На следующий день, тот самый друг Витьки был найден мёртвым у своего крыльца. Дверь была открыта, было видно, что перед смертью он выходил на улицу. Тело было совсем окоченевшим и было ясно, что дело было ночью. Тут уже у меня в мозгу закралась неприятная мысль. Я знал прекрасно, что человек это был совсем не глупый, в своём уме и не имел привычки напиваться. Правда при обыске дома наши мужики нашли пару бутылок крепкого алкоголя в погребе мертвеца, но ничего, что могло бы указать на то, что бедняга был нетрезв, не было.
В деревне начиналась паника, соседи мои всё чаще рассказывали, что кто-то стучался к ним в двери. Раз в неделю примерно тихую ночь разрывали крики ужаса, а на следующее утро в деревне пропадал один человек. Иногда где-то в лесу обнаруживали обглоданный человеческий скелет, но чаще лишь отдельные кости, наполовину закопанные в снег рядом с жуткими, схожими с людскими следами в снегу. Часто в домах бедняг находили разбитые окна и вмятины по всему дому. Мы с соседями пытались как-то изучать этих тварей, но уж слишком это было опасно. Пришли мы лишь к логическому выводу, что существа эти очень даже не тупые, стучатся в двери. Да и нападать то они просто так на дом не будут, силы мрази экономят. Ведь ясно было, что добраться они могут куда угодно, но крушить просто так не будут. Все сразу оповещались о всех наших открытиях, которых, увы, не так уж и много было. Мы даже не знали, сколько всего этих существ есть то. Но те, кто соблюдал правила безопасности, выживали. Почти все.
Иной раз мы все разом слышали крик. Но был он странный, нечеловеческий. Точнее, вроде человеческий, но изменённый какой-то, как будто издаётся он из глубины, откуда-то из низа живота. Звук этот внушал невероятный ужас, словно весь воздух исчезает, а всё вокруг занимает лишь материя чистого ужаса, холодная и колющая. От этого воя хочется проснуться в кровати и с облегчением понять, что всё это лишь жуткий сон. Но нет, это реальность, и никуда ты от неё не денешься, только, возможно, на тот свет. Но