Девственная любовница

– До чего же противно видеть, как молоденькая леди совершенно голая прыгает по комнате! Лили, и тебе не стыдно?

Она поняла мои слова буквально и бросилась надевать сорочку.

– Конечно, я же голая! Я совсем забыла!

И она села на диван, стараясь прикрыть киску. Вскоре я снова избавил девушку от сорочки и в который раз заключил в свои объятья.

Затем я серьезно взялся за неё, перекатывая из стороны в сторону, а она тем временем ощупывала мое копье и теребила придатки так, как я её только что научил. Я не просил её трогать меня, пока я буду её сосать. Она делала это по собственной прихоти. Я открыл губы затененной щелки и внимательно осмотрел её снаружи и изнутри. Она была маленькая и розовая, довольно узкая и тоненькая внутри. Влагалище явно никогда не отрывалось. Лили была истинной девственницей. Она кончила, и некоторое время мы просто отдыхали.

– Теперь вы! – сказала она.

– Как?

– Как хотите!

Я раздвинул ноги и поставил девушку на колени между моими разведенными в стороны бедрами. Она наклонила голову и заглотнула своего дружка. Несколько подсказок, и вот уже она сосет меня, как профессионалка. Её большой рот и чувственные, полные губы говорили о том, что она рождена для того, чтобы всю жизнь сосать мужские орудия. Я подложил под её щеки ладони и задержал голову, медленно пронзая и оставляя теплый рот и поясняя, что совершаю с ней соитие низменным и неестественным образом.

Затем я извлек член из её ротика и велел сосать только мошонку, одновременно щекоча кончиком языка напряженный ствол. Пока Лили занималась маленькими оливками в мешочке, я тер свой увлажненный орган о её пылающие щеки и рассуждал о том, что в один прекрасный день могу кончить на её лицо, на волосы, короче говоря, на неё всю, пока каждый уголок её тела ни будет испачкан мною. Слушая эти сальности, девушка крайне возбудилась и взялась за порученное с новыми силами. Я просунул бедро между её ног и стал тереть им бороздку. В конце концов, я почувствовал, что не могу больше выносить прикосновений её языка. Я взял её голову и стал двигаться сам, продолжая беседовать с Лили самым отвратительным образом, когда разразилась буря; девушка щекотала языком мой член до тех пор, пока я ни отпихнул её.

Подняв глаза, она сказала очень авторитетным и серьезным тоном:

– Вот видите, ничего не осталось!

Я похвалил её, и она робко попросила меня позволить ей выпить воды. Я милостиво согласился, и тогда сладострастная весталка стала умолять позволить ей пососать меня ещё! Ей это понравилось!

Было пять часов. Мы находились в комнате с без четверти три. Я был совершенно разбит и до сих пор не успел упаковать вещи к завтрашнему отъезду. Мы целовались и пылко прощались.

Лили обнаружила неподдельную ревность и все пыталась заставить меня рассказать о других женщинах, желая, вероятно, услышать о моей любовнице. Она не верила тому, что я собираюсь отправиться в Лямалу один. Сказала, что будет писать мне каждый день, чтобы я о ней не забывал. Я не должен был вступать ни в какие любовные связи с женщинами, однако она позволила мне иногда проводить с ними ночи, поскольку считала, что мне это необходимо. Она сказала, что ей безразлично, скольких женщин я имел до сих пор, однако новых соперниц она не потерпит.

Дома она не сможет получать ответы на свои письма, поскольку её непременно выдаст почтовый штемпель. Тогда я договорился с ней о том, что буду подписывать письма инициалами и слать их в адрес почтового отделения на рю де Страсбур, что рядом с Восточным вокзалом. Ей никак невозможно было ездить в Париж без подходящего повода, однако часто родители могли неожиданно послать её туда за чем-нибудь, но тогда ей надлежало вернуться следующим же поездом. В таких случаях она могла бы зайти на почту.

Квартира на рю де Ляйпциг не слишком её заботила. Шалунья была не прочь, чтобы я сам снял какое-нибудь местечко, где она могла бы хранить peignoir²⁷ и т.д.

Теперь она была полностью одета и призналась, что беседа со мной сделала её совсем мокрой. Я проверил. Под внешними губами, которые были очень большими и волосатыми, обнаружилось удивительное количество влаги, однако, поскольку смыкались они идеально плотно, снаружи было совершенно сухо.

Я рассказал ей о "французских письмах". Она не знала, что это такое.

– Почему бы вам ни достать их, тогда вы могли бы владеть мной всецело, не опасаясь оставить меня в интересном положении?

"Почему бы вам" было любимым выражением Лили, однако я знал, что не могу на него полагаться.

Я заставил её ощутить через брюки, как сознание того, что она такая влажная, возбуждает меня, и ей снова захотелось лечь в постель.

Я поинтересовался, похож ли её отчим на человека, втихоря читающего "Азбуку"? Я поделился с Лили своей уверенностью в том, что он влюблен в неё.

– Почему вы так решили? – спросила она, напуская на себя вид полнейшей невинности.

– Потому что ты девушка, которая призвана разжигать в мужчинах похоть, и я не понимаю, как он может жить под одной с тобой крышей и не хотеть тебя, тем более что мне он кажется натурой весьма страстной и почти не принимает в расчет твоей матери.

Я внимательно наблюдал за ней, однако она даже глазом не моргнула. Не было ни возмущения, настоящего или поддельного, ни отвращения, ни удивления.

– Ты должна тереться об него, где только сможешь, пусть твоя щека и волосы касаются его лица, когда вы вместе печатаете на машинке и тому подобное, а потом посмотри на его брюки и тогда увидишь, есть ли у него эрекция. Так ты выяснишь, испытывает ли он к тебе то половое влечение, которое я в нем подозреваю.

– Как-то на днях, – ответила она, – он вошел ко мне в спальню без стука. Я сидела перед зеркалом в сорочке и приводила в порядок волосы. Он страшно покраснел и вообще выглядел довольно глупо. Он отругал меня за то, что я не закрываю дверь, а я возразила, что, мол, нужно было стучаться.

Однако она забыла, что между обеими комнатами нет ничего, кроме занавески.

Она упомянула о новой привычке её любимого Блэкамура забираться в кресло у неё за спиной и нюхать ей подмышки. Я сказал, чтобы она почаще мыла эту часть своего тела.

– Разумеется, я мою. Каждое утро!

– Тогда используй пахучее туалетное мыло. Собаки терпеть не могут никакой парфюмерии.

– Мама говорит, чтобы я никогда не мылила подмышки мылом. Это очень вредно.

– Если хочешь привлекать мужчин запахом женщины, любым способом избегай мыла. Но совет твоей матери скорее годится для кокетки, а не для респектабельной девушки, и очень меня удивляет. Подозреваю, она просто этого не знает.

Потом я сунул обещанные пятьдесят франков ей в ладошку, тем самым буквально окрылив Лили. Когда она покидала меня, осыпая заверениями в любви, это была уже другая девушка: любящая, постепенно утрачивающая всякое стеснение. Я решил, что после нескольких подобных свиданий мне уже будет нечему её учить.

5

Вначале Бог дал знанья клад бесценный

Не то шуту, не то девице пленной;

Они живут и дышат лишь любовью,

Что обагряет сердце жаркой кровью.

Желанье девственниц, забывших срам:

Сокрыв румянец, волю дать устам.

(Поуп)

Достопочтенный граф Фонтарсийский была моим старым другом и, настолько я помню, знакомство наше к тому времени продолжалось вот уже более пятнадцати лет. Он превосходил меня во всех отношениях, по рождению, здоровьем и полученным образованием, я же смотрел на него с восхищением снизу вверх, поскольку он обладал всеми достоинствами англосакса. Человеком он был немногословным; сдержанным, но предельно честным; проницательным и дальновидным. Я очень гордился нашей с ним дружбой и старался быть по отношению к нему как можно более лояльным. Я никогда не заводил друзей, которые стояли бы ниже меня на социальной лестнице, и не общался с людьми, лишенными образования.

Если я не мог войти в гостиную к самому высокопоставленному чиновнику в стране, то предпочитал оставаться в стороне или вкушать радости уединения. Поэтому я был горд и польщен тем, что лорд Фонтарсийский ищет моего общества. Когда я приезжал в Англию, он приглашал меня к себе в лондонский дом или принимал в своем загородном замке, а если ему случалось быть проездом в Париже, он всякий раз давал мне об этом знать. Когда я пишу эти строки, ему за шестьдесят, это по-прежнему бодрый и энергичный человек, властный и рожденный повелевать. Его обуревают те же беспристрастные мысли, что и меня, по поводу отношений полов, а посему, как два сладострастных человека света, мы вместе пережили немало необычных приключений, что, однако, не имеет ни малейшего касательства к тому короткому эпизоду моей жизни, о котором я сейчас веду речь.

Лорд Фонтарсийский развелся с женой, однако вступил в связь с обворажительнейшей женщиной, находившейся с ним в далеком родстве, на которой он впоследствии женился. О его liaison'е знали, хотя смотрели на это сквозь пальцы, как то водится в кругах британской аристократии. Если друзья приглашали его поохотиться или пострелять, при этом никогда не забывали о леди Кларе, как я впредь буду её называть, а их спальни по странному совпадению, если и не соседствовали непосредственно, то всегда оказывались поблизости одна от другой. Да и в новомодных светских газетах их имена то и дело встречались рядом.

Она была очень хорошей женщиной, тихой, спокойной и чувственной; однако внутри неё пылал огонь страсти, который не мешал ей здраво судить о людях и вещах. Я нравился ей, и она была со мной весьма любезна. Я никогда не занимался с ней любовью, хотя, думаю, пожелай я того, лорд Фонтарсийский закрыл бы глаза на любую её выходку с Джеки, однако мне не хотелось рисковать нашей старой дружбой ради нескольких мгновений удовольствия.

Я поделился со своими друзьями несколькими соображениями касательно Лили, и они загорелись желанием встретиться с ней.

Я пообещал их познакомить, если сумею её переубедить, после чего мы разыграем маленькую оргию, во время которой милорд и миледи, Джеки и Лили, отбросив стыд, вместе испьют любовную чашу необузданного разврата.

Между тем я попросил Клару прислать мне свое мнение о Лили, которое привожу здесь, поскольку считаю довольно любопытным. Редко случается так, чтобы одна женщина беспристрастно высказывалась о другой. Не нужно при этом забывать, что обе ни разу не встречались.

Мнение Клары о Лили

"Ваша Лили очень милая и хорошо воспитанная девушка, однако она не хочет так просто сдаваться.

"Клара полагает, что если представится возможность, при небольшом усилии и после мягкого убеждения Лили будет скорее довольна, нежели обижена.

"Клара считает, что Джеки полезно бывать с Лили как можно больше, поскольку он не вправе ожидать, что она поделится с ним самым сокровенным, если не чувствует его присутствия и редко ласкает. Она думает, что Лили готова полюбить Джеки, но колеблется и не уверена в том, чем это для неё закончится. Лили останется сама собой и отдаст все свое существо любимому человеку, только испытывая настоящее наслаждение в его объятьях и даря ему все те радости, что заключены в ней.

"Кроме того, Клара считает, что хотя матушка Лили и говорит "нет" одному или двум презентам, сделанным её дочери, она вовсе не это имеет в виду. Всякой истинной женщине приятно получать подарки от человека, которого она любит".

Лучший пример природы либеральных идей лорда Фонтарсийского можно найти в следующей выдержке из одного из писем Клары ко мне:

"Возможно, Лили пригодится опыт, приобретенный Кларой с одним умудренным годами поклонником. Она повстречала его в загородном доме и осталась с ним наедине, так как её хозяин вечером возвращался в город. Новый знакомый не мог сдержать своих чувств, однако слуги, то и дело заходившие в комнату, все же охлаждали его пыл.

"Он предложил ей встретиться с ним в городе. Случай привел его в одну квартиру, где Клара и ещё кое-кто разыграли для него маленькое представление. Клара придумала историю о том, будто некий дядюшка уехал и оставил её присматривать за апартаментами. "Кое-кто" (лорд Фонтарсийский) заперся во внутренней комнате и припал к приспособленному для этих целей глазку, чтобы стать свидетелем происходящего.

"Клара вышла, встретила своего дряхлого обожателя и провела его в комнаты, не испытывая ни малейшей охоты показывать себя перед тем, кого она любила, в обществе другого мужчины, однако пути к отступлению не было, и ей пришлось действовать вопреки своим собственным чувствам.

"Войдя в комнату, гость сразу же подергал запертую дверь; на тот случай, если бы он обнаружил, кто за ней скрывается, у Клары был заготовлен припадок.

"Обследовав помещение, гость приготовил "французское письмо" и предложил перейти к делу без отлагательства. Он покрыл Клару и стал кряхтеть и пыжиться, но чем дольше он это делал, тем меньше становилось его достоинство; тогда он решил, что если Клара встанет на колени, у него может получиться то же самое сзади – по-собачьи – однако, увы! все было тщетно. Клара не ощутила даже кончика его члена.

"Тогда он сказал, что это "письмо" помешало ему как следует напрячься и что он был слишком возбужден. В конце концов он снова взобрался на Клару и, взяв свой орган в руку, сумел-таки излиться на новенькие панталоны женщины, которые она специально надела для такого случая.

"За сим он получил её благословение и отправился восвояси с мыслью о том, что лишит подругу девственности на следующий день, на который назначил ей очередную встречу.

"Клара же удалилась искать утешение в запертую комнату; она чувствовала себя так, будто приняла участите в баталии.

"Клара хочет закончить это долгое бумагомарание словами надежды на то, что читатель найдет в Лили все, что желает, и выражает заинтересованность узнать о его видах на эту девушку".

Лилиан – Джеки

Без указания места и даты

(Получено в Лямалу, 7-го июля 1898)

Мой обожаемый господин,

Я хотела бы, чтобы Вы получили эту записку завтра вечером, когда прибудете на место, но тогда мне нужно отправить её с сегодняшней почтой, а я не успеваю.

Как бы то ни было, Вы получите её наверняка в четверг и, надеюсь, почувствуете себя не таким одиноким. Правда, с Вами Ваш милый и преданный Смайк, однако это не совсем то же самое, если бы рядом была Ваша Лили.

Мысль о Вашем отъезде крайне огорчает меня. У меня такое ощущение, что за эти три недели Вы совсем забудете обо мне.

Ненавижу Вашего доктора, которой так жестоко нас разлучил. Как бы мне хотелось оказаться возле Вас! Таким образом я бы доказала, что не умею скучать в Вашем обществе, потому что люблю Вас.

Мне безразличны все те радости, которые, по Вашим словам, необходимы в моем возрасте, поскольку все это фальшь и излишество. Настоящее счастье в том, чтобы любить, быть любимой и естественным образом предъявлять доказательства своей привязанности.

Если Вы решите испытать меня, осмелюсь предупредить, что Вы устанете первым, хотя я постараюсь сделать все, что в моей власти, чтобы усладить Вашу жизнь.

Скажем, разве не упоительно, милый мой папочка, быть всегда вместе и никогда не расставаться?

Однако я схожу с ума, ибо несчастна, не имея величайшей радости ощущать себя Вашей, всецело Вам принадлежащей, и будучи не в состоянии сказать себе, что никакая сила на свете не разлучит нас опять.

Вы считаете себя слишком старым для меня, однако разве Вам, любимый мой, не известно, что если Вы испытываете гордость оттого, что сумели вызвать страсть, подобную моей, я, со своей стороны, не менее горда тем, что меня выбрал человек, который знает жизнь и успел её оценить, как оценили Вы.

Я дурочка, но я только пытаюсь все узнать, всему у Вас научиться. До чего же глупой Вы, должно быть, меня считаете!

Я понимаю, что для того, чтобы её любили, женщина никогда не должна выказывать свою любовь, однако какая-то неведомая сила заставляет меня рассказывать все то, что происходит в моем сознании – глупая я глупая…

Теперь всякая иллюзия связи с кем-то другим становится невозможной. Она была бы для меня мучительна каждым своим мгновением. Я никогда уже не смогу переделать себя и даже прикоснуться к другому мужчине. Вот видите, что Вы сотворили со мной, мой нежно любимый господин.

Целую Вас всюду, где это будет Вам наиболее приятно.

Ваша раба,

Лили

Приласкайте от меня Смайка.

Лили – Джеки

(Получено 8-го июля 1898)

Всего одна строчка, чтобы напомнить моему дорогому о том, что его раба непрестанно думает о нем. Как я завидую Смайку, он все время с Вами и может тысячью самых разных способов доказывать Вам свою любовь.

Кроме того, я уверена в том, что Вы по-настоящему его любите, тогда как ещё неизвестно, волнует ли Вас по-прежнему Ваша непослушная девочка.

Заботьтесь о Вашем здоровье и не утруждайте себя слишком частыми письмами; не уставайте, относитесь к жизни спокойно и возвращайтесь к своей Лили сильным, чтобы больше никогда её не оставлять.

Надеюсь, Вы нашли в гостинице всё, что ожидали. Все ли с Вами добры?

Как бы мне хотелось оказаться там, чтобы ухаживать за Вами!

Жду не дождусь конца месяца, когда Вы возвратитесь в добром здравии и окрепшим.

У нас здесь стоит хорошая погода; надеюсь, у Вас тоже. Гостиничная жизнь так скучна, что будет жаль, если Вам придется из-за погоды сидеть в четырех стенах.

Если Вы не слишком устали писать, расскажите мне обо всём, что делаете и как Вам там нравится.

Страстный поцелуй моему господину и привет счастливчику Смайку.

Лили

Лили – Джеки

(Получено 9-го июля 1898)

Обожаемый господин,

Я до сих пор не имела возможности приехать в Париж, однако интуиция подсказывает мне, что там меня ждёт записка. Я еду завтра, поскольку у меня накопилось несколько пустячных поручений, и под этим предлогом постараюсь забрать то, что я уверена, найду в условленном месте.

Я с нетерпением жду от Вас известий о том, чем Вы занимаетесь, не слишком ли скучаете и, прежде всего, в порядке ли Ваше здоровье.

Во всех письмах я могу сказать Вам одну и только одну простую вещь: я ужасно утомилась. Жизнь для меня сейчас ни что иное как тяжкое бремя; я так одинока и так тоскую! Существование мое лишено полноты, чего-то все время хочется, и это «что-то» – Вы.

У нас по-прежнему стоит великолепная погода, правда, немного ветреная, что наводит меня на очень гадкие мысли.

Если бы мой возлюбленный папочка был здесь, я знаю, что бы с ним сделала его прирученная дочка.

Умираю от желания вновь увидеть Ваши черты, столь дорогие мне, Ваше лицо, на которое я обожаю смотреть, но мне ещё предстоит долгое ожидание – девятнадцать бесконечных дней.

Я оставляю Вас. Блэкамуру предстоит его ежедневная ванна, и отец зовет меня.

Целую Ваши губы и язык, как Вы любите.

Лили

Лилиан – Джеки

Телеграмма, получена 10-го июля 1898

Лили тоскует.

Лили

Лилиан – Джеки

(Получено 11-го июля 1898)

Бесполезно, дорогой мой господин, пытаться отговаривать меня от принятого мной решения относительно замужества. Серьезно обдумав возможные последствия, я вынесла себе следующий приговор. Если я выйду замуж, то только за Вас и ни за кого иного. Заметьте, однако, что я никоим образом не хочу, чтобы Вы думали, будто жениться на мне – Ваш долг; мысли мои идут как раз таки в противоположную сторону. Я хочу только того, чтобы Вы раз и навсегда поняли: союз, не подразумевающий Вас, для меня невозможен. Подумать только, какой ежеминутной мукой он мог бы стать! Моя натура слишком лояльна, чтобы позволить мне принимать в этом участие. Вопреки моей собственной воле, я никогда не могу скрыть своих чувств. Средств вылечить этот недуг просто не существует. Меня можно либо взять, либо оставить. На Вас, мой единственный любовник и обожаемый папочка, лежит решение моей участи.

Теперь давайте поговорим о вещах менее серьезных. Я бесконечно признательна Вам за Ваше доброе письмо, которое я нашла здесь вчера. Я хочу поведать Вам обо всех моих приключениях на poste restante²⁸.

а) Сенсационное вступление, когда я не решаюсь, под взглядами присутствующих, устремленных на меня, сразу же пройти к решетке. Покупаю марки.

б) Все ещё боясь зайти в отдел до востребования, я покупаю открытку и отсылаю её в Лувр с коротеньким сообщением о сделке.

в) Глупая трусиха, которую Вы так хорошо знаете, я беру телеграфный бланк и пишу на нем известные Вам инициалы, поскольку, несмотря на желание прочесть Ваше письмо, мне по-прежнему не хватает смелости спросить о нем вслух.

Вот Вам признание очень глупой маленькой девочки.

В следующий раз, однако, я намереваюсь быть посмелее, поскольку, в сущности, я же ведь отнюдь не единственная женщина, получающая письма на почте?

Я все сильнее завидую моему большому Смайку, которого так люблю. Он может быть счастлив, тогда как я – бедная, маленькая и покинутая. Он же никогда не покидает Вас и может лицезреть весь день и даже всю ночь. Всё это очень-очень несправедливо. Я соскучилась до смерти. Честное слово, если моя жизнь скоро не переменится, я наверняка сойду с ума.

У Вас, должно быть, завелась целая уйма любовных интрижек, о которых можно писать с часа до шести. Страшно подумать!

Хотела бы я заставить Вас любить меня так сильно, чтобы Вы просто не могли обходиться без меня, что в настоящий момент является моей позицией в отношении Вас.

Я дочитала "Желтую комнату". Воздействие, оказанное на меня этой книгой, ужасно. Как бы то ни было, одна вещь показалась мне гротескной: то, каким образом будущий жених занимается с Элис любовью. Это вполне соответствует современным представлениям, не так ли?

Покрываю Вас поцелуями, покрываю буквально всего, причем каждый последующий поцелуй дольше и сладострастнее предыдущего.

Ваша раба,

Лили

Лилиан – Джеки

(Получено 12-го июля 1898)

Вот и ещё день прошел, но я рада этому, потому что стало меньше одним днем без Вас. Как жаль, что Вы сейчас в отъезде; папа и маман завтра уезжают, и их не будет до воскресенья, так что я остаюсь одна. Окажись Вы здесь, я была бы счастлива, а теперь вот я буду чувствовать себя только ещё более одинокой.

На этой неделе, если хотите, можете писать мне прямо сюда. Надеюсь, здоровье Ваше улучшается с каждым днем. Я по-прежнему в полном порядке; сердце заставляет меня страдать, и Вы тому причиной. Мне всё скучно, ничто не интересует. Жизнь кажется мне пустой и обыденной. Если бы рядом был мой господин, все было бы по-другому.

Газеты Ваши были получены в субботу вечером. Спасибо за "Наших собак".

Я все ещё не обнаружила той знаменитой книжки, которую Вы одолжили папа. Думаю, он держит её на рю Виссо. И совершенно ясно почему!..

Я пью Вас медленно, нежно, но страстно. О Вас все мои мысли, все желанья.

Лили

Лилиан – Джеки

Телеграмма, получена 13-го июля 1898

Нежнейшее напоминание, люблю.

Лили

Лилиан – Джеки

(Получено 14-го июля 1898)

Вам прекрасно известно, что я ревную, так что очень нехорошо с Вашей стороны изображать из себя эдакого гадкого папочку и дразнить свою дочь этой Вашей глупой Ивонной; хотя ей всего восемь, обкрадывает она, пусть даже по чуть-чуть, ту любовь, которая принадлежит мне.

Я не довольна ни Вами, ни Смайком, который дает ласкать себя посторонним. Когда связываешься с таким гадким папой, как мой, забываешь о всяком покое, даже если речь идет о восьмилетнем ребенке.

Вероятно, господин хочет, чтобы раба раззадоривала его издалека, однако она не собирается его возбуждать, поскольку воспользоваться этим могут другие.

Да, воскресный вечер я провела в Париже у одной моей знакомой, но меня сопровождала служанка.

Я хочу, чтобы Вы получали от меня весточки каждый день; вот почему всякий раз, когда я не могу писать, я шлю Вам телеграммы.

Можете говорить мне что угодно о Вашем "никудышном пузе".

Это не станет препятствием для моей к Вам любви. Потому-то и не имеет смысла продолжать в таком тоне. Вы задеваете мои чувства.

Я бы хотела оказаться рядом с Вами, чтобы самой натереть Вас одеколоном и целовать всего; чтобы сосать Вас, как Вы любите, заставляя трепетать от наслаждения.

Мой рот и кое-что ещё увлажняются, когда Вы говорите о той капельке, которую выделяете, когда пишите мне. Какая обидная трата!

Да, дорогой, мне нравится думать о том, что Вы делаете мне мими, в то время как я сосу Вас; мне думается, что это просто изумительно. Мне нравится все, что Вы делали до сих пор, и я с нетерпением жду воплощения Вашей идеи относительно кисточки. А я смогу то же самое проделать с Вами?

Лили

Её виды на супружество несколько удивили меня, и я решил, что она слишком мной увлечена. Я бы не стал распространяться о моих собственных ощущениях, однако счел своим долгом сдержать её растущую страсть. Я начал писать ей непристойные и гадкие письма. О том, что я говорил и что предлагал, можно догадаться по её ответам. Я расписывал себя самыми черными красками и вдалбливал в головку девушки, что слишком стар; мужчина сорока шести лет не может жениться на двадцатидвухлетней. Кроме того, разве я не инвалид с моим проклятым ревматизмом, который может возобновиться в любой момент, к тому же склонный к полноте? К моему величайшему изумлению, чем грубей и похотливей я становился, тем откровеннее она мне симпатизировала.

Лили – Джеки

(Получено 15-го июля 1898)

В самом деле, папочка, какой-то Вы несерьезный. Ну что за прихоть – выбрасывать письмо, предназначавшееся мне! Это говорит о Вашей внимательности и о том, как Вы любите свою дочь.

Ваша раба очень, очень сердита, и если Вы и впредь будете вести себя таким постыдным образом, ей придется подыскать себе господина получше. Ваша кровная дочка не отдает предпочтение языку, однако с удовольствием остановила бы выбор на Вашем. Но так как получить его она не может, ей сейчас приходится мириться с английским или французским, что оставлено на Ваше усмотрение.

Меня очень радует мысль о том, что лечение Вам по душе и, прежде всего, что оно Вас не расслабляет. Когда Вы вернетесь, я его продолжу.

Можете писать мне сюда до воскресенья, однако потом мы должны будем переместиться на poste restante на рю де Страсбур.

Да, я получила Ваше письмо. Я слетала за ним в Париж. Я бы очень расстроилась, если бы его вдруг не оказалось на месте. Смайк слишком избалован, но я понимаю, что Вы не можете собраться с духом и наказать его за его проделки. У меня точно так же происходит с Блэкамуром. Он прелесть, и я рассказываю ему всё, что приходит мне на ум по поводу моего гадкого папочки.

Спокойной ночи, любимый, побегу относить эту весточку на почту, потому что хочу, чтобы она была у Вас завтра же.

Я жажду Вас,

Лили

Лили – Джеки

(Получено 16-го июля 1898)

Любимый мой, больше сюда не пишите, поскольку родители возвращаются нынче вечером. Придется нам ещё раз прибегнуть к помощи poste restante, что – видит Бог! – весьма удобно.

Я также предпочла бы слово "дочка" этой "fille"²⁹; по-моему оно звучит более интимно, Вы не находите?

Знайте же, мой дорогой господин, что если я балую Вас, как Вы мило выразились, точно так же я балую и себя.

Вы заслуживаете, чтобы Вас очень строго наказали, что с Вами и произойдет, когда Вы вернетесь, причем вот каким образом: я высосу Вас два раза подряд за то, что Вы посмели написать это предложение: "а кроме всего прочего, при моем возрасте". Что Вы такое говорите? Честное слово, можно подумать, будто Вам доставляет удовольствие казаться в моих глазах старше, чем Вы есть. Ещё раз повторяю: поступайте, как хотите, я буду любить Вас, несмотря ни на что.

Вам прекрасно известно, что я никому не расскажу о том, чем мы с Вами занимаемся, и что я не намерена доставлять удовольствие другим мужчинам. Мне нет никакого дела ни до кого, кроме Вас. Вы единственный, кто когда-либо будет обладать мной, ибо вы единственный, кого я люблю.

Быть подставкой для Ваших ног, лежать под Вашим письменным столом, чтобы Вы становились на меня прямо ботинками, и служить Вам комнатной посудой, поскольку Вы говорите, что будете мочиться на мое нагое тело – вот две идеи, являющиеся далеко не тривиальными. Вы же знаете, что можете делать со мной всё, что захотите, мой гадкий, очень гадкий папочка!

Смайк такой же нахальный, как и его хозяин; шлю ему нежную ласку, а его владельца кусаю во все места.

Лили

Лили – Джеки

Телеграмма, получена 17-го июля 1898

Нежные поцелуи от Вашей Лили.

Лили

Лили – Джеки

Телеграмма, получена 18-го июля 1898

Не забывайте; люблю, целую.

Лили

Лили – Джеки

Телеграмма, получена 19-го июля 1898

Поздравляю с днем рожденья. Впереди у нашей любви ещё много времени.

Лили

Лили – Джеки

Телеграмма, получена 20-го июля 1898

Я очень занята. Пишите сюда. Отца нет. Люблю.

Лили

Лили – Джеки

Телеграмма, получена 21-го июля 1898

Дорогому проказнику. Нежно люблю.

Лили

Лили – Джеки

(Получено 22-го июля 1898)

Папочка, господин,

Раз Вы того хотели, Ваша раба подчиняется и, хотя уже поздно и она очень устала, пишет Вам просто так, поскольку посыльный уже прошел, и у меня слипаются глаза.

Сейчас мне нужно закончить кое-какую работу, но, несмотря на это, я жажду быть очень гадкой. Ведь это так приятно, не правда ли, дорогой мой папочка?

Женщины скучны. Нет, я решительно их не люблю. Я всегда питала слабость к сильному полу. Разве я не права? Смотрите, как плохо я пишу и какие леплю ошибки. Увы, в самом деле, я должна оставить Вас, постель заждалась меня. Как бы то ни было, окажись в ней Вы, я едва ли сомкнула бы глаз, а Ваша киска, которая принадлежит только Вам, была бы влажнее обычного.

Ваша раба обожает Вас и тоскует,

Лили

Целую Смайка.

Лили – Джеки

(Получено 23-го июля 1898)

Сдается мне, что Вы в немалой степени пренебрегаете мною.

Вероятно, тому виной курс лечения, которому Вы следуете и который, утомляя Вас безмерно, способствует потери всякого счета. Это очень обидно, Вы же знаете, потому что я не люблю гадкого папу, который забывает о своей дочери. Вы – настоящее чудовище.

Как я уже Вам сообщала, отец находится в отлучке, а мать присоединится к нему во вторник. Мне же никогда не представится счастливой возможности присоединиться к Вам. Однако Вы тоже не делаете ни единого шага в мою сторону, так что можно подумать, будто я Вас совершенно перестала интересовать. Если так оно и есть, Вы зря за меня переживаете. Чуть-чуть откровенности, и Вы очень скоро от меня освободитесь. Уверяю, я никогда не буду навязываться Вам вопреки Вашей воле. Да и зачем мне это? Любовь ничего не стоит, если она вынужденная, а я слишком молода, чтобы владеть всеми теми штучками, которые используют женщины определенного толка, когда хотят, чтобы их обожали.

Ещё раз, возлюбленный мой, повторяю, что нет таких уз, которые бы привязывали меня к Вам, а потому Вы вполне свободны, особенно если Вам не хочется больше наведываться на рю де Ляйпциг и тем паче, если Вы больше не считаете меня того достойной.