Глава восьмая: Расставание
Однажды Благослав сказал Алексею:
– Уходить отсюда надобно нам! Неуютно вокруг! Опасность ощущать стал! Дальше за горы Уральские, в Сибирь идти надо! Там спокойнее будет, легче укрыться…
В том году ещё – я послал троих наших людей края те посмотреть. Хорошие они нашли места, скрытные. Зиму тут переждём, а по весне и пойдём…
* * *
Вскоре после этого разговора Алексей побывал в уездном городе. Купил он бумаги для рукописи своей, купил и то немногое, что общинники для нужд своих просили прихватить. Принёс он и новости тревожные:
В их места движутся с юга несколько военных отрядов. Завершив подавление очередных башкирских волнений, теперь они должны сопровождать воеводу и подьячих, которые будут отыскивать и проводить перепись «раскольников» по всей округе. Есть такое предписание: провести перепись всех староверов для того, чтобы обложить их двойным налогом… Указ прежний, так называемые «12 статей царевны Софьи» о том, как карать «раскольников», – отменили. Взамен новые указы прописаны, вроде как, более мягкие. Но всем, кто не подчинятся, – смерть и другие наказания. А как всё это на деле осуществляться будет, то не ясно пока…
Ещё говорят, что искать именно здесь общину какую-то будут. Донос написан, что в этих местах укрылись «еретики». Место сие человек какой-то указал. Слышал он, будто община здесь стоит. Он с мужчиной и женщиной из той общины беседы имел. И мужчина тот совращал его в «ересь»…
… Всё это поведал Алексей Благославу.
– Вот такое узнал… Подробности мне, конечно, не сообщали.
… Благослав сказал с болью в голосе:
– Вот эту-то опасность – давно уже чую!…
Уходить нам надо теперь же, не дожидаясь весны!
Сейчас совет соберём, расскажешь всем то, что знаешь!
… На совете общины Алексей предложил:
– Если дома́ наши общинные даже пустыми найдут, то искать и преследовать станут. Я думаю, что покажу им то место, где община староверов несколько лет назад сожжена была. Мне поверят. Может, тогда минует беда?
Благослав покачал головой:
– Всё равно уходить надо!… Лучше – теперь! Тебе могут и не поверить…
… На совете общины всеми было принято решение уходить…
После Благослав спросил Алексея:
– Уйдёшь ныне с нами?
– Думаю, что мне нужно попробовать остановить тех, кто общину нашу ищут… Постараюсь отвести опасность: чтобы за вами следом не пошли. У меня такая возможность будет. А после – вас догоню…
… Он помолчал немного, потом произнёс:
– Впрочем, может, – и совсем после…
Остановить это безумие ненависти к верам иным надо! Если сейчас не решусь, то потом всю жизнь жалеть стану!
Скоро книгу допишу! Немного осталось уже! Пойду в столицу новую, с царём буду добиваться встречи! Скажу, что мыслю о духовных реформах, которые необходимы! Рукопись ему отдам!…
А там – как сложится, как Бог управит…
Если жив буду, то обязательно найду вас! Рада уже научила, как можно любое место на Земле отыскать, где люди любимые находятся…
Благословишь сие?
… Благослав молчал… Долго молчал… Слушал Бога…
Заговорил потом очень медленно и тихо, но слова звучали как-то особенно, словно его слушали многие Высочайшие Души в Мироздании:
– Я бы сам сказал тебе: «Нет, иди с нами!… Ничего ты в мире сем не поправишь! Только сам сгинешь и Раду несчастной сделаешь!…».
Но не моя воля должна быть ныне, не мне то решать!
Шансов, что тебе удастся изменить ход истории государства Российского, – очень немного. Но они есть…
Бывают такие ключевые моменты, когда дела и решения отдельных людей могут направлять события в новое русло на столетия…
Это – как развилки на путях стран, даже целых цивилизаций…
В такие моменты от выбора и поступков конкретных людей – очень многое зависит!
Бог обычно не принимает за людей решения. Поэтому народы получают то правление, которого они достойны.
Но иногда Божественные Посланцы немного меняют ход истории Земли…
Ты – не Мессия: не всё ещё освоить сумел из того, чему мы тебя научить могли.
И всё же, от тебя и от того, что ты хочешь попытаться осуществить, может измениться многое в сей стране. И я – не в праве тебя отговаривать…
Решать – тебе!
То, что должны сделать я и Рада, это не принуждать тебя к тому или иному решению, но позволить тебе реализовать твой выбор – как сердце подскажет, как сам Бога поймёшь!
Надеюсь, что вернёшься к нам, к Раде… Но иллюзий строить не стану.
Но ждать – буду! Все мы будем ждать и стараться помогать тебе в той мере, как это только возможно делать на расстоянии душами.
Если есть возможность изменить условия жизни, в которых будут рождаться и воспитываться приходящие на Землю новые поколения людей, – это стоит попытаться осуществить!
Только помни и о том, что каждый из нас здесь, совершая обычные труды земные или даже подвиги особые, – должен, прежде всего, стать сам Божественной Душой! Сколько ни говори об этом другим, сколько книг ни прочитай, сколько рукописей ни напиши – итог жизни сей взвешивается в Мире Божием так: «Вошёл – или ещё не вошёл?». Коли достиг – то совершил Главный Подвиг жизни здесь на Земле! Не забывай и ты об этом, стремясь помочь всем людям!
* * *
После Алексей говорил с Радой:
– Любимая моя! Думал я, что у меня ещё есть время быть рядом с тобой, время учиться, становиться сильнее, мудрее…
Не знал, что всё так скоро закончится!…
Простишь ли ты меня? Отпустишь ли? Не могу я поступить иначе!
… Рада молча смотрела на Алексея. Её любовь была больше, чем печаль от разлуки телами… Её любовь была столь сильна, что наделяла любимого свободой…
* * *
Община шла за Уральские горы, в Сибирь…
Благослав был спокоен и уверенно вёл людей.
Во время ночёвки Рада села рядом у костра, прижалась к деду, сказала тихонько:
– У меня будет дитя, сын. Знаю, что сын… Сын – мой и Алексея…
Я не сказала ему…
Ему было бы очень сложно справиться с выбором, если бы он знал о том…
Дедушка, ты ведь умеешь видеть будущее! Скажи: он – вернётся?
– Нельзя это ныне узнать… Всё будет зависеть оттого, как многие люди это будущее сейчас сотворяют…
Вот – и ты внесла свою долю: ты отпустила его – самого любимого человека!…
– А если – на смерть отпустила?
– Может и так случиться… И ты, и я – это знаем… Знаем и то, что без тел – жизнь продолжается в Свете Любви Божественного Бытия…
Знаем и то, как трудно бывает иногда жить далеко от любимых людей, хоть и вхожи ныне уже в мир Божественный…
Такие испытания даются нам не в наказание, а чтобы сделать ещё сильнее, мудрее…
В чём смысл жизни для нас сейчас? И как подвести итог? Сумели ли мы, покидая сей мир, стать Частицами Мира Божественной Любви?
Чтобы стать Одно с Богом – нужно научиться любить так, как любит Бог! Любить – вместе с Ним, из Него!
Нужно перерасти любовь малую – и стать Любовью Великой! Нужно дойти – и стать Божественным Солнцем, лучи Которого светят миру сему, а Сердце слито с Изначальным!
И помощь тем, кто идут следом, – должна литься, подобно свету от Солнца, в каждый миг жизни такой – и пока мы в телах, и после, когда уже без тел.
А принимают ту помощь те, кто отвернулись от мрака – и устремились взором душ к Богу. Они тогда начинают видеть Свет и постепенно устремляются ко Творцу: каждый и каждая – всей душой, всей жизнью своей!
Глава девятая: Дорога в столицу
Алексей вернулся в скит, в котором прежде жил со старцем Николаем, и продолжал работать над книгой.
Чтобы быть в курсе всего, что будет происходить в окру́ге, он просил Тихона, сына Ефимии, заходить и все новости рассказывать.
Тихон заходил и, затаив дыхание, заворожённо смотрел, как под пером Алексея на бумаге появляются ровные строки.
… Когда прибыли воевода, подьячие и войска, Алексей сумел убедить тех, кто принимали решения, что донос был основан на старых слухах: просто хотел, видно, доносчик выслужиться и о давно минувших делах сказал… Алексей показал место, где становище староверов было сожжено когда-то. Служилые люди, измученные долгим военным походом во время подавления восстаний башкир, теперь были рады возможности не прочёсывать леса и болота на многие вёрсты вокруг.
Всё обошлось, как нельзя лучше.
Теперь Алексей был спокоен за своих.
* * *
Книга писалась легко. Иногда Иисус присутствовал в келье, наполнял Собою сердце Алексея и направлял его мысли.
Иногда Алексей ярко ощущал Благослава, воспринимал его новые мудрые советы о терпении и осторожности в выборе слов.
А Рада… Алексея поражало, как почти всегда спокойно и ласково она могла быть рядом, наполняя прозрачной нежностью пространство.
Он рассказывал ей мысленно думы и надежды свои…
Рада, даже не будучи рядом телом, продолжала помогать в дальнейшем освоении медитаций Слияния с Богом.
Алексей учился как можно дольше оставаться в тех состояниях, когда душа, отверстая, распахнутая для Бога, воспринимала Божью Волю. Учился он, чтобы Божья Любовь легко протекала сквозь бренное тело – чтобы наполнялся мыслительный процесс Божьим Промыслом.
Жить в единении ума с Богом – это прежде казалось Алексею великим чудом, когда ему про такое состояние души старец Николай объяснял. А теперь вот… – возможно сие! Пусть ещё не всё время он может так жить, но уже – может!
А ещё к нему теперь часто заходили Тихон и Дуняша.
Заглядевшись на работу Алексея, они попросили его выучить их грамоте.
Алексей учил – и видел, как восторженное желание познавать – быстро преображает детей.
Вскоре его работа была завершена.
Выпал снег, подморозило… Пора было в путь.
* * *
Поначалу Алексей ехал с попутными обозами, которые везли железо, медь, соль. Были также в обозах и пушки, и ружья… Продолжающаяся война требовала всё больше оружия, и новые промыслы на Урале теперь множились, крепли, разрастались.
Бескрайние просторы, густые леса, нищие деревни, грязные уездные городки, маленькие церквушки, богатые монастыри…
Постепенно постоялые дворы становились более людными.
Алексей теперь уже ехал с ямской почтой, что было намного скорее.
Деньги у Алексея на дорогу были. Об этом позаботился старейшина Благослав. Он настоял и выделил Алексею денег из общинных. В этом старейшина был как всегда разумен и практичен; отказов Алексея он слушать не стал.
* * *
Алексей вспоминал, словно подводя итог прожитому, как всё изменилось в его жизни за время, прошедшее с той поры, когда он был изгнан из Москвы.
Вспомнил он и то, как в юности своей уже мечтал, что сумеет то совершить, на что сейчас решился. Улыбался он теперь думам того прежнего юного мечтателя…
Размышлял Алексей и о том, как попасть на приём к царю Петру, как с ним поговорить. Он пытался припомнить каких-нибудь влиятельных родственников или знакомых своего покойного отца. Но это не представлялось перспективным: навряд ли кто-нибудь из них его даже узнает, не то что согласится представить его государю.
Рассказывали, что царь прост в обращении, может и с плотником или кузнецом без чинов разговор вести. Но может быть и вспыльчив, гневен.
Нужно будет разузнать, где он бывает в новом строящемся городе – так, чтобы напрямую к нему обратиться. Там это должно быть проще, чем в Москве…
После дум таких, Алексей вновь уверенно погружался в Божественный Свет – и приходило спокойное знание, что всё – в Божьих Руках! Алексей тогда – вместе с Богом – обнимал сердечной любовью обширные просторы! Словно всё пространство – от далёкой сибирской тайги, где ныне были Рада и все общинники, и до новой северной столицы России – вмещалось теперь в духовное сердце, соединённое с Любовью и Покоем Божественных Глубин.
* * *
Началась сильная метель.
Возница-ямщик решил переждать непогоду на постоялом дворе.
Он пошёл распрягать лошадей.
Алексей отряхнул снег, направился к дому, вошёл. Хотел спросить хозяина комнату на эту ночь…
Но, похоже было, что тому сейчас не до нового постояльца…
Богато одетый, крупного телосложения мужчина в камзоле по новому европейскому образцу, но весь растрёпанный, без парика, приличествующего такому наряду, тряс хозяина, который слабо пытался сопротивляться.
– Что хошь делай – а доктора найди! Где хочешь! Немедля пошли!
– Ваша милость, Ларивон Гаврилович! Где ж я возьму лекаря? Метель, пурга! Какой доктор поедет?! Да тут в окру́ге и нет лекарей! В городе только!… Здесь прежде бабка одна врачевала, да померла в прошлом году! Только цирюльник тутошний зубы дерёт… Но, как дочку Вашей милости лечить, он навряд ли разумеет: не учёный он!…
– Если она умрёт… Делай! Ну делай что-нибудь! Найди лекаря! Спасёшь её – озолочу, умрёт – и тебе свет белый не мил будет!
– Да что ж я могу-то?
– Вели запрягать, посылай лекаря искать!
… Он с силой последний раз тряхнул хозяина постоялого двора и отпустил. Тот едва удержался на ногах. Не зная, что дальше делать, он испуганно оглядывался.
Богатый постоялец сел, обхватил голову руками и застонал. На его глазах навернулись слёзы.
В это время из комнаты напротив выбежал мальчик лет восьми, тоже в богатом новомодном наряде, и произнёс в отчаянии:
– Тятя, тятя, Дашеньке совсем плохо, помирает! Тятя, я боюсь!…
… Мальчик подошёл к отцу и остановился в нерешительности.
Алексей ощутил, что может вмешаться и попробовать помочь.
Он тронул Лариона Гавриловича за плечо:
– У меня есть с собой травы целебные, и я иногда помогал людям, когда случались недуги, не только молитвами. Если позволите, то я посмотрю больную, быть может, что-то смогу сделать для неё…
– Да, да! Теперь же! Умоляю, спасите её!
… Алексей вошёл в комнату, где на постели металась в жару́ и стонала белокурая девочка лет десяти или чуть старше…
Алексею довольно легко удалось справиться с болезнью девочки. Свет и Сила Божии уверенно текли сквозь руки его тела, очищая и возвращая здоровье.
Угроза для жизни миновала, жар спал, исцелённая девочка заснула спокойным сном.
Теперь усилия Алексея были направлены на то, чтобы всё произошедшее не казалось из ряда вон выходящим чудом. Он поил выздоравливающую настоями из трав, собранных Радой, разговаривал о важном простыми словами, помогая душе пройти то очищение, которое было необходимо…
Вскоре девочка была полностью здорова.
– Сам Бог Вас послал!… Вот же!
Упросились дети наш дом новый в Санкт-Петербурге смотреть! Взял их с собой!… Если б не Вы!… Теперь уж с нами поедете, не приму отказа! – благодарил граф Ларион Гаврилович.
… Алексей согласился ехать с графом и его детьми.
Крытый возок с удобными сидениями, обитый внутри бархатом, хорошие лошади… Всё складывалось словно само собой, облегчая путь в столицу.
Граф по дороге расспрашивал Алексея:
– Вы, отец Алексий, приходским священником были? А в столицу по какой надобности направляетесь?
– Нет, прихода у меня не было, монахом в скиту жил, у старца учился, схиму собирался принять.
Размышлял о многом. Вот – книгу написал об устроении духовной жизни в стране. Хотел бы теперь государю, Петру Алексеичу, докладывать о сей задумке, чтобы реформы благие осуществить можно было.
… Граф предложил свою помощь для того, чтобы представить Алексея царю Петру.
Он много рассказал Алексею о нравах при дворе, о нововведениях царя Петра, о мощном противостоянии его реформам многих бояр и служителей церкви.
По дороге Алексей говорил и с детьми графа.
Смышлёный мальчик, нежная и ласковая девочка – были для Алексея весьма интересными попутчиками.
Всё это навело на размышление о том, сколь важно именно детей воспитывать правильно.
По приезде в столицу, граф гостеприимно предложил расположиться в его доме. Он обещал в скором времени устроить так, чтобы государь принял и выслушал Алексея.
Алексею отвели комнату.
Он вновь погрузился в работу над рукописью, дополняя свой труд главой, посвящённой обучению детей разных сословий. Вдохновенно писал он о том, какую пользу принесёт правильное воспитание и како́го процветания достигнет страна, если её дети вырастут получившими хорошее образование и укрепят в душах нравственные устои.
Глава десятая: Встреча с царём
И вот, царь Пётр принял Алексея:
– О какой милости пришёл просить?
– Не о милости.… О справедливости и благополучии народа, в стране нашей живущего.
– Что ж я, по-твоему, несправедлив?
– Если бы я так думал, то разве пришёл бы к Вам, государь?
… Алексей начал говорить о необходимости реформ в духовной жизни, о жестокости и ко́стности некоторых правил, кои следует устранить. Говорил о важности перемен, о том, что свободные от такого рода ограничений люди должны составлять народ обновлённого государства. Говорил о том, что до́лжно учредить свободу вероисповедания, потому как Единый Бог надо всеми людьми имеет власть.
На многое Пётр согласно кивал, особо ему понравилось то, что говорил Алексей об образовании, об обучении детей всех сословий.
Когда же Алексей перешёл более подробно к реформам церковного устроения, то Пётр перестал слушать, остановил:
– Давно мыслю, что нужна реформа, о том уже проект начал писать епископ Фёдор Прокопьевич5. Он – человек образованный, мыслящий здраво. Вот ему и передадим рукопись сию. Скоро он из Пскова вернётся. Вам встретиться надо будет, подробно всё ему изло́жите.
Пётр взял рукопись, начертал роспись свою, велел передать сей проект для рассмотрения епископу Фёдору.
На том и завершилась беседа.
* * *
Граф Ларион Гаврилович с детьми должен был возвращаться в Сибирь.
Алексей от всего сердца благодарил его за помощь и гостеприимство.
Теперь он переселился в гостиницу и дожидался встречи с епископом Фёдором.
… Но у Алексея появилось почти навязчивое ощущение, что ему пора отсюда уезжать, что он уже сделал всё возможное…
«Но как же уехать, не доведя дело до конца? Ведь сам царь поручил рассказать епископу Фёдору все подробности о реформе церковной!…»
… А вокруг всё сильнее нагнеталась, сгущалась тёмная, душная атмосфера, подобная тому времени, когда Алексея задумывали изгнать из Москвы.
… Когда в комнату вошли четверо вооружённых кинжалами людей, то Алексей сразу всё понял.
Расправа была столь быстрой, что Алексей почти не успел почувствовать боль и легко покинул тело.
Один из убийц зло произнёс над окровавленным телом:
– Развелось же теперь еретиков!… Одного злодея в Москве на костре сожгли для острастки – так ведь не помогло: в замену новые плодятся!…
Раз царь к ним милостив ныне, то мы сами «суд Божий» теперь вершить будем!
Не порушат веру! Не выйдет! Всех уничтожим!
… А Алексей – в торжественном Сиянии Божественного Света – был принят в Объятия Всех Совершенных!
Для него наступила новая пора – Божественная Жизнь без тела.
Глава одиннадцатая: Уход Благослава
Весной родился сын Рады и Алексея. Его назвали Еремеем.
Благослав очень радовался рождению мальчика! Понимал он, как это должно помочь Раде! Видел он и то, какая мудрая и уже взрослая душа была послана Богом в это тело!
… Прошёл ещё год.
Община обустроилась, обжилась на новом месте.
Однажды Благослав позвал к себе Раду.
– Уходить мне пора! Молчи! Не перебивай! Сама видишь – время моё пришло!
Не печалься, внученька! Для всего свой срок настаёт…
Видела ты не раз, что закат солнышка может быть столь же красив, как и восход… Иная краса у зори вечерней – но прекрасна и она бывает!
Вот и закат жизни земной человечьей – достойным может быть!…
Ты была для меня радостью все годы, была надеждой и утешением в самые сложные моменты жизни моей земной. Ты подарила мне и счастье знать о будущем светлом: взойдёт над Землёй нашей Солнышко правнука моего, сыночка твоего, – Еремея!
Ну что ты, внученька, тебе уж плакать-то совсем не пристало!
– Я не плачу, дедушка! – Рада смахнула слезинку и, улыбаясь, обняла Благослава.
– Ну, так-то лучше! Знаешь ведь, что Солнце Сварога – неугасимо! И настал мой черёд пополнить Его Сияние теми Светом и Любовью, которые взращивал в душе.
Ступай, собери общину! Прощание будет!
Все собрались от мала и до велика.
Благослав поклонился общинникам поклоном земным. Долго в тишине обнимал огромной душой всех.
Потом он заговорил:
– Пришло моё время прощаться. Сегодня я должен оставить вас, оставить сие тело и лежащий на нём груз земных забот, ответственности за всю общину.
Простите, если чем обидел кого, если несправедлив был!
На смену мне предлагаю избрать Раду. Не потому, что внучка она мне… А потому лишь, что Воля Божественная ей открыта всегда и без утайки! Мудрость Бога – Рода, Сварога Всевышнего – она всегда воспринимать готова, и нет ей в том помех от желаний собственных или мыслей личных!
Хотите ли того?
Или есть кто другой, кто вам желанен более, – чтобы руководить общиной теперь?
– Раду! Раду хотим!
– Хорошо сие… Но не справится она без поддержки вашей! Сын её мал ещё, заботы много дитя требует!
Примете ли её такую, как есть? Помогать – станете? Рядом с ней – сильные и преданные люди должны встать, лишь тогда сможет община быть местом Божьей Любви на Земле!
– Поможем!
… Благослав поклонился всем ещё раз, вошёл в свою избу и закрыл дверь…
* * *
Рада постаралась уйти в медитацию как можно глубже, чтобы не помешать дедушке. И – чтобы своим присутствием не удерживать его здесь, но встречать Там!
… Увидела она в Свете отца своего Радомира, прапрадеда, с Которым тоже нередко беседовала, Алексея, многих Других знакомых и незнакомых Божественных Учителей. Здесь – в мире Божественном – Они вместе радостно встречали Благослава!
… Она, пока пребывая Там, по ту сторону, не торопилась говорить о том общинникам.
Потом – вышла перед людьми и сказала несколько слов о том, что видела.