– Династия Неверри оказалась почти прервана после смерти Риамона. У него был сын, который не жил здесь – этого сына Риамон родил ещё до того, как перебраться сюда. От него пошёл род Неверри, но долгое время потомки Риамона не знали про это место. Между тем, здесь был рыцарский замок, который перестраивался, рушился и сгорал, увеселительный дом, вертеп разбойников, и наконец, усадьба Лесное Сердце. Один из предков Икабода Неверри около двухсот лет назад восстановил права на этот дом, отстроил усадьбу буквально на руинах.

– На руинах дома Жака, который Мелькор неуважительно обозвал вертепом разбойников! – добавила Анна, заиграв на этот раз что-то воинственное и протестное. При этом она бросила на Мелькора такой взгляд, что от него должна была остаться кучка каменного крошева. Но Мелькор и бровью не повёл.

– Мы с Мелькором тем временем благополучно жили в горах Ахима, засыпая каждое утро и просыпаясь с заходом солнца, пока однажды не проснулись здесь. На тех самых местах, где ты нас видела. Джакомо Неверри притащил нас сюда! Он умудрился сделать это тогда, когда мы заснули – в течение всего нескольких часов, одного светового дня. Он не знал, что мы горгульи, думал – мы красивые статуи! – Астр был возмущён.

– В первую же ночь нам не повезло – нас угораздило потрогать нож. Но зато мы были не одни. Анна, Брабатус, Шакс и ещё дюжина отличных ребят – весёлая компания. Нас посвятили в особенности войны с Дагоном, мы воевали ещё несколько ночей, пока у нас не остались только Анна, Брабатус и Шакс, – вздохнул Мелькор.

– Лет двадцать назад Шакс сообщил, что у Джакомо родилась правнучка Милена. Джакомо тогда не было в живых.

– Мы делали всё, чтобы истребить рабов Дагона. Мы искали подходящего смельчака, кто бы до него добрался и смог бы сразиться с ним. Кто не принадлежит Неверри. Мы почти нашли. У сына Джакомо была подружка по имени Карин.

– Карин Бартул… – выдохнула я. – Значит, она приезжала в усадьбу, жила здесь в гостях. Вы общались с ней.

– Мы общались с ней почти точно так же, как мы общаемся сейчас с тобой. Ей было столько лет, сколько и тебе. Она нас точно так же слушала с открытыми глазами и открытым ртом. Но в самый последний момент она не выдержала и испугалась. Да, она была здесь гостьей. Её остановил страх, она сдалась, отступила. Приняла выбор, который у неё был – развернуться, уйти, никогда не вспоминать об этом.

– А у тебя, увы, такого выбора нет, – "вбил гвоздь" Мелькор.

– Как это – нет!? – ахнула я и посмотрела на Мелькора не менее красноречиво, чем до этого Анна.

Мелькор и Астр снова переглянулись. Астр решился:

– Ты же тоже потрогала нож Бафомета.

– Что?! Я не трогала никакой нож!

– Нет, ты его трогала. Я же вижу, – Анна медленно встала из-за пианино, прошла чинно до меня и вгляделась, сощурившись: – У тебя чёрная метка. Как у меня. Как у них, – она кивнула на двух горгулов.

Я посмотрела на свою правую руку:

– Ничего не понимаю. Я не могла никак трогать нож.

– Могла. Случайно. Не зная об этом, – отрывисто объяснил Мелькор. – Бафомет на это рассчитывает. Он подбрасывает нож каждый раз в разные места, но так, чтобы он попадался под руку кому-то.

Я мысленно прокрутила свой визит в усадьбу. Как я вошла в двери, прошла по коридору, стала изучать комнаты, исследовать помещения…

Мастерская художника. Где краски, кисточки, чернильница.

Карамба!!!

– Нож… да, я трогала какой-то нож в мастерской на первом этаже. Но я не знала, что его нельзя трогать! – проговорила я потрясённо, уже еле держась на ногах. – Он лежал среди вещей художника, и я подумала, что он для резки бумаги…

Мысль о том, что я вот уже более суток в рабах у какого-то нехилого демона по прозвищу Бафомет, мне совсем не понравилась. На этот раз Мелькор поддержал меня за плечо. Анна саркастически улыбнулась:

– Добро пожаловать в клуб.

– Мы привели тебя к Анне, чтобы узнать, трогала ты нож или нет. Анна может видеть чёрные метки. Она нам так и сказала, что ты его трогала, – пояснил Мелькор.

– И что теперь? – спросила я растерянно.

– Ничего. Ты не можешь выйти из Усадьбы, как и мы все. Дагон похитил дядю и тётю Милены, чтобы заманить её сюда. Или тебя. Он и его рабы прокрадываются в её сны, зовут её. Только лишь Шакс и его чары предостерегают её от того, чтобы она сюда приехала – но Шакс не сможет работать вечно, он не железный, – вздохнул Мелькор.

– Но так как ты смельчак, ты сможешь нам помочь. А заодно и себе, да, – добавил Астр чуточку подобрее. Только кого он ободрял – меня, себя, Анну, Мелькора? – Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Милена сюда пришла. Тебе надо разделаться с Дагоном до этого.

– А что будет, если Милена сюда придёт? – задала я вопрос, возможно, не слишком умный.

Но Мелькор терпеливо объяснил:

– Ничего хорошего. Милена придёт, Дагон и его рабы сразу доберутся до неё. Она вряд ли сможет что-нибудь сделать. Дагон получит её душу и воплотит то, что он задумал тысячу лет назад.

– И что он задумал? – тихо спросила я. И дополнила: – Я, конечно, понимаю, что ничего хорошего, а если поконкретнее?

– Выйти из катакомбы. Прорваться сюда, наверх. Ты бы хотела, чтобы сюда наверх прорвался Древний? – задал риторический вопрос Астр.

– Он выкосит всех нас, – ответила Анна подробнее. – Первым делом он уничтожит "слуг Бафомета" с чёрными метками подчистую. В отместку за то, что мы истребляли всё это время его рабов. Он уничтожит меня, тебя, Мелькора, Астра, Брабатуса, Шакса. И Жака, да, – голос Анны стал совсем грустным и блеклым, безжизненным. – Но не просто уничтожит. Ты думаешь, ты попадёшь в рай или в ад? Нет, дитятко, ты никуда не попадёшь. Тебя ждёт сплошное вечное Ничто. Тебя сотрёт, ты станешь частью мирового зла. По сравнению с Дагоном и тем, что он собирается тут творить, головорезы с моих кораблей – ангелы, а я сама – матерь божья.

– Есть вещицы более страшные и неприятные, чем смерть. Мы, горгульи, народ, в общем-то, выносливый, но от Дагона нам кранты, —честно поведал Астр.

– А ещё есть вещицы, которые нельзя трогать, а если и можно – то нельзя использовать по назначению. Они годны только на то, чтобы подкидывать их врагам, – поучительно произнесла Анна.

Я помолчала. Хотелось собрать мысли в кучку.

– Получается, Икабод Неверри трогал нож. Он тоже раб Бафомета?

– На династию Неверри проклятье их предка не распространяется, – покачал головой Мелькор. – Им своего проклятья хватает – их души давно запроданы Дагону с потрохами. Этот нож что-то вроде семейной реликвии. И семейного проклятия, но работающего наоборот – на тех, кто к семье Неверри не относится.

– А Элеонора?

– Она не трогала нож никогда. Она вообще не хочет иметь ничего общего с работой мужа, с его картинами, – ответил Астр.

– А Карин Бартул?

– Она была умной девочкой и тоже не трогала нож. Но ты не обижайся, что ты не такая умная – возможно, ты окажешься смелее и дойдёшь до конца, – Мелькор попытался меня ободрить. Хоть кривовато вышло, но я была втайне ему благодарна.

– Ваша эта усадьба Лесное Сердце – сумасшедший дом какой-то! – высказала я честно. И почти машинально глотнула ещё рому. – Одного я не понимаю. Вот, допустим, я подерусь с Дагоном, прихлопну его. И что, проклятье Бафомета спадёт, и мы все станем свободны, сможем покинуть эти родные пенаты?

– Да, – кивнули мне все.

– И мой дух тоже станет свободным. И Жак, – добавила Анна.

Мелькор принялся рассуждать:

– Проклятье Бафомета завязано на проклятьи Дагона древним колдовством Риамона. Этот узел надо не развязать, а разрубить. И сделать это придётся тебе. Может, конечно, случится чудо: ты тут останешься жить или умрёшь в первой же схватке с рабами Дагона – тогда тут останется жить твой дух. Но в состоянии привидения будет невозможно снимать проклятье. Шаксу, допустим, удастся не пускать сюда Милену. И допустим, Милена не приедет, но у неё родится дочка. Или внучка. И тогда Дагон начнёт охотиться уже за этой дочкой или внучкой. А мы продолжим тут куковать и дожидаться нового смельчака.

– Погодите… Вы говорите, вас тут много, есть ещё кто-то, Шакс этот, например. Вот почему кто-то из вас не пойдёт и не наваляет Дагону? – спросила я в лоб. – Почему вы все на кого-то надеетесь, на какого-то там принца на белом коне?

– Или на дитятку вроде тебя, – снисходительно улыбнулась Анна, подперев рукой подбородок.

Астр развёл руками-лапами с досадой:

– Мы горгульи. Наша кровь не подойдёт. Остальные призраки и духи. У них крови нет совсем и уже давно.

– Кровь?

– Тебе нужно будет пролить кровь на Чёрный Ромб. До тебя это должна была сделать Карин, – расставил точки над ё Мелькор.

– Теперь ещё вопрос. Готовьтесь, у меня их будет много. Вы ведь летаете по ночам? А говорите – дом вас не пускает, – уставилась я на горгулий.

– Мы летаем вокруг дома. Сидим на крыше и мечтаем о свободе. Да, это глупо и сентиментально. Но даже в человеческих тюрьмах есть часы прогулки, когда заключённых, привязанных цепями, выводят во двор, – выдохнул грустно Астр.

– И что там на улице?

– Рабы Дагона и его купол-пелена. Иногда виден кусок звёздного неба, – немного поколебавшись, ответил Астр.

– Ты, кстати, не такая уж и неумная, – вспомнил Мелькор. – Ты так и не открывала входную дверь. Наружу, настежь. Если бы ты это сделала – тебя бы убили сразу. Плюс одно привидение к нам в компанию.

– Ого… – пробормотала я.

И задумалась. Призрак пиратки и двое горгулий терпеливо ждали. Я посмотрела на них:

– Вы тут всё знаете. Тучу лет тут живёте… то есть, простите, мотаете срок. С чего будем начинать организовывать побег и убийство директора тюрьмы?

– С того, что тебе надо постараться подольше продержаться в живом виде. Сохранить шкуру и кровь. То есть не попадаться другим зэкам, – со знанием дела ответила Анна.

– Сколько их?

– Достаточно. Мы не всех истребили, – тихо ответил Мелькор. – В последние несколько лет наступило затишье. Они не нападают, мы не нападаем. Они сосуществуют с нами. Но раз ты пришла – может всё изменится. В ту или другую сторону. Им нужна свежая кровь. Они в любой момент начнут нападать. Ночью.

– Анна и Мелькор хотят сказать, что тебе не желательно ходить одной и безоружной в некоторые комнаты, где любят обретаться рабы Дагона. По ночам. Днём тут безопасно. А я хочу тебе сказать, что пока ночь не на исходе, тебе нужно поговорить с Шаксом и Брабатусом.

– Где мне их найти? – спросила я.

– Ты знаешь. Спустись на второй этаж, – молвила Анна. – Пока почеши с ними языком. А я тут почешу языком с этими летучими крысами сухопутными. Мы тут, видишь ли, дитятко, будем тебе сейчас косточки перемывать.

Откровенности Повелительницы Морей можно только позавидовать. Я себя почувствовала лишней, хоть и Мелькор и Астр поглядывали на свою призрачно-пиратскую подружку не очень-то одобрительно. У них тут наверняка особо прочные отношения – они ведь веками между собой общаются.

Оставив горгулий и Анну Бони на чердаке, я спустилась вначале на третий этаж, дошла до лестницы, у которой днём спали Мелькор и Астр, а потом спустилась ниже.

Где же искать оставшихся двоих "членов клуба"? Здесь не горел свет, я пользовалась фонариком. Сначала фонарик высветил из темноты внизу закрытые двери, уводящие в библиотеку. Я спускалась и думала свернуть в сторону комнаты с камином – той самой, где я нашла дневник Икабода. Луч скользнул по рыцарю и тут же был вынужден вернуться обратно. Потому что рыцарь стоял совсем по-другому. Будто его переставили.

Я осторожно приблизилась к нему. У рыцаря меч, который тот держал клинком вниз. Шлем закрыт, как и все остальные латы. В целом латы в отличном состоянии, блестели начищенными – будто декоративные, и будто рыцарь этот никогда не бывал в боях.

– Наконец-то! А я всё ждал, когда же прекрасная дама соизволит подойти! Сколько можно!? Дамы во все времена слишком любят долго болтать, да только не по делу!

Голос, в целом приятный, но наполненный небывалым снобизмом и высокомерием, раздался невесть откуда. Я вздрогнула, растерявшись. Вдруг это говорит невидимый дух, не имеющий к доспехам никакого отношения? Так и спросила:

– Кто говорит – он в доспехах?

– Правильно мыслишь. Но слишком медленно.

Ну и наглец! Я направила луч фонаря на рыцаря в сияющих доспехах и спросила прямолинейно:

– На чьей ты стороне и кто такой?

– Довожу до твоего сведения, медлительная дама, что будь я не на той стороне – ты бы не успела ничего спросить про мои говорящие доспехи. Брабатусом зовут меня.

– Наверное, это звучит логично, – подумала я вслух. – Ты живёшь в этом футляре и не можешь выходить?

Мне показалось, что доспехи покраснели от возмущения. Рыцарь напыщенно и поучительно произнёс:

– Футляре?! Довожу до твоего сведения, простолюдинка, что я потомственный дворянин, сэр Ордена Чёрной Розы, Искатель Бесценных Сокровищ и Хранитель Сокровенных Кладов. Мой облик представляет единое целое души и тела. Это во-первых. А во-вторых, я никогда ранее не встречал столь бесцеремонной дамы! Кроме, разве что, несносной разбойницы-висельницы с верхнего этажа. С кем имею честь? – требовательно спросил он.

– Клот. Клот Итчи, – представилась я, решив проигнорировать, что Брабатус отчего-то недолюбливает милашку Анну. И сразу включилась в игру: – Некие Мелькор, Астр и Анна Бони назначили меня главным ответственным лицом по убийству Дагона, с которым вы тут дерётесь, чтобы освободиться от проклятья Бафомета. И если ты не с Дагоном, я в том числе рассчитываю на лично твою помощь и сотрудничество.

Я почувствовала, как гордый призрак рыцаря смерил меня оценивающим взглядом. Потом Брабатус высказался вызывающим тоном:

– Значит, тебя выбрали главным смельчаком, простолюдинка? Впрочем, не удивительно. За все шестьсот лет, что я тут провёл, смельчаками назначали абы кого, не спрашивая моего мнения. У меня всегда свои суждения на этот счёт, да. Впрочем, из тебя может выйти толк. Тебе следует отдать должное, почти ни один человек не сохранил такое спокойствие и даже бесцеремонность, когда я начинал разговаривать с ним. А я был вынужден начать разговаривать с теми, кто колобродит тут по ночам. Люди ведь так и норовили открыть ночью дверь в библиотеку. А ночью её можно открыть только изнутри, ведь её закрывают.

– А кто её закрывает? – удивилась я.

– Тот, Кто Бродит Среди Книг, – ответил Брабатус. – Впрочем, есть ещё одна дверь, чтобы войти в библиотеку ночью. Но Вождь Сабнак и Ксанф сделают всё, чтобы туда никто не вошёл.

Я мигом догадалась:

– Портреты.

– Да, их рисовал твой предшественник. И слугам Дагона они идеально подошли, – в голосе рыцаря проскользнула деланная досада. – Если ты смельчак, тебе нужно исхитриться и найти против них оружие.

– С оружием всё понятно. Вернее, ничего не понятно. Тут что ни оружие, до чего ни дотронься – станешь проклятым, как я вас послушаю, – проговорила я, замечая, что начинаю ворчать. – Меня заинтересовал этот фокус с дверями. Я заметила, что в библиотеку две двери. Весь вчерашний день я провела в библиотеке, и я же сама закрывала эти двери. Почему эту открыть я не могу, а ту могу, при условии, если разделаюсь с этим вождём собак или как его там?

Рыцарь вдруг загромыхал доспехами, заскрипел и залязгал, поднимая руку к шлему, в жесте, который на молодёжном сленге называется "фейспалм".

– Вождь Сабнак когда-то был великим индейским вождём и шаманом. Ксанф убил его, но Сабнак наложил на него проклятье. После чего их духи оказались пленены Дагоном. Они стали служить у него в рабах, но по-прежнему ненавидят друг друга. Но больше всего они ненавидят тех, кто мешает им прожигать друг друга ненавистью с двух противоположных сторон галереи. Никогда не смей называть Вождя Сабнака вождём собак, ибо ты за это поплатишься.

– Как я смогу поплатиться за это, когда я убью Вождя Сабнака? – улыбнулась я.

– Ксанф убил его, но Сабнак наложил на него проклятье, – слово в слово процитировал Брабатус, намекая, чтоб я имела уважение к своим врагам, очевидно. Потому что если Сабнак наложил проклятье на Ксанфа – значит, сможет наложить и на меня. – Теперь что касается дверей. Тот, Кто Бродит Среди Книг сдерживается в библиотеке невидимой печатью, которая нанесена именно на эту дверь. Выйти за порог он не сможет всё равно, поэтому он запирает эту дверь. Зато если кто к нему войдёт – он нападает сразу. Если же кто-то входит в библиотеку со сторону галереи – Тот, Кто Бродит Среди Книг, зная о Сабнаке и Ксанфе, полагает, что раз кто-то остался невредим, значит, он выглядит интереснее, чем жертва. И поэтому Тот, Кто Бродит Среди Книг, нападает не сразу, а сначала присматривается.

Я сглотнула и почувствовала, как спина покрывается мурашками. Из объяснений Брабатуса выходило, что когда я вчера ночью исследовала усадьбу, влетела в библиотеку именно со стороны коридора-галереи с картинами Икабода Неверри. И слышала в библиотеке какое-то чудище за стеллажами. Когда я это поняла, я выскочила из библиотеки.

– Погоди-ка, Брабатус.

– Сэр Брабатус! – рявкнули доспехи.

– Сэр, да, нижайше прошу у тебя прощения, я, ничтожнейшая из простолюдинов, – я издала почти шутовской поклон, Брабатус напыщенно отшатнулся, я же гнула свою линию: – Я только хотела выяснить: вчера я выскочила изнутри библиотеки через эту дверь. Ты тут слева стоял. Почему ты не стал мне ничего рассказывать?

– Наблюдал за тобой. Кто ты такая. Я подумал, что ты из бедлама.

– Э… из сумасшедшего дома? Это ещё почему? – притворно возмутилась я.

– Потому что только душевнобольная из плоти и крови может тут так спокойно ходить по ночам. Знаешь, почему ты дожила до сегодняшней ночи и тебя не убили рабы Дагона? Потому что ты душевнобольная!

Я призадумалась:

– Ты хочешь сказать, что у меня галлюцинации? Сейчас в том числе? И ты тоже галлюцинация? И Мелькор, Астр, и Анна тоже?

– Сама ты галлюцинация, несносная девица-тугодумка! – Брабатус рассердился не на шутку. Но я его простила. Ему 600 лет – иные люди и в 60 входят в старческий маразм, а этому в 10 раз больше, и мне нужно быть снисходительной к пожилым рыцарям. – Рабы Дагона питаются страхами. Они показываются сначала тем, кого наметили в жертву. И если жертва их начинает боятся – нападают. Если не начинает их боятся – тоже нападают, но не сразу. Так же, как и Тот, Кто Бродит Среди Книг.

– А чем питаются те, кто подвергся проклятью Бафомета? Вот ты, например, достопочтенный сэр, чем питаешься? Случайно я не рискую, болтая тут с тобой на лестничной площадке, не останусь ли я без сердца или без мозгов? Мертвецы вроде питаются мозгами, потому что им этих самых мозгов не хватает, могильные черви ведь их съедают в первую очередь.

– Ты уже без мозгов. Поэтому мертвецы-едоки не позарились на тебя.

– Мертвецы-едоки… Те, из столовой.

– Висельники из шайки Мышиного Короля. Предатели. Перешли на сторону Дагона, когда он посулил им, что его невеста откроет им проход к сокровищам. Невеста – последняя наследница хозяев этого дома.

– Я догадалась, – пробормотала я. – Выходит, рабы Дагона появляются тут каждую ночь. И каждую ночь вы с ними дерётесь. И каждый из вас на своём посту. Анна на чердаке, Мелькор и Астр над тобой, вон там, над лестницами на третьем этаже, ты здесь – на втором.

– Не каждую ночь, – ответил рыцарь. Тон его стал мягче. Будто он на несколько мгновений решил воспринимать меня на равных, а не как душевнобольную простолюдинку. – Мы питаемся тонкими энергиями особого порядка. Кроме горгулий. У горгулий всё слишком примитивно: они вылетают за пределы усадьбы, отлавливают зазевавшихся рабов Дагона, иногда мелких животных и птиц, и утоляют свой голод. Висельница питается энергией творения и произведений искусств, как это ни дико звучит. Музыкой. Шакс питается энергией сновидения живых людей в этом доме. Когда он ест – человек спит без сновидений, ему ничего не снится – это означает, что Шакс съел его сны. Я питаюсь энергией сокровищ.

– Сокровищ? Здесь есть сокровища?

– Они есть везде, – неопределённо проговорил Брабатус.

– Вы оживаете ночью, рабы Дагона тоже. Днём вас тут нет. Кроме горгулий, которые днём спят. Откуда вы приходите?

– Ниоткуда. Мы всегда здесь. Нас пробуждает проклятье Бафомета – проклятье Ночи, ибо мы – Существа Ночи. Что до рабов Дагона – он присылает их из Узких Сфер. У него их очень много, – это сэр Брабатус произнёс с неподдельным сожалением и грустью.

– В этой усадьбе жило немного людей. Кто жил до прадеда Милены Джакомо – я затрудняюсь сказать. Здесь жил Джакомо, потом его сын Джакомо-младший – дед Милены, и с ним дружила Карин Бартул. Потом здесь жили Икабод и Элеонора. И никто из них вас не видел. Кроме Икабода, который оставил дневник. И кроме Карин.

– Хозяева дома нас не видят. Рабов Дагона тоже. Их присутствие блокирует наше проявление в физическом мире. Мы как бы спим.

– Как же тогда Дагон начал выходить на контакт с Икабодом, с Миленой? Он ведь украл Икабода и его супругу Элеонору. Где их искать? Да и живы ли они? – я поняла, что растерялась и задаю много вопросов, похожих на риторические.

– Тебе это и предстоит выяснить, главный смельчак, – в тон Брабатуса вернулся его снобизм.

– Не волнуйся, я это сделаю, я человек ответственный, – с вызовом ответила я.

И услышала шум, напоминающий глухое постукивание. Доносился он справа, из комнаты, в которой камин, где я нашла дневник Икабода.

– Брабатус, что в той комнате?

– Ты можешь туда зайти, – отвлечённо ответил рыцарь.

– А смогу ли я выйти?

– А ты, оказывается, не очень душевнобольная, – сказал Брабатус комплимент. – Ты можешь посмотреть, удовлетворить своё любопытство. Но помни: то, что ты там увидишь, сгубило страхом не одного смертного.

Час от часу не легче. В присутствии Брабатуса мне стало неприятно. Бывает – говоришь с человеком, вроде формально он неплохой, и разговор вроде идёт нормально, но ощущаешь – что-то не то. Слишком человек чужой, далёкий по духу, не "свой". Поэтому я отошла от высокомерного рыцаря с чувством некоего облегчения.

Как странно. Такого ощущения после общения с Мелькором, Астром и Анной у меня не было. Наоборот, хотелось продолжить говорить с ними. А может, всё дело в роме? Ром прошёл, переварился, достиг той кондиции в моём организме, когда начинается похмелье, и мне всё вокруг немило.

Я приоткрыла дверь в комнату с камином. Меня постигло чувство дежа-вю, когда я увидела в кресле красноватую, слегка колыхающуюся тень. Тень в форме высокого человека. Я имела неосторожность пройти, чтобы это привидение рассмотреть, как тут же дверь позади меня сама собой со стуком закрылась, а красный человек-тень зашевелился.

На миг кольнуло опасение – вдруг это один из рабов Дагона? А меня предупреждали, что в первую ночь они не напали, потому что решили, что я Милена или потому что решили посмотреть, что я за фрукт.

Привидение проснулось. Оно потянулось, совсем как дремавший живой человек, встало и подошло ко мне. Мы несколько секунд друг друга разглядывали. Это привидение в прошлом явно было мужчиной, судя по высокой, почти под два метра, атлетической фигуре, мощным конечностям или рукам, но у привидений вроде бы не бывает рук. В том месте призрачной полупрозрачной головы, где должны были быть глаза, они и были – только они одни. И горели почти углями. Ни рта, ни носа, только полупрозрачный красноватый силуэт и эти глаза. И голова увенчана то ли париком, то ли волосами до плеч – то есть не ровный круг, а как будто у него причёска.

– Ты! Что ты делаешь здесь? – это привидение оказалось по первому впечатлению ещё более грубым и нахальным, чем гордый доблестный рыцарь. Оно изъяснялось отрывистыми фразами, напоминающими больше требовательный безапелляционный лай, чем человеческую речь.

В общем, оно не нападало. Просто было довольно злым. Наверное, не выспалось.

– Ищу, – просто ответила я.

– Кто ты такая?

– Спроси у Мелькора, Астра, Анны и Брабатуса. Они все говорят, что я должна убить Дагона.

– И ты не Милена! – возмущённо сказало привидение.

– Да. Я не Милена. Зато ты Шакс, я угадала?

Привидение ничего не ответило, зато окатило меня таким пристальным взглядом, каким изучают молекулы под микроскопом.

– Милена к этому дому и близко теперь не подойдёт. Ей снится Дагон, который, как выяснилось, охотится за её бессмертной душой. Поэтому Милена связалась с моей коллегой, и меня попросили побыть тут некоторое время, во всём разобраться, а заодно найти её исчезнувших дядю и тётю, – я поняла, что это привидение – союзник. Оно мне напомнило Мелькора, Астра и Анну.

И – странное дело, несмотря на его грубость, в его присутствии я себя чувствовала в безопасности. Да ещё и комната такая уютная. Я обошла привидение и уселась в кресло.

– Это я отпугиваю её, – призрак никак не отреагировал, что я заняла его место.

Он принялся ходить по комнате, решительно, и в его движениях и походке угадывалась грация воина.

– Я проникаю в её сны и запрещаю ей приходить сюда. Как только она сюда войдёт – Дагон обретёт абсолютную власть над её душой. Да, моё имя Шакс.

– О тебе рассказывали твои друзья. Они меня к тебе и направили, – улыбнулась я, протягивая руку: – Меня зовут Клот, Клот Итчи.

Я поздно спохватилась о том, что мой жест мог показаться бестактным. Ведь призраки не принадлежат физическому миру! Но не тут-то было. Рукопожатие Шакса было не в меру крепким – так пожимают друг другу руки настоящие мужчины и товарищи в бою. Похоже, Шакс меня принял как "своего", я его – тоже.

– Так ты не бесплотен!

– Разумеется, нет! – Шакс выглядел довольным собой.

– И ты тот, кто спит у камина, и кого Икабод Неверри называл Тёмным Человеком? – осенило меня.

– Да.

– Раз ты на стороне слуг Бафомета и против Дагона, зачем ты пугал Икабода? Он думал, что ты враг.

– Он всё перепутал. Художник. Слишком впечатлительный, слишком тонкокожий. Я пытался донести до него, что ему и его потомкам – в частности, Милене, угрожает опасность. Он подумал, что от меня.

– Всё это очень запутанная история. Но я тебе верю, – проговорила я и вздрогнула.

Я слишком устала? У меня мозг поплыл от впечатлений и информационного перегруза? Или это те несколько глотков рома виноваты в том, что я теряю критическое мышление? Передо мной непонятное существо, которое я вижу в первый раз в жизни, а я уже ему верю!

– Потому что я говорю правду, – в тоне Шакса послышалось что-то, похожее на улыбку.

– Твои друзья рассказали, что ты как-то связан со снами. Милена видит кошмары, видит эту усадьбу и боится сюда приезжать. Получается, всё это время – с тех пор, как Милена родилась, ты делал всё, чтобы Дагон не смог до неё добраться. Но Милена и та моя коллега, которая меня сюда отправила, ничего об этом не знают. И через три дня Милена может сюда приехать.

– Когда она приедет, всё рухнет, – Шакс произнёс это слишком спокойно.

– Я это уже поняла. Я потрогала ваш этот нож Бафомета. Случайно. Теперь я хочу убить Дагона и снять проклятье Бафомета с вас всех и с себя, потому что имею тут шкурный, ну, корыстный интерес как бы. Горгульи и Анна сказали, что нужна моя кровь. Что до меня расправиться с Дагоном пыталась Карин Бартул, но в самый последний момент она испугалась и убежала. Я готова дать часть своей крови, проделать всё как надо. Но я мало что понимаю, и мне нужна помощь.

– Мы поможем тебе, – Шакс подошёл ко мне и встал напротив. Он опустил глаза, скрестил руки на груди. Его голос уже давно не походил на грубый лай, каким он встретил меня вначале. – Я потрогал этот нож первым. Во многом это я ответственен за всё, что тут произошло.

Последние фразы он произнёс совсем грустно. На меня навалилось ощущение угнетения, скорби. Внезапно я поняла: Шакс обладает способностью передавать эмоции на расстоянии, погружать в них собеседника, показывать, что он испытывает! Вот почему я так прониклась к нему – очевидно, он послал мне эмоции, состояние и настроение дружеского принятия. Пока это только догадки. А сейчас мне внутренне стало так же плохо, как и ему. Громадное чувство вины.

Но оно быстро сменилось нейтрально-деловым настроением. Я встрепенулась. Шакс деловитым, отрывистым тоном проговорил, принявшись ходить туда-сюда передо мной:

– Прежде чем добраться до Дагона, тебе нужно сначала убить всех его рабов здесь, в усадьбе. Они, как и мы, тоже все на своих постах, и они охраняют вход в катакомбу. Начнут нападать сразу же, как только ты начнёшь готовиться к спуску. Тебе нужно найти оружие против каждого из них. И тебе нужно найти оружие против Дагона.

– Что за оружие?

– Медузу нужно заточить в зеркальный коридор из двух зеркал. Сабнака – лишить зрения. Ксанфа поразят стрелы Артемиды. Восковых манекенов – отвлечь правильной музыкой, заставить их танцевать. Найти Жака и уговорить его сразиться с Прокопом. С остальными мы поможем. Ещё тебе понадобится зайти ночью в библиотеку и справиться с Тем, Кто Бродит Среди Книг. Это самое сложное. Карин не справилась, но отделалась легко – повредилась рассудком и начала писать романы.

– Как много всего… – выдохнула я. И встала, замечая, что за окнами вроде бы ночь прояснялась. Ещё я чувствовала небывалую усталость, гул в голове и желание заснуть. – Но я разберусь!

Я широко зевнула, прикрыв рот рукой. Шакс, как мне показалось, смотрел на меня с соучастием.

– Удачи. Ты не должна была подвергнуться проклятью. Очень жаль.

– Если бы я не подверглась проклятью, я бы всё равно вам помогла. Это долг, дело чести, моя работа. Если есть надежда найти Икабода и Элеонору живыми… Даже если нет – Милена должна жить, ради своего будущего.

Мы посмотрели друг на друга внимательно и с пониманием. Шакс внезапно сказал, когда я уже собралась уходить:

– Такие как ты должны жить – ради будущего этого мира.

– Ну это уж слишком. Я всего лишь обычная школьница. Ну… разве что имею опыт общения с привидениями, – улыбнулась я.

Шакс послал мне ободрение и теплоту. На душе стало теплее. Это, должно быть, не просто призрак, а дух-полтергейст. Мощный. Дверь открылась передо мной сама собой. У меня оставалась ещё куча вопросов, но я не была уже в силах их задавать.

Я вышла в коридор, дверь за мной плавно закрылась. Брабатус тут же встрял в нить моих размышлений:

– И как тебе там? – снова его высокомерный голос.

– Он не такой бесцеремонный, как ты, – проворчала я, потому что мне совсем не хотелось вступать с ним в диалог. Хотелось лечь и вырубиться. Ну и ночка!

– Какие же вы, дамы, падкие на лесть и хорошее обращение. Госпожа Бартул тоже в него чуть не влюбилась. А это ведь он виноват, что ты теперь не можешь выйти отсюда, если захочешь, – глухо раздался голос из-под шлема. – На твоём месте я бы уши не развешивал и выбирал себе друзей понадёжнее.

Тут я поняла, что у дряхлого рыцаря-маразматика счёты с Шаксом. Но я была на стороне Шакса, поэтому прошипела: