Киваю.
– Маме позвонил?
– Точно, сейчас позвоню. Вы не обидитесь, если я скажу ей номер машины?
– Не-не, конечна говори.
Звоню маме в последний раз. Она спит за четыре тысячи километров отсюда. Кажется, я упоминал, что собираюсь ехать к Лёхе автостопом, но потом свёл это к шутке. Сонным голосом она ласково реагирует на то, что я поймал машину и к утру буду в столице.
– Дай телефон. – просит Алим.
– Алло, эта Алимводитель. С вашим сыном всё в порядке будет, я его пряма до Москвы довезу. Пусть обязательно позвонит вам утром. – и вернул мне телефон.
– Да, мам, всё в порядке. Спокойной ночи!
Через минуту получаю сообщение: “Скинь-ка номер машины”. Вслух сказать его я то ли забыл, то ли решил, что одного намерения достаточно. Ответ отправить не могу. Дурацкий тариф! А звонить и произносить номер неловко.
Прислушаемся к музыке Алима. Среди разгульных восточных песен и русской попсы мне особо запомнится рэп, начинающийся со слов “я чеченец, и я этим горжусь”. Пульсирует горячий нрав горного народа, призывая к отмщению за оскорблённую чеченскую гордость. Кажется, откуда-то из-за музыки доносится “Аллах Акбар!”.
Я подпеваю знакомым песням, потому что делал бы так же в обычном состоянии. Желая ускорить время, я тоже требую “перемен” и грущу о жизни, прошедшей “по ресторанам”.
– Это же Цой! Мы эту песню играли в ансамбле с Лёхой!
– А где твои родители, Артём? Здесь, в Питере?
Он точно маньяк. Желание соврать во спасение борется с … чем?
– Нет, они далеко в Сибири. Я здесь живу с друзьями.
– А сам ты питерский?
– Не, я сибиряк.
Может, надо было выдумать, будто родители в Питере, а отец из ФСБ?
– Я – кабардинец. Слышал о такой национальности?
– Да, конечно.
– Гора Эльбрус знаешь? Самая высокая! Я вырос у неё. Я из Нальчика.
Скоро разговор угасает. Мы молча несёмся сквозь опускающуюся на трассу М-10 ночь. Алим звонит друзьям и секретничает с ними на незнакомом языке о том, что везёт пацана на убой. Очевидно, что он – часть большой продуманной схемы по отлову незадачливых автостопщиков. Сейчас десятки таких, как я, везут навстречу последнему часу. Иначе нельзя объяснить огромное количество “друзей”, бодро отвечающих ему в поздний час.
Сворачиваем к заправке. Он выходит из машины, чтобы обсудить с “друзьями”, каким способом меня будут убивать. Здешний охранник явно подкуплен, это видно по его походке. Ещё один кавказец поглядывает на меня из-за витрины магазина. Вот и сообщник! Может, убежать к фуре, что заправляется рядом? Срочно звонить маме!