– Теперь приподнимаем шалаш и бежим в ту сторону, видишь? Вон там вроде появилась брешь в огне, оттуда и пройдём, – размахивая руками и куда-то показывая, кричал, казалось, уже ничего не понимающему Севастьяну Тимоха.
Шалаш двинулся навстречу огню. С каждым шагом пар над мокрыми ветками шалаша становился всё сильнее. Мальчишки бежали всё быстрее и быстрее. Под ногами, обвязанными мокрыми ветками и травой, шипели раскалённые угли. Ветки уже было невозможно держать руками. Эта минута для них показалась вечностью. Уже практически без сил преодолев последние метры, мальчишки рухнули на землю, треск огня остался где-то позади.
– Мы живы, лапоть, ты слышишь? Мы живы! – скинув с себя обугленный шалаш, закричал Севастьян. – Урааа!
– Получилось, неужели у нас получилось? – сам не веря происходящему, вполголоса повторял Тимоха, сидя на траве той самой полянке с васильками.
Часть 4
Перед глазами предстал хутор. В дыму. Люди с вёдрами и коромыслами бегали от двора к двору. Коровы, лошади и прочая живность носилась по всему хутору и окрестностям. От кузницы остались только обугленные брёвна. От церкви покосившийся чёрный крест. Резные ставни свисали чёрными угольками, немного ещё дымясь. Первая улица уже ничем не отличалась от последней. Огонь отступил, оставив после себя только горе людей, оставшихся без крыши над головой.
– Тимооохааа! Тииимооохааа! Сынок! – оглядываясь по сторонам, кричала женщина с длинными чёрными волосами в ситцевом платье по колено, когда-то бывшем светло-синего цвета.
– Маамаа! Это мама моя, побежали, скорее! Маамаа! – кричал Тимоха, спотыкаясь, бежа со всех ног к ней.
Повиснув у матери на шее, они оба долго плакали, и она целовала его, и радости её не было предела. И для неё не было ничего важнее, чем этот мальчуган с большой дырой вместо заплатки на штанине, без хвороста, без крапивы.
– Мам, познакомься, это Севастьян, мы вместе бежали из горящего леса. Он смелый, – Тимоха указал на мальчишку, стоявше