Глава третья
Давайте дальше мы немного пробежимся галопом. Меня перевезли в Военный Госпиталь и на протяжении двух недель восстанавливали, нагромождая различными процедурами: меня лечили электрическим током, магнитами, я каждый день лежал в гипербарической барокамере, насыщая организм кислородом. В общем использовались любые методы для быстрейшего выздоровления. С каждым днем мне становилось все лучше и лучше. Вскоре я уже мог сам передвигаться. Я старался ходить как можно больше, чтобы быстрее привести свое тело в тонус. Я похудел на десять килограмм и выглядел как зомби. Самое главное, что моему здоровью ничего не угрожало.
Еще стоит отметить, что я ощущал некоторые изменения в своем теле. Живот стал каким-то другим, поменял форму. Можно было бы это списать на то, что опухоль после операции еще не до конца спала, но дело в том, что я и внутри чувствовал изменения. Как будто что-то поменялось. А что именно, я понять не мог. В госпитале я пролежал две недели.
Далее меня опять направили в часть для долечивания. Целый месяц я должен был восстанавливаться в лазарете, а после этого прибыть опять в Госпиталь для прохождения повторной Комиссии, где уже официально дадут разрешение на дальнейшее прохождение службы.
Я думал, что месяц восстановлюсь и дальше начну служить. В принципе, все было неплохо по прибытии в лазарет. Я лежал с двумя старослужащими, которые оказались неплохими ребятами, и с одним из них я связал свою жизнь. Ну это потом…
Именно в этой части истории будут несколько характеров, с которыми я связал свою жизнь…
Первым из них был Дима.
Дима служил намного больше, чем я, и к тому же, мы вместе лежали в одном госпитале. Но тогда он мне показался жестким и уж слишком сердитым. Это чувство не покидало меня, пока мы не поселились вместе в лазарете в нашей части. Безусловно, я воспринимал его как старослужащего. Его и еще одного парня. Но именно Диман стал мне очень близок. И до сих пор мы с ним общаемся. Мы по ночам вместе смотрели фильмы, сериалы, днем мы коротали часы за прочтением книжек и разговорами под чай. Именно Дима научил меня справляться с теми сложностями здоровья, которые есть, но и поддерживал морально. Он и сейчас является моим другом.
Дальше идет Саня. Мой земляк. Мы сдружились еще в самом начале. Но именно в лазарете я узнал его по-настоящему. Про наши отношения долго говорить не буду. Единственное скажу, что на гражданке, в нашем городе мы станем друзьями. В этом человеке я уверен.
Дальше идет человек с интересным именем Азамат. И он являлся не менее интересным человеком. Да, он кавказец, у него сильный и своеобразный темперамент и многие его боялись. Да даже я, немного его сторонился. Он создавал впечатление человека, котором оскорбить или ударить другого это не было для него сложностью. Но он был человеком, который держит свое слово. И не смотря на все наши приколы и оскорбления, он первый, кто мне позвонил в госпиталь. И потом он меня не забывал. И в итоге, он один из тех людей, кого я принял бы в гости, и к кому бы я поехал сам.
Было еще пару пацанов, которые заслуживают внимание, но все вместить в одну книгу я не способен. Даю слово, что они появятся в моих других рассказах. Хорошо, что рассказать еще есть много о чем.
Спустя месяц, я снова отправился в госпиталь для прохождения повторной комиссии. Это была чистая формальность и я уже был готов побыстрее пройти обследование и вернуться в строй, достойно отслужить и вернуться домой с военным билетом. Я планировал устроиться в правоохранительные органы, так что “военник” был мне необходим.
Но судьба решила иначе. Врач назначил мне несколько процедур и анализов, дабы убедиться, что нет осложнений после операции. И все проверки проходили хорошо. Все говорило о том, что я быстро иду на поправку. Но вот пришел черед пройти ФГДС. Не самая приятная процедура, на которой в горло вставляют шланг с камерой и осматривают желудок.
Само по себе это не было приятным, так еще и после прохождения ФГДС, меня сильно огорчили.
– Сколько служишь, боец? – спросил у меня доктор.
– Да чуть больше месяца. Еще служить и служить!
– Но со службой придется повременить. Домой едешь! – улыбка, с которой он произнес эти слова мне не понравилась.
– Это не очень смешная шутка. А что со мной?
– Это спросишь у своего лечащего врача. Все, воин, иди. Не задерживай очередь.
Я был озадачен и опустошен. Все было не понятно и взяв результат обследования, я стрелой помчался к моему лечащему врачу. Он посмотрел бумаги и отправил меня к другим врачам, явно встревоженный результатами.
В первую очередь, я отправился к заведующей гастроэнтерологического отделения. Она осмотрела бумаги.
– Что, рядовой Зеленин, служить не хотим больше?
– Никак нет! Напротив, хочу. Есть какие-то сложности? Мне никто ничего не говорит и, я ничего не понимаю. Объясните мне в чем дело, пожалуйста.
– У тебя две язвы и на этом твоя служба, скорее всего, закончена.
– Но как же так. Я же хорошо себя чувствую. Неужели нет никаких вариантов?
– Я переведу тебя в свое отделение. Мы будем наблюдать тебя и сделаем повторные анализы и тесты. Но могу сказать, с уверенностью на девяносто девять процентов, что все анализы только подтвердят.
– Но я готов служить дальше. Я же здоров.
– Понимаю твое негодование. Но ты совсем не здоров. У тебя внутри аппендицит взорвался и весь яд вылился прямо на органы. Операция была сложной, да еще и на протяжении нескольких дней ты питался лишь одними антибиотиками. И теперь это все вылилось в две большие язвы. Так что, можешь собирать вещи, через пару месяцев, едешь домой.
– Понял. Разрешите идти?
– Иди.
Всю эту информацию я никак не мог переварить. В голове все шло кругом. Я решил, что эту ситуацию так не оставлю и направился к главврачу. Ознакомив его с ситуацией, сидел и ждал его решения. Он несколько минут напряженно думал, что-то печатал в компьютере и наконец, ответил.
– Сейчас я покажу тебе статью, согласно которой мы обязаны признать тебя негодным к военной службе и отправить тебя в запас. Я понимаю, новость ни есть хорошая, но ты подумай сам. Ты молодой парень и у тебя все еще впереди. А со здоровьем не шутят. В любой моменты эти язвы опять могут открыться. Тем более военный билет у тебя будет обычный, только с припиской, что ты уволен в запас по состоянию здоровью, а не по сроку службы. Скажу тебе по правде, других выходов из ситуации нет. На протяжении месяца мы тебя долечим, пройдешь военную врачебную комиссию. Правда, надо будет еще ждать одобрения Москвы, это где-то около месяца. И поедешь домой. А сейчас собирай вещи и переезжай в гастро отделение.
– Есть.
Я очень сильно переживал за эту ситуацию, но надо было сообщить об этом родным.
Они все меня поддержали и, благодаря им, я смирился со всем и даже был рад, что поеду домой. Почти каждый день ко мне приезжали. То родные, то друзья, то все вместе. Без внимания и поддержки я не остался. Именно в этом я и нуждался тогда больше всего.
Не обойду вниманием парней, с которыми познакомился в госпитале. Многие были в аналогичной ситуации со мной. И как говорится, общая беда сближает. С некоторыми из них мы быстро сошлись. Мы вместе коротали время в томительном ожидании результатов. Мы, наверно, обговорили уже все возможные темы и наизусть знали истории друг про друга.
Не менее важным был тот факт, что именно тогда я решил начать писать. Я попросил привезти мне тетрадок и просто записывал все свои мысли идеи, которые потом должны были переродиться в книги. Мне очень нравилось это занятие, и я чувствовал, что это мое.
Так и прошел этот месяц. Военная Врачебная Комиссия, подтвердила, сказанное главным врачом. Я отправлялся обратно в часть, ждать подтверждения Москвы, но теперь я считался временно не годным к военной службе и должен был все это время дислоцироваться в лазарете. Ох, скажу наперед, это был тяжелый месяц, который, казалось, тянулся целую вечность. Я так сильно уже хотел домой…
Глава четвертая
Этот месяц я провел в томительном ожидании и глубоких размышлениях. Различные мысли не давали мне покоя днем ночью. Тем более было сложнее, что мысли эти были сильно запутанны, и до возвращения домой мне предстояло распутать эту паутину. Благо время было предостаточно. Я лишь иногда помогал местным врачам с различными документами и процедурами, большинство же времени было свободным.
Во-первых, мне было необходимо разобраться с моими эмоциями. Ведь те три месяца, что я провел вне дома были тяжелыми и богатыми на события: я оказался в новой для себя обстановке, прочувствовал на себе совершенно иную, армейскую жизнь; я успел познакомиться с многими новыми людьми, которые, безусловно оказали или окажут влияние тем или иным путем на меня; я чуть не умер, хоть мне в это не верилось, но это было так. Я до сих пор вспоминаю тот необычайно сложный период после операции. Ко всему прочему и несмотря ни на что, я уже привык к армейской жизни и мне уже второй раз за короткий период предстояло перестроиться.
Во-вторых, я должен был продумать и составить план того, чем я буду заниматься на гражданке. Все мои планы, построенные до армии и связанны с жизнь после, рухнули. Причиной являлся реабилитационный период после операции (около года мне запрещалось поднимать тяжести, иначе мое положении может сильно усугубиться) и военный билет с преждевременным увольнением из Вооруженных Сил. После армии я намеревался устроиться на работу в одну из силовых структур нашей страны. Теперь же, построенные мною воздушные замки рухнули. Но в тоже время мне был открыт любой путь: на меня не давила учеба (высшее образование я получил еще до армии), близость армии (меня более не могли призвать на военную службу). И вообще, я должен выбрать для себя, чем же я хочу заниматься и с чем свяжу всю свою жизнь.
В-третьих, передо мной остро стояла задача как можно быстрее устроиться на работу. Не будем же мы с любимой сидеть без денег, да и иждивенцем быть я вовсе не собирался. Близость зимы, отсутствие нормальной работы в родном городе и мое состояние здоровья могли стать серьезным препятствием. Но я пообещал себе взяться за любую работу, даже с самой небольшой заработной платой, лишь бы не быть обузой.
В-четвертых, это мои отношения с Леной. В армии я еще больше ощутил, что нуждаюсь в ней и люблю ее всем сердцем. Я хотел свадьбу и уже задумывался о детях, но опять же , все упиралось в финансы. Тем не менее, я был серьезно настроен и создание крепкой семьи с Еленой было пунктом номер один в моих планах.
В общем и целом, мне было о чем подумать и поразмыслить. Я очень соскучился по всему: по дому, родным, друзьям, по горячей ванне, по гражданской еде и, наконец, я сам могу делать выбор что мне делать, а не тупо выполнять приказания старших по званию.
Все шло своим чередом, дни моего возвращения домой приближались. Мы вместе с парнями пили чай по вечерам, смотрели фильмы, проводили ночи в беседах, делились своими сокровенными мыслями и мечтами о гражданке. Но я буквально нутром чуял, что что-то не так. Эта мысль, чувство было не таким ярким и теплилось где-то далеко-далеко внутри меня, но порой она не давала мне покоя. Все, казалось бы, было таким же. Но все– таки я ощущал всеми порами кожи, что-то изменилось. А вот что, было не ясно и это еще больше раздражало и дразнило меня.
И вот произошло событие, которому, на тот момент, я не придал абсолютно никакого значения, но которое, впоследствии, стало бустером и зародышем дальнейших событий, из которых и сложилась эта история.
Спустя неделю, проведенную в лазарете, мне наконец-то удалось, так сказать «вырваться в свет». Я сразу направился в казарму, с целью повидать своих новых друзей, рассказать им обо всем и узнать, как дела идут у них.
Я очень переживал, так как меня не было около двух месяцев, и они могли уже и забыть про меня, но меня ждал хороший сюрприз. Все встретили меня очень тепло и, даже старослужащие которые видели меня впервые, сочувствовали мне и желали здоровья.
Все на перебой задавали вопросы и буквально тискали меня.
– Здарова Темыч! Как ты?
– Живой что ли? Ты здорово похудел!
– А покажи шрам! Эх ты! Ничего себе тебя распахали. Выглядит страшно!
– И че теперь? Слышали тебя комиссуют!
– Да, парни. Это правда, к сожалению, – отвечал я. – Жалко вас тут оставлять… Я в скором времени уже буду потягивать холодное пиво в горячей ванной, а вам тут еще гнить больше полгода. Вы уж извиняйте.
– Да прекрати ты. Бред говоришь. Ты такое пережил… Мы все здорово напугались.
– Ага, особенно прапорщик, который дежурил в ту ночь.
– Ахахахаха. Видел бы ты его лицо.
– Надеюсь, я к вам еще приеду! Обязательно навещу вас! Слушайте, а вы что, стены у казармы перекрасили? Совсем вас уже нечем занять…
– Неее. Ты че? Все так же…
– Да говорю же вам, явно другой цвет.
– Да ты, по ходу, еще от наркоза не отошел.
– Ахахахах. Или таблетки немного не те давали.
– Ладно, забейте. Мне еще несколько недель ждать. Попробую упросить командира нашего, крайнюю ночь в казарме провести. Посидим, попьем чайку с тортиком, поговорим. Все так, у меня дембель, какой-никакой.
– Да уж, дембель. Демо версию прошел. Да и хватит.
Через три недели документы пришли. Последняя ночь в части, да и в роли военнослужащего прошла на ура. Вечером мы посидели с парнями, я собрал вещи, пожелал всем удачи. Всю ночь я не могу уснуть. Ура! Этот день настал! Я еду домой! Дзержинск! Встречай меня!
Этой последней ночью я выразил с помощью стихотворения все мои мысли, касательно армии:
Ярко светит солнце,
Щебечут птички за окном.
Черные строчки на белом читаю,
Снизу подпись – товарищ военком.
Как же все было прекрасно:
По парку с невестой гулял,
С друзьями ночами шатался,
А тут повестка. Мама, я попал…
Раннее утро – сумку на плечо,
Раскрыл мне двери военкомат.
Прощайте гражданка, свобода, родные,
Здравствуй военно-отлаженный ад.
Слезы матерей, отцов и невест —
Все чувства на сквозь открыты.
С печалью, тоской смотрю я на них,
Автобуса двери перед носом закрыты.
Лишь вижу я вокруг себя
Мутные взгляды бедных ребят,
Никто еще не понял, что отныне,
Каждый – воин, мужчина, солдат!
Друг детства рядом со мною сидит,
Мы можем без слов говорить.
Оба смотрим в окно и верим,
Что вместе будем служить.
И вот перед нами пункт призывной —
Последний остров гражданки.
И целый год за собою тащить
Печали и боли тяжелые санки.
И вот напасть еще одна —
С другом отдельно мы будем служить.
Да, судьба ведь злодейка она.
Быстрее б тот годик прожить.
Но форму одев, грусть позабыв,
Должен Родине долг я отдать.
Я больше не мальчик и стойко
Буду семью защищать!
Построены 36 бойцов молодых,
Какими мы были – все позабыли;
Теперь мы все горды за себя,
Ведь мы – Военно-Воздушные Силы!
Проехали верст мы не мало,
Поспали немного, но всласть,
Мы видим врата нашего нового дома:
Родную теперь военную часть.
А следующие слоги, строфы
Я посвящаю ей,
Что ждет меня и любит —
Единственной моей.
Я хотел вам рассказать,
Как сильно вас люблю.
Хочу вам так же рассказать,
Как в армии служу.
Здесь берцы мокасины заменяют,
Здесь связь не ловит, интернета нет,
Здесь молодые парни характер закаляют,
А вместо модной кепки – постиранный берет.
Самолетов шум нам вместо новых песен,
А вместо теплой ванны – холодный душ.
Но каждый новый шаг уж больно интересен.
И вместо пацанов, отныне, рота хрупких душ.
Я понял здесь,
Что воспылал любовью к вам опять,
И вместо чувств – бушующая смесь.
Я б отдал б жизнь, чтоб просто вас обнять.
Вы снитесь мне без перерыва,
А на яву все мысли лишь о нас,
И будто падаю с обрыва.
Отмечаю дату, когда я встречу вас.
Я ведь никогда по вам так не скучал,
Терпенью больше нет предела.
Меж сердцем и умом горит скандал,
И жизнь без вас мне надоела.
Но теперь я, ведь, солдат,
И все невзгоды прочь!
И на плече моем тяжелый автомат —
Я защищаю вас и эту ночь.
Ты помни, милая, обо мне,
Ты жди, терпи, о нас велю мечтать.
И повстречаюсь через год я вовсе не во сне.
А вскоре и сын наш будет присягу принимать.
Я тут уже привык сейчас,
И те ребята – теперь мои друзья,
Ведь вместе мы проводим каждый час,
А рота – новая семья.
Мы вместе плачем, страдаем, веселимся,
Мы вместе чистим берцы, вместе спим.
Когда мы вместе, ничего не боимся.
Средь них я чувствую себя своим.
Не скоро я забуду эти рожи.
И долго-долго будут сниться мне.
И мы другие, на прежних не похожи,
Ведь вместе мы готовы умереть в огне.
И вот стоим мы под жарким солнцем
Пять бравых молодых ребят.
Прощайте месяцы в казарме!
Глаза сейчас от радости горят.
Вот стук колес уж слышен на перроне.
От нетерпенья потеют пальцы рук,
Мы скоро своих родных увидим,
Не зря мы перетерпели столько мук.
Пробил наш час, прощаемся с друзьями,
Но будем мы еще звонить, писать.
Стоит наш дом, наш город перед нами —
Не надо больше ждать.
И все-таки, я год провел не зря.
Я вырос там и стал мужчиной.
Но наконец во тьме ночи
Иду я бодрым шагом – спешу к любимой.
Она меня ждала, на фоточки смотрела,
Литры слез девчонка пролила, терпела.
И ждет награда нас, судьба подруга.
Ведь поняли мы с ней, что любим истинно друг друга!
Глава пятая
Это утро было для меня одним из самых лучших в моей жизни. Осталось вытерпеть всего четыре часа, и я отправлюсь домой. В последний раз я слышал команду «рота подъем». Вместе со своими боевыми товарищами я отправился в столовую, последний раз насладиться солдатской кухней. Потом я наблюдал за парнями, которые занимались обыденными солдатскими делами: кто-то чистил автомат и собирался в караул, кто-то занимался уборкой помещений, кто-то дремал на тумбочке. В общем, при делах были все. Мне оставалось лишь смотреть на все это и понимать, что все равно, я буду скучать по этой казарме, по этому времени, по этим людям…
Меня должна была забрать мама, которая была уже в пути. Я проверил все свои вещи. Попрощался с парнями и сидел в классе и ждал.
И вот, наконец, подъехала мама. Ох, как же я был ей рад! Это чувство не опишешь словами. К тому же, это было символично и вдвойне приятно, что именно мама забирала меня домой. Я наблюдал в окно, как она шла по плацу и входила в казарму.
– Здравия желаю, товарищ мама! – попытался я скрыть свое волнение и напряжения в попытки отшутиться.
– Привет сынок! – она меня крепко обняла. – Ну вот и домой! Армия возвращает мне моего сына.
– Да уж, почти целым и не совсем здоровым.
– Поправим мы тебя, не волнуйся.
– Да я шучу. Все окей! Пойдем, нас ждет командир роты.
Мой ротный отдал нам мои документы, пожелал удачи в дальнейшей жизни и пожал на прощание мне руку.
И вот мы уже в машине и выезжаем за пределы КПП. Какой же это был сладостный миг, ведь все наши разговоры тем и иным путем сводились к именно этому моменту – моменту, когда мы покидаем часть на пути к родному дому.
Все мои чувства будто обострились, и я буквально утопал в сладостном и прекрасном моменте ощущения свободы. Я с превеликим удовольствием смотрел в окно на проносящийся мимо нас пейзаж. И меня это завораживало. Ну, еще бы. Последние несколько месяцев я провел либо в казарме, либо в больничной палате, уже отвыкнув от простора, от пейзажей, от сел, от заправок, кафешек, городов. Я даже отвык от обычных людей, обычной одежды и обычной манеры речи – на протяжении четырех месяцев меня окружали люди в форме с армейской выправкой. Ко всему надо будет привыкать заново. Но я был полон уверенности, что мне удастся сделать это быстро.
Вся дорога от казармы до дома заняла чуть более трех часов и прошла в непринужденных беседах: я делился с мамой историями и бытом из армии, рассказывал о своих планах; она в свою очередь, поведала о последних событиях из гражданской жизни.
И вот, я уже увидел знакомые картины за окном. Мы уже приближались к Дзержинску – моему родному городу. Я был на седьмом небе от счастья. Я погрузился в теплую ностальгию, рассматривая такие, вроде бы, родные и знакомы улицы, но от которых я успел отвыкнуть, и которые все же успели поменяться в мое отсутствие.
Но самое классное, это было оказаться в нашей с Леной квартире и лечь в нашу с ней кровать, в которой мы провели так много ночей, деля сон. И теперь я грезил, когда же она вернется с работы, чтобы обнять любимую, и наконец-то вместе уснуть. Я так по этому скучал, что ждать более не оставалось сил.
Что бы как-то скоротать время, я позвонил Максу, который незамедлительно приехал ко мне, обрадовавшийся моему возращению. Было стойкое ощущение, что я никуда и не уезжал, а просто не виделся с другом пару дней. Между нами не было никаких неловкостей. А я переживал, что после пребывания в армии, мы на какое-то время потеряем нить и перестанем быть на одной волне. Но этого, к счастью, не произошло.
Потом я встретился с отцом, мы немного поболтали, назначили дату на день, когда соберемся всей семьей, чтобы отметить мой приезд. Я забрал у него свою машину, которая прибывала у него на хранение, и мы с Максом отправились немного покататься по городу. Мне, изначально, было трудновато за рулем, чувствовалось отсутствие практики, но спустя какое-то время я вновь обвыкся и уже наслаждался поездкой в родной машине по родному городу.
Мы встретились еще с некоторыми друзьями, заехали в магазин, напокупали всяких вкусностей и поехали ко мне пить чай. Посидели мы тогда отлично. Я не перестал чувствовать себя своим среди них, что говорило о многом.
Вечером, после столь долгой разлуки (да, она часто навещала меня в больнице и приезжала в часть, но это не считается), я встретился с Ленкой. Нашему счастью не было предела. Мы решили немного отпраздновать мое возвращение. Ко всему прочему, мне не терпелось набрать всяких вкусностей и снеков, которых я был лишен в армии. Устроить, так сказать, праздник живота. Но и не забыть про пивасик, о котором я тоже мечтал. Ну не то, что мечтал, просто вновь хотелось ощутить тот самый, но уже позабытый вкус. И, как ни как, армейская пища – есть армейская пища. Она очень быстро надоедает.
И вот мы подошли к магазину. Мне все там казалось каким-то непривычным.
– Лен, ты от меня далеко не отходи. Я так отвык от супермаркетов. Голова кругом. Как тут много всего. Не то что у нас был.
– Да ладно тебе еще выкабениваться. Привыкнешь.
– Но тут так много продуктов… И людей… Не привычно… И немного давит. Чувствую себя пещерным человеком!
– Ты в армии был и отправлялся в каменный век на машине времени?
– Ха-ха-ха. Вовсе не смешно. Пойдем пивка возьмем. Ты как обычно, сладкое.
– Да, возьми мне сидр какой-нибудь. А себе, как всегда, будешь выбирать три часа?
– Не, Ленок. В этот раз быстро. Возьму свое любимое пару бутылочек и все. Где тут «Брудвайгль»? Оно обычно здесь прям стояло.
–Какое?
– «Брудвайгль» конечно. Ты не знаешь какое у твоего будущего мужа любимое пиво? Стыд и позор, Елена Сергеевна.
– Эй. Ты что? Твоим любимым всегда было «Бад». Ни про какой там Братвийгл или как его там, речи не было. Да и не существует такого пива.
– Что за бред. Хочешь сказать я не помню название любимого пива? Ты явно меня не дооцениваешь.
– Артеееем! Я работаю администратором в магазине и все товары знаю как свои пять пальцев. Такой фирмы не существует.
– Ладно, забей. Я тебя разыграл. Возьму, как всегда, «Бад». Пойдем возьмем еще чипсиков и наконец-то посидим вдвоем у нас дома.
Но в тот вечер я не мог расслабиться. Этот случай просто не выходил у меня из головы. Я был на сто процентов уверен, что был прав.
Но дальше было только хуже…