– Как вы оказались у Пелагора? – Её голова повернулась в сторону младшего из братьев. Взгляд был задумчивым, словно копался в прошлом, размышляя о вариантах, которые могли произойти с ней.

– Он появился неожиданно, мы все жили в деревне, далеко отсюда. Долго говорил с родителями, они потом долго ругались и думали над тем, что он им сказал. Только позже я от Лукко узнал, что Пелагор попросил их поохотится с ним на болотах, мы пошли за ними, нас не видели. – Борлену было тяжело рассказывать не только из-за повреждений тела, но и потому что это было его прошлым. – Лукко был впереди меня, я толком и не видел ничего, а когда всё-таки он меня пропустил посмотреть… Русалки, вроде так Пелагор их назвал, уже топили моих родителей. Я побежал помогать, кричал, но мой брат меня схватил и не пускал! А потом Пелагор нас и взял с собой, чтобы был дом и хоть кто-то заботился о нас.

– Оу, извини за это…И за то, что вам так досталось из-за меня. Мне жаль, правда. – Смотреть в глаза собеседнику не было сил, только страх увидеть в них осуждение или обвинение в случившемся.

– Всё хорошо. Ты же не виновата в смерти родителей, за что извиняться.

– Так, малышня! – Оникс выглядела полной сил. Спокойной походкой оглядела всё внутри, будто она не находилась тут несколько дней. – Делитесь прошлым? Это хорошо, полезно знать с кем путешествуешь.

Повозка выехала на протоптанную временами дорогу, а сразу рядом оказался мост. Хлипкий, сколоченный из досок он не внушал доверия, но выбора никто не предоставлял. Проезжали тихо, не беспокоя равновесия, царящего на этом месте. Доски заскрипели, завопили под таким весом, только как бравый авангард стоят они до конца не ломаясь. Сейчас, когда тёмная пучина прямо под ногами, только спрыгни вниз и окажешься в её путах, она начала действительно пугать. Ещё немного и начнут мерещится глаза глубинных тварей чьи формы невозможно было бы не то, что описать, даже запомнить, рассудок потемнел бы в миг.

– Красиво! – Сказала Оникс, возвышаясь над детьми, чавкая яблоком. – Корус взял еды? Или может уже успел раздобыть?

– У сундука лежат грибы с ягодами. – Клацирия показала на них пальцем, не отворачиваясь от вида. – Могу я спросить, почему вы позволили мне остаться у вас?

– А ты хотела бы ночевать на улице? Я бы нет, вот и оставили тебя внутри. – Не минуты не раздумывая, ответила Оникс.

Мост остался позади, повозку начало меньше тряски и качать, теперь путь ощущался гораздо приятней, словно там за мостом осталось и прошлое, и проблемы. Только обломанных деревьев становилось больше. Здесь было сражение, оба были огромными раз так поломали всё в округе.

– А мяса там или что-то подобное из города успел унести? – Артистка ещё не видела остатков побоища, сейчас она копалась в поисках чего ни будь съестного.

– Он не говорил про это.

– Да вы и не спрашивали, так ведь?

– Посмотрите на это!

Девушка повернулась, протирая глаза подошла к выходу. Её ноги ещё слегка дрожали, слишком долго они не чувствовали себя в работе.

– Ого, вот это побойка здесь была, конечно. – Оникс не особо удивилась, скорее изумилась, но похоже она видела что-то подобное. – Корус, а ты когда таким смелым стал?

– Да ладно, не думаю, что на нас нападут. – Сквозь окошко слабо слышался его голос, но разобрать слова можно было.

– А детей ты хоть предупредил?

– Нет. – В этот момент Корус немного понял свою промашку. – Рассчитывал на тебя и смотри-ка! Не прогадал.

Борлен недоверчиво поднял глаза на Оникс, но когда та обратила на это внимание, то он сразу их опустил. Теперь перья встречались чаще, явно начиналась территория хищника.

– Ясно. Ты, как всегда, ладно, детишки. – Она присела на корточки чтобы говорить им почти в уши, так шанс что-то прослушать был гораздо ниже. – Сейчас мы возможно рядом с гнездом грифонов, надо быть аккуратней! Если вам покажется крылатое, такое здоровое создание сразу говорите мне, ясно?

– А что за грифоны? Впервые слышу. – Тихим голосом спросил Борлен.

– Грифон, ммм… Как бы описать-то. Один из видов химер, тело у здешних как у кошек, а голова птицы с очень острым клювом, чтобы вы точно могли понять это оно или нет, то ещё два крыла будут торчать из туловища.

– Какое странное животное. – Клацирия пыталась в голове продумать образ, всё время получалась не складывающаяся картина. – А оно на нас может напасть?

– Да, но редко такое случается, хоть пусть грифоны и хищники.

– А химеры что такое? – Поинтересовался Борлен. Видимо тема различных тварей его увлекала.

– Как мне объясняли, химеры – это помесь различных животных в одном теле, как-то так. – Оникс и сама на секунду задумалась над ответом, ведь сейчас она учит ничего не знающих болванчиков, вдруг знания окажутся ложными.

Путь был долог, останавливаться на чужой территории было опасно, поэтому почти до самой ночи остановок не было. Луна уже почти показалась на горизонте, тёплый костёр согревал ноги, грибы, нанизанные на палку, понемногу обжаривались над горячим огнём. Тёплые для души потрескивания палок, мягкое жужжание крыльев насекомых, пролетающих мимо, в конце концов мягкая трава и земля, чем не чудесный вечер? Место привала ещё оставалась на территории грифона, но уже было почти на краю. То, что это место было занято говорили оставленные следы когтей на булыжниках и стволах деревьев. Корус попросил Клацирию снова станцевать, только теперь перед Оникс. Повторить точь-в-точь не особо получилось, некоторые движения были новые, некоторые забыты, но в целом всё прошло прекрасно, небольшое исполнение порадовало девушку. Долго эта парочка после любовалась плеядами звёзд, столь красиво сияющих на небе, перешёптывались и иногда тихо посмеивались.

Оникс ушла спать, когда остальные продолжили сидеть. Она легко утомлялась даже ничего не делая, но в этом ничего страшного. Тогда Клацирия спросила Коруса:

– Почему вы разрешили мне остаться? – Да, она задавала этот вопрос и получила ответ ещё днём, но тогда он прозвучал не убедительно, словно сказан для вида чтобы отстали.

– А у неё ты спрашивала? – Корус сказал это имея ввиду свою подругу.

– Да, она сказала, что просто так.

– Хах, вот как. Ты не говори ей только, но просто ты похожа на неё только в детстве, тогда ей не помогли в похожей ситуации, и она знает какого это. – Корус говорил тихо, чтобы не услышала Оникс.

– Её тоже продали?!

– Да-а… – С тяжелым выдохом Корус растянул это слово. – Но тебе это знать не надо, так что забудь. Всё, надо спать.

Корус почти не ел, отдал часть своих грибов Оникс. Пытался о ней заботится, проявлять знаки внимания, пусть они уже и давно вместе, но от этого никому не станет хуже. Выглядит мило, а ей ещё и полезно, после такого голодания. Ночь прошла тихо, только громкие хлопки крыльев грифона в далеке отчетливо слышались, пугали, настораживали. Химера просто пролетала свои владения, охраняя гнездо.

Проснулась Клацирия только днём, когда Солнце уже было в зените. Корус и Оникс управляли лошадьми, точнее Корус управлял, а она просто была с ним рядом, головой на его плече что-то рассказывала. Опасная местность была покинута, но такие путешествия всегда опасны. Тёплый ветер обдувал высунутые ноги, приятно щекоча меж пальцев, волосы трепались, а глаза немного слезились. Клацирия задумывалась, вернётся ли она когда-нибудь обратно, в тот злосчастный город, название которого даже не знала. Борлену становилось лучше с каждым днём, пусть синяки всё ещё уродовали его тело. Спал он гораздо больше неё, даже сейчас он спит, а Клацирия смотрела на него и просто тихо улыбалась, неужели она не причинила никому вреда, снова.

Прошло ещё два дня после той остановки, малая полоса леса стояла на пути, небольшое препятствие. Ветер уныло завыл, словно предвещая беду, даже звуки мира затихли, чтобы они услышали предупреждение. Лишь небо не подавало знаков оставаясь чистым. Внутри леса стало немного душно, словно в серпентарии полным змей под палящим Солнцем. Ощущение, что за тобой наблюдают не покидало. Стрела вонзилась в землю прямо перед лошадью. Лишь предупреждение, знак чтобы жертва остановилась. Беда пришла неожиданно.

Высоко на толстой ветке одного из древ стоял мужчина в длинном тонком плаще, развивающимся на усилившемся ветру. В патлатых волосах застряли несколько листьев и веток, на льняной жилетке уже давно засохла чья-то кровь. Длинные серые штаны, потрёпанные временем, заправлены в высокие ботинки. Его ладони, сжимающие натянутый лук, были обернуты в полоски ткани, которые скорее всего обрезали из чужой одежды. Его лицо прикрывала черная маска, натянутая чуть выше носа.

Корус и Оникс недоумевающе подняли глаза, не проявляя страха или паники, словно каждый день встречаются с таким. Лошади остановились, стуча копытами на месте.

– Смело пересекать границу между королевствами здесь. – Дерзкая манера речи, каждое слово ощущалось будто вызов, призыв к ответу, провокация, на которую можно было бы ответить.

– Золото ищешь? Так у нас его нет, мы просто артисты! – Спокойно ответил Корус.

– Конечно! Конечно мы верим… – Сзади повозки слышались приглушенные шаги. – Но почему бы и не проверить?

Грязные, почти черные плащи закрывали фигуры сзади, шкуры зайцев, перья птиц, головы волков и воронов украшали и без того безобразный вид нападавших. Головы и лица были спрятаны под одеждой и масками, а у кого-то просто обмотанной тканью пряталась вся голова кроме глаз.

– Что вам требуется? Только золото? – Оникс немного начинала паниковать из-за детей внутри, ей было страшно, страх возможной смерти Клацирии и Борлена заставил её открыть рот в надежде найти общее решение, возможность договориться. – Решим всё мирно!

– Мы возьмём всё: одежду, припасы, шкуры и товары, если они конечно есть. – Лучник спрыгнул вниз, понемногу приближаясь к артистам. – Мы, как и вы зарабатываем с трудом. Нам пригодится многое.

– Впервые слышу, чтобы разбойники забирали одежду, да и что-то помимо золота. – Корус был решителен, но спокоен.

– Кто сказал или назвал нас разбойниками? Мы просто жертвы несчастного суда судьбы! Жизнь сложилась не в нашу пользу.

Дверь внутрь отрылась, дети забились в уголок повозки, спрятались под навесными кроватями. Громкие шаги пугали не меньше грома, внезапно грянувшего зимой. В мешки начали утекать вещи, сундук оказался вскрытым грубыми ударами кирки. Маски они не трогали для них они были бесполезны. Трое, что вошли, действовали аккуратно, словно взломщики в чужом доме. Без лишнего погрома и следов, только забрать драгоценное для них и уйти, такая основная задача.

– Вы! Раздевайтесь! – Лучник перешёл на крик, пытался напугать. – Я же сказал, мы заберём одежду, оглохли?

– Ладно, только спокойно… – Корус начал понемногу снимать с себя одежду. – Только я, её не трогайте.

Остальные уже начали скрываться за деревьями, всё необходимое они забрали. Дети остались не замеченными, место, которое они выбрали совершенно не намекало на наличие хоть чего-либо ценного.

– Я не давал выбора, быстро! – Стрела вонзилась между Корусом и Оникс в доску. – Слазьте вниз! Хочу быть на одном уровне с вами…

Оба они оказались на земле. Корус продолжал снимать с себя одежду, когда за ним начала повторять Оникс, то артист остановил её простым жестом. Корус ставил честь своей возлюбленной превыше жизни, но не её, а своей. В его голове не помелькала даже мысли о том, что он позволит когда-либо обесчестить её. Столько лет он бережно охранял её, чтобы в один миг жалкий разбойничек обрёк всё, нет… Такого не будет.

Клацирия вылезла из укрытия, понемногу подползая к двери, чтобы посмотреть, возможно помочь!

– Если ты не понял, то я сам сниму с неё всё! – Лучник потянулся своими грязными, обмотанными руками к ней.

Корус сразу же оттолкнул его в сторону. Грабитель не упал, лишь слегка попятился, сразу по возвращении равновесия он выпустил стрелу в защитника. Знак на глазу артиста загорелся, огненная змея, что раньше просто танцевала и пугала, сейчас же сожгла летящую стрелу, проглотив её. От того спокойного, даже по-зимнему тихого парня осталась только огненная пустошь, вспышка Солнца, что разгорелась и собиралась обжечь других. Последующие стрелы повторили судьбы первой. Корус бросился вперёд, его руки загорелись огнём ярости. Оникс побежала за ним чтобы остановить от ошибки, которая могла б привести к его гибели, но безуспешно. Грабителю невозможно было увернуться, огненный удар уже летел ему в голову. В миг они застыли!

И Корус, и Оникс застыли на месте. Даже огонь не двигался, не гас от ветра, жара не было! Лучник второпях, как трус поднимался, глотая воздух. Он был напуган, его правый глаз, точнее вместо него теперь зияла пустота, а кровавый след указывал на его взрыв. Нападавший не ожидал встретить благословлённого, не думал о таком безрассудном нападение на себя, настолько что сейчас сам использовал дарованную ему силу, пожертвовав глаз. Клацирия выбежала, когда тот уже скрылся.

Они…Они словно статуи из камня. Клацирия смотрела на это, на Коруса, который с открывшим ртом уже предвкушал победу, на плачущую Оникс, оттаскивающую его назад за одежду. Она смотрела не зная, что делать. Сев возле дерева, прямо напротив них, она опустила голову. Мысли, голос, её голос твердил, что она виновата в этом, что она снова навредила кому-то. Голос в голове точно принадлежал ей, как и мысли. Винить себя сложнее чем других, но гораздо больнее. Тихий вой издавался из-под её рук, в которые она дышала. Истерика от безысходности снова поглощала её, обвинения в голове добивали как могли. На плечо легла чужая рука, покрасневшее лицо девочки поднялось на не менее печального Борлена, который словно к своей маме пришел за помощью, за успокоением, ведь иногда его так не хватает. Клацирия обняла его, теперь пытаясь сдержать свои слезы. Нашептывая самой себе обещание, что однажды освободит их.

Болван и чувства

* Тринадцать лет спустя *

Клацирия сидела на корточках, её спина прислонилась к дряхлой деревянной стенке комнатушки, где курил брат Борлена. Глаза заплыли зрачками наверх, дым от трав, забитых в трубку Лукко, вызывали у человека расслабление мышц в теле и погружение в глубокие воспоминания. Курить такую смесь – это один из способов расслабится, но к этому быстро привыкаешь и эффект становится слабее, а после и вовсе исчезает, в отличии от зависимости. Дым имел специфический не то запах, не то вкус кислых ягод и горькой травы. По непривычки от этого у некоторых содержимое желудка рвётся наружу. Моряки часто курят эту смесь, чтобы вспомнить маршруты и места кораблекрушений.

– Неплохо так тебя взяло… – Раздался необычно быстрый говор Лукко с его высоким почти пищащим голосом, который донёсся до пришедшей в себя Клацирии. – Брат, надеюсь ты хорошо поживаешь…

– Привет, Лукко! – Борлен крепко пожал ему руку, радуясь встрече. – Мне нужна твоя помощь.

– Тебе? – Капитан кинул взгляд назад. – Может быть ей?

– Нет, нет. Мне нужна, да и какая разница?

– Разница в том, что мы достаточно настрадались из-за неё! Посмотри на свою руку и скажи, что это не так!

Братья замолкли. Борлен посмотрел, словно по приказу не капитана, а брата. Трое из его команды прятались во тьме. Только оголенный торс самого здорового из них выпирал на свет огня. На свернутой карте, лежащей на столе, была печать разведки, доказывая надёжность информации, но к какому королевству относился отряд поставившей её не было понятно. Лукко специально убирал часть печати, чтобы обеспечить безопасность информаторов.

– Долго молчать будешь? – Спокойно спросил Лукко.

– Так ты поможешь или нет?

– Как я могу не помочь брату? Родная кровь, иначе не как. – Тяжелая рука моряка мягко легла на потрепанную временем ладонь брата.

– Дело в спуске вниз, ты же нанимал команду, насколько я помню. – Борлен плавно подводил к теме своей просьбы.

– Ну да, сейчас мы ждём последних двух членов команды. Едут из далека, прибудут и их задание начнётся.

– Мне нужно чтобы они взяли с собой старика одного, а там он сам расскажет твоим ребятам, что он хочет добыть.

– Они должны с собой взять ещё кого-то? Ну ладно… – Лукко прикидывал в голове как это будет выглядеть, возможные риски. – Возможно это и не проблема, а взамен ты получишь?

– Информацию. – Борлен слегка развел руками вверх. – Знаешь, он из тех, кто видит немного больше, чем мы, этим мне он и поможет, просто скажи примерно, когда всё произойдёт.

– Понятно. Четыре дня. Ориентируйся на этот срок.

– А ты, что делаешь так далеко от свободных вод, по которым так любишь бороздить? – Клацирия поднималась на ноги, голова перестала кружится.

– Тебе то и интересно? – Лукко засмеялся от души, стуча кулаком по столу, настолько для него интерес Клацирии был в новинку. – Ладно. Там сейчас черный дождь и мёртвые воды, предвестники зимы. Чтобы погибнуть лучшее время, так что все вылезают на берег, кто не тронулся умом по крайней мере.

– Что? Черный дождь? Впервые бред такой слышу. – Клацирия подошла к столу, в дымной пелене её лица уже было не разглядеть.

– Так легко об этом говоришь… При черном дожде с неба льется нечто похожее на смолу… Черное, густое и липкое. Если корабль плывет и наткнулся на такое ненастье, то скорее всего он потонет, но команда может и успевать выносить вёдра этой хрени за борт. – Капитан опрокинул стакан местной самогонки, наверное, единственного алкогольного напитка, который его берёт. – А что ещё страшнее, так мёртвые воды. Мёртвые моряки и их корабли ищут, рыскают в надежде на живых. Видят издалека! Для них мы как костры ночью, приманиваем даже наперекор желанию. Сопровождает этих бестий тварь подводная. Щупальца, которым нету счёта, забирают на дно живых, прибавляя к бедолагам новые корабли.

– Но зачем? Может вы его сами провоцируете. – Клацирия немного напряглась, глаза начали слезиться от въедающегося дыма.

– Чтобы мертвым не достались! Его бледные, призрачные щупальца за миг разрушают пополам самые стойкие судна. Погибшие моряки видят в нас спасение, думают приблизиться, поглотить тело, вселиться в него и забрать, то, что когда-то потеряли, а чудище – это их страж, тюремщик, который не даёт им снять с себя проклятие.

Духота, удушение и неприятные взгляды в затылок так и заставляли покинуть комнату. Клацирия вышла сначала в общий зал, заполненный на половину, за столами люди обсуждали свои планы и проблемы, лишь мозоля глаза. Чуть погодя вышел и Борлен, оба направились на улицу, где уже темнело. Приятный холодок гладил по рукам, а лёгкий ветер приятно трепал волосы. Клацирия остановилась насладиться погодой, сделать глубокий вдох, насытить грудь прохладой. Теперь им требовалось вернуться к Длуцезу, чтобы получить нужную информацию.

Улицы обнищали на души, но переулки, словно крысиные норы, в которые упала еда, наполнились теми, кто не против бы и поживиться чужим добром. Каменные дома, спускались вниз из-за наклона земли. Благодаря такому холму, на котором был построен город, легко строилась карта достатка жителей. Словно основа любого из строя населения внизу у самых стен располагались простые рабочие: кузнецы, портные, и им подобные. Не богатые, но и не живут в мусоре, ведь он уже занят их соседями. По середине в собственных магазинах жили торговцы, и часть стражи города. Те, кто приезжал сюда торговать на несколько дней так же располагались на этом уровне. Верхушка, голова города, как и предназначено, занята короной и её приближенными.

– Будешь навещать Коруса и Оникс? – Ветер понёс запах цветов, торговая улица погрузилась в сон, оставив двери закрытыми.

– Как и всегда. Каждый месяц посещаю, почему этот должна пропустить?

– Просто не вижу в этом смысла. Я не понимаю.

– Они помогли мне, когда я нуждалась в этом, забыть их было бы неблагодарно. Да и они стали мне дороги с того момента.

– Ещё скажи, всё ещё ищешь способ помочь им?

– Ну да. Мог бы и помочь мне!

На площади города пусто, весь город словно вымер. В жилище короля во всю горели огни, суетились подданые, что обитали там. Скоро затевался бал, который нужен больше для обеспечения связей между другими королевствами.

– Почему тогда у старика не спросишь, где найти того мужика, который напал на нас?

– Длуцезу нужно чтобы я помнила лицо того, кого ищу, а я не то, что лицо, а даже голоса не помню. Поэтому хочу поговорить с Пелагором, может он что-то да знает.

– Просто и непринужденно? – Смеясь сказал Борлен, пытаясь разрядить столь грустный разговор.

– С радостью поговорю в приятной обстановке. Знаешь я буду стоять, а он на полу и в луже крови, тогда да!

– Но только я не верю, что ты его положишь сама, уже продумываешь?

– Как только узнаю хоть немного, так и начну думать.

Кто тогда напал на них Клацирия не могла узнать сколько бы не пыталась. Пелагор не был глупым, по крайней мере тогда не был, возможно из него и можно добыть крупицу информации, но прежде требуется его найти. Тихим шагом, удалось добраться до башни. Глашатай давно ушёл со своего поста на сегодня, оставив только свёрток на земле. Клацирия подняла пергамент, торжественное объявление о предстоящем бале. Предупреждение, что в этот день будет увеличено количество стражников на улицах города. Празднование пройдёт через неделю. Не особо важно для них, но мало ли пригодится.

Внутри башня снова окутала гостей своим могильным холодом. Борлен, идущий впереди, придерживал за руку свою подругу, помогая подниматься в кромешной темноте.

– Мы договорились. Через четыре дня отправишься вниз. Теперь выкладывай! – Клацирия немного запыхалась при подъеме, а ноги всё ещё дрожали от этих ступеней, которые норовят провалится.

– С кем и где встреча будет происходить? – Через плечо спросил Длуцез.

– У ворот к замку короля, тебя будет ждать группа людей с пропуском вниз – Встречно ответил Борлен. – вас не остановят.

– Прекрасно. – Старик потирал ладони. – Подойди, Клацирия…

Свечи, поставленные по всей комнате, засияли синеватым пламенем. Снова запах соли ударил в ноздри. Девушка села на против него на небольшую подушку, набитую перьями. Белая ткань, красные пятна и мягкая набивка внутри с радостью приняли на себя гостя.

– Твоя цель сейчас не в городе… В своём особняке, но прибудет сюда, чтобы побывать на балу. Будет один, попытает счастье в танце с другой.

– Это всё? – Выдержав паузу, чтобы удостовериться в окончательном предсказании она продолжила. – Ладно, думаю достаточно для меня. Хотя бы знаю, где искать.

Старик выпускал пар изо рта, тяжелое дыхание в совокупности с его хриплостью давало иллюзию будто он умирает, но это нормально для него.

– Ты мне помог, Длуцез. Спасибо, а теперь мы должны идти. – Клацирия спускалась осторожно, снова под руку Борлена в нежелании навернуться и закончить свою жизнь так нелепо.

– Да-да проваливайте…

Использовать способность сейчас ему было тяжелее обычного, ведь существо, которое и даровала эту силу сейчас бороздило мертвые воды. Тот самый тюремщик, о котором говорил Лукко. Огромные глаза на туше и щупальцах видели гораздо больше даже в воде, чем кто угодно. Некоторые твари, не только тюремщик могут на время выползать за грань своего мира, отделенного от обычного, пробираясь к людям на короткое, но всё же некоторое время. Вызвано это либо большими силами самого существа, либо особыми событиями. К счастью, очень мало пробираются за грань, что возможно и спасало мир от разрушения особо воинственных и разъяренных существ.

Оставалось только ждать, разработать способ пробраться внутрь и что делать дальше. Трепать языком теперь суждено в окружении сгнивших деревяшек и бегущих мимо крыс. Крохотное полуразрушенное здание, почти конура, стоящее в самом углу муравейника нелюдимых бедняков. Головокружительный сырой воздух с запахом тины и плесени дополненный крысиным помётом проникал в ноздри, плотно прилегающие доски не пропускали свет с наружи, разве что частые отверстия создавали лучи, пересекающие всё внутри. Крыша над головой с виду отлично могла служить, но капли дождя всегда через этот лабиринт находили вход внутрь, создавая целые лужи на полу, служащие озерами для грызунов. Невысокий стол, за которым можно было делать хоть что-либо только сидя, служил стойкой для свечи, под ним было спрятано всё снаряжение и одежда Клацирии и Борлена.

– Что теперь? Мы просто так не попадём внутрь. – Начал Борлен, кружа как комар по всей комнате. – Да и богатого костюма у меня нет.

– Для начала достанем карту, чтобы не потеряться внутри… После нужны приглашения. Сможешь?

– Приглашения нет, но карту раздобуду.

– Тогда добудь веревку, да побольше. – Клацирия короткими ногтями царапала стол, раздумывая над планом.

– А ты, что делать будешь?

– Ну судя по всему получу приглашения! И несколько кристаллов, правда придётся спуститься в стоки…

– Значит ещё пергамент взять? – Борлен стоял у выхода, двух досок, что раздвигаются в разные стороны.

– Я думала мы с тобой отдохнём, поспим вместе… Ведь уже поздно – Разочарованным, но тихим голосом сказала Клацирия

– Хочу побыстрее всё достать, а потом отдохну, не бойся я найду, где поспать. – С улыбкой на лице Борлен вышел наружу, его удаляющиеся приглушенные шаги слышалось внутри.

Клацирии на душе стало грустно, даже немного обидно. Простое желание побыть наедине с Борленом, просто отдохнуть и насладиться его компанией, а сбыться всё никак не может. То ли он так глуп и не замечает элементарных чувств своей подруги, с которой он долгие годы находится вместе, ведь она единственная с кем он действительно открыт и кому он в правду доверяет, то ли специально избегает близости с ней заставляя долго думать о его безразличии к ней уже несколько лет, так долго тянущихся друг за другом.

Холодный, твердый стол послужил кроватью для неё. Около часа Клацирия лежала на боку и смотрела на пламя свечи продолжая думать об этом глупом болване. Уснуть этой ночью не выходило. Закрыв глаза, она видела его, а открыв снова тусклое пламя. Отлеживаться уже становилось неприятным, голова становилась тяжелее с каждой минутой. Платье полетело на стол, оголенная Клацирия достала другую одежду, свернутую в непримечательную ткань. Множественные шрамы на предплечье и запястье не уродовали тело, а даже добавляли опаски в её образ, показывая некую решимость и опытность в жизни. На животе и спине остались красные линии от корсета, который она ранее носила. Нога имела след от укуса небольшого животного, чуть ниже колена глубокие зубы когда-то давно пронзили кожу. Узкие, по сравнению с другими, глаза осматривали содержимое свертка. В изумрудной радужке сверкал блик от короткого кинжала. Еле видные пусть и тёмные брови поднялись от его вида, образуя складки на широком лбу, она не помнила, где оставила его и найти его в одежде было неожиданно.

Короткие шорты бежевого цвета со множеством карманов, спрятались под короткой черной юбкой, не дотягивающейся даже до колена, но имеющая скос в правую сторону, поверх синим цветом второй слой платья закрывал только бок, покрывая правую ногу до колена. Несколько толстых нитей, похожих на те, что сшивают кожаные изделия, заменяли пояс, держа платье, не позволяя ему спасть. Грубая, неприятная на ощупь рубашка серого цвета закрывала тело, рукава возле плеча были грубо оборваны, поверх рубашки черная жилетка, в которой и прятался кинжал, теперь нежно лежавший под её маленькой грудью. Окончательными элементами стали длинный плащ с капюшоном, прячущий её тонкую фигуру тела, и маска без каких-либо эмоций только глазницы одно в форме полумесяца, а второе в виде Солнца с отходящими волнистыми лучами и отверстия для дыхания на уровне носом. Это была одна из масок, которые делал Корус. Клацирия забрала все себе и даже переняла его увлечение, по возможности изготавливая себе новые маски, не так умело, конечно, как это делал артист, но с опытом придёт и изящество новых личин. Носить маски она стала чтобы не забыть их, не забыть свой долг помочь им, выбраться из того состояния, в которое их погрузили много лет назад.

Все года, прошедшие с момента нападения, Клацирия присматривала за Борленом, добывала еду и одежду по возможности, на удивление тот оказался настолько беспомощным, что выбора не было для девочки. Чем больше проходило времени, тем больше провалов в памяти происходило в голове Клацирии, а маски как важный элемент пробуждал образы в голове, не давая им уйти в забвение, не позволяя важным людям забыться.

Чужая личина нашла своё место на лице Клацирии. Тяжелый, глубокий вдох, который стал привычкой для неё после надевания маски, и продолжительный выдох, дарующий легкое расслабление. Капюшон на голову и наконец она готова.