Укротитель тьмы. Part 1

– Нет, – мотнула головой девушка.

– Это значит…? – не понял, на какой вопрос услышал ответ, чародей.

– Я заселилась в гостиницу «Нессельбек», – прошелестела девушка. – Слишком тяжело, оставаться у мамы после случившегося. Я как подумаю, что…

Она вновь судорожно всхлипнула.

– Еще раз приношу вам мои соболезнования, – все что пришло в голову Нику на тот момент.

Когда дело доходило до выражения чувств, он терялся и тупел до уровня деревянного чурбака, что заставляло его самого смущаться. Алиса мотнула головой, вытащив из кармана бумажный платок.

– Давайте без этого. Мне здесь и так все приносят соболезнования. С вами я хоть на секундочку, но отвлеклась и спасибо, что… за… – Кольцова мотнула головой в сторону Сарматова, – вы поняли.

Невольно чародей усмехнулся. Алиса посмотрела по сторонам после чего слегка улыбнулась чародею.

– Ваше предложение очень заманчиво, но я побуду здесь еще немного. Я пока не очень разобралась во всех магических делах своей мамы, но мне важно знать, что больше никаких неожиданных претензий в мой адрес не будет, как с этими дурацкими закладами.

Несмотря на разочарование, Нику оставалось только кивнуть. Намек был вполне прозрачным: он отвлекает Алису от дел.

– Конечно, – улыбнулся чародей. – Хорошего вечера.

Ник забрал плащ из гардероба и вышел в ночь. Только мокрая брусчатка под ногами дала понять, что гроза успела пройти за время визита чародея в клуб, потому что на метры вокруг не было видно ни зги. Только издали во двор просачивались отголоски света автомобильных фар. Выудив из кармана кнопочный телефон, Ник направился через дворы к большой улице, вслепую набирая номер. Он часто замечал на своей раскладушке сочувственные взгляды прохожих, но носил ее не ради того, чтобы подчеркнуть свою благородную бедность. Дело было во все том же биополе чародея, не оставляющего ничего живого от современной электроники. Но, стоит отметить, что не каждый маг так действовал на технику. Скорее всего проблема была в слишком нервном характере. Правду говорят – все болезни от нервов.

Вот и сейчас Ник слушал гудки и одновременно беспокойно оглядывался по сторонам. Наверное, потому что он был среди тех немногих, кто по-настоящему знал, что может таиться в ночном мраке. А может дело было в том, что всю дорогу до бара чародей чувствовал настойчивый взгляд в спину. Сейчас это ощущение вернулось, заставляя поджилки затрястись.

В итоге, когда в трубке раздался женский голос, Ник чуть не закричал. Вместе с баюкающим щебетанием девушки до него запоздало донесся также гомон двух детских голосов.

– Привет, Лори, – сказал Ник после короткой паузы.

Это такие шутки играла с ним расшалившаяся фантазия и гулкое эхо гаражных стен, или в темноте звучал еще один ряд шагов?

– Привет, Ник, – откликнулась, наконец, девушка. – Что-то случилось?

Лори всегда лучилась жизнерадостностью и теплом, но сейчас сквозь ее старательную улыбку в голосе чародей уловил беспокойство. Против воли, Ник на секунду улыбнулся. Вот они, настоящие друзья – знают о тебе больше, чем, порой, даже хочешь показывать.

– С чего ты взяла? – смешливо фыркнул чародей в ответ. – Неужели я не могу позвонить тебе просто так?

Он обернулся на ходу, но в темноте за спиной не увидел никого.

– Дай-ка подумать… – протянула Лори наигранно. – Наверное потому, что за последний год ты звонил только с просьбами забрать тебя из полиции, одолжить денег или привезти вещи в больницу.

– Неправда. Мы с тобой обедаем вместе несколько раз в неделю, – попытался возмутиться Ник.

Теперь впереди ему мерещился черный силуэт, но чародей не мог поручиться, что это не какое-нибудь дерево или фонарный столб.

– Только потому, что это я тебя приглашаю, – иронично заявила Лори.

Задумавшись, Ник пришел к неутешительному выводу, что подруга была права. В душе неприятно заскребло, и он даже виновато вжал голову в плечи. Может быть он был не слишком хорошим другом. Тогда этим объяснялось почти полное отсутствие приятелей в принципе, а уж товарищей со стажем подавно. Лорилея, в девичестве Циниастивс, а ныне Сафарова, была единственным другом чародея, так сказать, с десятилетней выдержкой. Познакомились они в студенчестве еще в Подвешенном мире, где вместе учились в Академии Высших Сил.

– Да, прости, – выдохнул Ник покаянно. – Но ты же знаешь, наша работа и опасна, и трудна. Но я исправлюсь. Хотя одолжить денег не мешало бы.

– Перестань, – оборвала его девушка. – Ты же знаешь, я это не серьезно. Так в чем дело? Нужны деньги? Сколько?

Тон ее сделался деловитым, как у бухгалтера в кассе. Лори никогда не укоряла его, как и не спрашивала на какие цели чародей занимает. Подруга и без того хорошо знала, какие извечные ожесточенные бои с бедностью он вел. Но Ник думал в тот момент совсем о другом, а именно, что нечто впереди на тротуаре, по всей видимости, действительно было человеком. И непонятно почему столь простое обстоятельство, заставило волосы на затылке зашевелиться.

– Нет, вообще-то причина не только в этом, – протянул чародей, не сводя глаз с приближающейся фигуры в черном. Пальцы сами собой плотнее сжались на трости. – Я работаю над новым делом. Хотел посоветоваться. Ты сможешь завтра пообедать со мной в "Паузе"?

Несколько томительных гулких шагов, приближающих Ника к незнакомцу, Лори молчала. Чародей услышал, как его дыхание громкими вдохами вырывается из груди. Сердце колотилось все быстрее. В телефоне послышался недовольный детский выкрик, и Лори быстро пробормотала:

– Подожди минутку.

Звук тут же сделался глуше и слова, обращенные в сторону от трубки, невозможно стало разобрать.

Темнота была такая, что на расстоянии десяти шагов Ник все еще не мог разглядеть лица ночного прохожего. Только смутно виделись очертания тела. Холодный пот пробил все тело и остановил сердце на секунду-другу, когда чародей вдруг понял одно шокирующее обстоятельство. У человека не было лица. На том месте, где должна была находиться голова, зияла чернота. Отчетливо виднелась белая полоска шарфа, свешивающаяся с того места, где должна была находиться шея, но выше не было видно ничего.

Оставалось около семи длинных шагов чародея до того, как он и этот незнакомец, что шел не менее целеустремленной походкой, пересекутся. Но каким бы отчаянным и бесшабашным Ник иногда не был, он не был намерен рисковать и резко свернул направо в узкую улочку. Мысли об охотнике за закладами полезли в голову совсем некстати.

Ник громко стучал тростью по дороге, считая секунды и настороженно прислушиваясь к звукам за спиной. Если сейчас это нечто свернет за ним, значит…

Чародей обернулся через плечо в тот самый момент, когда телефон-раскладушка вновь ожил:

– Спокойной ночи мальчики, – чародей услышал, как Лори ласково пропела это прежде, чем вернуть все свое внимание к трубке. – Алло, ты здесь?

Шаркающие звуки сменил негромкий хлопок затворяемой двери.

Ник уже успел забыть о Лори, поэтому подпрыгнул от неожиданности, сбившись с шага. Эта секундная заминка позволила чародею услышать тихую поступь, звучащую с его ногами шаг в шаг, но промахнувшуюся сейчас.

– Да-да, я тут, – пробормотал Ник, едва не вжимая трубку в череп. – Черт.

Безголовая тварь невозмутимо следовала за ним, не сокращая и не увеличивая дистанции, тем самым только сильнее действуя на нервы. На всякий случай чародей призвал в пальцы энергию, чтобы воспользоваться ею в любой момент.

– Что такое? – заволновалась подруга. – У тебя все в порядке? Ты сейчас идешь где-то? Какое-то у тебя дыхание прерывистое.

Чародей ускорился ровно настолько, чтобы его движения не походили на бег. Зато среди мастеров спортивной ходьбы он наверняка мог бы удостоиться медали.

– Слушай, Лори, сейчас мне немного неудобно говорить, – скороговоркой выпалил Ник в трубку. – Ты главное скажи, сможешь завтра или нет?

Некто с шарфом размеренно чеканил шаг позади. На том конце возникла короткая пауза.

– Да, скорее всего, как обычно в обеденном перерыве, – протянула подруга слегка недоуменно.

– Вот и отлично. Увидимся завтра, – выдохнул чародей и нажал на отбой.

В ту же секунду он резко развернулся на каблуках, подняв трость-посох. Тяжелые полы плаща, хлобыстнули по ногам. Ник был намерен открыто принять бой с этой тварью, ибо нечего загонять его в угол. Однако он застыл, как в копанный, когда сзади никого не оказалось. Только лишь вдалеке горела алой точкой вывеска клуба. Чародей тупо уставился на дорогу. Будь он чуть более мнителен, то решил бы, что потихоньку сходит с ума.

На ум резко пришла пресловутая сцена из фильмов ужасов, когда герой оборачивается обратно и монстр оказывается прямо перед его лицом. Но, к сожалению, эта мысль пришла слишком поздно, потому что на плечо Ника опустилась тяжелая рука.

Сердце ухнуло в пятки, а ноги предательски подогнулись. Чародей резко развернулся и сплел первые пришедшие в голову чары, направив силу в посох. Набалдашник в виде головы динозавра и руны засияли бело-голубым светом.

Он замахнулся тростью на нападавшего, и только в последний момент сумел предотвратить удар, когда увидел, кто перед ним.

В стерильном свете посоха, напоминающем флуоресцентную лампу, блестело лицо невысокого чернокожего мужчины. Жесткие вьющиеся волосы были прилизаны к голове таким немыслимым количеством геля, что тот, кажется, пропитал их полностью. Пижон чертов. Сразу видно, что воспитывался не где-нибудь, а в стране-законодательнице мод Европы – Франции. Мигающий свет играл на складках носа и делал белки его глаз синеватыми, в то время как черная, как смоль, кожа матово блестела, сочетаясь оттенком с дорогим костюмом.

– Тьфу ты, черт, Джозеф! – в сердцах воскликнул Ник, слушая как грохочет от страха кровь в ушах. – Я чуть не прикончил тебя!

Чародей посмотрел на свой посох, который был готов высвободить свою энергию в неприятеля. К собственному смущению он увидел, что в целях самозащиты выбрал испепеляющие чары. А Ник и не думал, что в секунду опасности подсознательно обратится именно к ним.

– Я могу расценить это, как нападение на сотрудника Магикулума, – невозмутимо заявил Джозеф, и на его полных губах появилась мерзкая улыбка.

Магикулумом, или точнее сказать – Магическим Конвентом назывался особый управленческий орган, регулирующий поведение магов по всему миру. Точнее даже в обоих мирах. Немногим было известно, что существовал еще один мир, как под копирку взятый с нашего, только существующий в другой плоскости. Плоскости – где магия действовала на полную катушку. В каждой из стран, что существовали в том, Подвешенном мире, было свое представительство Магического Конвента. Джозеф работал в одном из них.

– А нечего меня так пугать! – огрызнулся Ник. – Я чуть коньки не отбросил!

Усилием воли он погасил руны и оставил светиться только набалдашник. В почти полной темноте, фигура Джозефа вновь, как будто, размылась и слилась со всеобщим колоритом, отчего чародею одновременно сделалось и не по себе, и очень неловко. Теперь ясно почему он не разглядел лица пришельца. Джозеф отличался тем самым цветотипом, который в России называли чугунным черным.

– Я всегда знал, что психика у тебя не в порядке, Фельсенбург, – с усмешкой заявил Джозеф, вытащив из кармана сигарету.

Надзирателю Бахрею было сорок восемь лет, однако Ник при случае не забывал отметить, что выглядит тот неважно. Может быть дело было в тяжелой и изнуряющей работе, но чародей подозревал, что, по большей части, виной всему был отвратительный характер Джозефа.

– По твоей вине! – гневно прошипел Ник в район тлеющего оранжевым цветом кончика сигареты. – Вот скажи мне, ты изводишь меня, потому что испытываешь от этого удовольствие или просто ждешь, что когда-нибудь я не сдержусь и прибью тебя, за что быстро лишусь собственной головы?

Право слово, он даже не знал, что из этого: садистское наслаждение при виде чужих страданий или фанатичный смертнический долг перед работой в исполнении Бахрея хуже. Но факт оставался фактом – Джозефа приставили к Нику Надзирателем пять лет назад, и все эти годы тот всячески поганил чародею жизнь своими мелочными выходками. Ничем, кроме как форменным издевательством, назвать это было нельзя.

В пятне оранжевого света можно было разглядеть, как влажно блестящие воронки глаз Бахрея сосредоточивают свое внимание на чародее.

– Не льсти себе. Об удовольствии не может идти речи априори, если дело связано с тобой. Но и умирать из-за тебя я тоже не собираюсь. Я же знаю, ты рано или поздно подставишься сам, – Надзиратель выпустил густую струю дыма прямо в лицо Нику и улыбнулся. – Мне остается только ждать.

Чародей задохнулся в облаке дурмана и зашелся кашлем. Он всегда подозревал, что Джозеф курит не просто табак, а какие-то экзотические травы со своей жаркой родины. Вполне возможно, в этом сборе было и нечто наркотическое. Дым вонял страшно, но за то перебивал стойкий запах мокрой шерсти, который часто сопутствовал лощеному Надзирателю, портя впечатление. Псарню, что ли он держал?

– И зачем ты пришел? – раздражено процедил Ник, разгоняя рукой дым.

Джозеф дернул губами в короткой ухмылке.

– Нет лучшего доказательства безнравственности человека, чем то, что он перестает понимать, где нарушил закон.

– Оставь свои пафосные измышления при себе, – устало вздохнул Ник. – Я домой хочу. Давай по существу.

То, что Джозеф считает чародея демоном во плоти, тот знал и так. Надзиратель не забывал регулярно напоминать об этом. Однако, в глубине души Ника что-то напряженно зашевелилось. При всей необоснованной предвзятости Джозеф выполнял свою работу добросовестно, порой даже слишком. А значит где-то он все-таки накосячил, не заметив этого.

– А ты сам догадайся, – весело предложил Джозеф.

Больше всего Ник ненавидел такие игры – здесь легко можно было погореть. Пришлось быстро прокрутить в голове события дня. В мыслях тут же возник клад Нателлы. Цербериат являлся особым департаментом Магикулума, эдакая элитная организация на манер ФСБ или ЦРУ. А если эти ребята выследили чародея и сообщили о сундуке с артефактами его Надзирателю?

Ник судорожно сглотнул, взглянув на Бахрея. Как бы чародей не пытался выпячивать грудь колесом, но от Джозефа, в прямом смысле, зависела его жизнь, и здесь волей не волей приходилось оправдываться.

– Джозеф я только… – начал было Ник негромко, но Надзиратель категорично рубнул ладонью по воздуху.

– Я знаю, что ты просрочил его только на один день. Но и что? Прикажешь мне закрыть на это глаза? – всплеснул руками Джозеф. – Для тебя это пустяк, Фельсенбург, ты не уважаешь никакие правила, но я действую в соответствии с кодексом Преследования и…

– Постой-постой, о чем это ты? – перебил чародей.

Ник с непониманием глядел на Надзирателя и даже мотнул головой в надежде сообразить, о чем речь. Джозеф замолчал так резко, что тишина показалась звенящей.

– Я о твоем ежемесячном отчете, – серьезно заявил Бахрей и прищурился. – А ты о чем?

По голове как битой ударили. Отчет. Он так и не отправил этот дурацкий отчет, который сочинял всю прошлую ночь!

– Конечно-конечно, – быстро сориентировался чародей. – И я о нем.

Ему стало совсем не по себе под пристальным взглядом Джозефа. Хотя тот и был меньше ростом, но давил своей властью, отчего хотелось поежиться. Бахрей приблизился на шаг и пытливо заглянул в лицо Ника, исследуя своим неугомонным взглядом вдоль и поперек.

– Повторение одного и того же слова дважды часто значит, что человек лжет, – медленно протянул он.

Надзиратель разве что только не водил носом, как гончая, учуявшая дичь.

– Послушай Джозеф, у меня просто был тяжелый день, – откликнулся чародей, заставляя себя не отводить взгляда. – Я написал этот идиотский отчет, осталось только отправить. Ты получишь его сегодня же.

Ник незаметно выдохнул, посылая благодарения небу, что не успел сказать большего. Как же часто приходилось платить за собственную торопливость и нетерпение, и вот сейчас он вновь чуть не попался. Даже если Джозеф о чем-то догадывается, то точных подтверждений нет, а уж жить с подозрениями на свой счет чародей давно привык. Однако, следующая фраза Надзирателя вновь заставила его насторожиться.

– Я понимаю.

Бахрей отвернулся, делая последнюю затяжку из тлеющего в пальцах короткого окурка.

– Что? – не сдержал подозрительного вопроса Ник.

Чтобы его суровый Надзиратель Джозеф Бахрей, хотя бы раз вошел в положение своего подопечного? Да никогда! Ник скорее поверит, что перед ним инопланетный шпион.

– Я знаю, что прошлым вечером ты был слишком занят, чтобы отправлять отчеты, – в деланной озабоченности заявил Джозеф. – Да и убийство никак не входит в перечень тех дел, что стоит отражать перед своим Надзирателем. Я понимаю.

Это прозвучало настолько неожиданно и абсурдно, что чародея пробрал смех.

– А почему я об этом не знаю? – сквозь смех спросил Ник. – Нет, ты, конечно, часто говорил, что знаешь меня лучше, чем я сам, но чтобы настолько!

Натянутые до предела нервы теперь, чтобы не лопнуть, вибрировали, резонируя хохотом внутри чародея. Джозеф, нахмурившись, посмотрел на него. Напряжение хозяина передалось посоху, и голова динозавра замигала. В телепающемся свете Надзиратель казался старше, морщины на лбу очертились резче и глубже.

– Не смешно, Фельсенбург, – резко осадил Бахрей, втоптав окурок в мокрую брусчатку. – Я знаю, что ты убил Нателлу Кольцову.

Смех чародея резко оборвался, потому что Ник подавился воздухом от этой наглости.

– Почему же сразу не Кеннеди или Джона Леннона? – выгнул бровь Ник. – Что же ты по мелочи пошел? Обвинил бы меня сразу в этом, сказал, что я вампир и, может быть, даже повышение получил.

В груди стянулся тугой напряженно ноющий узел. Джозеф постоянно обвинял его во всех грехах, что само по себе не ново, но от этого на душе не прояснялось. Вот почему именно ему достался такой Надзиратель? Другие со своими прекрасно общались, даже дружили и пили пиво раз в месяц в день сдачи отчета. Чародей же сильно подозревал, что Бахрей пригласит его пропустить по стаканчику только в том случае, если всыпет туда немножко стрихнина. Чертова сатурнианская Недоля.

– Тебе не надоело паясничать? – холодно спросил Надзиратель. – Я же пришел сюда ради твоего блага. Если ты признаешься и расскажешь все начистоту, это облегчит твою вину.

Фальшивая забота и сочувствие всегда действовали на Ника, как красная тряпка на быка. Как минимум, потому что под эгидой его интересов всегда совершались самые злокозненные и отвратительные вещи по отношению к нему же.

– Облегчить вину? Каким это образом? Мне дадут возможность самому выбрать способ казни? – прошипел чародей, мгновенно выйдя из себя. – Ты идиот, Джозеф, вот ты кто. Хотя бы потому что считаешь, мня идиотом. Скажи на милость, зачем мне нужно было трогать Кольцову? Я не такой позер, как ты думаешь, и если бы захотел покончить с собой просто застрелился без помощи Магикулума! Безболезненнее вышло бы. А если ты этого не понимаешь, то…

Гнев, изумление и потрясение в случае Ника превращались в гремучая смесь, которая всегда развязывала ему язык. Он вывалил на Джозефа все, что о нем думал в самых экзотических выражениях, которые только знал его начитанный мозг. После этой короткой, но пылкой тирады "идиот" было самым мягким оскорблением из тех, что адресовались Надзирателю.

Бахрей стоял молча, прикрыв глаза, чем только сильнее бесил чародея.

Наконец, когда Ник выдохся и замолчал, чтобы перевести дух, Надзиратель вытащил из внутреннего кармана пиджака блокнот и черное перо. В полумраке записная книжка могла показаться самой обыкновенной, но чародей знал, что это древний документ с пергаментными страницами в металлической обложке.

– Ты можешь исходить желчью сколько угодно, я то знаю правду, – глубокий голос Джозефа своей непоколебимой уверенностью сокрушал. – Я просто хотел предупредить, что меня не провести. И в следующий раз, когда тебе захочется кого-нибудь укокошить, миллион раз подумай, потому что я, несомненно, докопаюсь до правды. А еще, – он раскрыл блокнот и принял церемонный тон. – Доминик Фалимент Джасвиндер Фельсенбург я ставлю Вас в известность, что ваше годичное досье нарушений пополняется еще одним минусом, за несданный вовремя ежемесячный отчет о поведении. И того, у вас три минуса. Помните, что десять мелких нарушений приведет к тому, что вы потеряете свое право на помилование и подвергнитесь наказанию в назначенном прошлым судом объеме. В вашем случае – смертной казни, – Бахрей сделал росчерк пером, и тьма на секунду озарилась вспышкой света.

Джозеф поднял глаза на собеседника:

– А теперь мне внести еще один минус за оскорбления сотрудника Магического Конвента при исполнении?

На губах Бахрея проступила насмешливая улыбка, а глаза загорелись ярче. Беззаветная преданность делу не мешала ему, время от времени, пытаться вывести Ника на эмоции и впаять дополнительный минус. Плюс к тому, Джозеф был из той мерзкой породы людей, облеченных властью, которые любили, чтобы перед ними заискивали. Худшее комбо. Но Ник скорее отгрыз бы себе язык, поэтому только махнул рукой:

– Валяй.

Он в деланном безразличии отвернулся в сторону, краем глаза следя за руками Джозефа. Надзиратель еще пару секунд посверлил блокнот недовольным взглядом, потом нахмурился и захлопнул его.

– Ладно, я и без этого минуса добьюсь для тебя эшафота, – пообещал Джозеф, зловеще сверкнув черными глазами напоследок.

Он сунул за пазуху тетрадь и перо. В душе чародея разлилось облечение. Ник пару секунд смотрел ему в след, но не вытерпел:

– А какие есть доказательства против меня по делу Кольцовой?

Бахрей обернулся на полушаге, его белые зубы дугой светились в темноте, в то время как лицо уже растворилось во мраке.

– Прямо так я тебе и сказал, – усмехнулся он, но чародей своим обостренным чутьем услышал, как в его голосе звенькнула неуверенность.

По крайней мере хотелось в это верить.

Надзиратель сделал еще пару шагов, гулко раздавшихся по улице, прежде чем его поглотила чернота.

Ник еще постоял так немного, а потом резко развернулся и заковылял к большой улице. Сердце бухало с ровными промежутками, отдаваясь в голове, ноги онемели. Чародей взглянул на свои руки и увидел, что пальцы нервно подрагивают. Сунув их в карманы, Ник зашагал домой. Волнение и страх накатили почти тут же, стоило адреналину после встречи немного улечься. Как бы чародей не относился к Джозефу, тот был мастером своего дела. И если в его дурную голову взбрело, что это Ник убил Нателлу, то он приложит все усилия, чтобы Магикулум в это поверил. А они поверят, потому что на дух не переносят зарвавшегося Фельсенбурга. И им не важны станут правда и доказательства – было бы желание и цель. Краски над головой чародея сгущались быстро и неумолимо. Чертыхаясь и сквернословя себе под нос, Ник пошел отправлять чертов отчет.