Миледи трех миров

Я не стала обижаться на нее на «какую–то девчонку» – грешно обижаться на больных нанов (а она явно была больна – снобизмом), но не дав Фару и рта раскрыть, я точно копируя манеру разговора нанки, с той же тягучестью, положив руку на грудь и часто моргая ресницами, выдохнула:

– Фар, милый, неужели ты будешь ей рассказывать о нашем романтическом уик–энде? Я считаю, что ей достаточно знать, что ты просто очарован моим задним видом! – я нарочито медленно похлопала себя по «пятой точке». У Фара в «зобу дыханье сперло», а у нанки глаза округлились до невероятных размеров. Она то открывала, то вновь закрывала свой рот, словно рыба, попавшая на берег (говорила же, больная она!) не в силах что–то сказать, а лишь переводила свой взгляд то на меня, то снова на Фара. – Пойдем, пушистик. – нежно проворковала я и небрежно почесала его за ухом, а затем пошла, старательно виляя «задним видом».

Фар, не в силах что–то сказать, посеменил за мной, а красотка так и осталась сидеть с широко открытыми глазами, пока мы не скрылись из вида. Хотя, может быть, столица Зубара с моей легкой руки (или легкого языка) приобрела новую великолепную статую номер четыре, которую потомки назовут «Великое удивление нана». Не плохо, да?

К чести моего телохранителя, он не стал комментировать эту встречу. Я подозреваю, что эта пепельная «роковая дама» его уже порядком достала до меня, поэтому возможно он был даже рад этому происшествию. А когда мы вышли ко дворцу… эта встреча ушла на задворки моей памяти.

Он был великолепен. Не просто великолепен, а ВЕ–ЛИ–КО–ЛЕ–ПЕН. Если Серебряный дворец был изящен и сказочно красив (как запомнилось мне по сну), то дворец Фашура был великолепен. Других слов у меня просто не нашлось. По виду Фара я поняла, что он горд произведенным на меня впечатлением их «Белого дома». А я нисколечко не пыталась скрыть своего восхищения.

Дворец, казалось, был выдолблен из цельного камня или горы, неким умелым мастером и никак не лапами. По низу здания шли какие–то письмена (мне тут и со словарем делать нечего), а все рельефы, двери и окна были отделаны зелеными и синими самоцветами, переливающимися на солнце, создавая своей игрой нечто прекрасное. Эх, жаль фотоаппарата не прихватила! Сказала бы друзьям в своем мире, что побывала в Изумрудном городе. Они бы с зависти удавились. А то эта воображала Надька вечно хвастается: «Моя мама недавно в Испанию ездила…». С другой стороны, что мне теперь какая–то там Надька?!

Слева от входа во дворец действительно стояла небольшая композиция, обещанная Фаром – статуя номер два. Маленькая Тати изо всех сил тянула, торчащую из камня, огромную лапу нана.

– Куда это попал твой прадед, что не смог переместиться или выбраться самостоятельно?

– Перемещение открыли только пол века назад. А выбраться мой прадед не смог из болота Фирард. Из этого болота никто еще не мог выбраться самостоятельно. Как его занесло туда, никто не знает, он не рассказывал, но после того случая, болото сразу отгородили, теперь ненароком в него никто не забредет. – поведал Фар.

А мое внимание уже переключилось на, вышедшего из дворца, нана. Его осанка, поступь и взгляд явно говорили о том, что он здесь далеко не последнее лицо (морда). На его груди широкая зеленая лента, кончики которой были отделаны какими–то синими блестяшками (может быть драгоценными камнями). Он величаво подошел к нам и склонил голову в знак почтения.

– Рад Вас снова видеть, Миледи. Я рад, что вы не обошли нашу столицу стороной. – зычным басом проговорил он. – Приветствую тебя, Фаравул. Ты долго отсутствовал. Добро пожаловать во дворец! – Вот у кого надо брать пример! Коротко, весомо, понятно.

Мы пошли за этим наном. Мои шарики в голове быстро закрутились и выдали итог размышлений – встречать нас вышел САМ здешний царь (повелитель или как там его по титулу), то бишь Кемтес собственной персоной. Какая честь! С другой стороны (если смотреть сзади), то его пушистость ну совсем не был похож на правителя. Скорее, как и его брат, на большую (очень большую) собаку.

Меня вежливо препроводили в мои покои и сообщили, что через полчаса будет обед в мою честь, но в виду нашей усталости, Кемтес распорядился провести его в тесном семейном кругу, без соответствующего такой важной гостьи размаха. А вечером, когда мы отдохнем и наберемся сил, Кемтес попросил меня выступить перед жителями Фашура и представителями Зубара, которые на данный момент находятся в столице. Выступления, выездные туры, автографы… Ах, как бы не заболеть звездной болезнью… Я быстро дала на все свое согласие и, дождавшись ухода провожатых, кинулась в душ.

После мер гигиены я занялась учетом своих пожитков. Порывшись рюкзачке, я выудила оттуда:

– белые шкуры коренулов – две штуки;

– плед теплый любимый – одна штука;

– одежда запасная (джинсы с футболкой и др.) – по одной штуке;

– вечернее платье (помятое!) – одна штука;

– туфли на шпильке – одна пара.

Кроме того, косметичка, походные принадлежности и продуктовое НЗ на случай неудачной охоты Фара. Ну, всякая мелочь сейчас меня мало интересовала. Главное на данный момент было решить – в чем же пойти на обед? Я задумалась. Внутренняя борьба за право быть на меня одетыми шла между платьем и джинсами. Победило платье, так как кроссовки надо было мыть, а туфли – нет. Легкая помятость к тому же на мне растянулась и платье смотрелось вполне сносно.

Одев туфли, я критически прошлась по своему благоразумию. На шпильках я не ходила ни разу в жизни! Удобства – ноль, а равновесие приходилось держать, как канатоходцу. Но на поверку, одета я была должным образом. Во всяком случае, неплохо – не броско, не вычурно, элегантно. Поэтому, когда за мной пришли, я чувствовала себя вполне нормально, где–то на девяносто девять процентов.

Как бы точнее описать «тесный семейный круг» нанов. Слово «семейный» означало не семью (в нашем понимании), а всех, кто находится в замке. Получается, это своего рода перефразировка. «Тесный» – это не немного, а забитый под завязку зал, то есть по принципу «в тесноте, да не в обиде». Короче, стол длинной приблизительно метров пятнадцать, был занят весь. Здесь были наны всех цветов и расцветок, даже (как и обещал Фар) белый нан, который сидел по левую лапу (с левой стороны) Кемтеса.

Мне представили царственную супругу и их альбиноса. Все терпеливо дожидались (и я в том числе!), когда представления мне гостей подойдет к концу и я сяду за стол, а затем неторопливо тоже заняли свои места. Ну что сказать, голод не тетка… Поэтому, после произнесения коротенького приветственного тоста, все принялись поедать угощения. Я не отставала. В конце концов, я – Миледи этого мира и должна быть во всем первой!

В свой «люкс» я вернулась босиком – количество съеденного и выпитого не располагало к цирковым трюкам по ходьбе. Благо провожал меня до комнаты только Фар, и «блюсти лицо» было не перед кем. Договорившись встретиться вечером, ближе к моему торжественному выступлению для здешнего народа, мы расстались. Войдя к себе, я направилась к единственному по–настоящему сейчас желаемому мной предмету – кровати. Уже погружаясь в сон, я подумала: как замечательно, что приходится спать не на пуфике или коврике каком–нибудь (как я ожидала), а на самой простой и милой сердцу кровати. Или эта комната специально для заезжих Миледи. Хотя какая раз–ни–ца–а–а…

Проснулась я от грохота в дверь – ко мне явно кто–то ломился, причем настырно так ломился. Громко зевая и натирая кулаками сонные глаза, я полная негодования распахнула дверь и увидела Фара, который, всего–навсего, стучал по ней лапой.

– Что за набат? Неужели пожар приключился?

– Тебе пора уже собираться. Твое выступление через пять минут!

Остатки сна вылетели как по мановению волшебной дубинки, использованной по назначению.

– А пораньше меня нельзя было разбудить?! – ворчала я, лазая по углам и ища свой второй туфель.

– Я стучусь к тебе уже десять минут. Кто виноват, что ты такая соня?

Платье я так и не снимала, оно стало от этого только лучше выглядеть – разутюжилось, наверное, под прессом моего тела. Туфли были благополучно найдены и одеты на ноги. Прическа, после небольшой корректировки, стала само совершенство.

– Готова! – объявила я, переведя дыхание, через пару минут (а может и меньше), проявив в себе сверхскоростную способность собираться.

Ни слова не говоря, Фар повернулся к двери, приглашая следовать за ним. Расправив плечи и приняв величественную осанку, я зашагала за ним. Но не рассчитала, что «Величественная осанка» требует смотреть прямо, а никак не под ноги, что было значительно важнее в моем прикиде. В результате я обо что–то запнулась и, не удержав равновесия, совершила умопомрачительное сальто. Решивший в этот момент прийти на помощь Фар, был невольно задействован в моем потрясающем акробатическом трюке. Произошел страшный тарарам и мы дружно приземлились на ковер.

Когда на шум прибежал нан из здешнего персонала, то имел возможность, наблюдать редкостный, замысловатый и хитросплетенный клубок миледи–нанного характера. Его морда мгновенно вытянулась, а глаза стали несколько крупнее первоначального вида. Вопрос он задал соответственный данной ситуации.

– А чего это вы тут делаете?

С трудом подняв свою взлохмаченную голову, я ответила за обоих.

– Лежим,.. не очень удобно.

Вероятно, этот нан не оценил подобного зрелища и моего скромного юмора, и его тут же как ветром сдуло, вместо того, чтобы помочь нам подняться. Не огорчаясь отсутствию зрителей, мы, немного попыхтев и повспоминав (насыщенно и громко) каждый свое, наконец, обрели долгожданную свободу. Фар внимательно посмотрел на меня и вдруг захохотал, да так, что если бы стены были не из камня, то они бы задрожали и осыпались (смех у нана еще тот).

– Что с тобой? – испугалась я за его нервное состояние. Перестать гоготать Фару удалось лишь с третьей попытки. Наконец, он закончил смеяться, вытирая лапой глаза, и все еще всхлипывая и давясь словами, прохрипел:

– С тобой не соскучишься! Правильно я сделал, когда решил взяться за эту работу. Знаешь, я уже начал входить во вкус от твоих головокружительных и нервощипательных выкрутасов. Это что–то.

– Сам ты… выкрутасы. – попыталась я надуться, но невольно тоже улыбнулась. – Тебе бы только смеяться над несчастной девушкой! Нет чтобы помочь!

Я стала подыматься, но в последний момент вновь рухнула на пол (хорошо еще что коврики мягкие!). Заподозрив неладное и, как–то уже не рассчитывая на положительный исход, я осмотрела свои туфли. Так и есть! Каблук на одном туфле был безвозвратно сломан. «Ментос» тут не помощник, что бы там не говорила наша отечественная реклама. Во–первых – его просто здесь не было, а во–вторых, не очень–то на такой колодке без каблуков находишься. Выход напрашивался только один – переобуться! У нанов обуви нет, обувного магазина для туристов–людей поблизости тоже, следовательно, необходимая обувь только в моем гардеробе, а у меня, как на грех, остались одни кроссовки. Ну, при всем богатстве выбора…

Когда я вышла на сцену (небольшой помост сразу за «дворцовой» площадью), Кемтес удивленно поднял брови. Я в ответ лишь незаметно пожала плечами, прекрасно его понимая. В зеркало я себя не видела (некогда было), но свой теперешний вид представляла очень даже хорошо. Длинное (до щиколотки) вечернее платье бордового цвета, а снизу выглядывают грязные кроссовки с неоново розовыми шнурками. Прическа – «Утренне–ведьминская после бурного шабаша» старательно забрана в хвост, но нежелающая лежать аккуратно. Величием от меня прямо таки «несло» за несколько миль. И, как на зло, никакой трибуны, за которой можно было бы спрятаться – голая сцена. А вот если бы я была в мини юбке, в сногсшибательных босоножках, то такая трибуна обязательно бы присутствовала и, мне бы настоятельно рекомендовали, выступать именно за ней. Закон подлости. Как всегда.

Стараясь не обращать внимания на косые взгляды, относящиеся к моему величественному одеянию, я сделала вид, что так и должно быть, все так и задумано и, после объявления моей персоны, гордо вышла вперед. Первой, как ни странно, мне на глаза попалась «знакомая» нанка, нагло охмурявшая в моем присутствии Фара. Сейчас она сидела в первых рядах (похоже, привилегированных), резонно решив вновь побыть ошарашенной статуей (может попробовать себя в роли скульптора?). Оглядев свою публику, я невольно представила себя маленькой такой болонкой, выступающей перед сворой огромных бродячих собак, которые просто из интереса и сострадания к оратору пришли на шоу и расселись вокруг, ожидая некого подобия развлечения. Сбросив с себя наваждение, я принялась ораторствовать, то есть делать то, зачем я сюда собственно и заявилась.

Как и требовалось, я произнесла коротенькую, но эмоционально насыщенную речь типа: «Привет. Я – Миледи. Сила моя еще пока не пробудилась, но если вас кто обидит, я первая приду бить ему морду, восстанавливая справедливость». Было много усмешек (посмотрели бы вы на них в таком количестве с клыкастыми мордами – фильм ужасов «В стране чудовищ» отдыхает), но добрых напутствий и пожеланий «из зала» было еще больше. Фар сказал, что наны, несмотря на мою «исключительную и эмоционально окрашенную» речь, услышали в ней искренность и доброту. А это самое важное.

Основным врагом нанов, как оказалось, был (кто бы мог подумать!..) Черный колдун. Он напускал на драконов вой. На мое высказанное удивление, мне пояснили, что драконы этого мира с давних времен до ужаса бояться воя. Почему никто уже не помнит, но это факт. Дракон буквально рождается с этим страхом, на инстинктивном уровне. Заслышав подобное вокальное исполнение, «ослепленный» ужасом дракон может СТОЛЬКО бед натворить! Это как реактивный самолет, терпящий бедствие. Только самолет упал и все. А дракон подымается и летит вновь. Что уж говорить о целом семействе или селении ослепленных страхом драконов. Свое хозяйство они потом месяцами восстанавливают, а, например, столицу Зубара отстраивали за последние сто лет уже семь раз!

Сначала думали – это у этого черного паршивца такое примитивное чувство юмора, но потом заметили, что после каждого такого переполоха, пропадает один–два дракона. Этот зловредный гад придумал, как их подчинить. Но любой дракон после такого подчинения почему–то долго не жил. Следовательно, вредитель появляется вновь и вновь.

Миролюбивые наны и дружелюбные драконы давно мечтают прибить его уши к ближайшей скале (причем отдельно от их обладателя), но ни их сила и устойчивость к магии, ни количество и мощь не могут им в этом помочь. Колдун гостить не остается – дела, дела… Прилетит, напакостит, затарится и смывается в неизвестном направлении. Где он квартируется, увы, никто не знает, а вычислить не удается. Поиски тоже ничего не дали.

Все бы ничего. Столица с каждым разом только красивее, да современнее становится. Сломанное и разрушенное отстроить, отремонтировать, восстановить можно. А вот драконов… Буквально месяц назад эта сволочь (вольная подача их текста из моих уст) угнала в рабство отца одного большого семейства. Если не случится чуда, то скоро и он «улетит» к предкам.

Все эти подробности я уже узнала в приватной беседе с Кемтесом и Фаром. Мы втроем проговорили до полуночи, а затем меня, с эскортом в два нана королевской крови, препроводили до моих покоев. Когда я, отяжеленная новой информацией, снова очутившись в комнате, то на прикроватном столике обнаружила пару чудесных туфель на небольшом каблучке. Наверное, Фар поведал брату о моей безвременной потере, а тот, в свою очередь, распорядился меня обуть (приобрести мне обувь, а не то еще своим извращенным мышлением напридумываете невесть что). Как мило! Скорей бы уж мое волшебство просыпалось, тогда бы я в полной мере смогла отблагодарить нанов за их внимательность и гостеприимство, разобравшись с колдуном.

С Фаром мы решили «выступать» завтра утром. Поэтому я покидала вещи в одну кучу (не забыв накануне, пополнить запасы здешними «спичками») и отошла ко сну.

На утро, «легко» перекусив (на столе было более двадцати блюд и, конечно, все их хотелось попробовать), взяв с собой небольшой тормозок на дорожку (корзинку набитую доверху) и, вежливо, но твердо отказавшись погостить еще, мы отправились изучать следующий мир – Третий. Но из города, по моей просьбе, мы вышли своим ходом – захотелось еще посмотреть на архитектуру Фашура и третью статую – с драконом, которая стояла с противоположной стороны города, где мы вошли.

Еще пересчитывая на третий раз (для точности!) зубчики на хвосте у статуи–дракона, я ощутила нетерпение Фара, а через мгновение легкую невесомость перемещения.

ТРЕТИЙ МИР

Появились мы на небольшом холме, как пояснил Фар, в дне ходьбы от столицы этого мира. Все вокруг напоминало какие–то фермерские угодья: ровненькая зелененькая травка, лесочек, росший словно по линейке, невдалеке озеро дивной идиально–круглой формы и так далее. Какой–то нереально геометрически–правильный пейзажик. Дав мне некоторое время осмотреться, мой проводник махнул лапой и мы не спеша двинулись вниз.

– Фар, а почему этот мир называется «Третий», а не имеет какого–то названия. Ну, как Фабс, Зубар?

– Потому что настоящее название этого мира переводится примерно так: Прекрасный зеленый мир, люди которого живут в мире на этой благодатной земле и т.д. Еще несколько строчек. Ну, сама понимаешь… Здешние старожилы говорят, что раньше мир имел вполне нормальное название, но потом утратил его вместе с каким–то сильным волшебством. Все в один миг, его просто забыли и стали называть этот мир так, как это звучит на данный момент. Мало того, что выучить это идиотское название мог не каждый, так еще и дело чуть до скандала не дошло, когда один из послов нечаянно переставил местами несколько составляющих этого названия – получилось нечто невообразимое! – Фар, вероятно что–то припомнив, ухмыльнулся. – Посла отозвали, дело замяли. Поэтому–то, с обоюдного согласия сторон, было решено для облегчения контактов сменить название мира, хотя бы в обиходе, на более укороченный вариант. А так как этот мир вступил третьим в союз волшебных миров, то и стали называть его «Третий мир». – несколько минут Фар шел молча, что–то обдумывая. – Кстати, – вновь заговорил он. – тебе следует знать, что этот мир не весь волшебный.

– Как это? – спросила я, потирая свою ушибленную ногу. Даже на ровненькой травке нашла обо что запнуться! Интересно, когда я обрету свою силу, смогу парить над землей? С другой стороны, тогда я, вероятно, начну сшибать птиц и встречные деревья.

– В этом мире два больших материка. Больший, на котором мы сейчас находимся, похож на Фабс и Зубар – на нем живут волшебники и существа, обладающие волшебной силой. А вот второй материк абсолютно лишен волшебства.

– То есть волшебники и эти самые волшебные существа не хотят на нем жить?

– И жить они в нем не хотят, а хотели бы, то свои волшебные силы там применить все равно не смогли. Тот материк не приемлет НИКАКОГО волшебства, гасит его вроде как. То ли искажено пространство, то ли земля там какая–то особенная, но на том материке любой, даже самый мощный маг, на время пребывания на нем, теряет свое волшебство. Совсем! – для пущей выразительности, нан воздел в небо указательный палец передней лапы. – До того момента, когда он вновь вернется на волшебную землю. И вот на этой почве у Третьего мира, точнее у волшебной его части, конфликт все с тем же Черным колдуном.

– Ага, этот вредитель и здесь пакостит! – я даже подпрыгнула (правда для того, чтобы не запнуться об очередное препятствие, возникшее у меня на пути).

– Да, этот колдун – больная мозоль всех трех миров.

– А что он такого делает, как использует безволшебность второго материка?

– Очень просто. Похищает какое–нибудь влиятельное лицо или членов их семей и, с помощью волшебства, перемещает на второй материк. А оттуда уже никак – дорога в одну сторону. Плыть на корабле можно несколько месяцев и еще не факт, что корабль доберется.

– А самолетом?

– Самолетов здесь нет.

– Почему? Это же было очень удобно!

– Ты видела сколько в наших мирах летающих волшебных и не волшебных существ?! То–то. К тому же, любая механизация здесь бессильна. Сразу, после попадания сюда, вся техника твоего мира перестает действовать.

Я с интересом посмотрела на свои наручные часы, которые носила скорее для красоты, нежели для применения их по назначению. Часы стояли. Секундная стрелка будто заснула. Я поднесла часы к уху, потрясла, снова повторила эти манипуляции. Часы не шли, хотя я каждое утро усердно их заводила. И главное, что они заводились! Как все запущенно. Знала бы раньше об этом, подарила часы Тати – мой хронометр был просто усыпан стразами по краю циферблата, а на самом циферблате толстый рыжий кот лениво наблюдал за маленькой мышкой, оседлавшей секундную стрелку. Правда эта самая мышь, на данный момент, тихо сидела на одном месте.

– Прости, Фар, я отвлеклась. – крикнула я, догоняя своего нана. – Что там дальше делают жертвы этого чернявенького?

– После того, как попасть на второй материк все–таки удалось, необходимо прочесать его вдоль и поперек, чтобы обнаружить похищенного – неизвестно, куда он мог попасть. А на том материке живут дикие племена. Не в том смысле, что с дикими нравами, а просто очень отсталые по быту от нашей жизни. Поэтому, тот, кто туда попадает, дожидаясь спасательной экспедиции (если он ее дождется и они все же встретятся), сам дичает. А за частую и просто пропадает в лесах, так и не наткнувшись на какие–нибудь поселения. – я хохотнула. – Ты чего? – повернулся нан, услышав мой невольный «комментарий».

– Просто представила, как какая–нибудь жутко светская краля, через месяц выбегает из леса с дубиной наперевес и начинает колбасить спасательную экспедицию с громкими прибаутками на вольную тему. – я снова хохотнула. Фар сморщил нос и продолжил спуск. – И что же, так до сих пор и перевоспитывают светских снобов? И ничего не сделали?

– Нет, кое–что они предприняли. Сейчас, когда наладилось перемещение между мирами, для поисковых целей нанимают драконов. Драконы летают быстро и без магии, к тому же обладают некоторым нюхом, помогающим им в поиске жертвы колдуна при облете земель. Все это значительно экономит время, сужая период поиска до минимума, а следовательно уменьшает риск кануть в Лету попавшего туда. – нан небрежно толкнул камень со своей дороги, размером с мою подушку и тот резво подпрыгивая покатился под уклон горы. – Но это подспорье, в виде драконов, стоит очень дорого – накормить, заплатить. В положительном же исходе данного мероприятия уверенности никогда нет. В общем, колдуна здесь, мягко говоря, недолюбливают.

В голове не укладывалось: волшебный – не волшебный. Как это может быть? Хотя, живут же в моем не волшебном мире всякие там Супермены…

– Кстати, Фар, давно хочу тебя поспрашивать. Вот Супермен, Франкенштейн – это вроде как персонажи из наших взрослых сказок. А что все из наших взрослых сказок у вас обитают?

– Ну не все конечно. У вас людей очень бурная фантазия. Одни Покемоны чего стоят! – Фар повторил манипуляцию с очередным «камешком». – Но многие, так сказать прототипы, есть.

– А кто?

– Я тебе не справочник. Спрашивай – отвечу. – Фар был просто душкой!

– Хорошо. Аладдин?

– Был. Действительно женился на принцессе. Только третьего желания у него не было – Совет освободил джинна.

– Джинна?!! Ух, ты! Они тут тоже есть?

– Да. Есть. На Фабсе в основном.

– Круто… Вий?

– Нет.

– Пегас?

– Не уверен… Увидишь негунов, решишь сама.

– Василиск?

– Да, только он добрый и не делал тех злодеяний, что ему приписываются.

– Геракл?

– Геракл? – нан улыбнулся. – Был такой. Джинн. Ему один придурок зарядил тридцать лет прикидываться человеком и всем помогать. Вероятно, грехи какие–то свои хотел замолить. Почему тридцать? Любое желание, если оно постоянно задействует подконтрольного джинна, может длиться десять лет, ну а у этого чудака их было три, как полагается. Этот новоиспеченный Геракл бой с чудовищами мастерски вел! У нас тут тотализатор своего рода образовался, дед рассказывал. Несколько «чудовищ» потом еле откачали, после иллюзорной смерти…

– Летучий голландец?

– Корабль мертвецов? Чушь, конечно.

– Кащей бессмертный?

– Бессмертных нет, а вот долгожителей множество. Я предполагаю, что какой–то тощий и везучий злодей вполне мог стать прототипом.

Так, беседуя, мы спускались с холма уже третий час. И что Фара всё на холмы, да горы тянет? Вид конечно с них потрясающий, но как же долго спускаться! На вид небольшой, а длинню–ющий оказался холмик. Впереди постоянно катились несколько камней, который Фар футболил по дороге. Пейзаж правильных форм уже начал раздражать: даже камни и те были идеальной овальной или круглой формы! Я поделилась своими наблюдениями с Фаром, на что он мне ответил:

– Сам материк, если на него посмотреть сверху, тоже имеет форму ровного овала.

– Фу. А второй материк какую имеет форму?

– Второй – обычную, в смысле для нас. Здешние жители называют его ошибкой природы.

– По–моему, это они – ошибка. Как можно здесь жить?! Мы до их пор даже ни одного зверя не встретили!

– Плохо смотришь, – хмыкнул Фар, – мы их уже штук пять прошли.

Мое удивление было очень сильным, я ведь всю дорогу только башкой и вертела, желая увидеть какого–нибудь диковинного зверя! Они же тут толпами оказываются бегают, а я их не вижу! Поэтому я остановилась и стала внимательно и кропотливо обозревать горизонт в поисках зверья, медленно переводя глазами с места на место. Ничего такого не обнаруживалось. Я влезла на большой булыжник, лежащий неподалеку, который, как и все здесь, был правильной овальной формы и снова начала детально изучать все вокруг, периодически подпрыгивая, дабы увеличить площадь осмотра.

– Я бы этого не делал. – неожиданно заявил нан, напряженным голосом.

– Не делал бы что? – насторожилась я, прекрасно зная этот его тон.

Ответить он не успел. "Камешек" подо мной неожиданно зашевелился и я, потеряв равновесие, с него чебурахнулась. Откатившись чуть в сторону, я вернула себе равновесие встав на четвереньки, и тут же услышала грозное сопение, а прямо перед собой увидела две черные бусины глаз. ЭТО выглядело как наша свинка, которой дали кувалдой по пятаку, превратив его в тарелку (в данный момент сереющую от злости). Стараясь закончить этот инцидент полюбовно, я решила "поговорить" со зверушкой.

– Хрю–хрю–хрю. – это я сказала (во всяком случае, попыталась воспроизвести) "привет, как поживаешь?".

Вероятно, этих свинопотамов хорошим манерам не учили, так как он придвинул свою морду еще ближе, как–то странно рыкнул и поменял цвет глаз на красный.

– Ты, мать твою, окорок ходячий, не смей голос повышать на благородную Миледи! – грозно проорала я, гордо выпрямившись во весь рост.

Свинке не только не успели подробно рассказать обо мне, что я тут у них, своего рода королева и миссия по совместительству, но и не удосужились обучить человеческому языку. Поэтому хряк, как–то шустро оббежав с тыла, боднул меня своей носярой сзади. "Мило" высказавшись об этом жарком и его родственничках до четвертого колена (дальше просто не успела), я, изобразив из себя мельницу, со всего роста рухнула на травку, чуть не превратив свой нос в аналогичную хряковскую лепешку.

Я была в гневе! Вскочив на ноги, чтобы от души врезать по зарвавшемуся пятаку, я обнаружила, что хрундель нагло уплетает мой бережно транспортируемый обед, выданный на Зубаре, который при моем падении имел неосторожность вывалиться из корзинки на землю. Пока я подискивала слова, чтобы выразить свое возмущение этим вопиющим свинством, ходячий кусок сала быстро дожевал (а что не съел то втоптал в землю) все мои деликатесы и сытно рыгнув, тут же принял свою первоначальную форму – булыжника. Понимая, что слова уже тут абсолютно ни к чему, но, все еще не желая мечтая отомстить этому злобному зверю, я подошла и с чувством его пнула. Правда тут же пожалела об этом, вспомнив о всепрощении к братьям нашим меньшим, запрыгав на одной ноге и немного подвывая.

– Это каменный гетофик. – подал голос мой защитник. – Он безвреден, если его не злить.

– Спасибо, что вовремя об этом сказал! – прошипела я от боли.

Нога болела. От перелома пальцев, я думаю, меня спас только мой кроссовочек. Спасибо промышленникам!

На привале у озера Фар пошел ловить рыбу, а я пошла купаться. Мерно разгребая воду, размышляла об этом чудном мире и решила, что рыба здесь будет непременно квадратная. Я ошиблась. Рыба была круглая, как озеро, в котором она плавала (идеальная рыба для жарки на сковороде (знай только диаметр правильный подбирай) и подачи на стол стопкой, как блины).

Пока рыба жарилась, я смотрела на прозрачную гладь озера. Несмотря на то, что оно было круглое, все равно очень красивое. Я вообще люблю воду, а прозрачную и на природе… – шик! К тому же здесь не было, как в нашем мире, толп отдыхающих, плавающих пластиковых бутылок и неизменной таблички городских пляжей «Внимание, купаться строго запрещено! Опасно для здоровья!». Только ради подобной красоты стоит иногда побыть Миледи.

Предаваясь лирике, я обратила внимание на небольшое «пятно» мирно курсирующее от берега к берегу. Эта круглая плавучесть была похожа на разлитое пятно бензина. Разве и здесь эта зараза есть?! Пятно между тем целенаправленно подплыло к берегу, откуда шли ровные круги, выдавая с головой какое–то животное пьющее воду. Самого зверя не было видно из–за камышей. Пятно притормозило, немного как–то попереливалось, становясь почти незаметным и снова двинулось в заданном направлении. Я так увлеклась этим зрелищем, что даже немного привстала.

Между тем пятно скрылось все за теми же камышами, где сейчас происходил водопой. Внезапно с той стороны раздался громкий всплеск и приглушенный визг. Потом минуты две решительно ничего не происходило, а о том, что мне это не послышалось и не привиделось, свидетельствовали обильные круги и волны, тающие на середине озера.

Когда вода практически успокоилась, мое терпение было вознаграждено. С той стороны берега в противоположном направлении выплыло что–то, очень напоминающее хвостик завязанного целлофанового мешка. Так как оно проплывало недалеко, а вода была прозрачной, то я сумела разглядеть, что видимая над водой часть – это лишь вершина айсберга. Под водой было что–то действительно напоминающее прозрачный мешок, в котором, в свою очередь, что–то находилось. Я присмотрелась повнимательней и заметила у предмета внутри мешка четко выраженные четыре конечности.

– Ой, мамочки! – воскликнула я, прикрывая рот ладонью и привлекая внимание Фара. – Это еще что такое?