Глава 20 …и будь что будет
За те две недели, что прошли после объяснения Кирилла с коллегами на кафедре, внешне учебный процесс не претерпел каких-либо изменений.
Но некоторые вещи, на первый взгляд незаметные стороннему наблюдателю, безвозвратно преобразили жизнь факультета иностранных языков. Всеми правдами и неправдами узнавшие о поступке Кирилла Евгеньевича студенты объявили негласный мораторий на прозвище "Перас Передастра". Многие, в особенности девушки, смотрели на него с нескрываемым восхищением. И дело было не только в его изменившемся гардеробе, к которому приложила руку Оля, но и в том, что Кирилл стал более "клевым" и менее "нудным". Все знали, что Кирилл Евгеньевич в первый же день явился к декану и в ультимативной форме потребовал публичных извинений перед Альфией в присутствии всего коллектива. На что был получен категорический отказ.
***
– Михаил Юрьевич, я здесь, – Валентина Петровна, сидящая за угловым столиком, махнула рукой, обвитой змейкой золотого браслета.
Михаил Юрьевич с трудом протиснулся сквозь шумную толпу студентов, спустившихся в буфет с разных этажей, чтобы успеть перекусить на большой перемене.
– Ну, что узнала? – спросил он, садясь за столик.
– Обо всём по-порядку. Во-первых, мою кляузу в областном профсоюзе рассмотрели на удивление быстро.
– И что, сразу на самый верх отправили?
– Нет, бумаге наверх хода не дали. Решили сор из избы не выносить. И вот сегодня Анечка, секретарша ректора, звонит мне и говорит, что наш факультет ждут большие перемены.
– Что, Кирилла-таки увольняют?
– Всё не так просто. Ректору позвонили сверху и дали понять, что с таким количеством жалоб на его ставленника, нашего декана, делу дадут ход, и тогда кресло зашатается под самим ректором.
– И декана уволят? – с некоторым недоверием спросил Михаил Юрьевич. – Неужели Кирилла на его место?
– Если бы. Сегодня они оба подали заявления по собственному. Ректор, естественно, подписал, а что ему оставалось делать?
– Всё что Бог ни делает, всё к лучшему. А Кирилл – мужик. У меня бы на такой поступок духу не хватило.
– Вообще, такое преображение в Лаврове кажется невероятным, но это факт. Не знаю, что с ним произошло, но он мне стал глубоко симпатичен. Жаль, что цена за это слишком велика. Хотя, чего ему на наш серпентарий свою жизнь растрачивать, – сказала Валентина Петровна.
***
В черных ботинках, прошитых желтыми нитками, Кирилл шагал по коридору в свой последний рабочий день. Придя сюда утром ещё заведующим кафедрой, сейчас он уходил свободным человеком. Пустота рекреации, многократно отраженная дюжиной зеркальных колонн, напомнила Кириллу, как две недели назад он встретил здесь её, и ему захотелось, чтобы она опять стояла у зеркала и поправляла брошь на яркой шали. Но в пустынном темном холле металось лишь гулкое эхо его шагов.
Он подошел к гардеробу, положил номерок на столешницу и грустно посмотрел на тетю Шуру.
– Всё, прощайте, Александра Никаноровна, уволился с сегодняшнего дня…
– Ах ты, батюшки святы, да как же тут всё без вас? Рухнет! – не дождавшись ответа, она схватила номерок и скрылась в колышущихся щупальцах разноцветного одёжно-пакетного рифа. Через несколько мгновений тётя Шура с бравурной грацией заправского водолаза вынырнула из этих зарослей и бережно положила перед Кириллом его новую куртку.
– Кирилл Евгеньевич, что это творится, сегодня вы, завтра ещё кто-нибудь уйдёт. Что же на этого декана нового, Ирода проклятого, управы не найти?
– Управу нашли, он тоже увольняется…
– Уф! Хоть вздохнем спокойно, а то у всех успел кровушки попить. А вы потом возвращайтесь, пройдёт пару месяцев, все утихнет, устаканится… А то без вас-то кафедра не сдюжит.
– Посмотрим, Александра Никаноровна. Вам за всё большое спасибо. Главное, здоровья крепкого. Вы – талисман нашего университета, я ведь вас ещё с первого курса помню. Ну, прощайте!
– Прощайте, Кирилл Евгеньевич!
Кирилл накинул кожаную куртку и толкнул входную дверь. Он пытался подбодрить себя штампами про начало новой жизни и открывающиеся горизонты, но тут же отсек всю эту лирику лезвием древнего самурайского изречения: «Делай что надо, и будь что будет».
Альфия стояла у его машины и смотрела на него своими пронзительными карими глазами. Кирилл, улыбаясь, молча подошел к ней.
– Ты давно стоишь? – спросил её Кирилл.
– Можно сказать, что с той самой пятницы.
Глава 21 Отшельник
В предрассветной дымке, обещающей ясный первомайский день, Кирилл и Оля вышли во двор своего дома. Сонная Оля, спотыкаясь на ступеньках, тащила огромную плетёную корзину, доверху набитую провизией, которая доставила ей немало хлопот вчерашним вечером. Кирилл, отчаявшись отобрать у дочери ее драгоценную ношу, нес две пятилитровые баклажки воды.
– Па, ты что-то вчера очень поздно приехал, – сказала Оля, укладывая вещи в багажник.
– Ты знаешь, вчера столько всего произошло. Но, в общем и целом, у меня для тебя две новости. Одна хорошая, а другая очень хорошая. С какой начать?
– Ну давай с очень хорошей, – Оля заметно оживилась. – Хотя, подожди, давай с просто хорошей.
– Я уволился из университета. Теперь я свободен и могу делать в жизни что захочу.
– Ого, – Оля подняла в удивлении брови, – теперь я боюсь представить, какая очень хорошая.
– А с очень хорошей я тебя сейчас познакомлю.
– Н-ну давай, – с нервным смешком сказала Оля, усаживаясь рядом с папой на переднее сиденье и пристегиваясь.
«Паджеро» подъехал к типовой серой девятиэтажке. В заставленном машинами дворе в этот ранний час никого не было, и только одетый в оранжевый жилет дворник размеренно подметал тротуар. Кирилл достал телефон и набрал номер.
– Привет. Мы внизу. Спускайся, – он задумчиво посмотрел на погасший экран, прочистил горло и обратился к дочери: – В общем, Оля, в жизни так бывает… Вернее, ты… как бы сказать… уже вполне взрослая девушка, и я…
– Да ладно, пап, и так все понятно. Ты такой смешной, когда волнуешься, – и Оля стала искать радиостанцию с более динамичной музыкой.
Дверь подъезда открылась, и на улицу вышла Альфия. В ее образе было что-то от строительных отрядов семидесятых годов прошлого века: джинсы и темно-синие кеды, на плечи накинута брезентовая ветровка защитного цвета. Ее туристический образ завершала красная бандана, завязанная сзади на манер косынки. Обеими руками Альфия несла за ручки небольшой чугунный казан.
Кирилл выскочил из машины и кинулся помогать Альфие.
– Ну, зачем ты столько наготовила, я же говорил, что там всё будет, – сказал он, принимая увесистый груз из ее рук.
– Ну, уж настоящего плова из баранины у вас точно не будет. У меня в заморозке корейка ягненка осталось, вот я и сделала по-быстрому.
Казан был водружен в недра багажника и заботливо закреплен на случай резких поворотов.
Всё это время Оля наблюдала за этой трогательной сценой через зеркало заднего вида. Иногда на её лице появлялась легкая улыбка.
Альфия села на заднее сиденье и сказала оглянувшейся Оле:
– Привет!
– Привет, – ответила ей Оля.
– Вот, познакомьтесь, – устраиваясь в водительском кресле, проговорил Кирилл, – это – моя дочь Оля, а это – моя,.. ммм…
– Альфия, – спасла Кирилла от его секундной запинки девушка и протянула Оле руку.
– Очень приятно, – сказала с улыбкой Оля и пожала руку.
***
В условленном месте машины Олега не оказалось, но зато стоял "Хаммер" Серёги.
– Так, это они что ли? – сказал как бы про себя Кирилл и моргнул дальним светом.
"Хаммер" два раза мигнул аварийкой и, покачнувшись, тронулся с места. Проехав по трассе с полкилометра, они повернули на просёлочную дорогу.
– Вот, Оля у нас на подготовительных курсах в университете учится, – сказал Кирилл, глядя на Альфию в зеркало заднего вида.
– Здорово, а какой основной язык выбрала?
– Ну, вообще английский, но сейчас думаю, может, в медицинский поступить.
Кирилл склонил голову и посмотрел на дочь:
– Ты отца хоть иногда в свои планы посвящай.
– Вся в тебя, папочка, – веселым голосом ответила ему Оля.
Кирилл засмеялся:
– Один – один. Ладно, посмотрим.
Проселочная дорога петляла между подёрнутой изумрудной листвой рощицей и полем с примятой прошлогодней травой, пронзаемой частоколом маленьких зеленых ростков. Солнце уже давно превратилось из приятного для глаз оранжевого гиганта в огненно-белый шар, на который было невозможно взглянуть. Весна трубила о своем приходе, и этот клич эхом отражался в каждой частице бытия.
Старик Пахомыч, громыхая на подводе пустыми бидонами, ехал из деревни за молоком в соседний коровник. Внезапно выросший на его пути в клубах пыли несуразно большой автомобиль загородил собой все ширину дороги. Пахомыч натянул поводья и остановился. Безучастно глядя на лобовое стекло остановившегося внедорожника, которое отражало ясное голубое небо, Пахомыч продолжал слушать щебет птиц, и в голове у него не возникало никаких мыслей. «Хаммер» надрывно взревел и, прокладывая в незасеянном поле две колеи, объехал подводу Пахомыча. За первой машиной последовала другая.
– О, кортеж какой. К отшельнику опять едуть. Городския, – дед сплюнул на дорогу. – Н-но, залетная, – прикрикнул он и с оттягом хлопнул вожжами по бокам еще не успевшей нагулять жир кобылы Матрешки.
– А Пахомыч-то, гляди, еще бодрячком, поехал доярок щипать, – Серёга кивнул головой назад, возвращая свой "Хаммер" обратно на дорогу.
– Да, Пахомыча голыми руками не возьмешь, – отозвался Олег, осматривающий на переднем сидении небольшой топорик авторской работы. – Ладно, Саш, положи томагавк там сзади где-нибудь, а то башка что-то болит. Только не играйся с ним.
– Да я и не буду, – Саша принял с заднего сиденья топор и положил его к себе на колени, с интересом разглядывая причудливые узоры дамасской стали.
Дорога шла то через поля, то через просеку, и заскучавший Саша спросил:
– А долго еще?
– Хочешь, к Кириллу в «Паджеро» пересядь, там твоя тема для разговоров сидит. Время и скоротаешь, – обратился к сыну Олег.
– Ну что, Санек, останавливаемся? – спросил Серёга, несколько раз слегка нажав на педаль тормоза.
– Хватит вам над парнем подтрунивать, – умиротворенно сказала сидящая рядом с сыном мама Оксана.
Но через полчаса активных скачек по пригоркам и ямам она тоже не выдержала:
– Мальчики, а что, для пикника поляны ближе к дому не нашлось?
– Там, Оксаночка, природа ядрёней, – с деревенской добродушностью сказал Серёга.
– Ну, смотри у меня, Серёженька, если что не так, грибочков моих тебе не обломится.
Спустя некоторое время, поднимаясь на очередной косогор, Серёга подытожил:
– Если дождь пойдет, мы отсюда даже на тракторе не выедем.
– Умеешь обнадежить, – деланно сердито сказала Оксана. – Ну, серьезно, сколько ещё ехать?
– Да вон за той рощей, там через овражек и напрямки пешочком с пяток километров будет. А уж там как реку-то переплывем, аккурат с большой горы и полянку нашу видать.
– Да, ну вас! – Оксана уставилась в окно.
– Олег, здесь что ли? – притормаживая около перелеска из стройных корабельных сосен, спросил Серёга.
– Да вроде тут, – неуверенно сказал Олег, оглядываясь по сторонам.
«Хаммер» нырнул в лес, маневрируя между редкорастущих деревьев.
– Пап, прямо Кэмэл Трофи какое-то, может, они заблудились? – спросила Оля.
– Потерпи, ещё чуть-чуть осталось, – успокоил её Кирилл.
Когда сосны внезапно расступились, на наших друзей обрушилась громадина лазурного неба. Джипы затормозили на краю обрыва. Перед ними открылся захватывающий вид: синяя лента реки, вспучиваясь на изгибах, ограждала их высокий песчаный склон от наступления зелёной лавины соснового леса, ощетинившегося зелёными пиками на другом берегу.
– Да, мальчики, не зря ехали, – восхищенно проговорила Оксана.
Дверцы автомобилей вразнобой захлопали, выпуская уставших пассажиров. Мужчины размяли затекшие спины и принялись разгружать багажники. Прямо на обрыве стояла основательная рубленная из толстых бревен беседка. В центре лежал распиленный вдоль вековой дубовый ствол, заменяющий обеденный стол. Стульями служили с полдюжины легких отполированных сосновых пеньков. Одна из стен представляла собой сложенный из камней мангал с высокой вытяжкой.
Пока шла разгрузка, все успели друг с другом перезнакомиться.
– Кто же такую красоту в этой глуши построил? – спросила Альфия.
– Есть тут один отшельник… Если повезет, мы вас с ним познакомим, – ответил Олег, водружая на пенек огромную кастрюлю замаринованного мяса.
– Так, Олег, ты костер с Саней разжигаешь, девушки на стол накрывают, ну а я шашлыками займусь, – деловито распределил обязанности Серёга.
– Народ, у кого спички есть? – кинул клич Олег.
Все как-то замялись, никто не курил, спички с собой не носили.
– Все спортсмены, что ли? Молодцы! – засмеялся Серёга.
– Это что, получается, мы в лес без огня приехали… – еще раз обшаривая карманы, сказал Олег.
– Давайте от прикуривателя в машине попробуем, – предложил Саша.
– Я свой куда-то дел, у меня там зарядка для телефона вечно торчит, – ответил Серёга.
– В моей машине его вообще не было. Не доглядел Олег, – добавил Кирилл.
– Папа, можно лупой от солнца зажечь, – вдруг осенило Олю.
– Я лупу с собой не таскаю, – пробурчал Серёга.
– В принципе, очки – это лупа, – сказал Саша.
– У меня только солнечные, – развела руками Оксана.
– Подождите, у меня вроде были,– Альфия достала из рюкзака кожаный футляр.
– Можно? – Саша взял очки в тонкой золотой оправе и вышел из беседки на солнце.
Мужчины переглянулись.
Саша перепробовал всё: и клочки бумаги, и сухие листья, менял расстояние и угол, но солнечный зайчик упорно не хотел рождать огонь.
– Не получится, диоптрии слабые, – заключил Саша.
– Ну и прекрасно, – воскликнул Кирилл и на вопросительные взгляды других добавил: – Хорошее зрение это тоже неплохо.
– Может, попробуем палочки потереть? – сыпала идеями Оля.
– Можно, конечно… Мы в армии пытались, но ни у кого так ни разу и не получилось, – сказал Серёга.
– А если кремнем попробовать? – не унималась Оля.
Строго глядя на Кирилла, Серёга, четко артикулируя, сказал:
– В нашей полосе, Оленька, кремень не растет.
– Короче, Саня, придется тебе за спичками бежать, а я пока дрова заготовлю, – сказал Олег, со звоном втыкая свой дамасский топорик в пенёк.
– А куда бежать? – растерянно спросил Саша.
– Тут недалеко наш товарищ живет, Боря-Отшельник. Пойдешь вон туда, вниз по реке. За холмом дом стоит, там его и найдешь. Здоровенный такой, нос сломанный, бородища лопатой, а голову налысо бреет.
– А что, вариантов больше нет? – спросил Саша.
– Да не боись, он хороший. Сильные люди – добрые люди.
– Ну ладно, я тогда пошел, – Саша растерянно огляделся и зашагал вниз по реке.
– Что делать будем, горе-туристы?! – уперев руки в бока, спросила Оксана.
– Дело каждому найдется. Давайте, девоньки, разносолы мечите на стол, – скомандовал Серёга.
Все опять засуетились, стол был накрыт скатертью и планомерно заполнялся тарелками с разными вкусностями под аккомпанемент равномерных ударов топора.
– Во дела, спички! – воскликнул Серёга, держа в руке коробок, замотанный в целлофановый пакет. – Вон тут, под мангалом лежали.
– Обидно, Сашу зря так далеко послали, – сказала Оксана.
– Не переживай, пусть пешочком пройдется, аппетит нагуляет. Вернется, а у нас всё готово, – парировал Серёга.
***
Очутившись перед частоколом трехметровых заострённых вверху бревен, Саша закусил губу и, оценив высоту забора, побрел налево в поисках калитки. Вскоре перед ним возникли створки обитых коваными полосами ворот. Саша поднял глаза и слегка опешил. На обоих столбах, держащих воротины, было насажено по рогатому коровьему черепу. Он удивленно присвистнул и, увидев в одной из створок маленькую калитку, недолго думая, толкнул ее. Его взору открылся широкий двор, посреди которого, спиной ко входу, стоял человек. Во всю его могучую спину была вытатуирована огромная рыбина. Перед человеком на раскидистом дубе висел умывальник, а под ним, на пне, стояла бадья с водой, от которой шел пар. Выверенными движениями мужик скоблил свою голову широким блестящим ножом, снимая с неё мыльную пену. Он периодически ополаскивал нож в воде и опять принимался за своё экзотическое занятие.
Заворожено глядя на это необычное действо, Саша ненароком навалился на калитку, и она отворилась чуть шире, предательски скрипнув. Не поворачивая головы, здоровяк метнул нож в сторону Саши. Расщепив дерево, тесак завибрировал металлическим жалом, впившись в воротину в метре над Сашиной головой.
– А я думал, ты выше, а ты вон какой низенький, – глядя на Сашу через плечо, пробасил человек. – Чего не стучишься?
– Я, как бы это… Вижу калитка, а она открыта, – пробормотал Саша.
– А чего не здороваешься? – мужик опустил обе ладони в жбан с водой и провел ими по голове, смывая остатки мыла.
– Здрасьте… Я вообще хотел спросить…
– Ладно, пойдем в избу, там всё расскажешь, – мужик подошел к воротам, вытащил нож и, мягко положив руку на загривок парню, направил его в сторону двухэтажного сруба.
В сенях мужик сбросил грубо сшитые кожаные сандалии, вошел в комнату и размашисто перекрестился на висевшие в углу иконы. Саша остановился в нерешительности на пороге и внезапно получил по спине чем-то твердым.
– Что ж ты в обувке-то в дом проходишь? Полы метены, а он в лаптях прям прётся!
Саша как ошпаренный оглянулся и увидел невысокую опрятно одетую старушку с метлой в руке, которая глядела на него грозными глазами. Быстро скинув кеды, он, пятясь, зашёл в комнату.
– Садись к столу, – сказал мужик.
– А чего не крестишься, татарин, что ли? – спросила бабка, прищурясь на него через порог.
Присевший было на лавку Саша резко подскочил и перекрестился.
– Егоровна, угомонись уже. Видишь, человек с дороги, не освоился ещё. А ты на него как коршун налетела.
Егоровна, пробормотав себе под нос "ходют тут всякие", принялась хлопотать у белёной русской печи.
– Как звать-то тебя? – спросил хозяин дома.
– Саша.
– А меня – Боря, – мужик протянул почти полностью покрытую замысловатыми восточным татуировками руку. – А что ты тут делаешь, Саша?
– Меня папа за спичками к вам послал. Он вас знает, – сказал запуганный парень, осторожно пожимая руку в ответ.
– А как же, Александр, твоего папу зовут?
– Олег Демидов.
– Олег? Что ж ты раньше-то молчал? Егоровна, накрывай на стол, у нас гость дорогой!
Егоровна подкинула несколько поленьев в печь и принялась что-то помешивать длинной поварешкой.
– Батя твой, как там? Всё автомобилями занимается?
– Ну да, мы вообще-то… на пикник приехали… костер разжечь не можем… меня там ждут.
– Успеется, ты поешь сначала. Егоровну уважь, вишь, как для тебя расстаралась.
Егоровна, всё так же сердито щурясь, поставила на стол закопчённый котелок с дымящимся желтоватым варевом. Положила перед ними миски, деревянные ложки и по ломтю хлеба.
– Это каша тыквенная, очень полезная. Но, сначала, брат, молитва – у меня в доме так заведено.
Боря накинул лежащую рядом футболку, встал во весь рост и неожиданно смиренным, полным внутреннего тепла голосом, прочитал «Отче наш». Саша тоже встал, чтобы не обижать хозяев.
Перекрестившись, Боря сел за стол.
– Приятного аппетита, Саша.
– Вам тоже.
– Ты вообще чем занимаешься?
– Я студент, учусь на врача.
– Хорошее дело. Ты, я смотрю, парень крепкий. Каким спортом занимаешься?
– Я пока спортом не занимаюсь.
– А чем занимаешься?
– В институт хожу. В свободное время на компьютере играю. Музыку слушаю.
– Да, не густо, – подытожил Боря. – А дальше чего делать будешь?
– Закончу институт, а там или профессиональным геймером, или врачом стану.
– Молодец, ну кашу-то ешь, ешь. У Егоровны закон простой: недоел – получи метлой. Да шучу, я шучу. Вкусно?
Саша оглянулся на возившуюся у печи старушку:
– Вкусно! Может, я пойду уже?
– Сейчас пойдёшь. Слышь Егоровна, а давай добавки нашему гостю!
Бабулька ловко подцепила прихватом из печи еще один раскаленный котелок и поднесла его к Саше.
– На, студент, лучше вот этой попробуй. Это манная с черничкой, для глаз твоих полезно, а то заучился там в городе, поди, – неожиданно тепло проговорила Егоровна, сканируя Сашу своими голубыми с задоринкой глазами.
– Спасибо, – решив не отказываться, ответил Саша.
– Ты кушай, кушай милок,– сказала Егоровна, щупая Сашу за плечо, – вот жирок нагуляешь, мы тебя и слопаем, – и зашлась переливистым смехом.
– Не боись, Санек. Егоровна у нас женщина добрая, она всю жизнь в детском садике проработала. Бабу Ягу на утренниках играла.
Саша поперхнулся, пробуя кашу, которая оказалась очень даже вкусной.
– У тебя, студент, зазноба-то сердешная есть? – спросила Егоровна, убирая котелки со стола.
Саша, обалдев от нереальности всего происходящего и забористых фольклорных оборотов, уклончиво ответил:
– Вообще-то я в активном поиске.
Боря понимающе кивнул и зажевал:
– Понятно. Ну, а на примете есть кто?
Саша замялся.
– Ладно, мужики, посуду сами помоете, а я пойду скотину напою, – сказала бойкая старушка, обтёрла руки о передник и вышла из избы.
– Это хорошо, что ты с девушками не форсируешь. Ну давай, у нас порядок такой: поел – помой за собой.
Боря отодвинул деревянную панель одного из шкафов кухонного гарнитура. За ней обнаружилась хайтековского вида посудомоечная машина. Он аккуратно сложил туда тарелки.
– Пойдем, я тебе кое-что покажу, – Боря направился в другую комнату, и Саша последовал за ним.
– Вот моё логово, – хозяин обвел рукой просторный зал с большими, до потолка, окнами.
На полу возле камина лежала шкура бурого медведя. Его громадная голова оскалила желтые клыки на гостя, глядя на него невидящими глазами. По всей комнате были расставлены массивные книжные шкафы со стеклянными дверцами, плотно заставленные книгами. У одного из окон располагался простой деревянный письменный стол с невероятно широким компьютерным монитором. Над камином, отделанным грубым природным камнем, висела фотография ошеломительно красивой девушки в старомодной рамке, и Саша не мог не задержать на ней взгяд.
– Вот, Саня, это моя жена – Надюша.
– Ух ты, красивая, – сказал Саша с нескрываемым восхищением.
– Погибла…
– Извините, я не знал.
– Факт жизни, брат. Самая красивая девчонка в округе была. Ну, и я весь такой спортсмен, без бороды и наколок, парень хоть куда. В общем, поженились мы. А тут девяностые, меня и закрутило. Рэкет, разборки, братва. Всё у меня было: хата обставленная, мерин последний, волына на кармане, авторитет, а захотелось ещё большего. Пацаны в сауну, и я с ними, а там тёлочки, вино. Вот я к девочкам и пристрастился, аж какой-то спортивный азарт проснулся, все мне мало было. Братва надо мной подшучивала: «Борис–Осеменитель». Надюша догадывалась, но терпела. И вот раз я так заигрался, что бабу одного авторитета оприходовал. По блатным понятиям это большой косяк… Короче, застрелил этот авторитет мою Наденьку в отместку. Очень долго я его искал, но не нашел, растворился человек. Я сейчас думаю, хорошо, что не нашел, а то такой грех на душу.
Боря сел в одно из громадных кожаных кресел и махнул на другое Саше.
– Получается, я её убил. У нас, у православных, это называется "безвинно убиенная". Я для себя понял, что в каждом моем блудодействе, я не только Наде, но и себе изменял, слову своему, а из женщин этих душу высасывал. Ну, чистый вампир. В жизни ведь как бывает: встретил девушку, нравится – начал спать с ней, разонравилась – бросил. А на самом деле, Саня, ты в ней жену чью-то будущую убил, а в себе – мужа. Так что, если понравилась девушка, думай о ней только как о своей будущей жене и до свадьбы ни-ни.
– Ну, а вдруг это не моя женщина? Надо же сначала попробовать, пожить вместе, что ли…
– Попробовать, конечно, можно. Возьмем к примеру мой никчемный опыт.
Боря замолчал, глядя в жерло давно потухшего камина.
– А ты чё приходил-то?
– Я?.. Я за спичками, – ответил Саша, ещё не отошедший от разговора. – Меня там папа ждёт.
– Ну да, спички. Давай, ещё одну вещь посмотрим.
Они вышли во двор. Солнце окончательно разогнало утреннюю зябь, оставив на небе только бесконечный голубой фон. За домом, куда Боря привел Сашу, стояло совершенно невероятное сооружение – полоса препятствий, как будто перенесённая из средневекового замка. Небольшой ров, наполненный водой, с переброшенным через него узким бревном, соседствовал с высокой деревянной стеной. «Да, через такую с кондачка не перемахнешь», – подумал Саша. Чуть поодаль, на колесе от трактора лежала дюжая подржавевшая кувалда. Особенно Сашу впечатлило длинное гимнастическое бревно, над которым покачивался ряд деревянных бочек, обмотанных колючей проволокой. В конце всего этого фантастического пазла стояло с десяток разнокалиберных мишеней.
– Ух ты, – вырвалось у Саши.
– Пострелять хочешь? Лук, арбалет, автомат, ружье… Бумеранг даже есть.
– Хочу. Я только спички отнесу и вернусь. А, может, вы со мной пойдёте?– спросил Саша.
– Пойдем, я тебе ещё кое-что по-быстрому покажу.
Прямо за деревом, где утром брился Боря, прерывая линию частокола, стояла натуральная сторожевая башня. По приставной лестнице, которую при необходимости можно было втянуть наверх, они забрались внутрь. Через бойницы открылся потрясающий вид на реку и лес.
– Вот, моя особенная гордость, год строил. Дерево всё с огне- био-защитой, не горит. Внутри по периметру обшил бронепанелями с противоосколочным покрытием, – из пулемета не пробьешь. И пули не рикошетят. Так построил, а вдруг чего. Вон там, видишь, вдали дымок вьется – там моя беседка. Пикник, гляжу, в самом разгаре. Олег, видать, огонь голыми руками добыл. Ну что, постреляем? А потом твоих проведаем!
– Постреляем! – ответил Саша. – А у вас гранатомет есть?
– Я с РПГ не тренируюсь, боюсь деревенского резонанса, – улыбнулся Боря. – Ты боевики американские смотрел? Винтовку М-16 знаешь?
– Ну конечно! Американская штурмовая винтовка М-16. В «Ганзоваре» есть… Ну, стрелялка такая. «Guns of War» называется. Знаете?
– Знаю. Вот у меня такая есть. И Калаш есть. Заодно и сравнишь в реале.
– А правда можно?
– Раз предлагаю, можно. Пошли.
***
Вдалеке раздались выстрелы. Серёга и Олег переглянулись.
– А Боря-то, гляди, Макаренко, – кивнул Серёга в сторону крепости отшельника.
Над полянкой витал запах жареного шашлыка. Сидящие за столом женщины лакомились пловом из небольшого чугунного казана, мужчины же хозяйничали у мангала, оглашая окрестности взрывами хохота.
– Олег, когда уже Сашка придет, давно его что-то нет, – крикнула мужу Оксана.
– Не переживай за сына, Ксюх, – ответил ей Серёга, – он в надёжных руках. Отшельник – бывший спецназовец. Cолдат ребенка не обидит.
– Но, может, позвонить все-таки, – сказала Оксана, – проверить?
– Да ему сейчас не до нас, Боря любого пацана увлечет своими игрушками военными, – сказал Олег, разминая шею и морщась.
– Первая порция шашлыка готова, – сказал Серёга и подошел к столу с веером шампуров, подобно радушному кавказскому горцу, – без паники, девочки, всем достанется! Ой, у меня телефон звонит. Алло? Это мама моя, – объяснил он шёпотом сидящим за столом, отводя мобильник немного в сторону.
Пока другие наслаждались сочным шашлыком, лицо Серёги изменилось и он громко проговорил:
– Ма, прямо сейчас? До вечера никак не подождет? Даже так? Ну ладно, скоро буду.
Серёга подошел к столу и сказал трагическим тоном:
– Дорогие мои! Я совсем забыл. Мне же маму с дачи забрать надо: у них сегодня встреча одноклассников. А там всё жёстко, явка строго обязательна. Вы не знаете моей мамы, если я не приеду, – он помахал телефоном в воздухе, – будет конец всему.
Серёга начал торопливо срывать зубами горячие куски мяса прямо с шампура.
– Ну ты хоть вернешься? – спросила его Оксана.
– Это как получится, – ответил Серёга.
Он пожал руки Олегу и Кириллу, галантно расшаркался с дамами, сел в "Хаммер" и был таков.
– И вот вам результат, стало пять негритят, – пропел Олег, интенсивно массируя шею.
– Что с тобой? – спросила его Оксана.
– Да ничего страшного, – сказал Олег, – что-то шея второй день болит, застудил или растянул, не пойму. Ну-ка, дайте мне ваш плов, уж очень он у вас вкусный.
Альфия улыбнулась:
– Да это я так, на скорую руку…
– Ну, если это скорую руку, то как же она специально готовить будет? – сказал Олег, подмигивая Кириллу.
Кирилл спокойно улыбнулся и посмотрел на Альфию. Та было отвела глаза, но потом возвратила взгляд.
Олег начал шутить и рассказывать смешные истории из их общего с Кириллом детства. Оле немного наскучила взрослая компания, она отошла в сторону и устроилась на лавочке, любуясь прекрасным видом на реку.
– Ты не возражаешь, если я рядом присяду? – спросила подошедшая к ней Альфия.
– Да, садитесь, конечно, – Оля вскинула на нее улыбающееся веснушчатое лицо.
– А давай на ты?
– Давай.
– Слушай, мне кажется, что у нас с твоим папой все серьезно…
– Да все я понимаю, ты мне сразу понравилась, ты хорошая. А то я за папу уже переживать начала. У него же после мамы никого не было.
– Правда?
Оля молча кивнула. И тут же, меняя тему разговора, спросила:
– Альфия, а ты, кстати, не знаешь, почему мой папа так внезапно из института уволился? Он же там всю жизнь проработал.
– А он тебе не сказал? – более утвердительно, чем вопросительно, воскликнула Альфия и дотронулась до локтя девочки, – он ударил по лицу нашего декана… за то, что тот при всех меня оскорбил.
Оля вскинула на нее удивленные глаза:
– Декана? Мой папа? По лицу?
Альфия улыбнулась:
– Конечно, приятно, что из-за меня твой папа повел себя как рыцарь. Но, с другой стороны, ужасно неудобно, что в результате рыцарь потерял свою работу. Но ты знаешь, он всё равно победил: коллектив взбунтовался, и декана в итоге тоже выгнали.
Оля оглянулась и посмотрела на отца. Тот сидел за столом и кусочком хлеба собирал с бумажной тарелки остатки плова. Поймав взгляд дочери, он улыбнулся и помахал ей рукой.
***
– А ты – молодца, в оружие разбираешься. В компьютерных играх выучился? – похлопывая Сашу по плечу, заключил Боря.
– Да, там весь арсенал есть.
– Это хорошо. Ну а вот стреляешь ты неважно. Но это не беда, наработаем, тут практика нужна. Приедешь ко мне еще?
– Конечно, дядя Боря.
– Ладно, давай сюда оружие потенциального противника.
– А вы, дядя Боря, стреляли во врага? – спросил Саша, протягивая ему М-16.
– Ну, брат, ты спросил. На войне же всякое бывает.
– А вы и на войне были?
– Приходилось.
– И вы убивали?
Боря усмехнулся:
– Пытливый ум у тебя, Саша, как я посмотрю. Ну, вот что такое враг? Такой же человек, как и мы. Две руки, две ноги, голова, два уха. Только заблудший.
Боря повертел в руках винтовку, вытащил магазин и разрядил.
– Вот смотри, Саня. В мире есть много стран, которые Родину нашу не любят. А некоторые даже активно ненавидят. Потому что у нас земли много, реки широкие, горы высокие. Не нравится им это. На Русь враги много раз приходили. И все нас ненавидели. Поэтому и проиграли. Тут понимаешь, какая парадоксальная штука. Врага любить надо. Ведь ненависть, она изнутри тебя как серная кислота гложет. А что враг по глупости своей начинает с мечом к тебе ходить, так образумить его надо… Порой до полного физического уничтожения. Слова и увещевания не всегда действуют, а ведь нам не зря ручки и ножки дали. Мы бы могли как помидорчики наливные на грядке лежать и ничего не делать, ан нет, от нас действия требуются. Так что кулачком и врага порой приласкать необходимо, и другу иногда в зубы дать нужно, а иначе дурь, бывает, не выбьешь. В общем, хорош философствовать, вот тебе АК-47.