Таким образом, в один прекрасный день, на столе у одного из немецких воротил бизнеса появилось письмо.
Уважаемый господин Шредер, спешу сообщить Вам об изменениях, которые произошли на «восточном фронте». Изменения эти немного щепетильного характера, но это сыграет вам на руку.
В скором времени от руководства отойдет генеральный директор интересующего Вас объекта. Человек, которому он наследует свое имущество, совершенный дилетант в этой области и не сможет чинить никаких препятствий на данном направлении.
При моем активном участии, мы сможем направить действия нового руководителя в правильное русло. Для этого мне необходимо будет получить от Вас максимум информации о бизнес-плане по данному объекту, чтобы суметь его переработать под необходимый стандарт и озвучить на совете директоров. Я уверен, что это сработает и заинтересует несговорчивую до сего момента сторону к ведению совместного с Вами бизнеса.
С уважением,
Ваш М. Б.
…Настя тем временем думала, как помочь мужу. Ей хотелось сделать что-то такое, что позволило бы Андрею быть более собранным, целиком и полностью настроиться на работу. Ей пришло в голову, что только на собственном примере можно показать, что именно работа позволит отвлечься от посторонних мыслей и заставит человека действовать более решительно.
– У меня для тебя новость! – начала она за завтраком, прервав молчание, которое обычно висело за столом с момента болезни отца.
Андрей вопросительно посмотрел на супругу.
– Помнишь Людку, ну та, с которой мы вместе учились. Пухленькая такая.
– Ну да.
– Так вот. Она сейчас работает нянечкой в детском саду. Ее Сережка на два месяца постарше нашей. Людка сказала, что если не с кем оставлять ребенка, то можно с собой брать. После года разрешают, если сами за ними смотреть будем.
– Подожди, я что-то не пойму, ты что… на работу хочешь устроиться? – произнес с удивлением муж.
– Ну да! Ты же сам говорил, что у тебя на нас теперь времени не будет, тебе целыми днями придется разъезжать, то к отцу, то в офис. Да и мне так будет спокойнее. Это же не одной дома сидеть: там вокруг дети, общение, игрушки. Познакомлюсь с девчонками, говорят, персонал весь молодой.
– Ты уверена, что тебя возьмут? – засомневался Андрей. – Ведь у тебя нет квалификации и опыта работы с детьми.
– Возьмут. Это же не воспитатель, а нянечка! Место свободное есть, я уже узнавала. Да и потом, там все такие, как и я, со своими пристраиваются, когда девать некуда. Текучка большая – никто не идет. Зарплата-то не большая. Но ведь для нас это вообще не важно! Важно, что Наташке будет веселей. Говорят, дети быстрее развиваются, когда растут вместе. Они же как обезьянки – копируют и учатся друг у друга.
Андрей сидел молча и размышлял, потягивая маленькими глотками горячий кофе. Ему понравилась идея с работой. Больше всего ему сейчас хотелось сбросить с себя груз навалившихся проблем. А так, по крайней мере, одной проблемой становилось меньше: не придется тратить время на капризы Насти. Он поймал себя на мысли, что постоянно находиться рядом с ней становилось ему в тягость.
Дожившему до тридцати, молодому человеку никогда не приходилось решать серьезные вопросы в одиночку, он всегда находился под крылом своего отца. Андрей знал, что даже если где-то им и будет допущена ошибка, ситуация всегда будет исправлена. И вот, наступил тот момент, когда рассчитывать стало не на кого, только на себя. Это очень пугало Андрея, ведь от природы он не был лидером и боялся принятия ответственных решений.
Именно это и натолкнуло его на мысль о необходимости сближения с Михаилом Борисовичем… Как бы он ни был противен Андрею, ему нужен был тот, кто направит его и подскажет.
…Андрей застал компаньона отца на выходе из своего офиса.
– Вот ты где! – воскликнул Михаил Борисович, заметив молодого человека. – А я только от тебя. Думал, ты уже на месте…
– Признаться, я тоже искал встречи с вами, – произнес Андрей.
– Что-нибудь случилось?
– Нет, все нормально, просто хотел обсудить кое-какие детали по работе.
– Тогда может, поговорим по дороге? У тебя на сегодня ничего срочного? – спросил Михаил Борисович.
– У меня ежедневная рутина, я хожу по кругу: пытаюсь разобраться в документации, но без посторонней помощи ничего не выходит, – сказал Андрей.
– Тем более! Тебе необходимо развеяться. Забеги быстро в офис, возьми, что считаешь необходимым из документов. И мы постараемся по дороге кое в чем разобраться. Идет?
– Да! – радостно воскликнул Андрей, не ожидавший такого радушного общения.
В считанные минуты он сгонял в свой рабочий кабинет и вернулся с папкой в руках.
– А куда мы?
– Мне нужно в Москву, решить кое-какие вопросы. Попутно заглянем к твоему отцу.
– Здорово! Я как раз к нему сегодня вечером собирался! Михаил Борисович, вы сегодня прямо моя палочка-выручалочка! – радостно воскликнул Андрей.
Старому прохвосту льстило неожиданно доброжелательное отношение со стороны потенциального соперника. Он не рассчитывал на столь быструю перемену в отношениях с этим молодым человеком, которого всегда считал дерзким, заносчивым и невоспитанным, особенно когда дело касалось его вмешательства в дела семьи Немчиновых.
Разумеется, он не собирался раскрывать карты своей двойной игры. Еще был жив Немчинов старший, и Михаил Борисович опасался, что этот юнец, может поделиться со своим отцом его планами и тот каким-то образом их расстроит. Поэтому он решил как можно сильнее расположить к себе Андрея и дать ему возможность почувствовать себя уверенно и спокойно рядом с собой.
…Настя, тем временем, шла к месту будущей работы, в надежде уже на следующий день приступить к обязанностям. Ей очень хотелось быть полезной хоть в чем-то. Одевшись потеплее, укутав Наташу в байковое одеяло и усадив ее на санки, молодая мама отправилась в детский сад, который располагался в соседнем дворе. Этим снежным ноябрьским утром ярко светило солнце, и настроение Насти так же было солнечным и позитивным.
Территория садика показалась девушке огромной, хотя само здание, состоящее из пары двухэтажных корпусов, было обычным. Настя робко открыла калитку, и они вместе с дочкой оказались внутри детского «государства». Очищенные от снега узенькие тропинки вели в разных направлениях. Вдоль тропинок тянулись резные деревянные заборчики, раскрашенные во все цвета радуги. По-видимому, эти заборчики отгораживали от маленьких сорванцов цветочные клумбы, теперь засыпанные снегом.
Настю удивило огромное количество построек на территории для развлечения детей: это были и беседки, и песочницы, и разные горки и спортивные комплексы-лазалки. Деревянные автомобильчики стояли заснеженные и ждали, когда в них «поедет» шумная ребятня. Одним словом, вся территория была большим детским городом, и было видно, что руководство здесь неравнодушное и заботливое.
Наконец, подойдя к главному зданию, Настя увидела дружно шагающий строй ребятишек, который возглавляла воспитательница, Настина подружка. Дети, одетые в теплые комбинезоны, своей неуверенной походкой походили на маленьких пингвинят или космонавтов, шагающих по Луне. Цепляясь друг за друга, они, покачиваясь и спотыкаясь, топали за воспитательницей в направлении большой веранды.
– Люд, привет! – крикнула Настя, окликнув свою подругу.
– Пойдемте с нами! – отозвалась та и махнула рукой.
Настя вместе с дочуркой присоединилась к группе ребятишек, замкнув шествие.
…Казалось, что у Петра Ивановича Немчинова дела пошли на поправку. Правильно подобранны курс паллиативной химиотерапии, который был применен буквально на следующий день после поступления пациента и проведения ему необходимого обследования, заметно улучшил его состояние. Несмотря на то, что он был очень слаб, положительные сдвиги были налицо: отец Андрея уже мог самостоятельно дышать и передвигаться по палате.
– Здравствуй, пап! – поприветствовал его Немчинов-младший, как только они вместе с Михаилом Борисовичем показались на пороге палаты. – Я вижу, тебе лучше?
– Да, гораздо! – улыбнувшись, ответил тот.
– Значит порядок в старой гвардии! – добавил от себя его компаньон. – Выходит, мы зря переживали, ты еще и нас переживешь.
– Да! Сегодня, пожалуй, первый день, когда я чувствую себя более-менее сносно.
– Тебе нужно обязательно поправиться! У меня без тебя ничего не получается, – вздохнул Андрей. – Я хочу, чтобы ты еще раз мне все объяснил, поверь, на этот раз я буду внимательно все слушать и запоминать. Я понимаю, что мне необходимо освоить навыки управления нашим хозяйством.
Петр Иванович улыбнулся и произнес:
– Хорошо, сынок! Признаться, я и сам не перестаю об этом думать. Через несколько дней, может быть через неделю, мы с тобой разберем самые важные и необходимые документы, которые тебе в первую очередь понадобятся. Что-то я переоформлю на тебя, чтобы ты имел право подписи. Да, тебе нужно принимать дела, тянуть с этим делом нельзя. Никто не знает, сколько мне осталось.
Михаил Борисович все это время стоял молча и внимательно слушал разговор отца с сыном. Он думал о своем: сейчас его главная задача была не навести на себя подозрение. Если все раскроется до того как закончатся дни его компаньона, то ему ничего не светит. Его доля в кампании без контрольного пакета, находящегося в руках Петра Ивановича, не сыграет существенной роли. Именно поэтому он и сохранял молчание, и когда Андрей попросил бумаги, которые захватил из офиса, Михаил Борисович покорно их передал.
– Сынок, оставь их мне, я на днях постараюсь все посмотреть, отберу самое необходимое, а если чего-то не достает, ты мне довезешь. Договорились? – Андрей одобрительно кивнул головой.
Наступило время тихого часа и всех посетителей попросили покинуть палату. Оставшись довольным событиями прошедшего дня, Андрей возвращался домой вдохновленным: внутри него зародилась надежда, что все получится. Даже несмотря на то, что дни Петра Ивановича были сочтены, и молодой человек прекрасно знал об этом, тем не менее, он надеялся, что его отцу хватит времени и он сможет вложить в сына все необходимое, что даст возможность управлять кампанией без посторонней помощи.
…Войдя в дом, Андрей застал жену, играющую с дочкой, она тоже казалась счастливой и безмятежной. Увидев друг друга, они бросились в объятия и принялись делиться впечатлениями о насыщенном дне.
Настя рассказала о беседе с заведующей садика, которая показалась ей очень хорошей и доброй женщиной, и что уже со следующей недели она сможет приступать к своим обязанностям. График работы ей отводился сменный, и они с подружкой будут чередоваться два дня через два.
– Два выходных дня, которые у меня будут, мы сможем проводить вместе, – продолжила Настя.
– Да, наверное, это очень удобно! – согласился Андрей.
Он поделился впечатлениями о поездке к отцу, о его здоровье, о том, что ему стало гораздо лучше. Он не стал посвящать Настю в рабочие моменты, зная, что ей это будет неинтересно, ведь она в этом ничего не смыслит. Так, делясь приятными впечатлениями на протяжении всего вечера, каждый из них все-таки осознавал, что, несмотря на внешнюю идиллию, они были счастливы в одиночку. Супруги очень старались не подавать вида, что интереса к разговорам нет. Лицемерие становилось для них привычным: было удобно создавать видимость идиллии.
…Михаила Борисовича, который так же, как и Андрей, вернулся из поездки домой, даже внешне при всем желании нельзя было назвать удовлетворенным и счастливым. Он был задумчив и озадачен. Войдя в прихожую, он швырнул в сторону портфель, резко скинул с себя верхнюю одежду и, пройдя в рабочий кабинет, захлопнул за собой дверь.
Марина Ивановна, заслышав шум, выбежала из кухни и спросила:
– Дорогой, что случилось?
Михаил Борисович проигнорировал вопрос жены и продолжил молча раздеваться, сидя на кушетке. Супруга, сев рядом, посмотрела на него внимательно.
– У нас начались какие-то проблемы?
– Начались! – ехидно ухмыльнулся Михаил Борисович. – Если хочешь знать, они у нас и не заканчивались. – На вопросительный взгляд супруги, он добавил: – Они будут всегда, пока будет существовать этот поганый род Немчиновых. Никогда не привыкну к тому, что я всегда лишь второй номер.
– Но это только формальность! – пытаясь успокоить мужа, произнесла Марина Ивановна. – Ты ведь сам мне недавно говорил: как только не станет Петра, ты при помощи твоих немецких коллег сможешь прибрать его бизнес к рукам.
– Да, я тоже думал, что скоро наступит конец его эпохе, но сегодня убедился в обратном. Представляешь, ему стало лучше, он даже гуляет по палате. Хуже того, он забрал бумаги, которые предназначались мне, я уже держал их в руках, Андрей сам мне их отдал, чтобы я помог ему разобраться в них.
– А это плохо? – не поняла Марина Ивановна.
– Ничего хорошего! Единственное, на что я надеюсь – у него не хватит сил просмотреть весь материал. В противном случае я погиб, ведь я уже проинформировал немцев о благополучном исходе и об открытии новых перспектив для их компании.
– Да, здесь ты поспешил! А с другой стороны, ты же сам хлопотал о лучшей клинике для своего друга, что же ты теперь жалуешься?
– Да, но мне в тот момент казалось, что дела уже непоправимы и хотелось выглядеть достойно в глазах его сына. Мне же все-таки с ним работать. Потом у меня и в мыслях не было, что Петр в больнице сможет вести какие-то дела.
– А почему бы тебе сразу не поговорить с молодым Немчиновым о перспективах, которые появятся при сотрудничестве с иностранцами?
– Ты с ума сошла! – крикнул Михаил Борисович. – Он тут же обо всем расскажет своему папаше. Смотри, не вздумай где-нибудь проговориться, иначе мы пропали!
– Да ладно-ладно! Это вообще не мое дело, решайте сами, – произнесла Марина Ивановна и оставила мужа одного.
Михаил Борисович замер и сидел, уперев взор в одну точку. Потом все-таки заставил себя встать, подошел к бару, достал стакан и бутылку коньяка, налил и махом осушил его.
…Утро первого рабочего дня Настя встретила с очень хорошим настроением. Проводив мужа в офис, она собрала дочку, оделась, и они вдвоем поспешили в детский сад.
На стажировку Насте отводилось две недели, в качестве куратора к ней был приставлен второй воспитатель, который в процессе рабочего дня должен был ей объяснять и показывать все, что необходимо знать при выполнении обязанностей нянечки.
День начался с утренней линейки, на которой воспитатель взглядом окинула детей.
– Так! Все на месте! Все красивые и умытые! И с вами, такими умницами-разумницами, хочется поздороваться! Здравствуйте, дети!
– Здравствуйте, Варвара Ивановна! – дружным хором ответили малыши.
– А вот, ребята, ваша новая воспитательница! Анастасия Александровна. Мы поможем ей все вместе познакомиться с нашим распорядком дня?
–Да! – снова хором ответили все.
– А эта маленькая девочка – дочка Анастасии Александровны. Ее зовут Наташа. Она будет играть и гулять с нами! Покажем, какие мы дружные и воспитанные ребята?
– Да!– третий раз ответили воспитанные детсадовцы.
Наташа, отпустив край кофты мамы, осторожно подошла к ребятам и встала рядом. Улыбчивый мальчик в колготках и шортиках тут же взял ее за руку и потащил играть.
Своеобразный язык жестов и звуков детей младшей группы не всегда понятен взрослому человеку. Но те, кто общается с ними каждый день, начинают понимать, о чем говорят или что хотят малыши.
…За две недели стажировки, Настя с трудом, но смогла усвоить то, что было ей необходимо для того, чтобы малыши слушались ее и реагировали. Жизнь няни очень быстро перестала казаться ей сказкой – так много обязанностей было на ней. То, что она себе воображала не соответствовало действительности. Да, она была занята целый день и постоянные тревожные мысли оставляли ее: на них просто не было времени в течение дня. Дочка ее не скучала, а была в компании. Приходя домой, Настя замертво падала на кровать и засыпала, пробуждаясь, только когда Наташа начинала что-то требовать.
Пока не нашли постоянного воспитателя, каждый новый рабочий день Насти начинался с натягивания приветливой доброжелательной улыбки на лицо, и какое бы состояние ни было, нужно было соответствовать и излучать радушие. Единственное, что действительно с удовольствием делала Настя – это оформление игровых комнат, украшение картинками стен, расстановка игрушек и подготовка к играм. Она старалась, чтобы ребята, попав в это сказочное пространство, как можно дольше были занятыми самостоятельно и как можно меньше привлекали ее в свои забавы.
Погружение в сказку заканчивалось для Насти в тот момент, когда выходили из строя средства индивидуальной защиты от детских неожиданностей, именуемые «памперсами». Хорошо, если это было одновременно у одного или двух, но, как правило, заигравшись, малыши не ощущали этих неприятностей, пока не появлялся характерный запах. Понятное дело, что этот момент Настя особо не любила, но ей приходилось, засучив рукава, идти на грязное дело, в прямом смысле этого слова.
Хуже подгузников были только ежедневные разговоры с родителями. Почти все мамы были очень требовательны и капризны, как и их малолетние чада. Каверзные вопросы и необоснованные (как ей казалось) упреки, день ото дня сыпавшиеся на голову молодой няни выводили Настю из равновесия, вгоняя в глубокую депрессию. Но спасение было быстро и неожиданно найдено в самих детях. Она так старалась быть интересной для всей группы, что к моменту их встречи со своими родителями те еще пребывали в игровой эйфории и не отлипали от своей новой взрослой игрушки. И как можно что-то еще требовать от няни, когда ребенок доволен, весел и не куксится? Настя уже думала, что все отлажено, если бы не одно событие…
…Это произошло в канун Нового года. После обеда Настя с малышами украшали помещение, готовясь к празднику. Она старалась, чтобы желания и предложения шли именно от них, она же в свою очередь, просто шла у них на поводу, стараясь угодить.
В ее группе не было гиперактивных детей, но была троица мальчишек, носящихся между остальными и не реагирующих сегодня ни на какие уговоры остановиться и помогать всем остальным. Часть ребят рисовала, часть стояла на маленьких табуреточках и вешала яркие шары.
Трехлетний Мишутка, взобрался на детский стульчик, аккуратно и осторожно развешивал игрушки на елке, а его друг Андрейка носил ему шары и сосульки из большой коробки, которая стояла в другом конце комнаты. Делал он это немного небрежно и не заметил, как подбегая к другу, споткнулся о край стола и полетел вперед. Мишутка, не удержался на стуле и, падая, ударился головой о батарею.
Шум и рев был такой, что Настя оказалась у пострадавшего молниеносно. Кто-то из малышей засмеялся, увидев забавное падение своих друзей. Но Мишутке был не до смеха – по его щеке стекала кровь. Настя в панике заметалась по комнате, не зная, что предпринять и как остановить кровь, которая шла из раны над бровью. Приложив полотенце к этому месту, она схватила мальчика и побежала с ним в медпункт, строго запретив всем остальным двигаться и бегать…
Прибывшие врачи «скорой помощи» приняли решение о госпитализации ребенка. В тот момент, когда выполнялись все необходимые процедуры по оформлению малыша, девушка стояла сама не своя, сложив руки на груди. Она молила только о том, чтобы все разрешилось само собой. Она понимала, что виновата и ждала, что на нее падут громы небесные. Как только мальчика забрали, ее тут же вызвала заведующая.
Войдя в ее кабинет, Настя увидела гневный взгляд женщины. Она сидела за своим столом с угрожающим видом, как ястреб готовый наброситься на свою жертву. Красная от злости, она буквально еле сдерживала себя, чтобы не перейти к оскорблениям.
Настя замерла на пороге и просто ждала, что будет дальше.
– Ты понимаешь, что наделала!? – наконец взорвалась заведующая. – Это же черное пятно на нашем заведении! Двадцать лет! Ты слышишь!? Двадцать лет, пока я руковожу этим садом, у нас не было ничего подобного!
– Я признаю свою вину Надежда Викторовна! Я не знаю, как такое могло произойти. Это ужасная случайность, – еле слышно дрожащим голосом произнесла Настя.
– Случайность! – вспыхнула женщина. – У нас не должно быть подобных случайностей! На нас лежит слишком большая ответственность.
– Я готова понести любое наказание, я даже готова оплатить лечение, я даже готова бесплатно работать!
– Работать? Ну нет уж, милочка, работать вы больше здесь не будете, это я вам гарантирую! Не хватало еще повторения подобных случаев.
– Ну почему вы так не справедливы? На протяжении двух месяцев на меня не было никаких нареканий, и с детьми мы нашли общий язык, я к ним очень привыкла, и они ко мне, – попыталась Настя разжалобить Надежду Викторовну. – Вы даже представить себе не можете, как я переживаю за Мишутку!
– Нет, нет и еще раз нет! – запротестовала женщина. – Я не собираюсь становиться соучастницей преступления, которое произошло по вашей халатности.
– Что Вы такое говорите!? Какое преступление? Это же дети, с ними может случиться все, что угодно и где угодно!
– Послушайте, милочка! Мы сейчас говорим не «о где угодно», а о том конкретном происшествии, которое случилось на подведомственном мне объекте. То, что происходит с детьми дома или на детской площадке, здесь целиком и полностью ответственность лежит на их родителях. Но если с ребенком случается что-то в этих стенах, – и она обвела руками вокруг себя, – здесь целиком и полностью вся ответственность лежит на мне и моих сотрудниках.
– Но я же не квалифицированный специалист! Я же няня и выполняла вообще не свои обязанности! Вы же должны были найти воспитателя в группу! Вы обещали, что быстро это сделаете, а я буду просто помощником! – попыталась напомнить Настя.
– А об этом, Анастасия Александровна, постарайтесь никому и нигде вообще не говорить. В своих же интересах, – прошипела заведующая.
Настя не стала больше спорить, она стояла ошарашенная и слушала, слушала теперь не только обвинения, но и угрозы в свой адрес. Она слышала и стук своего сердца, которое бешено билось в груди, рвалось наружу, и ей казалось, что оно сотрясает все ее тело и грохочет так громко, что и все вокруг могут его услышать.
– Я сомневаюсь, что вы сейчас готовы встретиться лицом к лицу с родителями пострадавшего мальчика и объяснить им причину случившегося, – процедила сквозь зубы заведующая. – Готовы? А? Я не слышу! Молчите? Ну молчите дальше! Это лучшее что вы сейчас можете делать! А вот мне придется с ними встречаться, объясняться и оправдываться! И поверьте мне, они потребуют, чтобы я оградила детей от таких низко квалифицированных персон, как вы. Поэтому сразу говорю: работать вы здесь больше не будете. Лучшее что я могу для вас сделать, это дать возможность написать заявление об увольнении с пометкой «по собственному желанию».
В глазах Насти стояли слезы. Еще мгновение и она была готова расплакаться. Заведующая сделала жест, дающий понять, что разговор закончен, и нужно покинуть ее кабинет. Поняв, что спорить дальше бесполезно, девушка постояла еще несколько секунд и вышла.
Оказавшись одна в пустом коридоре, Настя почувствовала себя опустошенной и покинутой. Ей в очередной раз в голову пришла мысль о своей бесцельной и бесполезной жизни, о том, что она никому и никогда не была нужна…
Настя снова ощутила себя как тогда, в роддоме – совершенно одна, с маленьким ребенком на руках, и что делать дальше ей было совершенно непонятно. Страх, безграничный ледяной страх вновь сковал ее сердце и остановил дыхание. У нее закружилась голова, на лбу выступили капельки липкого пота, руки и ноги похолодели, и она, прислонившись к стене, медленно сползла вниз, потеряв сознание.
В это мгновение на этаж зашла старушка-уборщица, увидела лежащую на полу Настю и поспешно подбежала к ней, бросив швабру и ведро у лестницы.
– Что с тобой, дочка?
Но Настя не шевелилась и не реагировала.
– Ой, батюшки! Этого еще не хватало! – ахнула уборщица и кинулась заведующей: – Надежда Викторовна, Надежда Викторовна! Беда!
Заведующая вышла из кабинета и увидев бесчувственную Настю, произнесла:
– Этого мне еще не хватало!
XII.
Очнувшись, Настя поняла, что находится в больничной палате с синими крашеными стенами и тусклым освещением. С самого детства она с трудом переносила вид и запах больниц. Они наводили на нее уныние, беспокойство и страх. Насте захотелось плакать от жалости к себе, жизнь снова оказалась к ней несправедлива… как вдруг дверь палаты открылась, и на пороге показался Андрей, держащий на руках Наташу. Девочка потянулась к маме, Настя вмиг повеселела, привстав с кровати и взяв дочку к себе, произнесла:
– Забери меня отсюда, – обратилась она к мужу. – Я не могу здесь!
И в самом деле, Настя лежала в какой-то странной одиночной палате, кроме кровати и тумбочки в помещении больше ничего не было. Лишь в дальнем углу белым кафельным фартуком выделялась висевшая на стене раковина и пара полотенец слева от нее. Может быть, это помещение когда-то было чьим-то кабинетом, но дополнительное место оказалось для больницы нужнее.
– Тебя совсем недавно привезли, – ответил Андрей. – Ты была без сознания, я договорился организовать тебе персональную палату… Правда на люкс это не похоже… Но зато ты здесь одна! И никто не мешает!
Андрей немного виновато улыбнулся жене и продолжил:
– В любом случае, нужен осмотр. Так что придется немного потерпеть! Да вот и мы с Наташкой к тебе пришли!
–Да. Так намного веселее, – ответила Настя, прижала к себе дочку и посмотрела в окно.
На улице было темно, как ночью. Вдалеке горели огни парковых фонарей.
– Который час? – спросила Настя.
– Почти пять.
– Еще так рано…
– Как только мне позвонила твоя подруга, я тут же примчался!
– Людка?
– Да. Она и рассказала, что случилось, Наташка у нее была. Она ее сразу взяла, как только тебя увезли. Все очень перепугались…
–Как мальчик, Мишутка?
– Да все с ним нормально, – процедил Андрей. – Я переговорил и с его родителями, и с заведующей. Никаких последствий для нас не будет. Она сама вокруг виновата. Эта заминка с воспитателем… Короче, там много к чему могут прицепиться при проверке.
– Значит, ты знаешь, что меня уволили?
Андрей утвердительно кивнул головой и, улыбнувшись, добавил:
– Ничего страшного, займешься чем-нибудь дома. Сидела же ты до этого. Можно найти какую-нибудь работу в интернете, если тебе так важно приносить пользу миру. Тебе нужно отдохнуть. Впереди новогодние праздники, так что наберешься сил за эти дни, а там видно будет.
– Обещай, что завтра, после осмотра врача, ты меня заберешь отсюда.
– Я тебе обещаю! – нежно произнес Андрей, проведя ладонью по ее волосам.
– Посидите со мной, пока я не усну, – сказала, зевая, Настя.
– Посидим, посидим. Спи.
Глядя на засыпающую жену, Андрей думал о том, как кардинально изменилась его жизнь. Еще недавно, он чувствовал себя мальчишкой, который находился под родительским крылом и ни в чем не нуждался. Он мог гулять и развлекаться в свое удовольствие, тратя отцовские деньги и не задумываясь о том, каким трудом они достаются.
Теперь, посмотрев на себя со стороны, он чувствовал, что стал человеком, на котором лежит груз ответственности не только за себя, но и за своих близких. Пусть что-то он делал еще неуверенно, но уже чувствовал удовольствие и радость от возможности защищать семью. В это мгновение он ощущал себя настоящим мужчиной, главой семьи, как его отец. Пусть он еще не достиг того уровня, когда можно, опираясь на большой жизненный опыт, решать все проблемы. Пусть он это делает осторожно, проверяя каждый свой шаг и почву под ногами, но он делает этот шаг самостоятельно, как тяжелый локомотив, прокладывающий себе путь по заснеженному, труднопроходимому пространству. Он делал все молча, не обременяя семью своими переживаниями и заботами. И от этого чувствовал себя еще сильнее и решительнее.
…Состояние отца, у которого он был пару дней назад, сильно расстроило Андрея, но он старался не показывать этого и ни с кем не делился своими мыслями о будущем.
Прошло уже два месяца с того момента, как Петр Иванович Немчинов попал в больницу со страшным диагнозом, но, несмотря на незначительные улучшения, кардинально ничего не менялось.
Тяжелая болезнь не отпускала: Немчинову-старшему становилось то немного лучше, то хуже. Поразив оба легких, опухоль проникла в лимфу и распространялась по всему организму, охватывая все новые и новые участки.
Терапия с применением препаратов, которые были назначены пациенту, лишь немного облегчала его существование, практически ничего не меняя. Да и изменить что-то было уже невозможно.
В хорошие моменты Петр Иванович находил в себе силы, чтобы поработать с документами, которые привез ему Андрей. Но за два месяца он успел подготовить только те бумаги, которые давали возможность Андрею владеть всем имуществом и распоряжаться им по своему усмотрению. Так же Андрей получил право подписи, при составлении основной документации, при заключении всех видов сделок, направленных на дальнейшее ведение экономической деятельности компании. Отец передавал сыну все свои права, целиком и полностью надеясь на его здравый смысл и на то, что будущее того, ради чего он жил и работал, находится в надежных руках.
…Михаил Борисович за это время успел успокоиться и пришел в свое обычное, рабочее состояние. Вспышки ярости, которые он проявлял после возвращения от своего «друга», он объяснил себе как усталость после продолжительной напряженной и нервной работы.
В течение последних дней, окруженный заботой «любящей» жены, он стал снова рассудительным, вспомнив свою истинную роль в деле, где он являлся основным действующим лицом.
– Да что это я, в самом деле?! – произнес он в сердцах, сидя у себя в кабинете за рабочим столом и просматривая отчет одного из своих сотрудников. – Ведь моя идея, чтобы этот парень встал у руля организации воплотилась! Так и было задумано. Ведь я хотел этого, чтобы впоследствии иметь возможность, сблизившись с ним, выйти на первый план. Ну же, Борисыч! Неужели ты забыл это!
Михаил Борисович захлопнул папку с документами и, откинувшись на спинку кресла, закрыл глаза. «Теперь моя главная задача, сделать так, чтобы этот парень не слишком глубоко вникал во все дела. Андрей ведь привык жить под опекой. Вот и надо опекать его, давать ему все, и в то же время не давать ничего. Главное, чтобы Немчинов понял, что он что-то делает и это у него получается. Я просто покажу ему мнимый результат его работы, чтобы он потерял бдительность и успокоился. Тогда я и смогу расставить все фигуры в том порядке, в котором считаю нужным…»
Михаил Борисович не заметил, как снова заговорил вслух: