– А где Дора? – неожиданно для самой себя спросила Корнелия.
– Ох, моя милая. Я ее выдумал. Как и все, что здесь происходило.
– ЧТО? – Корнелии показалось, что в ее трепещущее сердце одним ловким ударом загнали длинную, ледяную иглу. – Что ты сказал?
– Все это время, без сна и перерывов на обед, шли съемки моей «жемчужины». Моего самого трудного фильма. Но оно того стоило. Все, что я сделал, до последней крупицы поступка, стоило результата. Все получилось прекрасно. Каждый кадр, каждый поворот сюжета…
– А как же… орехи?
– Милая моя, за то время, что мы вместе, я неплохо тебя изучил. Я знаю о твоем почти детском любопытстве. Знаю о чрезмерной внушаемости. Они сыграли нам на руку. Здорово помогли тебе вжиться в роль….
– Значит, музыка ветра, орехи и…
– Да, – Режиссер достал из кармана куртки кухонный ножик, – все это сделал я, и это я убил его. Только не осколком зеркала, а вот этим ножом. Зеркало должно было оказать на тебя…эмоциональное воздействие, да и просто красиво смотрелось в кадре. Я готов понести заслуженное наказание, но мое творение, мой гениальный фильм с подлинными эмоциями все равно увидит свет. Пускай меня возненавидят, пускай я навсегда останусь изгоем, но меня запомнят. Лукаш Чермак навсегда останется единственным в своем роде режиссером!
У Корнелии подогнулись ноги, и она упала на холодный земляной пол.
– Это конец, – режиссер выключил камеру.
Он направился к жене неторопливой походкой, изучая ее настороженным, оценивающим взглядом. Девушка отползла в дальний угол и прижалась к стене. Ее грудная клетка хаотично затряслась, из горла вырывался тихий стон, глаза наполнились слезами. У жены режиссера начиналась истерика.
– Говорю же: мы закончили, – Лукаш Чермак присел рядом с Корнелией и воткнул нож в землю. – Поднимайся, это был мой сценарий для вызова подлинных эмоций, на самом деле никто не пострадал…
– Не трогай меня…, – дрожа всем телом, девушка теряла последние крупицы самообладания, – пожалуйста, не трогай меня…
– Милая,
Режиссер не успел договорить. Корнелия, издав крик, представляющей собой квинтэссенцию отчаяния и злобы, прыгнула на него и, повалив на лопатки, схватила рукой торчащий рядом нож. Острие занесенного лезвия замерло в сантиметре от зрачка режиссера, который замер, скованный липким чувством страха.
– Я…, я понимаю твои чувства, дорогая, – глаза режиссера уставились на дрожащий в руке девушки нож, – но раскаяния от меня не жди. Я грезил этим фильмом уже давно. Он – наше с тобой дитя…
Корнелия закричала в лицо мужу. Сколько всего было в этом крике: ненависть, страх, разочарование, безграничная, вырывающаяся наружу душевная боль. Нож воткнулся в землю, правее головы режиссера, разрезав ему только мочку уха.
Жена режиссера бежала по пологому склону и рыдала, почти не видя дороги перед собой. Она падала, разбивая себе колени и пальцы в кровь, но поспешно, неуклюже вставала и снова продолжала бежать, бежать, сама не зная куда. Начался лес. Хлесткие ветки били Корнелию по лицу, оставляя глубокие порезы, рассекая нежные губы. Девушка не останавливалась. Ее платье, как и душа, в ту минуту рвалось на лоскуты. Спустя время, девушка упала и, содрогаясь от рыданий, приникла спиной к большому поваленному стволу дерева. Встревоженный женский голос звал Корнелию по имени, раздаваясь эхом по округе. В дымке опускающегося на лес тумана, он показался девушке галлюцинацией, следствием ее нервного потрясения. Затихнув, этот зов раздался пугающе близко, и Корнелия, вскрикнув, тут же судорожно зажала ладонями дрожащие губы. Перед ней, из дымки тумана, выплыл женский силуэт. Точно такой же, как и в ту ночь, когда все крыльцо старого дома оказалось увешанным колокольчиками музыки ветра. Корнелии подумалось, что это дух ведьмы пришел за ней, сам нашел дорогу из сарая, оказался реальностью, а не коварным обманом мужа девушки. Несчастная вжалась спиной в шершавый и мокрый ствол дерева, уцепилась худыми руками за густой мох. Силуэт ведьмы стал стремительно приближаться, разгоняя своими ногами тянущийся над гнилой листвой туман. Корнелия закрыла лицо ладонями, словно маленькая испуганная девочка, и так сжалась, что, казалось, физически стала меньше своего роста. Дух ведьмы оказался неожиданно теплым и уютным. Он обнял ее, крепко прижав к себе.
– Все, все, успокойся, милая. Все хорошо. Я рядом, я с тобой…
– Габи? – воскликнула Корнелия, подняв на девушку-гримера свои усталые, заплаканные глаза.
– Я пыталась тебя предупредить, – начинающая плакать Габи гладила Корнелию по спутанным волосам, из которых торчали сухие листья и палочки, – говорила, что он одержим, что он может тебя погубить.
– Габи, он… мой муж убил человека…
– Чушь! Все это злой, подготовленный с особой кропотливостью и цинизмом спектакль! Никто не умирал! Все играли свои роли! Лукаш запугал нас своей властью и связями!
– Но как же…
– Мне стыдно перед тобой, милая. Я, тоже, испугалась. Я хотела тебе все рассказать, но он не позволил мне. После этого я спустилась к старику Ежи и жила все это время у него. Мне представился только один удачный момент. Я стояла в ту ночь у Дома и звала тебя, но ты только помахала мне рукой…
– Я не знала, что это ты. Все это… все это немыслимо.
– Он хотел довести тебя, чтобы ты поверила во все происходящее. Это и был его замысел. Он снимал фильм не о влюбленной парочке где-то в горах, а о жене режиссера, которая сходит с ума из-за своего мужа. Под видом одного фильма, он все это время снимал совсем другой…
– Габи, но ведь это ужасно! Он, он – чудовище!
Жизнь Корнелии не была простой. Но та злополучная осень на горном склоне Карпат, близ деревни «Мале Цихе», и все последующие события дались ей особенно тяжело. Дальше был полугодичный срок реабилитации в психиатрической клинике и громкий, освещаемый мировой прессой, скандал, в результате которого ее бывший муж Лукаш Чермак, как и ожидал, стал полным изгоем. Корнелия отсудила у режиссера целое состояние и, приняв монашеский сан, с головой ушла в благотворительность и волонтерскую работу, заботясь о сиротах и жертвах насилия. Лукаш Чермак закончил свою жизнь в компании наркотиков и бутылок, прожив с той самой осени чуть меньше четырех лет. Его скандальное авторское кино получило известность только на просторах интернет сети, да и то ненадолго. После оно «утонуло» черным булыжником в потоке постоянно пополняющейся нескончаемой информации, рвущейся на обывателя из экранов, динамиков, газет и книг этого голодного до грязных событий, мельтешащего мира…
Конец.
Для обложки книги использовано изображение «Авторское кино». Правообладатель: Canva. Адрес сайта: https://www.canva.com/. Тип лицензии: бесплатное использование.