Байки актера массовых сцен. Начало…

Байка 34. Автобусно-вещичная

Чаще всего массовка оставляет свои вещи в автобусах. Этот автобус нас привозит, порой в нем же мы переодеваемся, сидим, иногда кушаем. В общем, это наше место жизни на время съемок. Поэтому каждый массовщик спокойно оставляет вещи в автобусе. Воровства практически не бывает, да и что воровать, когда все самое ценное мы все равно берем с собой? В общем, так было и на этот раз. Мы отправились на площадку.

Съемки шли долгое время, к автобусу нас не отпускали, поэтому никто ничего не проверял. Однако когда дело подошло к концу и бригадир с нами рассчитался, выяснился неприятный момент: автобус уехал.

– Как так? Где автобус? – стали возмущаться мы.

Бригадир бросился выяснять. Оказалось, что автобус направили на другую точку – перевозить новую группу массовщиков, причем направили, как говорится, в один конец. То есть за нами он возвращаться не собирался.

После небольшого скандала нам пришлось своим ходом добираться до второй съемочной точки, и эти затраты никто возмещать не стал. Впервые у меня сложилась такая неприятная ситуация. Понимаю, что накладки бывают. Но хотя бы выгрузили вещи! А то взяли и уехали, ни о чем не думая! Кроме того, что еще и платить пришлось, чтобы добраться. Вот так и считай после этого автобус своим домом. Хоть и временным.

Байка 35. Побежали на ОМОН

Довольно часто набирают людей на съемку различных митингов, демонстраций и тому подобного. Естественно, что против нас тогда выставляется полиция или ОМОН. А как иначе? Должно же быть какое-то противостояние.

Мы стояли в тридцати-сорока метрах от раскрытых ворот. За которыми в полусотне метров стояли в плотном строю омоновцы в полном обмундировании – с дубинками, щитами, в шлемах. Наша задача состояла в следующем: толпа врывается в ворота, пробегает еще метров десять-пятнадцать, дальше вперед выбегают каскадеры, и уже они врубаются в ОМОН и завязывают драку. Всем остальным туда лезть нельзя.

Сначала была репетиция, работали каскадеры с ОМОНом. После второго захода мы услышали, как стали звать скорую: один из них получил серьезную травму головы.

– Вот видите, что может случиться? – говорил второй режиссер. – Здесь работает настоящий ОМОН! Нельзя к нему приближаться. Полезете к нему, и получится то же самое, если не хуже. Если настоящий каскадер получил травму, то что уж говорить об обычных людях!

Режиссера можно было понять, он на самом деле переживал за нас. Да и со скорой лишний раз связываться вряд ли хотелось.

Как я узнал в дальнейшем, хоть ОМОНом и пугали, но каскадер получил удар из-за своей ошибки: удар его трубы пришелся в щит, а от щита она отскочила и ударила его же самого, причем настолько сильно, что пришлось отправлять парня на скорой.

Но вот каскадеры все отрепетировали, пришел черед соединять нашу работу и их. Однако сначала снова отработка всей сцены. Мы приготовились и по команде бросились вперед. На этот раз ворота были закрыты, нам еще предстояло их «снести» – точнее, врезаться туда, а там уж они сами должны были раскрыться. Так и случилось: ворота распахнулись легко, каскадеры вырвались вперед, мы следом. Азарт уже играл в нашей крови. Линия, за которую нам сказали не заходить, уже через пару мгновений оказалась за нами. Я успел остановиться метрах в пятнадцати от ОМОНа, многие забежали дальше, кто-то даже вступил в потасовку. И вот тут раздалось истошное: «СТОП, СТОП, СТОП, СТОП!!!»

Только после этого крика драка остановилась и народ разошелся в разные стороны.

– Вы что? Куда вы побежали? Я же сказал – дальше линии не ходить! Дальше бегут только каскадеры! Вы хотите, чтобы вас всех на скорой увезли?

Там было еще много слов. Мы всё поняли, успокоились и вновь были готовы к съемкам. После этого старались не заигрываться и держались намеченного плана. Мне кажется, получилось очень даже успешно. Во всяком случае, режиссер был доволен.

Байка 36. И улыбка, без сомненья…

Почему-то именно эта песенка пришла мне в голову. Хотя на самом деле в тот раз требовалось совсем другое.

И снова работа в толпе: озлобленные жители должны были пройти по улице, скандируя что-то о возвращении своих домов. Уж и не помню, про что фильм снимался. Все отрепетировано, можно снимать.

– Массовка пошла! – прозвучала команда.

Мы дружно потопали вперед, потрясая руками и выкрикивая лозунги. Вроде бы нормально прошли, все хорошо получилось. Но нас собрали:

– Поймите, вам нельзя улыбаться! Вы расстроены и озлоблены, какие могут быть улыбки? Серьезные злые лица! Все поняли? Пробуем еще раз!

Мне показалось, что вторая попытка получилась более удачно. Но нет, нам снова сделали замечание:

– Сейчас намного лучше, но несколько человек все равно улыбались! Ни одной улыбки! Ни одной! Держите себя в руках!

После третьей неудачной попытки:

– Я мог бы сейчас назвать точно, кто улыбался, но не буду пока этого делать! На камере все хорошо видно! Нельзя улыбаться, нельзя!

– Скажите, кто улыбается? Мы с ним сами разберемся! – раздался голос из массовки.

На самом деле многие уже начали злиться: какой интерес просто так ходить туда-обратно без всякого толка? Всем уже хотелось отснять эту сцену и перейти к следующей.

После таких угроз даже у самых смешливых отпало желание улыбаться. Теперь сцена удалась на ура! Нас даже похвалили.

Байка 37. Не закусывай губу

Мы сидели в зале суда. Разговор шел о жене священника. Сам он сидел с нами на втором ряду. На этот же ряд посадили девушку. По сюжету в определенный момент священник должен был встать и пойти к выходу, пробираясь мимо девушки. Провели репетицию, посмотрели, как будет все смотреться по кадру. Все остались довольны.

– Ха, некультурный священник, – сказал кто-то из массовки. – Поворачивается к девушке спиной, а надо лицом к людям проходить.

Однако в некультурности священника обвиняли зря. Ему так по кадру было положено делать. В противном случае уже камера фиксировала бы его спину, чего ни режиссеру, ни оператору совсем не хотелось.

Сделали первый дубль. Сначала тишина, а потом:

– Девушка, не надо так закусывать губу, когда слушаете речь обвиняемой, а то все внимание на вас переключается, а не на священника.

Оказалось, что девушка так сексуально закусывала губу, что большинство зрителей наверняка смотрело бы на нее, а не на то, что происходило вокруг. Скорее бы даже священника восприняли как проходной персонаж, на время закрывающий интересный объект.

Больше девушка так не делала, чем существенно понизила сексуальную остроту эпизода.

Байка 38. Так жертва или жратва?

Мы уже второй час стояли и скандировали: «Жер-тва! Жер-тва! Жер-тва!» Многие уже охрипли, но пока съемочный процесс продолжался, было не до отдыха. Режиссер снимал несколько сцен на нашем фоне, и толпа все стояла, корчила рожи и скандировала. Все порядком устали, но продолжали работать.

И у меня, и у многих уже начало бурчать в животе. Хотелось перерыва, чтобы хоть чайку с сушками попить. Но режиссер не хотел прерывать съемки. Все же сцены были довольно сложные, и о том, чтобы делать перерыв, а затем готовиться и снимать снова, не могло быть и речи. В принципе, мы это понимали, но все же хотели, чтобы это безумие наконец-то закончились.

«Жертва, жертва, жертва!» – раздавалось со всех сторон.

В какой-то момент я перестал прислушиваться, но когда внимание вернулось, вдруг услышал, что манера скандирования изменилась.

– Жрат-ва, жрат-ва, жрат-ва! – теперь раздавалось вокруг.

«О, вот это дело!» – решил я. Крикнул пару раз то же самое, но потом прислушался.

– Жертва, жертва, жертва!

«А, показалось…» Все встало на свои места, но после того, как я в первый раз услышал слово «жратва», серьезно воспринимать все остальное уже не мог. Как хорошо, что вскоре сцена была доснята и нас отпустили на перерыв. Можно было хоть немного переключиться.

Байка 39. Коротка юбчонка?

На одну из передач, на которую я попал совершенно случайно, должен был прийти известный певец. Что-то он там выиграл или выступил как-то удачно, точно не берусь сказать, не слежу за этим делом. Я шел как на обычную передачу и уже по ходу дела понял, что дело нечисто: практически весь первый ряд был забит юными девушками с разными плакатами, в футболках с надписями.

Некоторым из нас дали большие флаги, остальным достались флажки поменьше – они лежали на каждом кресле. Стали мы рассаживаться. Когда предлагали большие флаги, я решил благоразумно промолчать. С одной стороны, это может быть интересно тем, кому хочется разглядеть себя в телевизоре, но с практической точки зрения это было совершенно не нужно. Знаете, сколько сил потратится, пока будешь махать таким флагом? Весьма прилично! Потом все руки будут болеть на следующий день. Так что меня эта чаша миновала, и слава богу. Да и желающих нашлось хоть отбавляй. Ну что ж, пусть себе радуются жизни, мне-то что?

Неожиданно я заметил одну даму из массовки, которая вела себя как-то необычно. Видимо, поэтому и заметил. На ней была короткая юбочка, открывающая ноги выше коленей, и что-то яркое сверху (не берусь называть конкретно, чтобы не ошибиться). Она сразу же обратилась к модератору, рассаживающему массовку, чтобы ее посадили на первый ряд:

– Пожалуйста, пожалуйста! Мне так надо! – говорила она.

Но модератор не стала ее слушать, а отправила на третий ряд. Та покряхтела и пошла на обозначенное место. Вот только просидела она там недолго. Когда модератор отвлеклась на свои дела (рассаживать массовку дальше), женщина быстренько перелезла на первый ряд, где и уселась, притворившись, что всегда здесь и была.

Студия наполнялась народом. Неожиданно модератор увидела, что на первом ряду появился зритель, которого тут не было. Она еще раз пересадила женщину наверх и вновь стала рассаживать публику. Дама недолго там просидела и снова переместилась на первый ряд. На этот раз ее заметили намного быстрее. Вот тут модератор уже обозлилась:

– Пересаживайтесь на свое место! Что это за дела?

Что говорила женщина, я не знаю (не слышно было), но она явно уговаривала и умоляла.

– Идите обратно! – отвечала ей непреклонный модератор, а потом не выдержала: – Я сейчас охрану позову, чтобы вас вывели отсюда!

Но женщина так убежденно ей что-то доказывала, что модератору пришлось прибегнуть к последнему и самому жесткому средству:

– У вас юбка слишком короткая. Если вы с такими коленями сядете в первом ряду, это будет смотреться очень некрасиво.

Дама что-то проговорила и ушла. Ну, думаю, избавились от нее. Сижу, смотрю по сторонам, наблюдаю за фанатками, которые в предвкушении чуть ли не песни поют, вспоминают своего кумира. И тут, опа, снова появляется удалившееся чудо! Но уже в штанах. На что только не пойдешь, на какие жертвы не решишься, чтобы попасть на первый ряд, поближе к своему любимцу. Что ж, настойчивость города берет. Так женщина взяла свое место и гордо на него уселась. Модератор больше к ней не приставала.

Самое интересное, что в процессе самой передачи я ничего необычного в ее поведении не замечал. Не могу сказать, чтобы она вела себя как-то особенно, как те же фанатки. Она явно сумела успокоиться и принимать своего героя сдержанно. Не знаю – может быть, в глубине души у нее все клокотало, но с виду ничего заметно не было.

Байка 40. Почему я в списке?

Эту байку рассказал мне один знакомый, которому я верю на все сто. Постараюсь рассказать от его лица, потому что так у меня получится более понятно и наглядно.

Я записался на одну известную передачу, пришел в назначенное время. Данный бригадир всегда брал с перебором (то есть изначально записывал лишних – на случай неявки), о чем я, конечно же, знал, поэтому и приехал намного раньше положенного срока.

Отбор проходил на месте. Чаще всего отсеивались пожилые или неудачно одетые люди. Впрочем, порой я толком не мог понять, почему взяли одного, но не взяли другого массовщика. Но это уже было на совести бригадира. Честно говоря, не любил я к таким ездить. Никогда не знаешь, как карта ляжет. Вроде и придешь рано, и оделся прилично, а отправят восвояси – и чего? Только время зря потратил. Но в тот день ничего другого мне не оставалось, никуда больше не пригласили.

И о чудо! Меня отбирают и ставят в группу на передачу, я получаю заветный «билетик», или «талончик»³ (это специальная карточка, по которой проходишь на студию, а потом и деньги получаешь). Можно с облегчением вздохнуть. Впрочем, я с некоторой долей сочувствия смотрю на тех, кого не взяли. Грустно все это. Теперь людям надо разворачиваться и вновь топать в метро, тратя деньги на проезд (если, конечно, нет безлимитного билета или документов на льготы).

Нас провели через проходную, затем в студию, где быстренько рассадили по местам. Мне достался вполне удобный стульчик сбоку. На этом месте и смотреть было удобно, и просто сидеть приятно. Когда ты вот так сидишь, можешь расслабиться. Да, скоро начнется запись передачи, но пока она не началась – отдыхай и ни о чем не думай. Получай удовольствие от процесса. Точнее, от его отсутствия. Главное, что теперь ты уже в студии, талон у тебя есть, а чуть раньше ты получишь свои деньги или позже – большая ли разница?

Неожиданно я почувствовал, что кто-то меня дернул за рукав. Я повернулся и увидел второго бригадира (не того, что нас привел).

– Пойдемте выйдем, – сказал бригадир. – Поговорим… – и добавил после паузы, когда я начал подниматься: – С вещами.

Все это звучало весьма подозрительно, но бригадира нужно слушать. Все же он тут главный – точнее, главный над тобой.

Когда мы вышли в коридор, бригадир отобрал у меня билетик и сказал, что на сегодня мои услуги не требуются. Я не понял, что произошло. Такого отродясь не было, сколько себя помню (точнее, сколько помню свои походы на передачи).

– А в чем дело? В чем проблема-то? – Я не мог смириться с тем, что меня вот так выгоняют ни за что ни про что.

– Вы в черном списке! – коротко ответил бригадир и ушел.

Я аж онемел от такого. Как так? Никого вроде не подводил, всегда приходил вовремя, противоправного ничего не делал, все, что нужно было, выполнял. Почему так?

Потом этот «черный список» оказался обычной ошибкой. Но эта ошибка серьезно испортила мой день. Со съемок выгнали, пришлось уйти несолоно хлебавши.

Бывает и такое.

Хорошо, что со мной такого никогда не приключалось. Тьфу, тьфу, тьфу.

Байка 41. Опоздал – пошел к другому

На съемки я явно опаздывал. Сначала сломался чайник, потом лифт. Я в нем не застрял, но время потерял, пока ждал и спускался по лестнице, отчего не попал на нужный троллейбус – соответственно, потратил время на ожидание нового. Все шло один к одному. Не везло так не везло. Хорошо еще, что я всегда заранее выхожу, чтобы прийти наверняка. Но тут никак не успевал.

– Надо было часа на два раньше выйти, – бурчал я про себя.

Когда я оказался на месте встречи, бригадир уже раздал все «талончики», и мне ничего не досталось. Все забрал резерв – люди, которые не были записаны, но пришли на удачу: вдруг останутся места и получится попасть на передачу? В общем, честно говоря, все уже ушли, так что бригадира я и не видел, чтобы извиниться и объяснить ситуацию. Что теперь делать? Пошел посмотреть, вдруг еще что-то снимают – мало ли, пригожусь?

Надо сказать, что я приехал на студию, где снималось довольно большое количество различных передач и программ. Записывались они в разное время, но были и те, что примерно совпадали по времени. Вот на одну такую «примерную» очередь я и нарвался. Бригадир был мне знаком, однако я к нему не записывался.

– О, привет! – махнул он мне рукой. – Пойдешь?

– Да, конечно! – обрадовался я.

Бригадир тут же протянул мне «талон» и отправил на программу. Повезло, что у него еще что-то оставалось.

Коридор был один, но дальше он разветвлялся в разные стороны. Я шел, поглядывая по сторонам, как вдруг чуть не столкнулся со своим бригадиром, к которому был записан. Он увидел в моих руках другой талончик (не тот, что сам выдавал) и сразу же насупился.

– К другому пошел? Меня проигнорировал? Зачем записывался тогда?

Я попытался объяснить, рассказать, как такое получилось, но тот лишь отмахнулся и пошел дальше по коридору. Я не знал, догонять его или нет. В конце концов решил идти на передачу. Что уж теперь? Раз так получилось, значит, ничего уже не поделаешь.

После этого случая бригадир реально обиделся на меня очень сильно. И как я ни пытался прояснить ситуацию, ничего не получалось. Целых полгода он меня никуда не брал, причем явно намеренно.

Вот и такие случаи бывают, так что старайтесь не ссориться со своими бригадирами (да и не своими тоже). Тут и без всякого черного списка можно попасть в немилость. Причем так сильно, что потом на долгое время можно будет остаться без работы. А массовщик – это профессия очень зависимая. Народу всегда хватает. И если тебя не будет, то на твое место тут же найдутся желающие. Может, они будут лучше, может, хуже, но найдутся. В массовке незаменимых нет.

Байка 42. Попал в массовку

В массовку попадают совершенно разные люди по совершенно разным поводам. Кому-то просто в жизни повезло/не повезло, кто-то всегда хотел попасть на экран, но в актеры выбиться даже не попытался или не сумел.

Помню, разговаривал с одним человеком. Симпатичный мужичок с меня ростом, на вид ничего выдающегося – кажется, такого можно встретить в любом вагоне метро. А тут раз – и выясняется, что он работал на кораблях дальнего плавания. Весь мир объездил, в стольких странах побывал, что мне и не снилось. Почему же все закончилось массовкой?

– Трудные времена были, перестройка, временно сошел на берег – поработать на земле, так сказать, а потом не было работы на корабле, пришлось как-то обустраиваться и менять профессию. Сначала пытался найти работу на речных судах. Но когда там смотрели мой послужной список, разводили руками и говорили, что для меня работы нет. Однажды судьба распорядилась так, что я с другом оказался в коридорах студии. Мы уже собирались уходить, когда нас остановил человек: «В фильме сняться не хотите?» Мы сначала опешили, но потом согласились. А почему бы не попробовать? А там пошло-поехало.

Дальше мне трудно передать именно его слова, поэтому опишу своими. Сначала удалось познакомиться с одним бригадиром, потом с другим, постепенно попал в списки, и стали вызывать на съемки. Это сейчас все просто стало: подал заявку в Интернете, бросил свои данные – тебе позвонили… или не позвонили. А раньше с тобой связывались по обычному стационарному домашнему телефону. Повезло, если на тебя попадали, а если нет, то и узнать уже нельзя было, что возможность какую-то упустил. Если же никто не звал, то приходилось самому брать записную книжку и обзванивать всех знакомых бригадиров, пытаясь узнать у них, есть что-нибудь на завтра-послезавтра или нет. В общем, дело было довольно сложное. Хорошо, если удавалось на одних съемках договариваться на следующие. Но такое бывало не так уж и часто.

– Иногда я вспоминаю свою прежнюю жизнь на корабле. И, может быть, если бы выпал шанс, то я бы и вернулся на флот. Но с другой стороны… может, и нет.

Вот так человек с очень хорошей и нужной профессией стал заниматься совсем другим делом.

И совсем другой случай. Мужчина долгое время работал зоотехником, а потом вышел на пенсию и подался в массовку. Вот его, бедного, стали засыпать вопросами, когда узнали о бывшей профессии.

Получилось все так: на съемках присутствовали лошади – точнее, кони. Речь зашла о том, кто же такие мерины. Один пожилой человек стал уверять: мерины – это не только кастрированные кони, но и те, которые просто «не могут». Как он выразился.

– И это ты мне как зоотехнику будешь объяснять? – последовал вопрос.

И тут начался длительный спор. Потом все заинтересованные начали у зоотехника выяснять, какие лошади самые лучшие, как свиней разводить, кто такие лошаки и кто-то на них похожий. Хорошо, что дядька оказался из разговорчивых. Потому что его потом очень долго не отпускали. Вот так и афишируй свою бывшую профессию.

Как я уже говорил, в массовку могут попасть совершенно разные люди. Никогда не угадаешь, кем был раньше тот или иной человек. Но в этом тоже есть свой интерес.

Байка 43. Долгий и трудный массовочный день

Съемки порой начинаются очень рано. Точнее, вызывают туда очень рано. А вот сами съемки могут начаться когда угодно. Вот и на этот раз нас вызвали к семи утра. Что делать – надо так надо. Пришлось вставать в пять и мчаться, чтобы не опоздать, почти на другой конец Москвы. Встретили нас нормально, все четко. Бригадир не подвел. Затем посадили в автобус и повезли на съемочную площадку.

Доехали довольно быстро, минут за сорок. Площадка была организована в небольшой деревушке. Именно деревушке, потому что нужны были дома деревенского типа, а не дачного. Впрочем, с каждым годом становится все сложнее отличать одни от других.

Съемки начались довольно бодро. Рабочие быстро организовали нужные объекты, был выставлен свет, и работа закипела. У меня была роль шантажиста, которого в конце концов убивали. Что ж, туда всем шантажистам и дорога (но не мне, конечно).

Вроде обещали три сцены. Хорошее дело. Всегда интересно, когда их несколько, да еще они совершенно разные, и в то же время если эти сцены представляют не обычного прохожего, вышагивающего где-то на заднем плане. В первой я старательно следил за домом нужного мне человека. Сняли этот момент быстро, буквально за два дубля, а вот далее меня нужно было убить. С этим уже пришлось повозиться: сначала пришлось отработать, как меня будут хватать, как душить, как я буду дергаться.

Первый раз партнер схватил меня так жестко за шею, что я и правда не мог дышать. Потом он меня отпустил и спросил:

– Ну как, нормально? Не сильно я тебя прихватил?

– Нормально… – кое-как ответил я.

Но, видимо, по мне было заметно, что было бы лучше хватать полегче, потому что последующие дубли прошли не так жестко. Шея потом еще несколько дней болела. Так и представляешь себе, а что, если бы профессиональный киллер вот так схватил? И опомниться не успеешь, как коньки отбросишь.

Далее отрабатывался момент, когда меня держат и бьют ножом. Мой убийца был ростом практически с меня, поэтому когда он держал меня за шею, приходилось отклоняться назад, а ноги автоматически подгибались. Режиссер еще поинтересовалась, зачем я ноги подгибаю.

– Так это автоматически получается. Убийца, чтобы меня удерживать жестко и приставлять нож к горлу, по-другому сделать и не может, – ответил я.

– Ну, раз так…

Режиссер пожала плечами и оставила этот момент без изменений.

В кадре решили меня не бить, а то я уже начал нервничать: вдруг удар будет нанесен так же жестко (несмотря на то, что нож использовался складной), как и удушение, какое провели в первый раз. Но, слава богу, ограничились только приставленным ножом к горлу и замахом. Далее был «стоп», и следующая сцена готовилась уже отдельно.

Меня положили на пол и смачно налили бутафорской крови вокруг и на меня.

– Какая хорошая кровь у Ленки получается! – сказала одна из гримеров.

– Да, я такую и не видела раньше. Хорошо ложится, цвета натурального. Одно удовольствие смотреть!

Что ж, рассмотреть мне не сильно удалось, зато полежать в ней – очень даже. Только в самом начале она показалась мне холодной, но дальше, когда «кровь» слегка согрелась, я ее почти не ощущал.

Если вы думаете, что самое сложное – это отыграть убийство, то вы ошибаетесь. Убийства убийствам рознь. Есть, конечно, сложные варианты, но каждый раз отыгрывать труп, который переворачивают и осматривают, ни капли не проще. А все потому, что всегда нужно занимать точно такое же место, которое было задано изначально. Чтобы снять одну и ту же сцену, съемки проводятся с разных камер или с разных сторон. Но так как часто камера вообще одна (или же они просто не могут находиться в поле видимости друг друга), дублей приходится делать множество, и это несмотря на то, что и первый может получиться великолепно.

Сами представьте: снимается первый вариант – труп лежит на пороге дома, камера стоит напротив в коридоре. Вбегает следователь, проверяет труп, поворачивает, кладет на спину. Далее небольшой диалог с напарником – всё, стоп! Затем камера ставится сбоку, и теперь уже отсюда идет съемка. Потом с другого боку, дальше от трупа, потом через окно и т. п. То есть чтобы снять одну небольшую сценку, часто делают несколько перестановок.

И ведь после каждого дубля трупу (то есть мне) приходилось исхитряться и ложиться точно так же, как я лежал в первый раз. Хорошо, когда поза дается какая-то простая, но в данном случае мне приходилось валяться на боку, как-то хитро скрестив ноги и разложив руки. Мало того, что одна нога в таком положении начинала затекать, так еще и лежать приходилось в этой позе подолгу, пока шли перестановки. Полностью вставать было совсем не желательно: потом лечь и изобразить точно такой же вариант я бы вряд ли сумел. Тут бы и фотография не сильно помогла. Хотя чаще всего делают именно так: «труп» ложится, затем его фотографируют, потом уже производятся нужные действия, и если возникают какие-то сомнения, затем по фотографии можно воспроизвести, как лежал человек изначально. В принципе, удобно, но чем сложнее поза, тем труднее ее потом повторить.

Что ж, полежать и поворочаться мне пришлось изрядно. Повезло еще, что лежал я рядом с дверью и поэтому одной рукой мог упираться в косяк. Это служило для меня четким ориентиром, как нужно лечь. Впрочем, я не уверен, что сумел повторить все совершенно точно в мельчайших подробностях. Надеюсь, что не найдется особо въедливых и дотошных зрителей, способных заметить все нюансы.

Долго ли, коротко ли, но свою роль трупа я отыграл, и меня усадили на табуретку неподалеку. Точно было не понятно, нужно ли будет меня еще использовать в таком виде или нет. И вот я сидел весь в «крови», грелся на солнышке, а вокруг сновали дети, родители которых как раз и сдавали объект в аренду. Надо отдать им должное, поглядывать на меня они поглядывали, но вопросов не задавали. А малышка, с которой детям постарше было совсем не интересно, та вообще села со мной рядом и развлекала меня разными детскими шутками.

Время съемок на данном объекте подошло к концу. Я в предвкушении заслуженного отдыха и возвращения домой уже шел к гримерке, когда мне как снег на голову высыпалась новость: я еще нужен для ночных съемок.

– За-ши-бись… – мысленно сказал я.

Впрочем, съемки были интересные, и я совсем не прочь был поболтаться тут еще немного. Но так получалось, что на съемочной площадке придется пробыть значительно дольше, чем я рассчитывал. Ладно, что поделать. Ты массовочник или кто?

Гримеры немного помогли мне оттереться от крови, остальное я потом отмыл уже в специальной туалетной машине. И вот уже, свежий и чистый, я бегу получать свой обед. Когда я подошел, парень, раздающий суп и второе, подозрительно посмотрел на меня и спросил:

– А вы тоже из группы?

– Конечно! Я же только что трупом лежал! А трупу тоже полагается еда!

– Да, это наш! – вступился за меня администратор.

Мне показалось, что у парня еще остались сомнения, но он промолчал и дал мне мою порцию.

Обед! Это слово радует, как мне кажется, любого работника. Вся съемочная группа радостно приступила к еде, наворачивая супы, второе и компот за обе щеки. Вообще обед на съемках – это не то же самое, что обед в школе или в детском саду. Он не привязан к определенному времени. Снимается заданный эпизод или эпизоды, и уже независимо от того, когда съемки были закончены, начинается обед, который объявляется по рации на всю площадку. На него может отводиться от получаса и больше. Впрочем, он бывает еще и «плавающим». В этом случае люди из группы питаются тогда, когда у них выпадает свободная минутка. Иногда еду приносят прямо на съемочную площадку, где основные действующие лица (включая режиссера и оператора) принимают пищу, прямо не отрываясь от работы.

На мой житейский взгляд, обеды можно делать и покороче, особенно если группа небольшая и все быстро могут получить свою еду. Я еще понимаю, когда снимается больше пятидесяти человек. Там пока все свои порции получат… Впрочем, когда участвует такая большая массовка, кормят не всегда. А жаль.

Но вот обед закончен. Пора продолжать съемки. Только я к этим съемкам никакого отношения не имею. Вот так. Там сейчас по плану совсем другие сцены и эпизоды. Идти на саму площадку и мешаться не хотелось, а издали не все можно было хорошо рассмотреть или услышать. Вот и пришлось ходить туда-сюда и маяться. Мои сцены теперь должны были начаться только с наступлением темноты.

Темнота наступила в свое время, вот только время моего эпизода все никак не наступало. Я уже начал беспокоиться, что просто не успею попасть в метро. Однако мне пообещали, что в этом случае для меня вызовут такси. Что ж, это уже неплохо.

Так прошел весь день. То есть получилось, что я снялся утром, и на это ушло не более часа (на сами съемки, я не говорю сейчас про подготовку к ним), а затем весь день свободен. Вот только деться никуда нельзя – жди до вечера, и все тут.

Ночью нас (меня и двух других актеров) позвали. И тут случился еще один интересный момент. По сюжету я должен был сидеть как бы в кустах и снимать на смартфон убийство. Я послушно засел туда, куда мне сказали, направил камеру в нужную сторону, съемки начались. Мне трудно сказать, когда я попадал в кадр, когда нет. Камера сначала снимала из дома – то есть через окна, затем с улицы. Но я так же послушно исполнял свою роль. И тут замечаю, что неподалеку сидит на корточках тот парень, что с подозрением отнесся ко мне, когда я получал обед. «Ну, снова здорово», – подумал я.

И только когда ко мне обратились со съемочной площадки, а я ответил, парень встал и ушел. То есть все это время он, видимо, думал, что я какой-то подлый папарацци, который решил для себя зафиксировать съемочный процесс. Наверное, бывает и такое. Но в данном случае это было совсем не так.

Съемки закончились около половины двенадцатого ночи. Нас быстро переодели, рассчитали и отпустили. Специальный микроавтобус довез до метро. Такси никто не заказывал, потому что мы на метро успевали, да еще и пересадки сделать могли, все удачно получилось.

Вот так и прошел весь съемочный день. И это, скажу я вам, еще был весьма продуктивный и интересный день. Довольно часто бывает все намного хуже. Но об этом в следующей байке.