Уже месяц я сплю от силы два часа в сутки. Голова гудит как растревоженный улей, врачи постепенно увеличивают дозы стимуляторов. Я уверен, что это делается не столько для экономии времени, сколько для отсеивания слабых духом. И они отсеиваются – из моей семёрки, включая меня, осталось трое, после чего нас слили с аналогично усохшим "параллельным курсом".
Мы проходим новую тему – выживание в земных условиях, для чего нам пришлось на время переселиться в "оранжерею". В подземном павильоне размером с несколько футбольных полей невидимые, но очень мной уважаемые техники кропотливо воссоздают различные климатические зоны. Наш отряд ставит палатки в джунглях и прячется под навесами от пустынного зноя, осваивает основы маскировки в средней полосе и в условиях Крайнего Севера. Мы пьём собранную за ночь росу, ловим змей и лягушек, учимся добывать огонь и разводить костры. Нас учат находить съедобные грибы и охотиться на зайцев и куропаток. Нам преподают основы паразитологии и наглядно демонстрируют, ЧТО периодически извлекают из желудков несчастных, решивших попить в джунглях сырой водички.
Нам рассказывают о видах насекомых, втолковывая разницу между обычным муравьём и "муравьём–пулей". Нам демонстрируют ульи африканских пчёл и азиатских шершней, заставляя получать болезненные укусы и рассказывая, как правильно их обрабатывать. Нас учат готовить кузнечиков и жуков.
Мы изучаем повадки диких зверей, и не только по пособиям. Специально для нас в оранжерею периодически выпускают тигров, львов, шакалов и даже парочку слонов. Инструктор до сих пор со смехом вспоминает, как доблестный марсианский спецназ драпал от обычного медведя.
Нас можно понять – мы никогда не задумывались над тем, что на Земле можно выжить, оставшись буквально без всего. На Марсе всё проще – на поверхности костёр не разведёшь и на добычу не поохотишься. Да и жить будешь строго до того, как израсходуешь топливную ячейку…
Историческая справка… Радан… "Эпоха трёх королей"… постепенная экспансия… выход к океану на юге и западе… Зарождение Первой империи… расцвет и крах… Тёмные века… Дамар Великий… реконкиста Орхены… Вторая империя… поражение в Восточном походе… Аниран… распространение монотеизма… становление Церкви… вклад в борьбу с притязаниями Радана… постепенное расширение влияния… захват власти… провал выборов Папы… Пустой Престол… "Вечный конклав"… Ильхор… дикие племена… язычество… зарождение единобожия… "Жизнь и вознесение Манаса"… религиозные войны… становление Каганата…
Половина курса уже пройдена. Мы больше не носим масок и потому начинаем новый раздел обучения, где с закрытым лицом – никак.
– Простите, не подскажете, как добраться до авиадрома?
Над головой раздаётся пронзительный зуммер. Мы замираем, фиксируя непроизвольные жесты и мимику для последующего разбора.
– Так, это что такое? – волнуется эксцентричный преподаватель. – Что ещё за "авиадром"? Сколько раз вам повторять, земляне не говорят "авиадром", они говорят – "аэродром". Запомните наконец: Земля – "аэро", Марс – "авиа". "Аэро" – "авиа", "авиа" – "аэро". Честное слово, я первый раз обучаю таких бездарей!
Врезать бы ему, да ведь прав. "Авиадром" – типично марсианское словечко. Брякнешь такое на Земле и очень быстро окажешься в подвале Министерства Безопасности.
– Что за кошмарная походка? Нет, я с ума сойду! Земляне так не ходят, земляне ходят вот так, чуть-чуть от бедра, из-за высокой гравитации. А вы прыгаете как кузнечики! Утяжелители давно меняли? Какой вес? Сорок? Ну товарищи, ну это же ни в какие ворота! Для правильной походки нужно минимум пятьдесят, а лучше – шестьдесят кило. Да-да, именно шестьдесят, и ни граммом меньше! После занятия я поговорю с товарищем куратором.
Мы вздыхаем. Нам не хочется шестьдесят кило.
– Глаза на меня, последний раз показываю!
Наш толстенький, похожий на колобок, преподаватель показывает нам, как ходят земляне. Показывает убедительно, несмотря на отсутствие утяжеляющего костюма. Это неудивительно, ведь ещё не так давно он был режиссёром крупного театра, осуждённым за растрату.
– Вот вы, уважаемый, давайте немного пофантазируем. Вы – житель прекрасной голубой планеты под названием Земля. Представьте красивый луг… Ну такой, как на картинках. Представили? А теперь опишите.
– Э-э… Небо голубое, солнышко, травка…
– Очень хорошо. А на чём вы стоите? Ножками?
– Как на чём? На почве…
И снова – зуммер.
– Какая "почва"? Ну какая "почва", яхонтовый вы мой? Вы стоите на земле, понимаете, ЗЕМ—ЛЕ! Господи, за что ты послал мне этих дуболомов? Вы совершенно, абсолютно не умеете вживаться в образ. Из вас земляне, как из меня – обер–адмирал, хотя и его я сыграл бы лучше вашего.
– Да какой из него обер–адмирал, – шепчет кто-то за моей спиной.
– Что? Кто это сказал? – вскидывается преподаватель. – Забыл предупредить, что у меня отменный слух. Итак, кто же этот смельчак, не испугавшийся гауптвахты?
Мы мрачно молчим, глядя перед собой. Если шутник не признаётся, то накажут всех. А уж наказывать в Отделе умеют…
– Я, – раздаётся за спиной понурый голос. – Виноват, товарищ преподаватель.
– Номер тридцать четыре, ну, конечно. Вы всегда были эдаким шалуном! А знаете, я не буду вас карать. Вместо этого предлагаю пари. Я изображаю обер–адмирала, а вы обещаете со всем присущим вашему брату рвением сыграть простых землян. После моего выступления разрешаю любую реакцию. Хоть аплодируйте, хоть помидорами гнилыми кидайтесь, но чтоб по-честному. Согласны?
Мы радостно киваем. Какой, правда, из колобка обер–адмирал? Военного сыграть, тем более командующего флотом Содружества – это вам не под балконом серенады петь. Да и мы – зрители непростые, освистаем быстро. Зря он это затеял.
– Хорошо. Дайте мне полминуты.
Он закрывает глаза, представляя нужный образ. Его спина выпрямляется, а лицо резко суровеет – сжимаются челюсти, выпячивается подбородок. Открыв глаза, колобок медленно обводит нас пристальным, свинцовым взглядом. Таким, что мы непроизвольно встаём по стойке смирно.
– Вольно, господа курсанты, – в его голосе сквозит уверенность и властность. Я смотрю на прорезанное волевыми складками лицо и не вижу нашего преподавателя. Передо мной – самый настоящий обер–адмирал. От которого веет войной, угрозой и непреклонной решимостью стереть в порошок мятежные колонии по первому приказу Президента.
– Тридцать Четвёртый, ко мне! – рявкает сквозь зубы "обер–адмирал" так, что душа уходит в пятки. – За спиной у меня будешь шептаться, щенок?! Да я тебя в штрафную роту, в первые ряды! Ты у меня в активную зону без скафандра прыгать будешь, макака! Штэ-э? Что ты там бормочешь? "Виноват"? Громче, чтобы все слышали! То-то же! А теперь – тридцать отжиманий!
Открыв рты, мы смотрим, как Тридцать Четвёртый послушно отжимается от пола. Но ещё больше поражает обратная трансформация преподавателя. "Обер–адмирал" исчез, как и не было. На его месте – смеющийся колобок.
– Ну что, товарищи курсанты, как я сыграл? Понравилось?
Один за другим мы начинаем аплодировать. Раскрасневшийся инструктор жеманно раскланивается.
– Запомните, ненаглядные – актёрское мастерство нужно не только на сцене, оно и в вашем деле незаменимо. С его помощью можно добывать нужную информацию, вербовать, манипулировать и даже обманывать современные, с мощным ИИ, системы видеонаблюдения! Был у меня, помнится, самородок, который, когда ему на хвост сели, умудрился несколько раз образ полностью сменить и компьютеры эти богомерзкие окончательно запутать. Так что – учиться, учиться и учиться, как говорил товарищ кто? Правильно, он самый! Итак, работаем сценку – туристы из Австралии посещают южные провинции Китая. Что такое? Слишком сложный акцент? Не беда, его вам поставят на гипнотренажерах. Пока на акценте внимание, хи-хи, не акцентируем. Но предупреждаю сразу – за всё остальное буду карать нещадно. Начали!
Снова звучат резкие зуммеры, и снова мы работаем над ошибками.
– Что за мрачная физиономия? Ты австралиец, а они всегда улыбаются. Неудивительно, с такой-то фауной я бы тоже каждому дню радовался.
– Походка, походка, следим за походкой!
– Не "земные", а "земляне". Запомните, наконец!
– Не "купол", а "город". "Город"!
Зуммер…
Зуммер…
Зуммер…
Научно-техническая сводка… уровень развития – аналогичен сороковым – пятидесятым годам двадцатого века… до недавнего времени – полное отсутствие авиации в связи с разреженной атмосферой… альтернатива – развитые системы реактивной артиллерии на базе твердотопливных двигателей… в среднесрочной перспективе возможно бурное развитие космонавтики…
Из всех предметов самой сложной оказалась психологическая подготовка.
– "Марс не сдаётся". Знакомо? – задаёт риторический вопрос очередной инструктор.
Мы киваем. Кто ж не знает боевой клич марсианских военно–космических?
– Для вас это не просто лозунг. Для вас это – руководство к действию. Оперативник Отдела не должен сдаваться ни при каких обстоятельствах. Запомните – из любой ситуации есть выход, даже если выход этот вам не нравится. Не так давно вы овладевали Боевой системой. Кто скажет, в чём состоит её принцип?
Тяну руку.
– Использовать против врага всё, что его окружает, товарищ инструктор.
– Молодец, пять. На наших же занятиях мы будем учиться смотреть на вещи шире.
На первом занятии он выдаёт нам список книг для ознакомления. Это не психологические пособия, это труды римских стоиков пополам с трактатами патриархов Дзен. Мы не привыкли к такой литературе и не представляем, зачем она может понадобиться. Но приказ есть приказ.
– Ну что, прочитали? – интересуется на следующем занятии инструктор.
Мы неуверенно киваем. Прочитать-то прочитали, да только к чему всё это? Какой-то Марк Аврелий, рассуждения о добродетели. А уж Дзен этот – вообще полный мрак.
– Быстро освоили, молодцы. Сразу видно – элита! – смеётся преподаватель. – Давайте поговорим о смысле прочитанного. Чему в первую очередь учат эти книги? Тому, что не надо гневаться на судьбу, это бессмысленно, а в вашей профессии – ещё и крайне опасно. Злоба и недовольство затуманивают рассудок и лишают сил, проще говоря, делают вас глупыми и слабыми. Вы должны научиться "работать" любую ситуацию, хоть благоприятную, хоть катастрофическую. Во всём, запомните – во всём вы должны уметь найти плюсы. И использовать эти плюсы на благо себе и в ущерб противнику.
Мы начинаем с того, что медитируем, сидя на матах. Поначалу нам смешно, но быстро становится не до смеха, ведь комфортабельный зал сменяется всё менее приятными условиями.
Мы медитируем в жару и в холод, терпеливо снося полчища мух и комариные укусы. Нас натирают пахучей, вызывающей адский зуд, дрянью, и заставляют считать каждый второй вдох и каждый третий выдох, сверяя после этого результаты с бесстрастным компьютером.
– Расслабься, – приятным голосом нашёптывает мне наушник, когда я начинаю звереть от ползающих по мне насекомых и рукотворной, заботливо для нас созданной, жары. – Запомни, ты не в силах изменить обстоятельства. Но в силах – принять их, попытавшись найти в ситуации что-то хорошее. Что хорошее ты видишь?
– Ни хрена, – цежу сквозь зубы, забыв о субординации. Привлечённые размазанным по мне "бальзамом" насекомые лезут в глаза и уши, я едва умудряюсь дышать носом. Тело остервенело чешется, в ушах бухает пульс. Мне хочется вскочить и почесаться, но я знаю – за этим последует наказание.
– Подумай, – настаивает неведомый собеседник. – Что хорошего ты видишь в этой ситуации? Какие плюсы?
– Не знаю, товарищ инструктор, – мычу я в ответ, пытаясь не открывать рта. – Сижу… Я сижу! – озаряет меня вдруг бредовая идея. – Отдыхаю!
– Молодец, курсант! – радуется психолог. – Именно! Тебя могли гонять до седьмого пота на полигоне, могли послать на опасное, с которого не возвращаются, задание. А тебя попросили сидеть. Просто сидеть, практически – отдыхать. И это то малое, за что ты можешь держаться. То, что спасёт, когда лишат всего остального. Помогая обратить в победу неминуемое, казалось, поражение.
Иезуит–инструктор постоянно усложняет нам задачу. Нас загоняют в пыточные камеры и учат пропускать через себя боль, отключаясь, когда она становится невыносимой. Нам демонстрируют жуткие видео с убийствами и трупами, заставляя писать отчёты о мельчайших деталях увиденного.
– Какого цвета платье было на женщине? Сколько мужчин её насиловали? Опиши рост и комплекцию каждого…
– Кличка главаря "солдат" картеля? Модель циркулярной пилы, отпиливающей жертве конечности? Плохо, пересдача…
– На какой секунде ребёнок перестал дышать?..
Мы больше не видим страданий и смерти, одни лишь подробности, которые нужно запомнить и обработать. Из нас вытравливают всё человеческое, превращая в холодные и очень эффективные инструменты. Машины, не зажмуривающиеся при виде ужасных картин. Умеющие сами, если придётся, резать по живому!
Нас заставляют преодолевать худшие страхи. До сих пор не могу забыть, как рыдал страдающий арахнофобией Девятый, которого заставили достать предмет из стеклянного ящика, заполненного безвредными, но жуткими на вид пауками.
– Следи за дыханием, – монотонно повторял ему инструктор. – Отпусти страх. Не борись с ситуацией, прими её. Эта комната – твоя жизнь, этот ящик – твоё задание, которое ты обязан выполнить. Проблема – не в пауках, а в голове. Плюс этой ситуации – победа над страхом. Победишь сейчас – он отступит навсегда, перестав тобой помыкать. Нащупай предмет… вот так. Не вздумай резко его выдирать, ведь это может быть детонатор! Какой он формы? Фактуры? Из чего сделан? Отлично. Теперь медленно доставай. Не отводи глаз от ящика! Запоминай всё, что видишь! Достал? Умница, выдыхай. Завтра повторим.
Со мной поступили проще, а именно: уложили в натуральный гроб. Достаточно уютный, с запасом воздуха и монитором, на котором мелькали геометрические фигуры. Моя задача была проста – посчитать все зелёные треугольники, проскакивающие на экране. Точнее, она была бы проста, если бы не накрывший меня приступ клаустрофобии.
– Начали, – шелестит наушник. Я не слышу инструктора, отчаянно борясь с навалившейся паникой. Я задыхаюсь, барабаню кулаками по стенкам и, кажется, что-то кричу. Но вместо того, чтобы открыться, крышка внезапно опускается чуть ниже, провоцируя новый приступ ужаса.
– Задание, номер Шесть, – раздаётся в наушнике. – Помни о задании. Ты не выйдешь отсюда, пока не подсчитаешь треугольники. Будешь сопротивляться – и тебя раздавит, как жука. Работай.
Я не могу работать, я совершенно потерял над собой контроль. А кто бы не потерял, когда его засовывают в помесь гроба с гидравлическим прессом?
Оператор замечает мои колебания, крышка сдвигается чуть ниже.
– Вспоминай, чему тебя учили, – подсказывает инструктор. – Вспоминай, или останешься тут навсегда!
И я вспоминаю. Вспоминаю мух, вонь и жару, тоже казавшихся непереносимыми. А сейчас красота – комфортно, чисто и уютно, как дома в кроватке.
Меня накрывает каким-то откровением. Я успокаиваюсь и устраиваюсь поудобнее в узком, давящем пространстве. Не знаю, сработали ли это книги, медитации или гипнотренажеры, но мне становится хорошо. Я слежу за треугольниками, внимательно ведя подсчёт, затем произношу в микрофон финальную цифру. Спустя секунду крышка поднимается и меня извлекают на свет божий.
Военно-политическая сводка… векторы потенциального противодействия… Раданская империя… Гвардия… степень опасности – высокая… подчинена непосредственно Канцлеру… пять отделов или "секторов" … Первый сектор – войсковые спецоперации… Второй – перспективные научные проекты… Третий – внешняя разведка… Четвёртый – контрразведка… Пятый – аналитическое управление… Конклав… Особая консистория… степень опасности – высокая… операция "Апостол"… профессионализм оперативников… готовность к самопожертвованию… предположительное наличие экстрасенсорных способностей… Ильхорский каганат… высокий боевой дух… преданность старейшинам… союз с Конклавом… степень опасности – средняя…
– В чём ваше главное оружие, товарищи? – задаёт нам вопрос преподаватель. И сам же отвечает:
– Ум и терпение. Именно с их помощью Отдел выполняет задачи, считавшиеся невозможными. Запомните – в жизни не бывает неосуществимых задач, бывают лишь те, выполнить которые крайне сложно. А что значит – "сложно"? Это значит, что задача требует кропотливости и вдумчивости, которых обычные люди и даже ваши бывшие сослуживцы инстинктивно стараются избегать. Тут нет ничьей вины, это наша природа. Мозги стараются избежать затрат энергии, и потому всегда идут по пути наименьшего сопротивления. Идут по пути шаблонов. А столкнувшись с нестандартной проблемой, они вешают на неё ярлык "невозможно" и забывают о ней навсегда. Вы должны обратить эту слабость в свою силу. Победа кроется там, за что никто не хочет браться. Хотите пример? Пожалуйста. Кто помнит о разгроме "Ацидалийского синдиката"? Того, что много лет считался неприступным? Это стало возможным благодаря нашему оперативнику, который, хочу вам заметить, не сделал ничего сверхъестественного. Он "просто-напросто" внедрился в преступную организацию и за пять лет прошёл весь путь от рядового бойца до близкого помощника одного из боссов, после чего слил властям всю верхушку. Совершал ли он преступления? Да, совершал. Торговал "синтетикой", выбивал деньги из дилеров и даже лишил жизни нескольких милиционеров. Никому в руководстве правоохранительных органов в голову не могло прийти, что такая операция осуществима. Пять лет – это ведь очень долго. А в глазах начальства – ещё и рискованно, ведь кому охота отвечать за оперативника, вынужденного нарушать закон. Любая бюрократическая система тяготеет к простым, понятным и неправильным решениям. Именно поэтому и был создан, а затем – выведен из структуры СБМ наш Отдел. Мы немногочисленны, но и воюем не числом. Наша сила – в скорости реакции и творческом, нестандартном подходе. И, разумеется, в профессионализме наших доблестных сотрудников. Нечего ухмыляться, говорю это без всякой иронии. Уверен, о вас тоже со временем начнут отзываться так же. Но перед этим, правда, вам придётся хорошенько потрудиться.
И мы трудимся. Мы решаем на время логические задачки, анализируем удачи и провалы "дьяволов" и знакомимся с примерами работы спецслужб прошлого. ЦРУ и КГБ, Моссад и DGSE, индийская RAW и Северокорейская "З5-я комната" – несмотря на примитивность технических средств, работать наши предки умели. Удивительно, но мелкие национальные государства давно минувшей эпохи нередко могли дать фору и земным, и республиканским спецслужбам.
– Что делать, когда не знаете, что делать? – спрашивают нас. А чёрт его знает – что. Наверное, вешаться, особенно если за успех головой отвечаешь!
Но тут инструктор застаёт нас врасплох:
– Когда вы прокачали все решения и не нашли подходящего – оставьте задачу на некоторое время. Займитесь чем-нибудь другим, отвлекитесь. Сходите в кино, ресторан, или на свидание. Да хоть в парке пробегитесь! Не смотрите на меня так, с ума я пока не сошёл. Чрезмерная зацикленность на проблеме приводит к синдрому туннельного зрения, когда вы перестаёте видеть, что называется, "вширь". Вам нужно учиться не только концентрироваться, но и отвлекаться, давая шанс подсознанию подбросить нестандартное решение. Была ли возможность у нашего оперативника избежать пятилетней операции? Я не знаю, может, и была. Может, в тот раз подсознание просто не смогло до него достучаться. Учитесь доверять интуиции, которая есть важная часть вашей личности. Войдите с ней в контакт, прислушайтесь. Вполне возможно, что услышите нечто ценное. Или наоборот – ничего не услышите, что тоже нормально. Но слушать и слышать её необходимо. Это трудно, я понимаю. Вы – люди военные, привыкли к чётким задачам, а тут – "интуиция". Но вспомните женщин, с которыми вам приходилось общаться. Вспомните, насколько они внимательны к деталям и какие внезапные связи умеют выстраивать! Вы скажете, это глупость, но женатые мужчины с вами не согласятся. Особенно те, кто имел неосторожность завести интрижку. Спросите их и они скажут, что женщин обмануть невозможно. Что обмануть можно лишь тех, кто сам хочет обманываться. Вы можете сколь угодно тщательно прятать от жены следы визита любовницы, но стоит дражайшей половине взглянуть на чуть сдвинутую баночку косметики – и она всё поймёт. Помните, что интуиция – страшная сила. Научитесь жить с ней в ладу – и она не раз вытащит вас из передряг…
Социально-политическая сводка… Раданская империя… оппозиционные фракции в Первом и Втором сенатах… Трудовая партия… идеология… низовые ячейки… антивоенные протесты… нехватка воды… недовольство на местах… бунты и мятежи… оргпреступность… коррупционная составляющая… проправительственные силы… крупный капитал… движение "Возрождение"… движение "Сила Радана"… движение "Основа"… Конклав… преследования атеистов… студенческие волнения… классовые противоречия… антивоенные протесты… покушения на архиепископов… убийство кардинала… волна ответных репрессий… отмена публичных казней… проправительственные силы… "Дети Ока"… "Родник веры"… опора на широкие массы воцерковленных… Ильхор… отсутствие гражданской активности… борьба за денежные потоки… интриги в Совете… мобилизация на фоне войны… общий подъём после достигнутого перелома…
– Давайте пофилософствуем, – предлагает нам инструктор. – Что скривились? Посидим, почешем языками. Всяко лучше, чем морды друг другу полировать. Нет, если хотите, могу организовать вам дополнительные занятия. Не хотите? Я почему-то не удивлён. Итак, кто мне скажет – зачем вы здесь?
– Для обучения, – раздаётся чей-то неуверенный голос.
– Для обучения, – повторяет инструктор. – Это понятно, что для обучения. Но зачем? Зачем оно нужно, это обучение?
– Чтобы защищать Республику.
– Какое-то у вас странное сомнение в голосе, товарищ курсант. Ну конечно, мы здесь для того, чтобы защищать Республику, которая есть – Партия и народ. Так?
– Так, – отвечаем мы хором.
– А теперь, братцы, давайте по-честному, – переходит на заговорщицкий тон инструктор. – Давайте признаёмся, что Партия и народ – это красивые, но всего лишь абстракции, которые к каждому из вас отношение имеют весьма опосредованное. Так?
Мы неуверенно переглядываемся. Мы не понимаем, к чему он клонит.
– Не бойтесь, это не проверка на патриотизм, – улыбается инструктор. – Говорим честно, без обиняков. Первый секретарь – он ведь высоко сидит, далеко глядит. Так почему вы должны ради его приказов идти под иглы и лазеры? Кто он вам – сват, брат? Отец?
Молчание. Потом я решаюсь парировать:
– Первый секретарь в частности и Партия в целом являются выразителем воли народа, товарищ инструктор.
– Встаньте, – следует внезапный приказ.
Поднимаюсь, встаю по стойке смирно.
– Вольно, курсант. Вы говорите красиво, но вы говорите лозунгами. Не лично вы, номер Шесть – вы все. Позвольте объяснить вам, к чему я клоню. Народ – это абстракция, равно как и Партия, и Первый секретарь. Сами по себе они не стоят того, чтобы идти на плаху. Но знаете, что не является абстракцией? Ваши отцы и матери, которые сгинули в смуте, но всё равно – любили вас, страдали, да только ничего уже поделать не могли. Милиционеры, которые отлавливали вас по подворотням и приводили в школы, делясь с вами в участках пайками. Учителя и воспитатели, заменившие вам семью. Не спавшие ночей, чтобы найти к вам, балбесам, подход. А ещё бесчисленные военные, мужчины и женщины, которые, рискуя жизнями, охраняли мирное небо над вашей головой. Ну и конечно – СБМ и Отдел, которые, не щадя живота, отлавливали земных шпионов и диверсантов. Все они и есть – народ, товарищи курсанты. И Партия – плоть от плоти его, которая – руководит и направляет, но и народом тоже управляется. Чтобы не распускалась и не загнивала, чтобы и дальше о благе Республики пеклась. А вы – щит народа, последняя его надежда, потому как если вы не справитесь – то уже никто. Не за "народ" вы погибаете и не за "Партию", а за тех, кто, несмотря на ужасы смуты, доброту к вам проявил и путёвку в жизнь выписал. Вспомните их, вспомните поимённо, с нашей, если потребуется, помощью. И, вспомнив, никогда не забывайте, потому что это ради них вы сражаетесь и лишения терпите. Как и они в своё время – ради вас.
Объект "Маяк"… основные характеристики… радиус действия – два миллиона километров… создатели – неизвестны… возраст – неизвестен… источник энергии – неизвестен… материал – нанокристаллический композит… интерфейс – тактильно–телепатический… превосходящий ИИ… основные функции… открытие пространственных туннелей… мгновенная переброска материи внутри сфер действия связанных маяков либо внутри каждой отдельной сферы… аналогично – передача информации… предусмотрена функция аварийного отключения, вероятно, на случай вторжения извне…
Моё обучение подошло к концу, но расслабляться рано. Впереди "дипломная работа" – индивидуальное и очень непростое задание.
– Тебе повезло, Шестой, – подмигивает куратор. – Миссия у тебя плёвая – ликвидация объекта. Даже не на Земле, а у нас, дома. Эх, много бы я отдал за такой выпускной экзамен. Завидую белой завистью!
Я смотрю на него недоверчиво. Что-то сомнительно, что Отдел решил облегчить жизнь одному из курсантов. Получив на руки планшет, внимательно изучаю всю доступную информацию, пытаясь найти подвох. Которого нет! Объект – женщина средних лет, проживающая в одном из заштатных куполов возле кратера Ломоносова. Чем она провинилась перед государством – мне неведомо, но ликвидировать её предстоит по всем правилам нашей дьявольской службы.
Зафиксировав в памяти лицо и персональные данные объекта, я начинаю подготовку к заданию. Для начала – прорабатываю легенду. Да не одну, а несколько, вложенных друг в друга, словно матрёшки. Раскусят враги одну – и тут же получат другую, "настоящую". Которая тоже – фикция!
Закончив приготовления, покупаю билет на маглев. Прикрытия у меня нет – не отряжать же целую группу на ликвидацию одной несчастной тётки. Понятия не имеющей, какие тучи сгущаются над её ни в чём не повинной головой.
Тем не менее я должен быть на связи. В моё ухо имплантирован микроскопический наушник, передающий звук при помощи костной проводимости. Я слышу голос куратора прямо в голове, и от этого мне иногда кажется, что я свихнулся.
Прибыв на место под личиной журналиста, я снимаю номер в гостинице. Затем – выдвигаюсь по адресу. Несколько дней, меняя внешность, обнюхиваю каждый квадратный сантиметр в округе. Я делаю это не потому, что так надо – мне очень не нравится чрезмерная лёгкость задания.
Я ищу любые зацепки. Проверяю местность на присутствие нанокамер и ощупываю приборами небо в поисках микродронов. Сканирую эфир на предмет подозрительных радиосигналов в местах моего появления. Выискиваю в толпе повторяющиеся лица и резко меняю направление движения, пытаясь вычислить возможную слежку.
Ничего. Либо меня никто не ведёт, либо масштабы слежки просто чудовищны и меня взяли в кольцо из десятков тысяч оперативников, предварительно эвакуировав целый городской квартал. СБМ способна на такие штуки, прецеденты уже бывали. Но если это так, то выйти с честью из ситуации для меня возможным не представляется.
Впрочем, выбора у меня нет. В очередной раз сменив личину, я подхожу к подъезду старого, пятидесятиэтажного дома.
– Шестой готов, – шевелю едва заметно губами.
– Начинайте, – тут же приходит ответ.
В лобби – никого, ведь на дворе глубокая ночь. Вызываю лифт, поднимаюсь на тридцать шестой этаж. Не глядя на номера квартир, подхожу к нужной двери – я знаю план здания наизусть.
Замок – старенький, биометрический, без ИИ и прочих мер безопасности. Взломав его за несколько секунд, берусь за ручку входной двери. Замираю на секунду, продумывая в последний раз ситуацию. Что придумал Отдел? Ждущую внутри группу захвата? Но просчитать её я априори не мог, а значит, в таком "выпускном" не было никакого смысла.
Так ничего и не придумав, я проскальзываю в квартиру, бесшумно прикрыв за собой дверь. Свет не горит, из салона доносится тихое бормотание голограммы. Цель не спит. Тем хуже для неё.
Достаю лёгкий импульсник, трогаю указательным пальцем сенсор активатора. Бесшумно захожу в салон. Объект смотрит новости, сидя на диване ко мне спиной. Поднимаю ствол, целюсь в основание черепа. Игла прошьёт мозг, смерть будет мгновенной и без мучений. Это всё, что я могу для неё сделать.
– Кто здесь? – внезапно раздаётся знакомый голос. Мой палец замирает на спусковом сенсоре. Этого не может быть!
Она встаёт с дивана и поворачивается, жестом включив свет. Я узнаю её, узнаю даже после стольких лет. Она почти не изменилась!
– Сынок, это ты?
– В чём дело, номер Шесть? – ввинчивается в мозг голос куратора. – Выполняйте задание!
– Сынок, что ты здесь делаешь? Почему у тебя пистолет?
– Выполняйте задание, номер Шесть! Ликвидируйте цель!
– Ты хочешь меня убить? За то, что бросила тебя тогда? Прости меня, прости!
По её щекам текут слёзы. Она делает шаг навстречу, пытаясь меня обнять. Моя рука начинает предательски дрожать. Впервые за много лет я не знаю, что делать.
– Номер Шесть, работайте цель! – кричит в голове куратор. – Враги использовали её, чтобы подобраться к Отделу. Её необходимо ликвидировать!
Чувства борются во мне с долгом, и долг побеждает. Я делаю выбор – я прикасаюсь к спусковому сенсору.
Но пистолет не реагирует! Я пробую снова – и снова ничего не происходит.
– Сынок, не надо!
Она уже не плачет – рыдает, протягивая ко мне руки. Она не знает, что её сына больше нет. Он умер. Умер дважды.
Мысли путаются, в висках стучит, но я знаю, что должен любой ценой выполнить задание. Зарычав, я бросаюсь на мать, чтобы свернуть ей шею. Но не успеваю сделать и шага, как тело внезапно перестаёт меня слушаться. Ноги подкашиваются, я лечу на пол, зарываясь лицом в потёртый ковёр.
Меня переворачивают на спину, и я вижу сидящую на корточках маму. Смеющуюся и грозящую мне пальчиком. Последнее, что я вижу перед накатывающейся темнотой – это как она сдирает с себя лицо.
Миссия… Проект… полномочия… дата и время переброски… координаты прибытия… связные… кураторы… документы… наличные… тайники… легенда… техсредства… экстренные протоколы…
Я сдал экзамен. Сдал не на "отлично" – мне снизили баллы за долгие колебания. Ещё попеняли на то, что не обратил внимание на несостыковки. Настоящая мать была бы старше и не узнала бы меня под чужой личиной. К тому же смертность от "синтетики" превышает девяносто пять процентов, и шансов выжить у моих родителей практически не было.
Несмотря на мелкие недочёты, куратор остался доволен. Он даже разрешил мне встретиться с оперативницей, так убедительно сыгравшую свою роль. Я пожал ей руку и похвалил за идеальный биогрим и тщательно подобранный тембр голоса. Я не злился – во мне вообще не осталось эмоций. Сдав экзамен, я превратился в винтик идеально смазанного механизма, в отточенное и смертоносное орудие Республики.