Застывшее утро оборвал странный звук, за которым последовал такой же, за ним еще один – ей звонили. Она вынула телефон из кармана и посмотрела на экран. Я на всякий случай отвернулся, чтобы не узнать ничего лишнего, глядя на нее. Она не отвечала, я сделал вид, что снова оцениваю нанесенный ей злополучной ночью ущерб. Наконец она заставила телефон замолчать и убрала его обратно. Было понятно, что звонили не затем, чтобы узнать, не согласна ли она пойти на примирение с ночным снайпером на каких-нибудь сносных условиях. Когда я снова увидел ее лицо, мне стало понятно, что разорвавшее себя ради этих мгновений небо уже сделало больше, чем могло.

– А вы чем? – спросила она вдруг, хоть и не сумев полностью стать той, кем была перед тем, как зазвонил телефон.

Я задумался, обычно я стеснялся отвечать на подобные вопросы.

– Да разным, – сказал я, чтобы молчание не затянулось. – То одним, то другим.

Она улыбнулась жестковато изогнувшимися краями рта, чтобы я понял, что она не поверила, я и не хотел. Машины стали проезжать мимо все чаще, сильно напоминая вещи и явления, которыми была богата моя жизнь. Я вспомнил, что сегодня ночью уеду из этого места, которое посетил впервые в жизни и, возможно, в последний раз – некоторые вещи тоже были богаты мною. Она ничего не сказала, но мне показалось, что что-то заметила.

– У меня поезд сегодня ночью, – сказал я. – Поеду дальше.

Она с улыбкой кивнула, очевидно, тоже считала, что поезда – это хорошо. Снова взглянув на ее машину, я так и не понял, какой она была марки.

– А хотите еще одну фотографию? – спросил я. Она не ответила. Я посмотрел на нее, взгляд ее был немного настороженным, но ясно давал мне понять, что она по-прежнему не хотела, чтобы день наступил слишком быстро. Я подошел к машине и заглянул в салон через боковое окно. Сиденья были обтянуты кожей, вторая задняя дверца тоже была прострелена, правда, отверстие в ней было совсем маленьким и неинтересным. Я совместил дыры в дверях воображаемой линией, вспомнил какую-то глупость из школьной программы, зачем-то пришел к выводу, что сиденье и не должно было пострадать.

Повернулся к ней – она смотрела на меня, ничего не понимая.

– Можете подойти к машине с той стороны? – спросил я.

Она согласилась, не сказав ни слова, взгляд у нее был примерно таким, как в тот момент, когда мы впервые посмотрели друг на друга. Мое сердце стучало все сбивчивее с каждым ее шагом. Наконец она оказалась напротив меня, нас разделяло кожаное сиденье и две простреленные двери. Какое-то время мы смотрели друг на друга поверх крыши, потом я вспомнил о скоротечности мгновений.

– Отворите дверцу, – скомандовал я вежливым тоном. Она снова молча послушалась. Я задумался.

– Теперь заберитесь на заднее сиденье и устройтесь как вам удобно. – Она с сомнением взглянула на меня, но все же послушалась и забралась в салон, дверцу за собой закрывать не стала. Сердце застучало ровно и очень сильно.

– Приготовьте камеру, – сказал я громче, чтобы она услышала. Когда она достала телефон, я опустился на корточки и, закрыв ненужный глаз, заглянул в салон через дыру в дверце. Увидел не пострадавшее от выстрела кресло, джинсы с черным ремнем, футболку без надписей, поблескивающие пуговицы по-прежнему не застегнутой джинсовой куртки, слегка подрагивающую ладонь, сжимающую телефон куда более современной модели, чем мой собственный. Все увиденное мной через маленькую рваную брешь было окутано каким-то непонятным светом, то ли брошенным сверху из краснеющей пропасти, то ли обитавшим в машине независимо от всего, что было снаружи. Я решил ничего не говорить и просто постучал по дверце пальцами. Края дыры не давали мне видеть ничего лишнего, но я понял, что она повернулась в направлении стука, не понимая, зачем я исчез. Я придвинулся ближе. Рука, сжимающая телефон, перестала дрожать. Я понял, что теперь она тоже видела меня.

Мне на мгновение показалось, что мы увидели друг друга впервые. Хоть я смотрел на ее телефон, не видя ничего из того, что было выше, мне показалось, что я знаю, каким было ее лицо, и внутри стало так горячо, как будто краснота с неба забралась под кофту и нырнула еще глубже.

Ее палец коснулся экрана и снова замер. Я понял, что та маленькая часть меня, которая теперь стала всем мной, перенеслась на экран в ее ладони, и теперь она могла сделать все что угодно – к примеру, ткнуть ногтем в самую середину меня, чтобы я вытек из экрана ей на колени.

Она немного наклонила телефон вперед, очевидно, так меня стало еще больше. Ее палец неуверенно разогнулся и снова коснулся экрана. Я услышал щелчок, который совпал с ударом моего сердца. Несколько мгновений мы провели, замерев, боясь шелохнуться, затем я заметил, как черная футболка под расстегнутой джинсовой курткой стала вздыматься сильнее. Потом она наклонила телефон вбок, взяв его двумя руками. Прежде, чем услышать щелчок, я всмотрелся в глазок камеры еще пристальнее, примерно так же, как она недавно смотрела на надорванное небо, стараясь увидеть то, чего там на самом деле не было. Вокруг было так тихо, что я всерьез поверил, будто льющаяся сверху краснота поглотила все, кроме нас, или, наоборот, что ей приглянулись только мы. Получив меня в нескольких экземплярах, она опустила телефон и снова замерла, я все еще не видел ее лица, но понял, что она изучает замершие кадры. Потом она убрала телефон в карман куртки и придвинулась ближе к дверце, я продолжал стоять на корточках, хоть и уже не мог. Оказавшись совсем рядом, она закинула ноги на сиденье и наклонилась к тому месту, где был я. Я ощутил ее дыхание, от которого все мое тело задрожало, мгновением позже ее глаз возник в дыре прямо перед моим, я чуть не опрокинулся на спину от неожиданности. Наши лица разделял не слишком толстый слой жести, перемешанной с чем-то еще, и пара сантиметров воздуха – один изнутри и один снаружи. Вглядываясь, я запоздало понял, что ей пришлось лечь на сиденье, чтобы взглянуть на меня так близко. Под ее веком появилась морщина – она улыбалась. Я немного помедлил и ответил тем же. Потом она, скорее всего, вспомнила, что вечные мгновения бывают только на снимках, я понял это по едва уловимой перемене в ее взгляде. В маленькой амбразуре снова появилась ее футболка, выглядывающая из-под куртки с блестящими пуговицами. Я повернул голову вбок и осторожно открыл второй глаз, ожидая увидеть незнакомые цвета, но все, что было вокруг, осталось таким же, как раньше. Хлопнула дверца, я поспешил встать, чтобы она не решила, что со мной что-нибудь случилось. Она стояла ко мне спиной, глядя туда, где понемногу затягивалась слепящая брешь. Я подошел к ней и тоже стал смотреть, беспечно гадая, одно и то же мы там видели или нет. Запоздало я понял, что она уже смотрит на меня, а не на небо, и тоже повернулся к ней. Она молчала, внимательно выискивая что-то в моих глазах, и, очевидно, без проблем находила.