Голос Князя прозвучал совершенно неожиданно. Лысеющая голова с длинными вьющимися волосами вздрогнула и, часто моргая, оглянулась назад, оторвавшись от экрана. Пухлые руки с короткими пальцами зависли над клавиатурой.

– Храни вас Мать, Ваша Милость. Простите великодушно… Я просто… Мысль одну записал. Короткий набросок, пока вдохновение не убежало, – отозвался немолодой мужчина, одетый в радужный свитер, с умными глазами и толстым небритым лицом. Он попытался было встать, но белая рука в зелёном френче, мягко легла на его плечо и не дала подняться.

– Мне зайти попозже? Или Глава Сценарного Отдела уделит мне пару минут? – улыбаясь, спросил Князь, поправляя зачёсанные назад волосы. На нём был всё тот же зелёный френч, чёрные брюки и коричневые ботинки.

– Да, да, конечно, Ваша Милость! Присаживайтесь! Я уже всё закончил.

Сюжетник громко вздохнул и попытался причесать волосы пятернёй. Это не особо помогло, но выглядело забавно.

– Я хотел спросить, как здоровье? Новый препарат тебе помогает?

Голубые глаза смотрели на собеседника заботливо и ласково.

– Спасибо, Ваша Милость, огромное спасибо. Как раз то, что нужно, чтобы работа не страдала. На психику вообще не действует, только купирует симптомы. Но самое главное, что я начинаю чувствовать приближение приступа минут за сорок. А дальше всё просто – бегом домой, таблетку под язык, палку в зубы, переломался и снова за работу!

Он улыбнулся и радостно заморгал глазами.

– Ну, что ж, я рад, – ответил Князь, усаживаясь напротив.

– Вы не поверите, Ваша Милость! Но с момента нашей последней встречи я похудел на целых семьсот граммов! Это только сало, без мышечной массы.

– А сколько мышц сгорело? – участливо спросил Князь.

– Почти полкило, но это не беда, скоро ремень буду на следующую дырку застёгивать, – проговорил Сюжетник, радостно кивая.

– И всё на плюшках? – поинтересовался Князь.

– Да, именно они, родимые! Эффект потрясающий! Вкус – обалденный, иллюзия – полная, и жир просто горит! С кофе улетают, только в путь! Тот, кто их изобрёл, – гений. Я слышал, что они стоят бешеных денег?

– Не думай о цене! Друг мой, ты мне нужен живым и здоровым, без гипертонии и инфарктов, – улыбнулся Князь.

– Знаете, за мою карьеру у меня было много всякого начальства, но вы – особенный. То есть… Ну, как бы это сказать… Вы другой…

Сюжетник смотрел в пол, подбирая слова.

– Вы как будто рождены для этого бизнеса. Вы не делаете ошибок, всё просчитываете наперёд. Вот я сейчас с вами разговариваю, а всё равно робею! Правда! Мне кажется, что вы видите меня насквозь…

– Да нет, не вижу, конечно. Просто мама очень скрупулёзно подбирала донора. Для неё главным был интеллект, а не внешность.

– Ну, насчёт донора не знаю, а благодаря вашей маме внешность у вас под стать мозгам. От девок, наверное, отбоя нету, – заметил нескладный Сюжетник, глядя на своего собеседника с плохо скрываемой завистью.

– Ну да, нету… – задумчиво ответил Князь. – И это серьёзно мешает работе. Как я ни прячусь, рано или поздно они всё равно узнают, кто хозяин в лавке. И тогда влюбляются по-настоящему. Не в меня, конечно, а в деньги и власть. И это напрягает.

– Не думал, что это может быть проблемой, – удивился Сюжетник.

– Ну, в общем-то, не особо… Главное держать дистанцию и правильно реагировать. Но иногда бывают исключения…

Князь уселся поудобнее и улыбнулся.

– Помню, была одна девица, вольнонаёмная. Работала в хамаме, массажница…

Глаза Князя сверкнули огоньками азарта. Сюжетник подался вперёд, готовый слушать очередной рассказ.

– Пожилые сенаторы её очень любили. Внешность – ангельская. Рыжие волосы, стройные ноги, кожа – как белый мрамор. Одним словом, девка – глаз не оторвать. И в какой-то момент я замечаю, что она смотрит на меня так, как будто я Ромео, а она Джульетта. Я, конечно же, ноль эмоций.

– А дальше?

Глаза Сюжетника горели любопытством.

– Как в сказке! «Чем дальше, тем страньше!» Через неделю подходит ко мне начальник внутренней охраны, не последний, между прочим, человек в Парке. И говорит, что у этой красавицы есть личный вопрос. Я развёл руками и говорю ему: ладно, пусть заходит. А сам думаю: «Мать моя Палья! Что же она такое со старым солдатом сделала, что он так нарушает субординацию?» Ну, думаю, ладно, посмотрим. И вот в назначенный час приходит эта Офелия, вся от счастья прямо сияет, с порога падает на одно колено, как в древние времена, и говорит:

– Ваша милость, я вся ваша, делайте со мной всё, что хотите! У меня язык так и чесался сказать:

– Знаешь, милочка, я тут почти со всеми могу сделать всё, что захочу, и ты не исключение!

Но, думаю, ладно, играть так играть.

Я, с таким серьёзным видом ей и отвечаю:

– Прекрасно, есть одно тайное желание, не знаю, сможешь или нет… Сделай мне, пожалуйста…

Князь шутливо возвёл взгляд к потолку, профессионально держа паузу. Сюжетник подался вперёд, заворожённый, как ребёнок.

– Так вот! – продолжил наконец Князь. – Сделай мне чашечку кофе. Латте с корицею, но без сахара. Машина вон там.

– Что? Вот так серьёзно? Кофе с корицею?

Сюжетник всплеснул руками от изумления.

– Ага! Именно с корицею! Короче, у неё глаза на лоб, но лишь на секунду, а потом она мило улыбается и говорит: «Хорошо, а где звуковая система?» Я показываю, она включает такую красивую мелодию и под неё готовит кофе, танцуя и одновременно раздеваясь. Мне смешно, аж сил нет. Я сижу и думаю: «Святая Морган! Главное не заржать!» Работница-то отличная, одна из лучших, угроблю ей мотивацию, что тогда будет? А времени на раздумье до конца песни. Наконец, музыка закончилась. Она, в чём мать родила, с чашкой кофе, стоит на коленях у моего кресла, губы облизывает. Я беру кофе, делаю глоток и с серьёзным таким лицом ей говорю:

– Деточка! Ты прекрасна, и ты меня удивила, а это дорогого стоит. Но я стопроцентный гей, и всё, что я хочу тебе сделать, это поцеловать в лобик. Я нагибаюсь, целую её и прошу сесть напротив. Она садится, пытается улыбаться, как бы понимающе, а у самой в глазах слёзы.

– Так, значит, вы гей?

Сюжетник подался вперёд, ошалев от собственной смелости.

– Ага! – рассмеялся Князь. – Для девок – гей, для парней – натурал! В зависимости от обстоятельств.

– А-а, понятно. И что дальше?

– Дальше я смотрю ей в глаза и понимаю, что фишка с геем не сработала. Но, с другой стороны, я же её насквозь вижу и знаю, чего ей хочется. Денег, власти и влияния. Сесть мне на шею и оттуда рулить процессом. Ну, в общем, всё как всегда. Хотя сама она этого, конечно, не осознаёт.

Князь возвёл глаза к потолку и глубоко вздохнул.

– Гляжу я на неё и думаю: «Эх! Клин клином выбивают!» Я молча встаю и иду к сейфу. Вынимаю оттуда ювелирный набор – перстень, серьги, браслет и колье. Изумруды в платине. Сверкают – аж больно смотреть. Эксклюзивный Демидофф, натуральные камни, настоящий Южный Урал. Стоит – целое состояние. Ну, думаю, ладно! Я на тебе больше заработаю. Вынимаю из коробки только одно колечко и говорю:

– Можешь взять это прямо сейчас, надеть на пальчик, выйти и пусть все завидуют. А весь Парк будет ломать голову, что у нас с тобой было.

Она смотрит, улыбается, но колечко не берёт. Я беру серёжки, подвигаю к кольцу и говорю:

– Это можешь положить в свой сейф, с условием, что никому не покажешь.

Она снова молчит и смотрит на браслет с ожерельем.

Я думаю про себя: «Э-э, деточка, а ты вовсе не дура». Смотрю ей в глаза и говорю:

– А можешь забрать всё, если отработаешь контракт на пять с плюсом. Чтобы господа сенаторы плакали от счастья! Потому что, если бы они увидели твой танец, случилось бы одно из двух: они бы или счастливо разрядились, или умерли от инфаркта.

– Теперь понятно, откуда этот номер, «Чаша с выходом»! – воскликнул Сюжетник!

– Да, это мой единственный вклад в сценарные дела. Точнее, её.

– А как девица?

– Замечательно! После нашего разговора мозги встали на место, и всю свою страсть она направила в нужное русло. И не раз бывало, что пожилые сенаторы пускали сопли на её массажном столе. Она отработала ещё два контракта и год инструктором на подготовке. В итоге увезла домой кучу золота и изумрудный набор. В двадцать шесть лет вышла на пенсию.

– Да, не слабо так…– шумно выдохнул Сюжетник.

– Это Содом, тут и не такое возможно!

– Простите мою дерзость, я с первого дня очень хотел спросить… Но всё никак не решался…

– Давай спрашивай, для гения нет запретов!

– А этот френч охотничий, это дань моде – или вы, в самом деле…

– Да что ты! Дворкин с тобою! Какая мода… Два года в Пустоши! Добровольцем, с винтовкой наперевес! Мама отправила, сказала, что во мне мало тестостерона. И что, если не отслужу, ничего не унаследую. А насчёт моды, ты же знаешь обычай! Отставники носят френч без нашивок. Даже офицеры надевают награды лишь по праздникам. А в обычной жизни – голый френч!

– И праздник этот безумный празднуете? – вскинул брови Сюжетник.

– День Охотника? Конечно! Это святое! Надеваю парадный китель, награды, на лицо маску и вперёд! И цель всегда одна. Напиться в хлам и помочиться на штабной газон!

– Странные обычаи… В обычные дни – френч без наград, но на праздники все с орденами и в масках. Почему так?

– Перед Смертью и Пустошью все равны!

18 Отставка

Носорог сидел, опустив голову. После долгой паузы он поднял глаза на Папу и спросил:

– Что мне сделать, чтобы Бог меня простил?

– Покаяться, – просто ответил Папа.

– Я каялся тысячу раз! И вслух, и про себя, и в казарме, и в Пустоши.

– Тогда надо помолиться, и ты прощён.

– Так просто?

– Да, так просто! – спокойно ответил Папа.

– Хорошо. Но мне нужна ваша помощь. Дело в том, что я не могу продолжать службу. Я об этом долго думал. В Пустоши надо или охотиться, или верить. Одно из двух. А я настолько устал от охоты и войны, что единственное, чего я хочу, – это покой. Но и отправиться на разделку к Внутренней безопасности я не готов. Я видел, как люди, попав туда, через час подписывают всё, что угодно. Я так не хочу. Я хочу просто уйти. Умереть. Уснуть…

Носорог обвёл всех серьёзным взглядом

– Проблема только в том, что я не могу уйти сам. Ведь, как вы сказали, самоубийство – это грех. Поэтому кто-то из вас должен меня отпустить. Это просто. Нужно выстрелить в затылок, вот сюда, – он указал на шею, на которой красовался огромный шрам. – Если всё сделать правильно, я даже не успею почувствовать боли.

– Господи, – с ужасом выдохнула Люба, бросив взгляд на затылок Носорога.

– Что? – спросил Папа, приподнимаясь с места.

– Можно поглядеть поближе? – спросила Люба, вставая и глядя на Фельдфебеля.

– А, ты про шрам… Конечно, можно! «Пустошь украшает мундир орденами, а тело – шрамами». Этот – от мины-ловушки. Напарнику оторвало голову, а меня черкануло по шее. Вертушка быстро прилетела, а то бы кровью истёк. Стандартный армейский сканер видит не все мины. Некоторые обнаружить очень сложно, – он задумчиво почесал шею.

– Эта, например, сначала подпрыгивает, а потом взрывается. Есть мины–ловушки, замаскированные под фонарик, банку тушенки или пачку сигарет. Есть даже «Поющая мина», она убивает одного, а остальных – деморализует по полной программе. Боец на неё наступает, и она начинает пищать, как детская игрушка. Ногу уберёшь, сразу взрыв, – поморщился Носорог.

– Человек стоит на мине, она верещит всё сильнее и сильнее, а все стоят и смотрят. Через тридцать секунд бойцу отрывает ноги. На глазах у товарищей. Не знаю, что за садист такое придумал. Я видел, как на ней подрываются. Очень неприятно, надолго выбивает из колеи.

– А обезвредить нельзя? – глаза Веры были полны неподдельного ужаса.

– За полминуты? Нет, конечно! Да и кто полезет? Там же чуть нажим ослабил – сразу взрыв!

– Кошмар какой! – выдохнула Вера.

– Это Пустошь. Она такая…– грустно усмехнулся Носорог.

– И давно ты молишься, чтобы освободиться? – спросила Надя.

– Ну, месяца три, наверное…– не очень уверенно произнёс он.

Папа с Любой медленно переглянулись.

– Это точно он? Человек из твоего сна? – спросил Папа.

– Да, точно. И голос, и шрам, и форма…

Любочка внимательно разглядывала затылок Охотника.

– Только я не думала, что освободить его нужно именно таким способом…

– Вы о чём? – спросил Носорог, удивлённо приподняв брови.

– Я тебя видела. Во сне, много раз. Точнее, не тебя, а твой затылок со шрамом. Ещё там был голос, который говорил: «Отпусти измученных на свободу»…

Люба с трудом смотрела на Носорога, стесняясь своего знания.

– Посмотри на него, Вера, – сказал Папа, обращаясь к старшей дочери. – Что-то он не похож на плод больного воображения?

Вера молча опустила глаза, не проронив ни слова.

– Слушай! Мы сделаем всё, что ты просишь, но сначала расскажи, что нам делать? Как отсюда выбраться? – спросила Надя.

– Ну, во-первых, выкиньте эту колотушку, – Носорог указал на гранату. – Она настолько старая, что вряд ли взорвётся. Во-вторых. Вот мой браслет, мне он больше не нужен. Это подарок тебе, раз ты меня опознала, – Носорог протянул браслет Любе. – Я перевёл его в спящий режим и поставил индикатор на минимум. Аккумуляторы быстро садятся, но если не гонять попусту, то на пару дней зарядки должно хватить. Правда, которую он скажет, бесценна. Особенно здесь, – добавил Носорог. Пока будете идти – наслаждайтесь Пустошью. Перед вами – «Великое Ничто»! Такой свободы, как здесь, нет ни в одном месте под небесами. В диком поле вы остаётесь один на один с собой и своими страхами. И Пустошь быстро покажет, кто чего стоит.

– Для Несогласных весь мир – Пустошь! – горько усмехнулась Надя.

– Хорошо сказано! – буркнул Папа себе под нос.

– И третье, самое важное, – поднял палец Носорог. – Ваш единственный шанс – двигаться по дороге Охотников, но только ночью. Днём нужно прятаться, очень тщательно. Такой наглости от вас никто не ожидает, поэтому это может сработать. И на дороге нет фотокамер-ловушек. Сейчас минная война немного ослабла. Бойцы из Южного Имамата уже не минируют всё подряд, как раньше. Но Охотники, по старой памяти, передвигаются только днём и только после инженерной разведки.

– После чего? – переспросила Вера.

– После разминирования. Если двигаться по рокаде вдоль границы, за два дня можно дойти до Южного Имамата. Насколько мне известно, там есть несколько христианских поселений, но они не на самой границе, а в глубине страны. И чтобы до них добраться, придётся идти через Имамат.

– Ты думаешь, мы сможем живыми добраться до гетто? – спросила Вера.

– Это не гетто, это христианские районы. Там всё иначе. Я не был в Имамате, но знаю, что муллы и кадии не допускают кровопролития без приговора шариатского суда. Они там блюдут государственную монополию на насилие, не то, что у нас. И ещё. Вам было бы неплохо переодеться перед границей, – Носорог указал на их академическую форму.

– А если мы не сможем найти другой одежды, нас расстреляют? – ужаснулась Вера.

– Нет, не волнуйся, они узнают правду очень быстро, – усмехнулся Носорог.

– Через детектор? – догадалась Надя.

– Не обязательно, хватит и медицинского сканера.

– Как это? – спросила Вера.

– Очень просто, – ответил Носорог, смущаясь. – Кто-нибудь из вас был замужем?

– Никто…– ответила за всех Вера.

– Тогда для того, чтобы понять, христианки вы или нет, им достаточно одного замера, – Носорог уставился взглядом себе под ноги.

– Как это? – по-прежнему недоумевала Вера.

– Вер, ты что, и правда не догоняешь? Всё же яснее ясного! Люба, и та, поди, сообразила, – вспылила Надя.

– Если ты такая умная, сестрица, то объясни мне, пожалуйста, как можно определить медицинским сканом глубину религиозных убеждений? Он же только грыжи и опухоли видит!

– Он видит ещё кое–что, – рассмеялась Надя. – Как ты думаешь, чем ты отличаешься от граждан страны, где возраст согласия – двенадцать лет? Где Каминг-Аут делают в шестнадцать, а девственность продают на интернет-аукционе после четырнадцати?

– Ну, после того как они увидят, что вы девственницы, – произнёс Носорог, – …они, скорее всего, пропустят вас через детектор, зададут пару вопросов, увидят ваше отношение к Содомской Федерации и поймут, кто вы.

– Послушай, Носорог, а давай с нами, – неожиданно проговорил Папа. – Пойдём! В гетто тебе будет хорошо, вот увидишь!

– Думаю, идти со мной, вам намного опаснее. Даже если я доберусь до границы, что маловероятно, то, как только воины ислама, увидят мою форму, они тотчас перережут мне глотку. Не важно кто, Армия Махди, или ополченцы Халифата, они за минуту раскусят кто я. Даже если я переоденусь, шрамы и татуировки выдадут меня с головой.

– Ну, тогда хотя бы проводи нас до границы, взмолилась Вера, заламывая руки. – Мы чудом добрались сюда, а с тобой у нас будет шанс попасть в Гетто.

– Поверь мне, идти вместе в Имамат, это не лучшая идея…

– Слушай, Носорог, ты меня прости, что я на тебя с гранатой кинулся, ты понимаешь, я не знал как… Произнёс Папа глядя себе под ноги.

– Да всё нормально, не переживай! Рассмеялся Носорог.

– Просто я, когда тебя увидел… Папа пытался подобрать слова. – Ну, с Надей, и с пистолетом, то я с перепугу…

– С перепугу, люди падают на землю и закрывают голову руками, а не бросаются с гранатой на врага, сказал, улыбаясь, Носорог. И добавил: – Ну что, освободитель, отправишь меня в отставку? Носорог показал Папе на пистолет, лежащий перед ним. – Не бойся, это просто!

– Извини Носорог, я не могу… Папа отвёл глаза в сторону.

– Ладно, давайте я! Ты мне снился, значит, мне тебя отпускать. Звонкий голос Любочки, заставил вздрогнуть всех, даже Носорога. – Обер-фельдфебель Носорог! Торжественно произнесла она. – Я принимаю твою отставку! Иди с миром, и да пребудет с тобою Господь! Носорог широко улыбнулся, и показал глазами на пистолет.

– Ой! Только я не знаю, справлюсь ли. Сказала она, взяв оружие в руки. – Он такой тяжёлый. А он сильно дёргается при стрельбе?

– Ну, небольшая отдача есть, конечно, но если держать его двумя руками, то всё получится. Носорог встал на колени, сложил руки на груди, улыбнулся, и, выпрямив шею, упёрся затылком прямо в ствол.

– Держи крепче, и медленно спускай курок. Постой, нет, сначала сними с предохранителя, рычажок вниз… Да, до щелчка, вот так. Любочка стояла, держа в руках пистолет, и глядела в затылок Охотника, широко открытыми глазами, не моргающими глазами.

– Нет! Стойте! Вдруг воскликнула Надя, подбегая к сестре. – Убить человека, не так легко, как кажется. Даже когда он этого хочет. Так что, пожалуйста, Люба, дай мне пистолет, отойди и отвернись.

– Да, милая, она права, лучше тебе этого не видеть, а то будут потом покойники сниться. Носорог посмотрел на Любу и улыбнулся. – Запомни меня живым! Ласково сказал он.

– Я люблю тебя, брат мой! Воскликнула Люба, кинувшись ему на шею, и обняв его.

– А я тебя, сестра. Надеюсь, мы не скоро увидимся. Просто знай, что там, на небесах, у тебя есть твой собственный, персональный Носорог! Произнёс он, и показал пальцем наверх.

– Ну что, готова поставить точку в моей биографии? Носорог весело смотрел на Надю. – Смелее! Если жизнь тюрьма – то смерть это амнистия! Держи ствол крепче, руки прямо и плавно спускай курок.

– Он снят с предохранителя? Надя смотрела на оружие, со страхом и смущением. – Да, снят. Носорог глубоко вздохнул. – Что мне сказать на прощанье? Спросил он, закрывая глаза.

– Повторяй за мной: «Прими меня Господи, в Царствии Твоём»! прерывисто выдохнула Надя.

– «Прими меня Господи, в Царствии Твоём»! Громко произнёс Носорог, зажмурив глаза, после чего над Пустошью повисла гнетущая тишина. Надя, державшая пистолет двумя руками, ни как не могла нажать на курок.

– Стой, Надя! Стой! Неожиданно выкрикнула Любочка. Надя опустила пистолет и пристально посмотрела на Любу.

– Он сказал, что примет твою отставку в "Дыре". Голос сказал, чтобы ты проводил нас до "Дыры". Только до неё, и всё, дальше ты свободен! Выпалила Любочка скороговоркой смотря на него широко открытыми глазами.

– Откуда ты знаешь? Медленно выговаривая каждое слово, спросил Носорог.

– Я не знаю. Я вообще ничего не знаю. Я просто повторила за Ним, все то, что Он мне сказал. Произнесла Люба и опустила глаза.

– Откуда ты знаешь про "Дыру"? Спросил Носорог нахмурившись.

– Я не знаю, что это и где это. Я просто повторила за Голосом, всё что он сказал. Сказала Люба и посмотрела на Папу.

– Ну раз в "Дыру", тогда собираемся, туда путь не близкий, произнёс Носорог, вставая с колен.

Через десять минут они уже шли по кромке леса, огибая заросшие травой воронки.

– Смотрите под ноги, идите за мной, ступайте след в след, не торопитесь, даже на этой тропе могут быть мины.

– Я смотрю на сканер, всё чисто, Папа оглянулся на дочерей и посмотрел по сторонам.

– Смотри, смотри, сказал Носорог не оборачиваясь. – Да только не все мины видны на сканере. И на радар не забывай подглядывать. Беспилотник может появится когда угодно.

– А "Дыра", это что за место? Наконец набралась смелости Люба.

– Я скажу, если ты мне скажешь, что тебе о ней известно, ответил Носорог вопросом на вопрос.

– Я ничего не знаю, я просто слышу Голос и всё. Иногда вижу сны. Очень реальные. Во сне я тебя много раз видела, сзади. Точнее твой затылок, сказала Любочка смущаясь.

– Понятно, ответил Носорог на мгновение повернувшись к Любе.

– "Дыра", это бомбоубежище, или бункер, не знаю. Очень старый, ещё довоенных времён. Недалеко от рокадной дороги. Его Бешеный Пёс нашёл, совершенно случайно. Прекрасное убежище прямо посреди леса. А ещё идеальное место для засады. Так что, когда будем заходить, нужно быть вдвойне осторожными, бойцы Халифата могли оставить нам пару сюрпризов.

Когда, через несколько часов взмокшие и усталые, они добрались до места, то среди леса, увидели едва заметный пригорок и уходящую вглубь лестницу.

– Теперь очень медленно и осторожно, прошептал Носорог. Смотрим под ноги, любая нитка может быть растяжкой. Ничего не трогаем, миной ловушкой может быть каждый предмет.

Спустившись на несколько ступеней вниз, перед тёмным проёмом, Носорог остановился и прислушался.

– Вроде никого… прошептал он одними губами и включив фонарик шагнул в темноту.

Тёмный коридор уходил всё дальше и глубже, осколки кирпича и штукатурка хрустели под ботинками. Синий свет фонарика выхватывал из темноты облупившиеся и потрескавшиеся стены. Внезапно, среди тишины подземелья раздался тихий щелчок и громкий нарастающий свист.

– Все на землю, живо. Без команды не вставать, прошипел Носорог девочкам и выхватив пистолет рванулся вперёд с криком:

– Руки за голову, мордой в пол, работают горные стрелки! Из темноты раздались матюги, короткая очередь, потом дважды выстрелил пистолет Носорога, после чего из глубины бункера раздалось:

– Охотники, не стреляйте, это тактическая разведка, третья бронетанковая!

– Сучки, вы что ли? Выкрикнул Носорог, сжимая пистолет.

– Охотники, вы дебилы! Нахрена стрелять сразу то? Прозвучал из глубины женский голос.

– А на хрена вы вход заминировали? Зло прокричал Носорог.

– Чёрт тебя дери, не минировании мы ни чего. У нас и мин то нет… Чисто сигналку поставили, вздремнуть хотели.

– Ну и как, выспались? Усмехнулся Носорог, убирая пистолет. Из темноты коридора показались две коротко стриженные, коренастые и мужеподобные женщины в бронежилетах, увешанные оружием и боеприпасами.

– Да только легли, тебе спасибо, полудурок. Ты что один что ли? Спросила старшина с короткими, ярко красными волосами, оглядываясь Носорога с головы до ног.

– Я не один, я с добычей. Даю десять процентов с бакшиша, если поможете довести до нашей базы.

– Ты серьёзно? Неужели здесь ещё есть люди? Спросила вторая разведчица, с лицом перемазанным зелёной тактической краской.

– Сколько человек? Деловито спросила старшина.

– Четверо. Сухо ответил Носорог.

– Двадцать процентов. Спокойно произнесла старшина, заглядывая за плечо Носорога. – И идём к нам. Так ближе.

– Пятнадцать! И никаких вопросов. Это предзаказ. Собственность Князя Содомского.

– Его же не существует, усмехнулась старшина.

– Ты хочешь проверить? Приподнял бровь Носорог.

– Не… Вообще по боку. Предлагаю пятнадцать процентов. Весело произнесла старшина, протягивая ладонь.

– По рукам! Ухмыльнулся Носорог, пожимая руку.

– С добычей всё в порядке? Живы-здоровы, идти могут, все на цепи? Спросила младшая.

– Ага, с ними всё в порядке. А пожрать у вас что ни будь есть?

– Только "Протеинчики", из сухого пайка.

– Кинь мне один, я как пёс голодный.

– Сейчас посмотрю, сказала старшина нагнулась к сумке.

Всё остальное произошло почти мгновенно. Когда старшина нагнулась к сумке, Носорог, едва уловимым движением выхватил пистолет и всадил две пули в голову младшей разведчице. Потом повернулся к старшине и выстрелил прямо в бронежилет. Она упала навзничь, хрипя и дергая ногами. Носорог подошёл к ней вплотную и целясь в голову произнёс:

– Пока, сучка поганая.

– Сдохни пёс! Прорычала старшина и изогнувшись направила пистолет на Носорога. Выстрелы прозвучали практически одновременно.

– Точно в глаз! Ухмыльнулся Носорог, смотря на изуродованное лицо старшины.

– Всё, можете выходить! Крикнул Носорог, обращаясь к девушкам, которые жались к стене в глубине коридора. Они вскочили и подбежали к Носорогу, который стоял, улыбаясь и держась за правый бок.

– Носорог, ты ранен! Воскликнула Любочка, указывая на темно-красное пятно медленно расходящееся по гимнастёрке Носорога.

– Похоже навылет… Спокойно произнёс Носорог, медленно прислоняясь к стене. – Сейчас, я обезболивающее выну, попрощаться спокойно, произнёс он, расстёгивая аптечку и доставая одноразовый шприц. – Секундочку, вот так, вздохнул он с облегчением, делая себе инъекцию. – Слушай, сказал он, глядя на Любочку, найдёшь меня там, хорошо…

– Где? Не поняла Люба.

– На небесах, милая. Найдешь меня? Я буду ждать.

– Давай я тебя перевяжу, Надя смотрела на Носорога полными ужаса глазами.

– Тише, произнёс Носорог, у меня прострелена печень. Навылет. Дай спокойно попрощаться. У меня мало времени, буквально пара минут. Носорог внимательно посмотрел на Любочку.

– Как ты думаешь, дитя, моя отставка принята? Спросил Носорог, глядя на Любочку.

– Обер-фельдфебель Носорог! Торжественно произнесла она, подняв правую руку. – Во Имя Господне, я принимаю твою отставку! Иди с миром, и да пребудет с тобою Господь! Носорог широко улыбнулся и глядя на Любу произнёс:

– Прими меня Господи в царствии Твоём! После чего выдохнул с облегчением, глядя вверх.