Проклятье клубня

– Иди вперед, девочка, – сказал Тантул.

Мия послушно зашагала по дороге. Идти в полной темноте в гнетущем молчании старосферов и далекие крики воркуатлей было жутко. Тогда она решила спросить:

– У вас такая необычная одежда. Из чего она сделана?

– О девочка, этого тебе знать не следует! Впрочем, если я даже расскажу, ты все равно не поймешь.

– А воркуатли ваши, что они такое?

– Они когда-то были людьми. Были унку.

– Выходят, они могут снова в людей превратиться?

– Не могут.

– Их прокляли?

– Нет, девочка! Агеноры выгнали их из родных краев. Чтобы не умереть, они были вынуждены потерять человеческий облик. Никогда они вновь не смогут обрести его. Как не смогут обрести и смерть.

Мия, услышала шум волн и ощутила ветер в лицо.

«Похоже, мы у большой реки», – подумала она.

Девочка почувствовала, песок под ногами, потом дощатую поверхность причала.

– Забирайся в лодку! – сказал высокий воин и помог ей залезть. Лучник, прыгнувший следом, заставил лодку сильно качнуться. Мия ощутила, как она значительно осела в воду. Плыли они, как показалось Мии, достаточно долго. Она даже успела задремать под монотонные звуки весел, опускаемых в воду.

Проснулась Мия оттого, что лодка ударилась о берег.

– Приплыли! – сказал Тантул и вывел ее из лодки. Ногами Мия почувствовала, что здесь берег был покрыт мелкой, речной галькой. Запах дыма донесся до нее. Они прошли немного, и она услышала незнакомую речь множества людей. Тантул крикнул что-то на своем языке. Ему ответили. Мия услышала, как открывается нечто тяжелое, массивное.

«Ворота!» – догадалась она

Шум и речь стали громче. Они вошли в деревню. Откуда-то раздавался громкий детский плач. Пахло едой.

Мия попыталась определить на запах, что это было.

«Рыба, или что-то речное», – заключила она.

Вдруг они остановились, и копьеносец заговорил с лучником:

– Вало вэ тол геким. Доа-эрль уни ишират тол алда. (Похоже, она очень голодна. Можем мы дать ей что-то?)

– Толи бенилукль, жетог аалим эк! (Ее соотечественники лишали нас пиши многие годы!) – серьезно ответил ему лучник.

– Ду шерифах! Капалачи ар ноба. Тол мишиматль хо солавах ал эл. (Но брось! Девочка еще маленькая. Она не виновата в том, что творят их войны.)

– Енк сула ал малуушам! Ду ошт иштим эл! (Делай что хочешь! Но меня не впутывай!)

– Иди туда! – обратился к Мии Тантул и слегка подтолкнул в нужном направлении.

Они вошли в дом. Это Мия поняла, ощутив под ногами ровную, каменную поверхность. Здесь было тепло. Запах недавно приготовленной еды, многократно усилился. С нее сняли повязку.

Глазам стало неприятно. Они отвыкли от света. Мия зажмурилась. Когда она открыла их вновь, свет уже не казался ей таким уж ярким. Напротив, освещение в доме было довольно скудным.

– Здесь тебя накормят. Я вернусь позже, – сказал Тантул и вышел из дома.

Лучник сразу встал в проходе, ясно дав понять, что не выпустит Мию отсюда пока не получит приказа.

Мия осмотрелась. Просторный дом был неожиданно богато обставлен. Глиняные стены с запрессованными в них раковинами и моллюсками. Пол состоял из больших, каменных плит, укрытых длинными, цветными половиками. Была тут и деревянная лесенка ведущая на второй этаж.

– Геуалали, ун наулувиси! Фавала тем кемкел. (Жена, у нас гости! Принеси им поесть!) – звучно крикнул копьеносец. На втором этаже послышались шаги и по лесенке спустилась девушка, года на четыре старше Мии.

– Наулувиси? (Гости?) – спросила она и взглянула на лучника и Мию. Лучник в приветствии поднял руку. Девушка поклонилась ему.

«Они знакомы», – подумала Мия. Девушка смерила ее недоверчивым, холодным взглядом.

– Тол унку? (Она унку?)

– Эл. Нике енк алалим толи шепматль эл. (Нет. Пусть тебя не обманывает ее внешность.)

Во взгляде девушки появилось, что-то страшное, черное и жгучие, готовое набросится и растерзать Мию. Она раздраженно сказала:

– Агенуро дулаль! Кемнике лек! Ош теперали толе ду пепеким эл! (Агенорка значит! Ну ясно! А ведь по ней и не скажешь! )

Девочка виновато потупилась в пол.

– Он толи ерк Тантул. (За нее поручился Тантул), – ответил ей воин.

– Фах Тантул! Зо нан шке-лало. (Ах Тантул! Ну так понятно.) Девушка кивнула и ушла куда-то в другую комнату, скрытую за занавесями.

Копьеносец, поставил у стены свое оружие и сел на пол, за низкий, но широкий стол. Мия последовала его примеру.

– Геш кемкел ийе унади! (иди, поешь с нами!) – сказал он лучнику.

Лучник с начала пытался отказываться, но, в конце концов, согласился и тоже сел за стол.

На его деревянной поверхности стояла странная бесформенная статуэтка из зеленоватого камня.

«Что это такое? Какая-то чудная фигурка. Зачем она тут?» – подумала Мия. Ее размышления прервала жена, копьеносца.

Она вынесла два больших металлических подноса. На одном были редкие, тропические фрукты, которых Мия никогда прежде не видела и даже не представляла, какими на вкус они могут быть.

На втором подносе было мясо птицы. Глядя на все эти яства, Мии стало грустно и весело одновременно. Четыре века, а, может и более, Агеноридцы и прочие иносферы истребляют унку. И несмотря на это они вот так просто угощают ее. Она прослезилась и это заметили войны. Лучник что-то прошептал на ухо копьеносцу.

– Агеноридская девочка, кушай! – сказал он.

Этих слов она и ждала. Они послужили для нее стартом, сигналом к быстрому и планомерному набиванию живота. Она утерла слезу рукавом и начала есть все без разбору, мясо, фрукты, овощи. Вся еда казалась ей одинаково вкусной. Но сейчас, ее больше интересовало количество, а не вкус.

«Съесть как можно больше! Съесть про запас!» – думала она.

Когда она протянула вперед руку за очередной пригоршней, еда вдруг без следа пропала с подносов.

«Что за?» – удивилась она. На подносе лежала одна единственная картофелина. Точно такая же, что они с матерью собирали. Войны тем временем продолжали трапезу. Еды только не было видно. Они словно ели нечто прозрачное. Мия осторожно протянула вперед руку, намереваясь взять клубень. Но вдруг он перевернулся и посмотрел на нее своими глазками. Улыбнулся, захихикал. Мерзко и жутко. Мия испуганно отползла от стола. Тем временем клубень спрыгнул с подноса и укатился под стол, не переставая хихикать.

Девочка взглянула на воинов, сидевших с ней за столом. Они были несколько озадачены ее поведением.

Вдруг Мия услышала, как в дом вошли.

– Аип тол? (Это она?) – спросил пожилой голос.

– Ус (Да.) – ответил ему другой, уже знакомый голос.

Мия обернулась. Это были Тантул и молодой, красивый мужчина крепкого телосложения, одетый в длинное, полупрозрачное одеяние, напоминавшее хитон и созданное из все той же странной, блестящей материи. Его лицо было бледным, а глаза безжизненно бесцветными. На голове у мужчины красовался удивительный головной убор. Большой прозрачный шар или пузырь, напоминающий рыбью икринку.

«Он, должно быть, главный среди них», – подумала девочка. «Интересно, как он дышит в этой штуке? Ведь там, похоже, нет отверстий. И, неужели, это вправду был его голос? Старый голос». Она обернулась на стол.

Там вновь стояли подносы с чуть поредевшими яствами. Проклятого клубня нигде не было.

«Морок?» – подумала девочка и помотала головой.

– Ты Мия? – спросил вождь голосом старика.

– Да, – ответила Мия и снова взглянула на него.

– И ты прибыла в мое селение за помощью? Тебя принес тот, кто есть во всех волнах одновременно, – сказал вождь и девочка обратила внимание, что его сферический шлем вибрирует и излучает некие световые колебания.

– Вы видели ночного ветра? – спросила она.

– Мы почувствовали его присутствие, – ответил вождь. Ночной ветер несет беду! Он несет много горя!

– Я не доставлю вам проблем, – заверила вождя Мия.

– Не до конца уверен, что дело именно в тебе, девочка. Беда приходит оттуда, откуда ее не ждут.

– Вы так молодо выглядите. Но ваш голос…

– Пусть моя внешность не обманывает тебя. Я стар. – предугадав вопрос Мии, ответил он и добавил: – Так поведай нам кратко, что случилось с твоей матерью? Мия достала картофелину и сказала:

– Она съела много таких же и теперь лежит при смерти!

Вождь взял в руку клубень и сказал:

– Понятно. Мулутхе! Твоя мать во власти наших предков. Предков, одержимых ненавистью и скорбью. Людей, которым не оставили иного выхода.

– Как же быть?

– Тебе предстоит искупление.

– Искупление?

– Души должны освободиться. Мы поможем тебе ради мертвых, но не ради твоей матери, девочка.

Тантул отведет тебя в тайпелам к шаману Икваш. Он все расскажет! Идите!

И помни, что время у тебя до полудня. Не заставляй нас жалеть о своей доброте.

После этих слов вождь вышел из дома.

– Уни патепель тлачилокль! (Вы, свободны до полудня!) – сказал Тантул двум своим воинам. Они продолжили трапезу. А Тантул и Мия покинули пределы деревни и снова вышли к лодкам. Дождь закончился. Однако, Мии было тревожно. Она старалась убедить себя, что, в конце концов, все будет хорошо. Плыли, как ей показалось, они совсем не долго. Ритмично гребя веслом, Тантул сказал ей:

– Мы причалим к священному острову. Запомни, девочка, говорить можно лишь внутри тайпелама шамана. Не смей осквернять остров речью. Или расплата будет скорой!

– Хорошо, – ответила Мия испуганно. Она не видела, как выглядит остров. Поэтому ей представился безжизненный берег, усыпанный костями и черепами тех, кто нарушил священное молчание.

Они причалили. Воин снял с ног обувь и велел Мии сделать то же самое. Когда ее босая нога ступила на покрытый мелкими камушками берег, она почувствовала что-то странное, словно по ее телу пробежала волна тепла и холода. На острове и в самом деле было очень тихо. Птицы тут не пели. Она лишь слышала, как ветер после бури играл кронами деревьев. Держась за грубую руку Тантула, она проследовала в тайпелам.

Воин снял с нее повязку и разрешил говорить. Девочка осмотрелась.

Тайпелам был огромным, сферообразным сооружением, наполовину вкопанным в землю и наполовину же над ним возвышавшийся. Его высоту, Мия могла бы сравнить с мельницей. Стены тайпелама состояли из странной, черной материи и, как показалось Мии, еле заметно пульсировали. Сквозь них сюда не проникал ни один луч вечносферы. Но темно не было. Светильников, свечей или лампад, Мия тоже не замечала. Освещение здесь казалось нереальным. Все окутывала голубоватая, сияющая дымка. Внутри тайпелама было просторно и прохладно. В некоторых местах здесь стояли горшки и мешочки с благовониями.

На нижней полусфере тайпелама были изображены круги, сходившиеся к центру. Там, подобно вечносфере, сидел невысокий человек в черной одежде и с черной же маской, скрывавшей его лицо. Мия взглянула на его загорелые, морщинистые руки. Он был стар. Его седые волосы, заплетенные в тоненькие веревочки, казалось, ни разу за жизнь не были острижены. Словно паутинки, они расходились во все стороны и были притянуты к стенам тайпелама и кругам на полу.

Приглядевшись, Мия увидела, что по ним в голову шамана шли маленькие, светящаяся импульсы. Они волнами спускались по стенам тайпелама откуда-то с самой его вершины.

– Икваш на теталоль агенуро капалачи. (Икваш, – сказал Тантул, – я привел к тебе девочку агенорку.)

Шаман молчал. Мия заметила, что импульсов стало больше и идти они стали быстрее.

– Капалачи уштарнаш дин тлачилокль (Девочка просит нашей помощи.)

– Помощи? – раздался голос со всех сторон и сверху. Мия посмотрела на шамана.«Не похоже, что говорил он».

Тем временем голос продолжал на чистом агеноридском.

– Тантул, скажи, с каких пор мы стали помогать агенорам?

– Вождь обещал ей нашу помощь.

– Потому что ты его просил? Не так ли? – продолжал задавать вопросы голос со всех сторон. Голос звучал странно. Он не был старым, но и молодым его нельзя было назвать, равно как мужским или женским. – Но чем она тебе так приглянулась?

– Тиэтматуатли велел помогать немощным и беззащитным.

– Да, однажды это уже довело народ Унку до краха. Эта девочка, она напоминает тебе Мецари? Твою дочь? Прав я?

– Да Икваш.

– Тантул, забудь Мецари. Никогда она больше не вернется. Не в облике человека. Это точно! Ну, а что на счет неё…

Шаман замолчал и Мия видела, как по тонким прядям бегут световые импульсы.

– Да, я чувствую в ней. – сказал шаман. Она чем-то похожа на унку. Что-то странное, да. У неё сильные нейнари частицы. Но поле ветот, утратило силу. Хотя я не до конца уверен. Ты недавно потеряла отца?

– Как вы узнали?

– Недавняя, такая большая утрата, нанесла сильный вред твоему энергетическому полю – ветот. Возможно, поэтому вы встретились. Ты потерял дочь, а она отца.

Ты все понял? Тантул кивнул. – Попрощайся с девочкой и оставь нас.

– Надеюсь, у тебя все получится, маленькая, смелая девочка. Прощай! – сказал Тантул и вышел.

«Разве не он заберет меня отсюда?» – подумала Мия и ей стало страшно.

– Садись, – сказал шаман глухим, гортанным басом.

«Его голос изменился?» – удивилась девочка, словно на голосе тоже была надета незримая маска. Она послушалась и села, но на некотором расстоянии от шамана.

– Если хочешь, чтобы я помог твоей матери, то не бойся меня. Сядь ближе.

Мия придвинулась к шаману. – Покажи мне то, что показывала другим! – сказал голос.

Мия протянула картофелину. Шаман не взял ее. Вместо этого картофелина повисла в воздухе, словно он держал ее силой мысли. Теперь импульсы по волосам шамана забегали в обе стороны. Тайпелам засиял, а его стены стали пульсировать сильнее. Внезапно картофелина растворилась, и Мия увидела, как по стене тайпелама темная человеческая тень прошла к выходу, где и пропала.

– Твоя мать… Она съела Мулутхе?

– Да, – не растерялась девочка, – такие же.

– Такие же? Они все разные! – сказал шаман серьезно. Каждый мулутхе – это душа унку, добровольна ставшая иным существом.

– Но зачем? Зачем они стали мулутхе?

– От злости и ненависти, от великой скорби и безысходности, – сказал шаман. – Твоя мать находиться в плену у душ унку. Вызволить ее можно, лишь искупив вину.

– Как моя мать может искупить вину?

– Твоя мать уже никак.

– Могу я искупить вину за нее?

– Да ты… – сказал шаман, – ты примешь на себя кару во искупление вины матери.

– Какая это кара?

– Я должен спросить души древних унку, какую кару они захотят для тебя? – сказал голос вокруг. – Для этого, девочка, ты должна закрыть глаза и услышать кен кен ану.

– Что такое кен кен ану?

– Ты поймешь, когда услышишь. Это словно знак.

Мия закрыла глаза. Вокруг наступила тишина. Только тонкий, еле различимый звон был слышен со всех сторон. Звон стал громче, приближаясь, перетек в хорошо различимый, а затем в громкий и, наконец, стал совсем невыносим. Кончилось все так же неожиданно. Мия услышала короткий, странный звук, похожий на слово, но сказанное не человеком, а кем-то или чем-то иным.

– Открой глаза! – сказал шаман.

Мия открыла глаза и увидела лицо шамана, сокрытое черной маской, прямо перед своим лицом. Было непохоже, что он вставал и садился ближе. Шаман внезапно открыл глаза. Полностью черные, лишенные белка глаза и сказал:

– Мулутхе хотят, чтобы ты стала подобной им. Чтобы ты стала Мулутхе! – на сей раз, говорил не тайпелам вокруг, а сидящей перед ней человек. Мия в ужасе вскочила на ноги и попятилась.

– Неужели нет другого выхода?

– Только искупив вину перед ними, ты спасешь свою мать, – неумолимо изрек шаман и вновь закрыл глаза.

– Скажите мне, мудрый Икваш, смогу ли я увидеть мать? Узнать, что с ней все в порядке? И сможет ли она узнать, что стало со мной?

– Есть один способ. Но неужели ты хочешь, чтобы твоя мать узнала, что в действительности случилось с тобой? Мия замолчала.

– Уж лучше пусть она думает, что ее дочь пропала или погибла, чем такая правда. Однако, не станет ли она искать меня? Мы потеряли папу, а теперь она потеряет и дочь. Мама, мама… Ты можешь не вынести правды. Потерять мужа, дочь и разум. Нет! Лучше ей не знать! Лучше, чтобы она забыла, что у нее была дочь.

– Я чувствую какие мысли завладели тобой, – сказал шаман.

Поначалу, когда иносферы только явились на наши земли, наши народы были друзьями. Вы рассказали нам про «Эразмерус Эхвенокту». Да, кажется так, вы называли произошедшее.

– Великое забвение?

– Да. Четыре надзирателя ниспослали на всех иносферов дар забвения. Они сделали так, чтобы вы не ведали того, что было до пришествия, чтобы не знали, о произошедшем там, в иных сферах, и по какой причине вас переселили на нашу землю, которую вы зовете Валлервенн. Можно молить великих надзирателей, чтобы они даровали эразмерус эхвенокту твоей матери. Или, быть может, у тебя есть вещь, что таит в себе частичку энергии твоей матери?

– Возможно это? – Мия вытащила гребень, подаренный матерью.

– О да! Определенно! Это оно, вещь, заряженная чувством! Отпусти ее!

Мия послушалась. Гребень тотчас улетел ввысь тайпелама, где странным образом исчез.

Значит, теперь ты готова искупить вину? – раздался вокруг голос шамана.

– Я должна подумать последний раз, – сказала Мия.

– Хорошо.

Голубоватое сияние витало по тайпеламу. Импульсы бегали по волосам шамана туда-сюда. Стены пульсировали. Она представила себя крохотным клубнем в сырой и холодной земле, навечно лишенная солнечного света, а возможно, что и разума в человеческом понимании. Тьма вокруг. Ничего. Холодно и сыро. Годы летят, проносятся столетия, а она ничего не чувствует, ничего не понимает. Лишь впитывает, цепляясь корнями за другие корни. И земляные черви роют свои ходы у ее корней. Зима. Ледяная земля сковывает ее. Движения нет, нет роста.

Но тут, она вспомнила мать. Незадолго до смерти отца и нападения на деревню, они шли по бескрайнему полю, усыпанному цветами акиоран. Было тепло и свежо, она улыбалась, и мать улыбалась.

На душе было тихо и мирно, словно так будет всегда, словно ничего не изменится, не будет смертей, голода и страха.

«Я хочу это! Хочу, чтобы все было как тогда. Хочу, чтобы мама жила!» – твердо решила она и сказала:

– Да! Главное, чтобы моя мать была жива. Ради мамы я сделаю даже такое. Стану картошкой проклятой.

– Ты добрая девочка и очень смелая, – ответил шаман. – Да будет так. В тебе есть частицы нейнари. Но стать мулутхе клубнем ты сможешь только лишь, если в тебе есть улшартрашль – частицы, что могут вечно менять предназначение и все твое бытие. Они есть почти во всех унку и лишь у единиц иносферов. Я уверен, что в тебе есть улшартрашль. И мулутхе клубни уверены. Иначе не возжелали бы такого твоего искупления. Тантул не зря принял тебя за Мецари. Ты, похожа на унку. Возможно, твои далекие предки были из нашего народа.

– Как наверняка узнать, есть ли во мне эти частицы?

– Просто протяни мне руку. Если они в тебе есть, все должно получиться. Не бойся. Смелее.

Она протянула руку вперед, к неподвижно сидящему шаману. Старик в черной маске дернулся и, неожиданно крепко, схватил ее за руку. Глаз он не открывал, но выглядело это так, будто он точно знал где в пространстве ее рука. Девочка почувствовала резкое и неприятное, какое-то неестественное жжение в руке, а затем увидела, как из ее тела по руке струятся точно такие же световые импульсы. Рука стала какой-то слабой, бескостной как студень. Кожа стала тонкой, и рука начала просвечивать. Голова закружилась. Все вокруг потемнело и слилось в единое нечто.

Запахло земляной сыростью и погребом. Она внезапно ощутила холодное прикосновение почвы, обступившей ее со всех сторон. Ее, Мии, уже не было. Вернее теперь, это была не она, а клубень. Мия прислушалась, хоть ушей и не было. Там, наверху, где-то над самой ее головой – голоса и топот конских ног, затем крики. Шум битвы. Удары мечей о мечи. Копья о щиты. Летящие стрелы вонзались в воинов. Те падали на землю. Руки, ноги, срубленные головы. Кровь текла из мертвых тел, впитывалась в землю. И она, своим грубым, бурым нечто, своими корнями, пила. Жадно пила кровь, набухая и увеличиваясь в размерах. Сквозь шум битвы прорывалось гортанное пение. Это были заклятья, что читал шаман. И вопрос, что звучал внутри ее и вне ее:

– А кем был твой отец? Вновь крики и кровь.

– Мой отец был воином, – отвечала она вопрошавшему.

«Воином!» – вторили голоса вокруг. Унку, но с лицами, полными красок, сидели связанные. Пред ними лжецы иносферы, люди в доспехах. На вершине горы, они уничтожали огромный, сияющий солнечными лучами кристалл. Искаженные болью и отчаяньем лица унку, ставшие мертвенно-бледными.

«Загубленные души! Все они души. Навеки увязли в земле. Души!» Мия начала задыхаться.

«Воздуху! Воздуху!» – и задергалась в припадке удушья! «Мои корни!» Перебирая побегами, она рыла. Копала руками. Ладонями своими, или не своими. Чужими. Кистями, корнями перебирала комья холодной черной земли. Выбираясь к свету, что хотела увидеть, хоть глаз и не было. И душераздирающие крики воинов и пение, чтение заклятий вокруг. Вот оно, красное небо, черное небо и тучи сияющих частиц всех цветов. Ветер гнал их прямо на нее. Она бежала.

Черный силуэт – дерево, что росло у ручья. Его корни схватили ее. Она упала. Корни притянули ее. Она высвободилась. На дереве висели бесцветные тела дикарей. Ни десяток и даже не сотня людей, лишенных способностей. Она посмотрела наверх. Ствол дерева уходил в бесконечность. И на каждой из миллионов ветвей висело мертвое тело.

Ветер частиц нагнал ее. Вихрь светящейся цветной пыли окутал ее и закружил. Из смерча родилась сияющая фигура. Она сверкала всеми цветами и меняла форму.

«Таких беспорядочных частиц, никогда еще я не видал!» – витал голос вокруг, подхваченный ветром частиц.

Этот поток сшиб ее с ног, вырвал корни. Она упала в ручей. Вода понесла ее во тьму. Все быстрее и быстрее. Она, как маленькая рыбка, не могла сопротивляться ему. Огромный водопад опрокинул ее во тьму.

Но она не утонула. Мия упала в лодку, где начала барахтаться. В лодке уже сидел старик. Его лицо меняло цвет вместе с выражением. Вокруг был океан черной воды. Старик забрасывал удочку в воду и вылавливал огромных, светящихся рыб. В рыбах тех были цветные сферы и светящиеся вечносферы. На них материки и океаны. В океанах лодки, а в тех лодках она и старик, который ловит рыбу. Мия посмотрела наверх. Там высоко, плыли сияющие облака цветных частиц. Одно из облаков непрерывно меняло цвет.

– Это улшарташль. Малая часть твоих частиц. Беспорядочных частиц, многих поколений несовместимых людей, – сказал старик в лодке. Под сияющими облаками цветных частиц пролетали бесчисленные стаи воркуатлей. Они истошно орали: «Ра! Ра!» – и эхо оглашало все пространство. В воде копошились страшные монстры, пожирающие светящихся рыб.

– А ведь все они тоже были унку, – сказал старик.

– Что с ними стало? – спросила Мия.

– Их заставили покинуть свои пределы. Они были вынуждены превратиться.

– Свои пределы? – спросила она.

– Народ Унку сильнее других народов. Мы обладаем особыми частицами. Они, в отличие от частиц иносферов, умеют меняться. Раньше мы смеялись, когда слышали, что ваши частицы диктуют вам предназначение. Однако, цена нашему могуществу высока! Каждый новорождённый унку получает дар и проклятье четырех надзирателей. – называемое эмилутль. Это корень человека. Он сокрыт где-то под землей.

Поэтому все мы привязаны к тому месту, где родились.

Но, чем дальше от места, где закопан корень уходит человек, тем хуже ему становится. Пока он, наконец, не утрачивает все свои силы и способности и не умирает, не растворяется, подобно гневу частиц. Иносферы пытаются прогнать нас с наших земель. Они разрушили дэйпилаль, наш великий мегалит вечносферы, сделав нас такими же слабыми, как они сами. И теперь мы яростно бьемся и никогда не отступаем. Нам некуда бежать!

Но есть у каждого Унку и два врождённых права, данных ему четырьмя надзирателями.

Вот первое из них – унку может покинуть территорию своего корня, сохранив жизнь, но навсегда утратив человеческий облик и разум, – сказал старик грустно и указал рукой на существ в воде и небе. – Убить такое существо, можно, лишь найдя его корень. После любой другой попытки оно будет возрождаться вновь.

Второе наше право – это воссоединиться со своим корнем в одно целое и, навеки остаться в родной земле.

Но вот и твое время пришло – сказал старик и взял ее в руки.

Лодка исчезла. Возник холм с огромными красными мегалитами.

– Эти камни, лишь малая копия огромного мегалита! Навсегда утраченного, уничтоженного агенорами! Из-за вас мы лишились своего естества, а тело наше потеряло краски бытия! Старик вырыл ямку в земле и положил ее туда. Холодная почва покрыла ее.

– Прощай Мия! – сказал старик. И она еще долго слышала его тяжелую поступь наверху.

Наконец, когда все звуки стихли и успокоились, а тьма и холод окутали ее, она почувствовала внутри себя движение, дрожь и стрекот. Что-то теплое трепетало в ней. Вдруг оно замолчало, а затем яркий луч света пробился из нее. И из клубня вышел сияющий ярким белым светом амулет, подаренный знахаркой.

Он начал пульсировать, освещая земляную тьму волнами. И наконец, разразился белым огнем, ослепившим ее. Когда зрение и разум вернулись к ней, она жадно глотнула воздух. Мия вновь была в тайпелама шамана.