Колокольный мертвец

4

Тимофей уже отмыл всё, что можно было отмыть и вынес всё, что можно было вынести, когда мать принесла ему еду прямо в хлев.

– Отец сказал, что теперь ты будешь есть только здесь.

Тимофей ничего не ответил, только взял из маминых рук большую глубокую деревянную тарелку с наваристым супом. Мама немного подождала, посмотрела, как сын усаживается на деревянный пол, грустно отвернулась и пошла к двери.

– Спасибо, – Тимофей всегда был очень вежлив, и он не смог промолчать. – Не беспокойся мам, я здесь всё замечательно устрою. Заодно и вам мешать не буду.

– Ты нам и так не мешаешь! – порывисто ответила мама.

– Мне пора становиться мужчиной, я должен подготовиться к испытанию. – Этот ход уже давно был придуман Тимофеем, ради такого мама разрешит ему всё, что угодно, а отцу и так на всё наплевать.

– Может быть, ты и прав, – сказала она, потрепала Тимофея по голове и вышла.

– Ну вот, я остался совсем один, – сказал Тимофей, глядя в пустоту, и жадно глотнул еще горячий суп.

– Ничего себе один! – послышался голос Драгомира. Тот все это время провел, слоняясь из угла в угол, несколько раз он даже выглядывал наружу, как бы чего-то опасаясь. – Меня тут уже ни во что не ставят!

– Нет конечно. Хочешь супу? – Тимофей попытался задобрить хлевного.

– Нет спасибо, сам питайся. Тебе расти надо, – успокоил его Драгомир. – Я себе еду найду, всю жизнь жил без подачек, и дальше проживу.

– Но это не подачка! Я делюсь с тобой от чистого сердца, – обиделся Тимофей.

– Не цепляйтесь друг к другу. – В дверь прошмыгнул Домослав. – Я лишь чуть-чуть послушал вас, а вы уже ругаетесь.

– И ничего мы не ругаемся, – ответил Драгомир. – Но неправильно же говорить «я остаюсь один», когда всем известно, что здесь еще полно народу!

– Полно не полно – главное, что кто-то есть, – поддержал Драгомира Домослав. – Но и кричать об этом тоже не стоит. Дал бы мальчишке поесть спокойно. Сам-то небось не забыл себе брюхо набить?

– Ну набил, ну и чего.

Тимофея эта фраза удивила – когда это Драгомир успел поесть? Разве что пока Тимофей выбегал наружу.

Домовой также сел на пол напротив Тимофея, а Драгомир развалился от него по левую руку.

– Вот, теперь придется на жестком полу корячиться, – обиженно пробубнил Драгомир.

– Ой, что ты! – воскликнул Тимофей и выбежал наружу.

– Чего ты гоняешь парня? Дал бы доесть спокойно, – пожурил своего друга Домослав.

Драгомир не успел ничего ответить, Тимофей уже затаскивал внутрь свежую солому. Теперь мальчик и сам удивлялся, как он сумел донести всю эту кучу за один раз. Чтобы собрать солому со двора, на котором ее уже немного потрепал ветер, пришлось ходить трижды. Тимофей собирался раскидать солому по полу, но домовой остановил его.

– Отложи-ка ты это дело на завтра. Вон, уже темнеет, а завтра я помогу тебе с этими деревяшками. – Домослав постучал ногой по полу.

– А как же спать? – обиженно спросил Драгомир.

– Собери себе небольшую кучку и спи на здоровье! – воскликнул домовой.

Темнота спускалась довольно быстро. Мама зашла, забрала посуду, которую Тимофей за разговорами даже не успел помыть, пожелала спокойной ночи и ушла, оставив Тимофея, как она считала, одного. Мальчик уютно устроился рядом с Драгомиром, который уже лежал на боку, сладко подложив ладошку под голову. Драгомир не протестовал. Домослав, пообещав зайти пораньше, испарился (Тимофей так и не заметил, как домовой исчез).

Сон никак не шёл, но Тимофей очень боялся потревожить Драгомира и поэтому не шевелился, хотя очень хотелось немного повертеться на месте. Зато думать ни о чем не думалось, так что мальчик просто глядел в потолок, разглядывая темные обтесанные бревна. Может быть именно свободная рассредоточенность помогла Тимофею заметить краем глаза какое-то движение.

Сумерки уже практически перешли в темноту, но мелькнувшая тень все же выделялась на фоне надвигающейся темноты. Обострившиеся чувства Тимофея помогли разглядеть маленькую согбенную старушку, медленно и плавно передвигающуюся от двери прямо к нему. Тимофей замер, не зная, что предпринять.

Драгомир так же спокойно сопел рядом, так что совета спросить было не у кого, решать надо было самому. А что тут решишь? Ничего агрессивного старушка не предпринимала, но может, это только пока? А старушка все приближалась и приближалась к Тимофею. Остановившись рядом с мальчиком, она внимательно посмотрела ему в глаза. Тимофей сдержался, продолжая смотреть в потолок, наблюдая за старушкой только краем глаза.

– Бедный мой мальчик, – прошептала она. – Столько всего натерпелся. Предыдущую ночь не спал, сейчас снова глаза не закрываются. Так не годится.

Ее мягкая, теплая, ласковая рука легла Тимофею на глаза. Невероятно приятное чувство охватило Тимофея. Тело расслабилось, привычное напряжение ушло, оставляя только приятное чувство покоя. Волны сна унесли сознание мальчика в мир сна, оставляя все беды, проблемы и заботы где-то далеко-далеко позади.

5

– Встаём ребята, хватит спать,

бока так можно отлежать!

Громкий голос домового вырвал Тимофея из сладкого сна. Домовому явно не терпелось приступить к работе. Тимофей резко сел, а Драгомир перевернулся на спину и мутными сонными глазами посмотрел на Домослава.

– К чему всё это? – Драгомир закрыл лицо руками. – Чтобы я жил как Станимир, в чистом и ухоженном хлеву, но совершенно один? К чему такая жизнь?

– Сначала надо привести всё в порядок, а там и видно будет, – резонно ответил Домослав. – А ты, – обратился он к Тимофею, – быстро иди умывайся, мамка скоро завтрак принесёт.

Уже возвращаясь, Тимофей увидел выходящую из дома маму с большой дымящейся деревянной плошкой в руках.

– Тимофей! Держи скорее, мне еще надо собрать отца.

Мальчик быстро подбежал, с благодарностью взял теплую плошку и уже намного медленнее пошел в хлев. Но он ещё не успел дойти до дверей, как мама позвала его вновь. Тимофей быстро поставил плошку на порог хлева, и вернулся. Она передала ему небольшой кувшин с молоком, ломоть хлеба и деревянную ложку. Когда Тимофей принес всё это богатство в хлев, то сразу увидел Драгомира, внимательно разглядывающего содержимое плошки.

– С тобой поделиться? – вежливо спросил Тимофей и, не дожидаясь ответа, сунул в руку Драгомира большую деревянную ложку.

– Спасибо, конечно. – Хлевный с сомнением повертел столовый прибор. – Уже лет, – он задумался, – семь или восемь мне никто не оставлял никаких подношений. А тут дают целую бадью, – он принюхался, – овсяной каши!

– Ты на всё, пожалуйста, не рассчитывай, – немного охладил его Домослав.

– Чего? Тебе оставить? – хитро сощурившись, спросил Драгомир и спрятал ложку за спиной.

– Нет, – отмахнулся домовой. – Я себе всегда пропитание найду, а вот мальчишку не мешало бы подкормить. Вон, одна кожа да кости.

– Да понимаю я всё, – отмахнулся Драгомир. – Но от угощения никогда не отказываюсь, тем более когда предлагают раз в десять лет.

– Ты же говорил семь-восемь? – рассмеялся домовой.

– Ну семь-восемь, разница-то всего на пару лет, – ответил Драгомир и погрузил ложку в плошку. Затем довольно вдохнул запах всё ещё горячей каши. – Ах! – Хлевный закрыл глаза. – Какая красота!

Съел он совсем немного, но поблагодарил за угощение и, блаженно улыбаясь, завалился на солому.

– Глядишь, так и жить захочется, – проговорил он, подкладывая руки под голову.

Тимофей присел на пол и принялся уплетать остатки каши за обе щеки, изредка закусывая её хлебом и запивая свежим молоком. Пока мальчик ел, домовой раскрывал план дальнейших действий.

– Кое-где я тут подсоблю, заменим бревна на полу, нечего нам тут гниль разводить. Затем прорубим еще пару окон, тем более что теперь тут будет жить Тимофей. Подправим вот этот загончик. – Он пальцем показал в правый дальний угол, в котором ничего не говорило о возможном наличии какого-либо загона.

– Слушай, ты чего тут раскомандовался? – Драгомир резким движением принял сидячую позу. – Тут загона уже сто лет как не держали! Я уж не говорю о животине.

– Не пререкайся! Не понравится, вернем всё на место. Не стоит замыкаться на себе, надо смотреть в будущее, – урезонил хлевного Домослав.

– А если будущего нет? – Драгомир огрызался, но без большого рвения.

– Как нет? – удивился Тимофей, вылизывая тарелку. – Будущее всегда есть, другое дело, что оно всегда где-то впереди.

Драгомир хмуро глядел на Тимофея исподлобья. Затем отвернулся и сел лицом к стене прямо на пол, игнорируя свою любимую солому. Тимофей и домовой некоторое время смотрели на хлевного, но тот не шевелился. Тогда Домослав махнул рукой, а Тимофей быстро допил остатки молока и побежал относить посуду матери, предварительно убедившись в отсутствии отца, который снова ушёл в поле.

Мать оставалась дома, но у мальчика было слишком много дел, чтобы отвлекаться на какие-нибудь разговоры. Он чмокнул маму в щёку, поблагодарил и тут же убежал обратно.

Вернувшись в хлев, Тимофей увидел, как Домослав вытаскивал аккуратно вырезанные куски бревен, создавая новые окошки. Домовой уже добавил два окна – небольших, шириной всего в два бревна, но вполне функциональных.

– Проветривать такое помещение надо хорошо, чтобы никакая зараза не заводилась, – пояснил Домослав.

– Как ты так быстро? – удивился Тимофей. – Я же только туда и обратно!

– Долго ли умеючи, – усмехнулся Домослав. – Не в этом дело. Полом займёмся ночью, не хотелось бы привлекать много внимания. А тебе, Тимофей, придётся подыскать подходящие материалы для загона, какой же иначе это хлев?

Тимофей согласно кивнул и пошел в лес. Драгомир всё так же обиженно сидел, ни на кого ни глядя.

В лесу, который уже проснулся после зимней спячки, но еще не вошел в полную силу, было непривычно тихо. Люди в это время года выходили в лес редко, разве что подновить запасы дров да набрать сладких кореньев. В лучшем случае можно было пособирать сморчки, что Тимофей попутно и делал, складывая морщинистые коричневые грибы в холщовый мешок, всегда болтающийся у него за спиной (никогда не знаешь, что получится отыскать в добром лесу). А вот с палками для загона дела обстояли плохо. Все знакомые места уже были проверены, но ничего путного найти так и не получалось.

Тимофей всё глубже уходил в лес, стараясь отыскать следы бурелома или одиноких поваленных деревьев. Как назло, всё выглядело чистым и ухоженным. Вековые сосны, уходящие высоко-высоко вверх, стройными рядами стояли, окаймленные плотным мхом. То в одном месте, то в другом стояли одинокие кусты, создавая небольшие, непонятно для кого сделанные укрытия.

Тимофей брёл, лихорадочно перебирая в голове все знакомые залежи деревьев, но на ум ничего не шло. Всё, что он помнил, уже давно проверил, все хорошие бревна разобрали люди из его племени, а подгнившие и еле державшиеся палки и пни мало на что годились.

Непонятный треск, раздавшийся по левую руку, привлек внимание Тимофея. Слева явно кто-то шел, но вот кто? Как мальчик ни вглядывался, ничего путного у него разглядеть не получалось. Треск ненадолго затих, а затем снова повторился. Тимофей не испугался, но торопиться идти на шум не собирался. Вскоре раздался громкий щелчок, и наступила тишина. Тимофей постоял немного на месте, внимательно прислушиваясь, но ничего подозрительного так и не услышал. Где-то вдалеке щебетали птички, высоко в ветвях, качая тонкие макушки, шумел ветер – и всё. Никаких посторонних звуков.

Вначале Тимофей даже решил, что ему померещилось. Но чтобы долго не гадать, проще проверить. Мальчик очень тихо, крадущимся шагом направился в сторону шума, точнее, в ту сторону, где он последний раз слышал треск. А торопиться и правда не стоило. Вдруг это люди лихие, которые временами пытались прятаться в здешних лесах да на болотах от гнева князя? А может и дикий зверь подобрался к человеку слишком близко?

Волков Тимофей не боялся – от них все равно не убежишь, а напрасный страх только мешает человеку, а вот встретиться с медведем или кабаном было бы весьма опасно, особенно сейчас, когда одни только проснулись после зимней спячки, а другие ходят отощавшие после голодных снежных месяцев. Но, несмотря на опасность, любопытство брало свое.

***

Тимофей сделал не более трех шагов, когда справа от него раздался тяжелый вздох. Мальчик чуть не подпрыгнул, но всё же сумел сдержаться и внимательно осмотрелся.

В небольшой куче старого валежника лежал дрожащий полосатый комок живой плоти. Комочек тяжело дышал, изредка совершая бесполезные попытки подняться. Колючие ветки никак не хотели его отпускать. Тимофей нагнулся и осторожно прикоснулся к маленькому зверю. Это был поросёнок, только не розовый ухоженный домашний зверь, а полосатый дикий.

Прикосновение мальчика заставило поросёнка вздрогнуть, а его сердце, биение которого отчетливо ощущалось под тонкой кожей, забилось с бешеной скоростью. Тимофей даже испугался, как бы поросёнок не умер от страха. Но поросёнок не умер, он с трудом приподнял свою маленькую головку, посмотрел на человека и снова уронил её на ветки. Ему стало уже всё равно, он явно находился на пределе своих сил и возможностей.

Тимофей бережно просунул руку под маленькое тельце и приподнял поросенка, попытавшись поставить его на ноги. Тимофей сразу почувствовал, что руки попали в какую-то жидкую липкую массу. Приподняв поросёнка, он увидел падающие красные капли. «Это кровь!» – испугался он, но поросёнка не бросил. Что делать?

Тимофей внимательно осмотрел животное. Небольшая рваная рана на левом боку поросёнка сильно кровоточила. Если бы она была хоть чуть-чуть побольше, то бедный поросёнок уже был бы мертв. А так… А что так? До деревни было далеко, даже если бежать изо всех сил, поспеть было невозможно. А смерть приближалась к поросёнку с каждой вытекающей каплей крови.

Выбора не оставалось, но сдаваться Тимофей не собирался. Он бережно завернул раненого зверя в свой потрёпанный плащ и быстрым шагом направился в сторону дома.

Он всё шёл и шёл, чувствуя, как пропитывается плащ теплой кровью, как все медленнее и медленнее стучит сердечко бедного поросёнка, но он заставлял себя идти. За последние дни он уже видел много смертей, больше не хотелось. Чуть не плача, он перешел на легкий бег.

– Ты не успеешь, – раздался старчески-дремучий голос откуда-то свысока.

Тимофей резко обернулся на голос и остановился. Огромная деревянная сучковатая нога опустилась рядом с ним. Тимофей провёл взглядом по ноге, поднимаясь всё выше и выше, пока не пришлось совсем задрать голову к небу, где высоко-высоко, на уровне самых высоких деревьев он увидел огромную лохматую голову, с выделяющимися большими коричневыми глазами и крупным прямым толстым носом.

– Кто ты?! – крикнул Тимофей и отступил назад, уперевшись спиной в ствол старой сосны.

– Леший! – раздалось в ответ. – Кто же ещё? – Леший усмехнулся. – Мне так же жаль этого кабанёнка, как и тебе. Люди убили его мать и братьев, а смерть его отца ты видел собственными глазами.

«Неужели?» – подумал Тимофей. – «Это был тот самый кабан, которого растерзал Налёт? Как же сильно переплела жизнь все судьбы…» Размышления пролетели за считанные мгновения.

– Почему ты не спас кабана? – крикнул он Лешему.

– Я стараюсь не вмешиваться в чужие судьбы. Только в крайней, очень крайней необходимости. Сейчас я чувствую, что жизнь этого крохотного существа не должна оборваться. Ты должен его спасти. – Огромная рука опустилась к Тимофею.

Мальчик инстинктивно отшатнулся, но деревянная лапа, щедро заросшая мхом, мягко, но крепко обхватила его, а затем подняла над землёй. Тимофей даже зажмурился от страха, но затем осмелел и стал внимательно осматриваться вокруг. Деревья проносились мимо с огромной скоростью. Уже нельзя было ничего разглядеть, даже облака, казалось, ускорили свой бег. Тимофей еще не успел прийти в себя, а уже оказался на знакомой опушке. Леший поставил его на самой границе леса.

– Беги, друг мой, ты должен спасти этого кабана, – сказал Леший и исчез.

На всякий случай Тимофей поблагодарил пустоту и побежал к дому. Вслед за ним потянулся тоненький кровавый след, редкие капли крови собирались в небольшие ручейки и скатывались с промокшего насквозь плаща. Как ещё поросёнок оставался живым, было совершенно непонятно.

6

– Домослав, Домослав! – закричал Тимофей, вбегая в хлев.

Даже Драгомир, просидевший всё это время надувшись, обернулся на его крик.

Тимофей, конечно же, понимал, что бежать в свой родной дом было бесполезно, да и небезопасно. Отец мог поросёнка только добить, а мама вряд ли стала бы возиться с умирающим животным. Надежда оставалась только на домового (учитывая, что хлевный был сильно обижен) – вдруг у него есть какие-нибудь секретные снадобья, кто знает?

– Что такое, что случилось? – Домослав появился словно из ниоткуда. – Ай-ай-ай! – запричитал он, когда Тимофей положил плащ на пол и развернул его. – Ужас, ужас, что же творится такое?

Домослав провел рукой по умирающему тельцу, погладил его и так и эдак. Крепко задумался. Видно было, что он не знает, что предпринять. Видимо за свою жизнь он редко встречался с хворями и ранениями.

Тимофей, видя это, опустил руки и заплакал. Слишком много всего накопилось за последнее время, а ведь он всё это время держался. А тут не выдержал. Слезы хлынули сами, и их уже нельзя было остановить. Беззвучные, солёные слёзы скатывались и падали на окровавленный плащ.

Тимофей опустился на колени рядом с поросёнком, стараясь спрятать лицо от Домослава – не пристало мужчине плакать. Тимофей протянул руку, чтобы положить ее на поросёнка, давая ему поддержку при переходе в другой мир, но тут руку перехватили.

– Отойдите. – Спокойный голос Драгомира отрезвлял и заставлял подчиниться. – Дайте я посмотрю, что можно сделать.

Домослав что-то хотел сказать, но услышал лишь:

– Назад! Сядьте и не мешайтесь, хотя бы некоторое время.

Домослав взял под руку Тимофея и оттащил его к дальней стене. Теперь им была видна только спина Драгомира, согнувшаяся над израненным тельцем.

Тимофей повернулся к домовому и хотел спросить его, но тот быстро прижал палец к губам, заставляя замолкнуть. «Раз просили не мешать, лучше так и поступить. Потом все вопросы», – явствовало из этого жеста. Они сели плечом к плечу и принялись ждать.

Драгомир некоторое время стоял над поросёнком, разглядывая и оценивая рану. Затем он встал рядом с ним на колени и выполнил несколько пассов руками. Затем ещё… И ещё… Вскоре его пальцы запорхали над еле дышащим животным с неимоверной скоростью, сливаясь в темное размытое пятно.

Новые окна, заметно осветившие помещение, всё же не позволяли разглядеть, чем же конкретно занимается хлевный. От неподвижности у Тимофея уже затекла спина, но он очень боялся пошевелиться и всё испортить.

Резким рывком Драгомир подскочил на ноги и бросился куда-то в угол. Тимофей уже хотел подняться, но хлевный, словно почувствовав его движение, обернулся и погрозил пальчиком.

– Терпение. Ещё немного осталось.

Он чем-то пошуршал, затем послышался звон стекла, и Драгомир обернулся к ближайшему окну. Подняв к свету маленькую полупрозрачную скляночку, хлевный довольно хмыкнул, взболтнул её и снова направился к поросёнку. Теперь он встал лицом к измученным ожиданием Тимофею и Домославу. Очень осторожно, капля за каплей вся жидкость из бутылочки переливалась в рваную рану. На мгновение рана засветилась серым серебристым светом и погасла. Поросёнок громко хрюкнул, а затем чихнул. Тут уже Тимофей не выдержал и бросился к поросёнку, Домослав не отставал.

– Живой! Ты оживил его! – кричал мальчик.

Драгомир удовлетворенно и несколько устало плюхнулся на пол и отбросил склянку далеко в сторону. Тимофей наклонился над поросёнком, который уже стремился подняться.

– Подожди, не торопись. Дай на тебя поглядеть, – шептал Тимофей, разглядывая затянувшуюся рану.

От смертельного удара остался лишь небольшой, но заметный шрам.

– Как ты сумел? Ты кудесник? – спрашивал Тимофей, продолжая следить за поросёнком.

– Нет, конечно, я всего лишь жалкий и ничтожный хлевный, – немного смутившись, ответил Драгомир.

– Спасибо, спасибо тебе. – От переизбытка чувств Тимофей обнял Драгомира, уткнувшись лицом в его соломенную бороду.

– Ну ладно, ладно, чего уж там. – Совсем уже смутившись, Драгомир похлопал мальчика по спине.

Тимофей снова обратился к маленькому поросёнку, который уже с трудом поднимался на трясущиеся ножки. Домослав протянул руку, чтобы помочь ему, но Тимофей его опередил, подхватил поросенка, прижал к себе и крутанулся на месте. Радость переполняла мальчика настолько, что грозила выплеснуться наружу, поглощая всё вокруг.

– Спокойнее, спокойнее, – осадил его домовой. – Так ты снова разбередишь его рану.

Тимофей тут же поставил поросёнка на пол, и тот неуверенно застучал своими маленькими копытцами.

– Всего несколько дней назад я был совершенно обычным мальчиком, – с чувством произнес Тимофей. – Ну, почти обычным, – тут же поправился он. – А теперь!

– Разве что-то изменилось? – поинтересовался домовой.

– Я познакомился с вами, видел души моих друзей, леший помог мне добраться до дома! – начал перечислять Тимофей.

– Прямо до самого дома? – удивился Драгомир.

– Не совсем, конечно, до самой опушки, – пояснил Тимофей.

– А-а, а я-то уж подумал… – несколько огорченно протянул Драгомир.

– Что подумал? – удивился Тимофей. – Вероятно, леший не хотел, чтоб его увидели.

– Не обольщайся. Если леший не захочет, его никто не увидит, – тут же пояснил Домослав, а Драгомир завалился на спину от смеха.

Их отвлёк жалобный поросячий «хрюк». Поросёнок холодным мокрым носом ткнулся Тимофею в ногу, стараясь привлечь его внимание.

– Чего он хочет? – не понял мальчик и погладил жалобно похрюкивающего поросенка.

– Есть он хочет! Чего же ещё может хотеть ребёнок в таком возрасте?! – Драгомира явно возмутила Тимофеева неосведомленность.

– Попробую попросить молока у мамы, – решил Тимофей и вышел.

– Парнишка неплох, совсем неплох. – Размышляя вслух, Драгомир взял поросёнка на руки. Поросёнок грустно всхлипнул и попробовал пососать его палец. – Но его судьба покрыта мраком. Я ничего не вижу.

– Да и никто не видит, – поддержал его Домослав. – Не стоит ломать голову. Жизнь покажет, что к чему.

В это время вошел Тимофей с полной кружкой утреннего, но еще вполне свежего молока.

– Это всё, что я смог достать, – с отчаяньем в голосе сказал он.

– Ничего, этого хватит. Во всяком случае, пока, – успокоил его Драгомир, выхватывая чашку из рук.

– Ой, а я думал сам его покормить, – огорчился Тимофей.

– Покормишь ещё, но нельзя же просто так пихать маленькому поросенку целую кружку молока! – возмутился Драгомир и вытащил из кармана небольшой кусок какой-то тряпицы.

– Сейчас… Сейчас… – шептал он, завязывая на конце тряпки сложный узелок, создавая своеобразный кулёк с пухлым продолговатым узелком на самом конце. – Теперь смотри внимательно, – обратился он к Тимофею. – Наливаешь понемногу.

Драгомир направил узенькую струйку молока точно в центр получившегося кулька. Затем поднес конец узелка к носу поросёнка. Как только молоко просочилось и на конце узелка появилась молочная капелька, поросенок почуял знакомый запах, обхватил узелок своими жадными губами и принялся сосать.

– Ух ты! – воскликнул Тимофей. – Я бы до такого не додумался.

Драгомир хмыкнул в ответ:

– Учись, учись, пока возможность есть.

Сейчас хлевный выглядел очень довольным. Он снова почувствовал вкус к жизни. Так долго он ждал этих мгновений! Заботиться о живом существе – что может быть лучше? Драгомир сам так увлёкся, что и не заметил, как молоко в кружке закончилось.

– А ты обещал дать Тимофею самому попробовать покормить поросенка, – укорил его Домослав.

Драгомир даже немного покраснел от своей ошибки.

– Ничего, всё просто замечательно! – разрядил ситуацию Тимофей. – У Драгомира так хорошо получается, что мне тут делать нечего.

– Не говори так, – растроганно прошептал хлевный. – Я тебя обязательно научу. Да мы с тобой горы свернём! – Драгомир всё больше раздухарялся.

– Горы сворачивать не надо, они должны стоять там, куда их поставили боги, – резонно заявил Домослав. – А теперь потише. Не будите спящего.

Поросёнок, основательно набив себе брюхо, задремал у хлевного на руках. Тимофей быстро взбил горку соломы, на которую Драгомир и переложил сладко сопящее существо.

Теперь можно было спокойно вздохнуть. Опасность миновала, все были сыты и довольны (больше всех сытым был поросёнок, а более всех довольным оказался Драгомир).

Посидев некоторое время, разговор шёпотом начал Драгомир:

– Мне кажется, я даже настаиваю на этом, что отдельный загон для этого порося делать не надо.

– Где же он будет жить? – удивился Домослав.

– Как где? Среди нас! – Драгомир перешел на громкий шёпот.

– Я не против, – поддержал Тимофей.

– А ты чего не против? – осведомился Домослав.

– Не против, чтобы поросёнок жил с нами без всякого загона. Он же не какая-то свинья! – Тимофей чуть не перешёл на крик.

– Это ты хорошо сказал, – рассмеялся домовой и хлопнул руками по коленям. – Ладно, забудем о загоне. Но брёвна в полу надо поменять.

– Не все, не все… – Драгомир покачал указательным пальцем у домового перед носом.

– А я про все и не говорю, всего парочку и надо, – пробурчал Домослав.

– Согласен, согласен, – миролюбиво согласился Драгомир.

Они надолго задумались.

– Пол – это, конечно, хорошо, – начал Тимофей, переварив накопившиеся мысли. – Но есть еще две проблемы: что делать с окнами? Это сейчас весна, затем будет лето, а вот что будет поздней осенью и зимой?

– Это не проблема, – отмахнулся Домослав.

– Где же ты возьмешь столько слюды? Или лучше использовать бычий пузырь? – спросил Тимофей, удивляясь.

В его деревне в домах использовались тонкие слюдяные пластины, которые было очень трудно достать. Так что любое заделанное окно использовалось долгие годы, а если окно разбивалось, его заменяли растянутым бычьим пузырём. Замена не была равноценной, поэтому при первой же возможности люди старались достать новые окна. Изготовление и перевозка стоили слишком дорого, так что даже на одно небольшое окошко скидывались всем племенем.

– Это слишком сложно, – отмахнулся домовой.

– Я так и думал, – огорчился Тимофей.

– Мы применяем совершенно другой материал – стекло. Знаешь, что это? – Домослав улыбнулся.

– Стекло?.. – Глаза у Тимофея округлились. – Но это же сказочный прозрачный материал!

– А мы? Тоже сказочные существа? – рассмеялся Домослав. Тимофей не нашел что ответить. – Раз мы существа сказочные, значит, вполне можем позволить себе попользоваться сказочными материалами.

– Даже в мелочах, – отозвался Драгомир и бросил Тимофею маленькую склянку. Мальчик поймал ее на лету. – Тоже стекло. Можешь познакомиться.

Мальчик с интересом стал разглядывать прозрачную бутылочку. Она была очень маленькой, меньше мизинца, но даже в таком виде, посмотрев на свет, можно было увидеть полную прозрачность.

– Чудеса… Никогда не думал, что смогу потрогать настоящее стекло. – Тимофей никак не хотел выпускать скляночку из рук.

– Я поставлю стеклянные стекла, так что ещё насмотришься, – прервал восхищение Тимофея домовой.

– Настоящие стёкла? Такие большие? – Тимофею трудно было представить, как может выглядеть такой большой прозрачный кусок.

– Размер не имеет значения, – отмахнулся Домослав. – Смотри на правое окно.

Тимофей проследил за пальцем домового. Окно как окно. Повернулся, чтобы спросить, но домового нигде не было видно.

– Куда он подевался? – спросил Тимофей у Драгомира.

– За стёклами пошел, чем ему еще заниматься? – улыбаясь одними глазами, проворчал хлевный. – Пустые стёкла выглядят, как пустые глазницы, – начал рассуждать он. – Это некрасиво. Домовой правильно предложил, жаль я сам сразу не догадался. Но на то он и домовой, чтобы за домом следить. Мне интереснее ухаживать за животными, чем с палками и стёклами возиться.

– А вот и я. – Домослав появился точно за спиной Тимофея, так что заметить, как тот появился, Тимофей опять не сумел. – Сейчас приладим. – Он держал под мышкой небольшие квадратные прозрачные кусочки.

– Такими маленькими окна не закрыть, – с видом знатока просчитал Тимофей.

– Ничего, сейчас впихнем.

Домовой явно знал, что делает. Два кусочка он прислонил к стене, а с одним подошёл к правому окну. Затем поднес стекло к отверстию в стене и… растянул, подладив его точно по размеру. Вставив стекло, он приложил к нему руку. Стекло расползлось еще немного и вросло в деревянную поверхность.

– И никаких рам не надо, – прокомментировал Драгомир.

Так же он поступил и с остальными окнами.

– Ничего себе! Какая красота! – Тимофей сорвался на очень громкий шёпот.

– Тише, тише. Учись держать себя в руках, – прошипел Драгомир.

– А вдруг стекла кто-нибудь увидит? – Тимофей весь похолодел от такой мысли.

Не дай Бог отец вернётся, хотя вроде бы ещё не время. Как потом оправдываться? Откуда взял сказочное стекло?

– А малыш прав, – поддержал Тимофея Драгомир. – Нам тоже лишние вопросы не нужны.

Домослав задумчиво почесал бороду, что-то соображая.

– Ладно, не парься. – Драгомир неожиданно легко вскочил на ноги. – Я все устрою. – Теперь уже он подошел к правому окну. Взмахнул перед ним обеими руками и медленно опустил их. То же самое он проделал перед вторым и третьим окном. – Тимофей, теперь тебе надо придумать, откуда у тебя взялись бычьи пузыри.

– Бычьи пузыри? – Тимофей ничего не понимал, какими стёкла были, такими и остались. – Но…

– Это только для нас стёкла – это стёкла, для всех людей они будут выглядеть как не самые хорошие, почти непрозрачные бычьи пузыри, – пояснил Домослав. – Учись нам доверять. Нельзя жить совсем без друзей.

– Я вам доверяю. Просто всё так необычно, что трудно во всё сразу поверить.

Тимофей не хотел обижать новых друзей, но в глубине души, у него никак не получалось им поверить. Жизнь его всегда учила, что глазам надо доверять. А тут оказывается, что можно смотреть на одно, а видеть совершенно другое.

От сонного кабанёнка донеслось негромкое причмокивание.

– Ах, про вторую проблему я чуть не забыл! Я не смогу раздобыть столько молока! – Тимофей в отчаяньи схватился за голову.

– Это посерьёзней стёкол, – вставил своё веское слово Драгомир. – Но, пожалуй, молоко и остальную животную еду – я берусь обеспечить.

– Я тоже могу помогать, мне только молока раздобыть негде, – вмешался Тимофей и тут же разочарованно добавил:– Нет у нас ни коровы, ни козы. А всё, что можно достать в лесу, я обязательно достану.

– Что это ты имеешь в виду: «посерьезнее окон»? – обиделся домовой. – Думаешь, достать «сказочный материал» легко? – передразнил речь Тимофея Домослав.

– Нет, конечно, хотя… – Хлевный утрированно задумчиво почесал в бороде. Домовой изобразил страшную морду, а Драгомир, как бы защищаясь, выставил руки ладонями вперед и тут же пошёл на попятную: – Ладно, ладно, шучу. Я сам всю эту ерунду никогда не доставал.