прогон сцены.
– Мистер Ортега, не могли бы вы сейчас прорепетировать другую сцену, мне бы хотелось задать мистеру Дживсу несколько вопросов. Это не займет много времени.
Луис Ортега на секунду задумался, но потом все же утвердительно кивнул:
– Энди, спустись сюда, пожалуйста, – крикнул режиссёр.
Энди Дживс быстро засеменил к ним. Видимо, Луиса Ортега он боготворил, потому подчинялся ему беспрекословно. Режиссёр представил ему Джонни.
– Добрый вечер, вы, наверное, слышали, меня зовут Джонни Траст, я расследую убийство. Могу я задать вам несколько вопросов? – он жестом указал Энди Дживсу на кресла. Последний вопросительно взглянул на режиссёра, но тот лишь молча кивнул. Поэтому ему не оставалось ничего другого, как последовать за ним. Луис Ортега тем временем вызвал на сцену других актёров, но Джонни не обращал на них внимание, сосредоточившись на допросе.
– Энди Дживс – это ваше настоящее имя, или псевдоним? – за сегодня он уже столько раз повторил этот вопрос, что на автомате задал его первым
– Настоящее, – мужчина гордо выпятил грудь. – Меня зовут Эндрю Мартин Дживс.
Джонни открыл блокнот. За один день он умудрился исписать половину страниц. Найдя пустую, он, сам не зная зачем, записал полное имя актёра.
– Вы живете в Сан-Франциско?
– Да, я здесь родился. Мой отец основал компанию Дживс Билдинг Корпорейшн еще когда вас и в помине не было.
Джонни сразу понял, что допрос предстоит не из легких. Но после допросов Марии Росс и Джеймса Моргана, Джонни чувствовал себя настоящим ветераном, прошедшим огонь, воду и парочку минных полей. Потому Энди Дживс просто физически не мог произвести на Джонни должное впечатление.
– Меня мало интересует ваша родословная, потому я бы попросил воздержаться от упоминания всех ваших родственников. Отвечайте на мои вопросы по возможности коротко и четко: – Давно вы играете в театре?
– Нет, это моя первая роль. Я, да будет вам известно, в своё время увлекался самыми разнообразными вещами: гольф, конный спорт, шахматы, академический вокал, меня даже называли "Соловей Пасифик-Хайтс", – Джонни мысленно пожалел несчастных слушателей этого "соловья", – игра на трубе, лепка из глины…
– Благодарю, я понял, – поспешил прервать поток Джонни. – Скажите, как вы попали в труппу Луиса Ортега?
– Мистер Ортега искал спонсоров для спектакля, для организации рекламной кампании, оплаты аренды помещения театра и тому подобное. Я заинтересовался проектом, потому решил посетить пару репетиций. Постановка пришлась мне по душе и я попросил его предоставить мне роль. Увы, свободных ролей не обнаружилось, но второй состав я все же мог пополнить. А после смерти этого, как бишь его звали, Бонни Рута, мне досталась одна из главных ролей, – Энди Дживс явно считал это своей личной заслугой. Тем не менее, каждое его слово убеждало Джонни в неспособности этого типа совершить убийство. Даже самое обыкновенное, не говоря уже о свечах на сцене, и остальных обстоятельствах смерти Энтони Бута.
– Вы хорошо знали погибшего?
– Нисколько. Так, перемолвился с ним парой фраз.
– А с кем из труппы вы общаетесь?
– Да практически ни с кем. Вы же понимаете, эти люди – не моего уровня, сближаться с ними – ниже моего достоинства.
– А как вас находят коллеги по цеху? Одно ваше присутствие должно вызывать у них приступ благоговения и восторга, – Джонни не удержался и сейчас жалел о сказанном, но оказалось, что Энди Дживс не углядел в его словах сарказма потому ответил с легким пренебрежением:
– Они считают меня человеком из высшего общества. Я слеплен из другого теста, можете мне поверить.
"Еще как могу, пончик ты непропеченный", – Джонни начал раздражаться. Он попросту терял время, потому злился одновременно на Марию Росс, Фокса и Энди Дживса вместе взятых.
– Но из всех самая невыносимая – эта молодая выскочка, леди Макбет, – видимо, неприязнь у них была обоюдная. – Но проблема в том, что она здесь царица.
– Что вы имеете в виду?
Он посмотрел на Джонни, явно недоумевая, как можно не видеть столь очевидных вещей:
– Вы что, не заметили? Режиссёр во всём её слушается! Он по уши влюблён в ней, вот что я вам скажу. Эта девица может позволить себе любой каприз. Уж не знаю, чем таким она цепляет, но мужчины от неё без ума. Я признаться, одно время тоже подпал под влияние её чар, но вовремя осознал, насколько пустое это создание.
Джонни сложно было представить себе Энди Дживса, ухаживающим за любой девушкой, а уж за Марией Росс тем более, но теперь хотя бы было ясно, откуда столь явная неприязнь с ёё стороны.
– Последний вопрос: у вас есть алиби на момент убийства?
– Конечно, я уже говорил полиции. Я в тот вечер был на презентации новой марки часов в отеле. Это может подтвердить по меньшей мере двадцать человек.
– Благодарю, что уделили мне время, – Джонни поднялся и поспешил к режиссёру дабы избегнуть рукопожатия с Энди Дживсом. Беседы с ним ему вполне хватило. Подождав, пока актеры доиграют сцену, Джонни обратился к Луису Ортега:
– От имени мистера Фокса и от моего собственного, хотелось бы выразить признательность за оказанное содействие в расследовании.
Луис Ортега улыбнулся:
– Вы уж извините за все неприятности. Перед премьерой труппа всегда на взводе, потому мы все немного не в себе.
– Все равно, большое вам спасибо за все.
– Это мой долг перед Тони. Вы уж постарайтесь найти убийцу, хорошо?
– Не волнуйтесь, если за дело берется Фокс, оно обречено на успех, – с этими словами Джонни и режиссёр пожали друг другу руки, и юноша покинул здание театра.
Глава 9
После театра Джонни направился прямо к дому. Видимо, инспектор Гоффри все же не настолько разозлился на Джонни, чтобы бросить Фокса на произвол судьбы, потому как каддилак стоял там же, где Джонни его оставил. Мысленно Джонни пообещал каждое воскресенье месяца при полной луне возносить молитвы Аллаху, Кришне и всем богам, имена которых сумеет вспомнить. Дома юноша сразу прошествовал на кухню, за весь день он так проголодался, что готов был сейчас съесть целого инспектора Гоффри. К тому же часы показывали четверть шестого, а значит – время мексиканских сериалов еще не прошло. Джонни до сих пор не переставал удивляться, как такой здравомыслящий человек может интересоваться судьбой Марии-Карменситы-Хуаниты-Чихуа-Хуа. Но увы, эта страсть была неизлечимой, потому приходилось просто смирится и ждать, когда же наконец Педро-Хосе-Рикардо-Мартинес сделает предложение Мерседес-Ионите-Нинье (Фокс как раз вчера упорно пытался пересказать Джонни последнюю серию, после чего тому ночью снилась мексиканская свадьба, где невестой выступал Фокс). Дождавшись шести вечера, Джонни поднялся наверх к дяде. Благо, сериал уже кончился, и Фокс просто сидел в кресле и о чём-то сосредоточенно думал. Джонни решил как-то обратить на себя внимание:
– Хэй, босс, – заходя в комнату, Джонни направился к своему любимому креслу в этой комнате и тяжело в него плюхнулся. Фокс недовольно поморщился:
– Ты прервал мои размышления, – зло пробурчал он. Фокс терпеть не мог, когда кто-то мешал его мыслительным процессам. – Что ты хотел?