Хармсing

#поездкасветерком

Разделительная полоса весьма респектабельного проспекта, переходящего в шоссе, ведущего в международный аэропорт, как нельзя кстати подходит для той самой безудержной русской езды, в которой одновременно соединяются упоение скоростью и, что самое главное, упоение от собственной значимости. Конечно! Все остальные с тупой завистью и злостью смотрят из своих колымаг: дорогих и не очень и совсем дешевых на твой завораживающий полет сквозь два недвижимых потока автомобилей, растянувшихся на многие километры, как по направлению к центру города, так и в область. Да, на этот полет стоило бы посмотреть!

Седан БМВ представительского класса в невероятной комплектации скользил по белой разметке, которая всем своим видом говорила о том, что двигаться по ней не разрешается… кому? Ивану Ивановичу, служащему банка, давящему объемным задом плюшевое сидение новенького кроссовера эконом класса – не разрешается. Таксисту Вазгену на «солярисе» – тоже не разрешается и даже Мальвине Бугаре – известной кукольной певице, с надменным видом развалившейся на кожаном сидении своего красного «лексуса» – ей тоже не полагается! А вот Аркадию Семеновичу Евдокимову – видному политическому деятелю, бросающему едкие комментарии с экранов телевизоров и из динамиков радиоприемников вместе со значительными порциями столь же едкой слюны, – ему положено. И он наслаждался, каждый раз, словно самый первый, наслаждался полетом своего служебного БМВ с мигалкой и завистью наслаждался и озлобленными взглядами всех этих обывателей. «Да будь они хоть на «бентли»!» – думал он. – «Хоть на «ламборгини», а все же так не могут, а я могу!» – и тогда он самодовольно улыбался, и его красноватое и щербатое от природы лицо приобретало злорадостный оттенок. Его водитель – Алексей, хорошо знал повадки шефа в отношении поездок в автомобиле и особенно по разделительной полосе, тот совершенно не терпел снижения скорости, а непредвиденные остановки и вовсе считал личным оскорблением и, если Алексей допускал оплошность – ему крепко доставалось от Аркадия Семеновича. Поэтому каждый раз он очень старался не получить очередную оплеуху и летел на полном ходу, исполненный священным ужасом от мысли, что кто-то может выскочить ему наперерез… Но! Нагоняй от шефа был еще страшнее, к тому же зловещая синяя мигалка, установленная на крыше и еще пара синих фонарей на решетке радиатора говорили о том, что можно все… Однако Алексей, по своей природе, не слишком любил нарушать правила, ему бы работать водителем автобуса, но разве там заплатят столько, сколько здесь?! Нет! А еще здесь можно получить премиальные, или бутылку дорогого коньяка, особенно, когда шеф в хорошем расположении духа, например, если вышел от любовницы… Что с того, что ты ждал его во дворе до утра, зато он сказал пару добрых слов и подкинул пару смятых купюр, разве такое возможно в автобусном парке…?

«Да!» – размышлял меж тем господин Евдокимов, наблюдая в тонированное до черноты стекло разноцветную вереницу других машин, которые, как букашки столпились на дороге. – «Представляю я, как это выглядит со стороны! Мчится мой черный автомобиль вытянутый и хищный, как акула, по разделительной полосе, а все только рты и пооткрывали, некоторые кулаками грозят, сплевывают! Ха-ха-ха! А что толку?! Ты хоть отгрызи себе тот кулак, хоть весь пол заплюй, а никогда вот так вот не поедешь, и дети твои не поедут, и внуки!» – потом он почесал висок и вспомнил, как сравнил машину с акулой. – «А хорошо было бы еще приделать моему «бумеру» острые, как бритва, плавники и по бокам и на крышу! Вот тогда бы весь этот озлобленный плебисцит, прости Господи, разбегался от меня в разные стороны в почтительном уважении! Не успел отъехать?! На, получи разрезанный бок! А уж верхний плавник начисто срежет провода ненавистных троллейбусов и трамваев! Пусть они там зенки вылупят и таращат! Ха-ха-ха! А я скажу, поделом вам…!» – и тут что-то в нем взыграло, мало ему было сидеть, развалившись на заднем сидении служебного автомобиля, захотелось властвовать, захотелось, чтобы люди запомнили его, чтобы знали, КТО тут едет! Он опустил вниз стекло и попутно крикнул Алексею:

– Гони! Да не смей останавливаться! Не то я с тебя три шкуры спущу! В троллейбусники отправлю! – Алексей робко кивнул и еще сильнее придавил гашетку акселератора, слегка сморщившись от страха и нашептывая какие-то невразумительные молитвы, которые фрагментами вспоминались ему по ходу движения.

Евдокимов высунул голову в окно, озирая простор, словно он сейчас указывает дорогу, хотя никакой возможности для маневра в этой полосе все равно не было.

Но вот незадача! Справа перестраивался мусоровоз и залез на разделительную полосу, не сильно залез, но так, что Алексею пришлось уйти влево, чтобы проскочить грузовик без аварии. Он скривился от ужаса, однако понял, что проходит между машин практически вплотную… Однако в крайнюю левую полосу встречного движения с какого-то перепугу встрял самый настоящий трактор! Ему бы на полях работать, урожайность повышать, а он гад поехал по проспекту, да еще и умудрился в левую полосу влезть и ковш у этого самого трактора, закрепленный сзади отчего-то перекосило, и торчал он в сторону, не сильно, конечно, но вполне…

Картина случилась внезапная и ужасная. Обратив все свое внимание на мусоровоз, Алексей не заметил ни трактора, ни ковша, ни того, что господин политик Евдокимов далеко высунул из окна свою светлую голову… Бац! И голова точнехонько оказалась внутри ковша, словно мяч влетел в баскетбольную корзину! Тело видного пассажира дернулось от удара, подпрыгнуло и уперлось плечами в крышу и дверь добротного немецкого авто, не сумев выскочить наружу вслед за головой, однако обильно обляпав кровью светло-бежевый кожаный салон, предназначенный теперь для следующего видного и харизматичного политика.

Алексей увидел, что проскочил опасное место и выдохнул, соображая, что за странный стук он услышал сзади. Оставшаяся часть его шефа, тем временем, откинулась на сидение и продолжала покрывать его темно-бурыми пятнами. Теперь Алексей понял, что сзади тянет странная тишина, обычно Аркадий Семенович отмечал каждое мало-мальски значительное дорожное событие каким-нибудь заковыристым комментарием, а сейчас – ничего! Алексей сначала опасливо взглянул в боковое зеркало и заметил, что там никого нет, а потом и в среднее. «Что там?!» – изумился он: сидение было чем-то перепачкано, а головы пассажира и вовсе не было видно. Однако водитель боялся остановиться и продолжал со всей страстью выполнять последний наказ своего шефа и мчаться сквозь плотно закупоренные ряды автомобилей.

Отвлекшись на секунду, он вернулся к обозрению дороги и обомлел от ужаса: сверкая фарами, на него на полном ходу неслась машина скорой помощи. К этим автомобилям у Аркадия Семеновича было особенное отношение, он терпеть не мог, когда ему мешают проехать эти «конкуренты с мигалками». Алексей в нерешительности опешил, ему бы сразу начать тормозить, но он в тупом почтении к наказу начальника только изо всех сил нажал на клаксон, то же самое сделал водитель мчащегося ему навстречу белого фургона. Оба они надавили на тормоз буквально за несколько метров до неминуемой встречи. БМВ протаранил кабину скорой, словно стремительная черная ракета, водитель медицинского автомобиля – не пристегнутый ремнями безопасности – вылетел вперед вслед за лобовым стеклом, проскользнул по гладкой крыше седана и улетел прочь…

Отчего же он так неистово давил на педаль газа? Может быть от того, что внутри его автомобиля лежал тяжелобольной человек, которому требовалась неотложная помощь?! Нет… внутри, как раз таки, все были вполне здоровы и даже веселы… До поры до времени, конечно.

Воспользовавшись своими связями с чиновниками от медицины, известный бизнесмен Владимир Бурлаков ехал в аэропорт с любовницей Дашей в комфортабельном салоне автомобиля скорой медицинской помощи. Все было рассчитано до мелочей: деловая поездка на Багамы на целую неделю – версия для жены, машина с мигалкой до аэропорта, чтобы приехать за пару минут до вылета, его будут ждать, улыбаться и поить шампанским, а если нет, он позвонит президенту этой сраной авиакомпании… Он может! О да, он может! Настроение бизнесмена было прекрасным: сегодня он получил подтверждение тому, что его славная фирма может без конкурса приступить к выполнению работ, потому как фирма его большая и уважаемая, а работы «государственной важности и не терпящие отлагательства»! Сообщил ему об этом сам господин Евдокимов, курирующий это направление, не прямо, конечно, упаси Боже! Кто же о таких вещах говорит напрямую?! После совещания, в коридорах Госдумы он пространно заметил, что, дескать «хорошим и честным людям дорога открыта» и, что «негоже, государственным мужам препятствовать развитию бизнеса и вообще это противозаконно», а глазки его в это время внимательно бегали, словно ожидая реакции господина Бурлакова. А тот, как заправский артист погорелого театра, всплеснул руками и воскликнул: «Аркадий Семенович! Какие стали времена, я ж буду детям и внукам рассказывать, как Вы о родной стране печетесь, как заботитесь о нашем бизнесе! Они Вас благодарить будут, а мы уж сирые и убогие уж тем более! Каждый Божий день, по три раза: утром, днем и вечером станем Вас вспоминать!» Евдокимов слегка нахмурил брови, хотя было видно даже за километр – доволен чертяка, весьма доволен! «Ну!» – говорит он – «по три раза на дню это уж ты, конечно, перегнул, но вообще истинная человеческая благодарность – она дорогого стоит, она дороже всяких прочих материальных ценностей!» На том разговор и закончился, и оба довольные разошлись по своим делам. Вскоре пространные намеки чиновника подтвердились, его советник созвонился с помощницей Бурлакова и к обеду те уже пили кофе в неприметной кафешке, затерянной в одном из тихих городских переулков…

А теперь, довольный собой, он расставил в стороны мощные ноги, запрокинул назад бритую голову, и сложил руки на затылке, напоминающем ударную часть кувалды. Даша, облаченная в костюм медсестры, стояла перед ним на коленях. О да, она практически молилась на этого здоровенного, похожего на медведя мужчину, по-своему, по-девичьи, желая доставить ему максимум удовольствий, чтобы продержаться еще немного, а потом и еще немного, а потом и еще хотя бы чуточку! Чтобы к зиме была теплая шубка, а к лету легкомысленное бикини, а после Багам, может быть Милан, а потом ну хоть какая-нибудь Греция! Нужно постараться, вдруг удастся, чтобы был еще и автомобиль, ну не супер шикарный, но такой, хороший на котором… м-м-м… Стоп, хватит отвлекаться на глупые мечты, молиться и снова молиться и еще, двигать головой и шлепать губами, изо всех сил, как в последний раз!

Салон медицинского автомобиля был обставлен более чем шикарно: стены и потолок его были выделаны мягкой кожей, ближе к кабине водителя стоял круглый столик и два кресла, на столике красовался бар из дерева и стекла, уставленный бутылками, разными по форме и содержанию.

«Старайся детка, старайся!» – говорила себе Даша, – «если нужно будет проглотить его целиком – глотай, не думая…» – ее слова оказались пророческими, может быть, в ее роду были ведуньи, а может быть просто злюка-судьба так раскинула карты…

От сильнейшего удара Бурлаков полетел вперед, с размаху воткнувшись головой в мягкую стенку салона и протащив Дашу за собой по полу. Девушка выпучила глаза от боли и ужаса, казалось, ее горло разрывается на куски, все вокруг резко потемнело, а желудок беспрестанно сжимался в болезненных конвульсиях по тысяче раз в секунду, однако не мог освободить свое скудное содержимое. В довершение всего, Даша с размаху ударилась затылком о бар, разбила стекло и бутылки, закачавшись, зазвякали на разные голоса! Обратной волной пару потянуло в сторону выхода, резким рывком выбило пробку из горла девушки, она одновременно принялась жадно вдыхать воздух, скашливать кровью и блевать чем-то зеленовато-мутным на белоснежный халат развратной медсестры…

Бурлаков сделал кульбит в воздухе и вылетал из фургона вверх ногами. На его беду, позади кареты скорой помощи ехал очередной хитрожопый тип – юрист Прилуцкий, волею судеб, именно ему было предназначено заниматься оформлением договора строительства для нужд государственных с компанией господина Бурлакова, который вылетел вверх ногами из кареты скорой помощи. Ноги его раскрылись в полете, словно ножницы, а на водителя хищно и презрительно смотрел его упругий стручок, не успевший потерять стойкость после неожиданной аварии. Прилуцкий испытал настоящий шок… Он, конечно, тоже переборщил со своей стороны, шутка ли вкатил две дорожки кокоса на дорожку, от радости за то, что будет вести такой стратегически важный и тенево-прибыльный проект, прыгнул в свою кредитную машину и рванул к любовнице Марине, чтобы успеть до самых темных и мрачных городских пробок… Так вот, сначала он подумал, что это галлюцинация, когда над лобовым стеклом автомобиля навис… нависли… в общем, нависло то, что нависло и тормознул он тоже с опозданием, впечатав здоровенного господина Булакова в белый псевдомедицинский фургон.

Легкая, как балерина, из салона вылетела Даша, с перекошенным лицом и округленными глазами, она с торжественным шлепком рухнула на автомобиль Прилуцкого, раскинув руки в трагическом па, но кажется, осталась жива…

А кругом то, что сделалось кругом! Машины остановились, люди высыпали из них и стали шептаться:

– Смотри, медсестру-то зашибло как!

– Это ладно, доктора вон совсем расплющило!

– Надо бы скорую вызвать, хотя вот она скорая то стоит! Может там еще доктор имеется?!

– А чья, чья черная машина?! – совсем зловещим шепотом спросил кто-то, протискиваясь сквозь толпу. – Неужто самого…?!

– Да что Вы?! – всплеснул руками рыхлый господин в шляпе и бежевом пальто.

– А номер удалось разглядеть?! – поинтересовался еще какой-то умник, – там по буквам и цифрам можно догадаться из какого она ведомства…

Вот так, из-за серии совершенно нелепых совпадений, не был построен стратегически важный и такой нужный отечеству мост!

закончено 16.10.2017

#ипотека

Маша зажмурилась, яркий свет ударил ей по глазкам, она зажмурилась от него, а еще больше от смущения, которое не оставляло ее с самого вчерашнего вечера… Она, закончившая школу с золотой медалью и институт с красным дипломом, делает такое! «Уму непостижимо!» – сказала бы ее мама – учитель русского языка. Хорошо, что она об этом не знает и никогда не узнает… но ипотека! Слово, которое своими четырьмя слогами буквально четвертует человека, попавшего в ее сети… Тут уж и не такое сделаешь и не такие кульбиты выписывать начнешь! Каждый день ты словно акробат, который идет по тонкому тросу над пропастью, в которой пылает адский огонь, а сверху поливает холодный дождь, делая тросик влажным и скользким. Примерно так Маша представляла себе свою семейную ситуацию.

А ведь все так хорошо начиналось! Она вместе с мужем стояла на зеленой лужайке перед красочным биллбордом, на котором красовалась милая пара: обворожительная блондинка с атласной лентой, покрывающей ее волосы, с нежным трепетом смотрела на своего мужчину: красивого брюнета в стильном черном костюме и внизу подпись: «Райский уголок для молодой семьи!»

– Э-эх… – с грустным шумом выдохнула Маша.

– Ага… – отозвался ее муж Саша.

Родители Маши жили в Усть-Каланчевске, на реке Шмышне, мягко скажем – далеко от столицы, а мама Саши – престарелая желчная женщина проживала в относительно недалеком Подмосковье, в комнате площадью 10 квадратных метров, поэтому молодая семья героически снимала то квартиру, то комнату, то угол, как получалось. А так хотелось свое, настоящее!

И вот Саше повезло, он устроился на работу по специальности: программистом в хорошую фирму, а Маша к тому времени уже работала секретарем у высокого начальника в министерстве, зарплата у нее была не очень, но она очень и очень надеялась, что умные высокие начальники когда-нибудь заметят и ее золотую медаль, и красный диплом, и тщательность и рвение…

И вот они решились, прыгнули в омут с головой! Купили квартиру-скворечник всего-навсего в часе езды от столицы, с частичной отделкой, а расплачиваться за это нужно будет целых 15 лет! Ага, целых…

Первый год они все еще были полны юношеского энтузиазма, экономили на всем, зная, что это на их собственную, отдельную, затерянную за лесами и мусорными свалками квартиру! Однако жить им приходилось не сладко, даже телевизора в доме не было, носки Маша штопала, одежду стирала дегтярным мылом, двери и занавески они так и не установили, но все равно, это была своя квартира – родная! А через год Сашу сократили, оптимизация, знаете ли, кризис и все такое… Машино сердечко сжалось, она ходила на работу с выпученными глазами, боясь сделать неверное движение, что-нибудь перепутать, или не дай Бог, пролить кофе на стол начальника. От этого она как раз таки все путала, забывала и еще больше боялась. На нервной почве у нее случалась бессонница, однако денег на успокоительные не было, и она заваривала себе травки, которые мама присылала ей из Усть-Каланчевска.

Саша принялся искать подработку, перепробовав, кажется все, что предлагала легальная трудовая индустрия. Он чинил компьютеры, бегал курьером, таксовал на старенькой «ладе», мастерил сайты, однако заработки его были нестабильные, стихийные и невысокие, посему молодой семье приходилось иной раз становиться веганами-поневоле…

И однажды это ему надоело! Он гордо ходил по их единственной комнате, накинув на плечи покрывало, словно римский плащ и вещал:

– Понимаешь Маша! Мы живем в эру возможностей, в эру интернета и электронного бизнеса, только руку протяни! – Маша с надеждой слушала его, сидя на матрасе, который был расстелен на полу и служил им обоим кроватью. Не особенно понимая слов, она была словно маленькая девочка, которая вроде бы слушает пафосную речь Деда Мороза, а сама втайне только и ждет, когда он вытащит из мешка живого кролика, о котором она так мечтала целый год, и чем быстрее, тем лучше! И Маше хотелось, чтобы Саша скорее перестал говорить про какие-то там мудреные изыскания и просто заявил: «знаешь что, Маша, я нашел клад, теперь мы богаты и можем расслабиться!» «Ура!» – закричала бы Маша, захлопала бы изо всех сил в ладоши и стала бы прыгать на матрасе, но он такого не говорил, а продолжал рассказывать какие-то невероятно скучные вещи, от которых нестерпимо тянуло в сон после маминых травок.

– Что ты думаешь?! – спросил он, закончив свою пламенную речь и откинув в сторону полу покрывала. Она сидела, тупо глядя перед собой, и понимала, что лучшим исходом их разговора был бы ее здоровый детский сон, чтобы завтра успеть на электричку 6.45, до которой еще надо добраться.

– Не знаю – честно ответила она – попробуй… – он воспринял ее последнюю фразу, как одобрение, и принялся еще что-то говорить, а Маша свалилась на матрас и тотчас уснула.

Что же он придумал? Пока просто придумал, что им нужен бизнес, семейный бизнес – потому что они молодая семья! Без вложений, в интернете, с минимальным риском, потому как их главным жизненным риском и кошмаром уже стала ипотека, второго такого они бы точно не выдержали.

После недолгих изысканий вырисовался интернет-магазин. Только вот чем можно торговать, чтобы товар не портился, был востребован и прост в перевозке? Маша сказала мужу, чтобы он решал сам, у нее на этой неделе был десяток совещаний с приглашением разных «шишек», секретариаты которых ей предстояло обзвонить, составить списки, заказать пропуски, организовать встречи – сообразно рангу и чину, напоить кофе, проводить… Уф-ф… тут уж точно промашек быть не должно!

И Саша выбрал, она охнула, когда узнала и еще густо покраснела, ее муж открыл страничку с товарами для взрослых… Взахлеб рассказывая ей о том, как это выгодно, просто, удобно и не обременено рисками…

И вот теперь она, девочка аккуратистка, секретарь важного чиновника, ехала на работу и в ее сумочке лежало… это! Когда она вспоминала о том, что везет, все ее тело покрывали мурашки, несмотря на теплый майский день. «Какой ужас! Оно лежит там, длинное, силиконовое, похожее на огромного гадкого червяка… Б-р-р-р… Маша не то, что испытывала по этому поводу хоть малейшее возбуждение, – ее передергивало от ужаса, в их патриархальной семье за такое ей бы приложили ремнем по мягкому месту на заднем дворе. И что самое странное… это заказал мужчина! По голосу весьма респектабельный – Маша так решила. Она сама не понимала, как Саша ее уговорил! Сначала он сам занимался всеми этими извращениями – она наотрез отказалась! «Ок» – сказал он, собирал заказы, отвозил клиентам, или оставлял в ячейке, после перечисления денег на счет, мало по малу дело пошло, иногда выходило даже больше, чем на его прошлой стабильной работе. А тут – «вилка»… Два срочных заказа – в два разных места – не разорваться же! И он просит ее отвезти … это. Она никогда бы не согласилась, если бы не ипотека! Ох, это адское слово…!

Она заявила Саше, что даже пальцем до «этого» не дотронется, и чтобы он упаковал это в подарочную коробку с бантиком, для конспирации, более того, она даже до коробки дотрагиваться не стала, сказала, чтобы он сам положил это ей в сумку. Хотя за то время, что Саша занимался «срамным делом», – как сказал бы ее отец, она всякого насмотрелось… Это всякое лежало по всей их маленькой квартире в коробках, мешках, пакетах, а иногда вываливалось оттуда и бесстыдно валялось прямо на полу, тогда она начинала ругаться, накрывала все это тряпочками, но куда ж денешься?! Ипотека…

Саша проводил с ней долгие беседы, говорил о том, что когда люди долго прожили вместе им полезно, а иногда и просто необходимо разнообразить свою семейную жизнь – во всех отношениях! И они своим крохотным бизнесом выполняют очень важную государственную задачу – сохраняют крепость российской семьи! И ей показалось… ну может быть только показалось, что его глаза во время этого рассказа загораются каким-то странным огоньком… Да, узнал бы отец – Саша получил бы оглоблей, а ее бы мать оттаскала за косу…

«Но им же не объяснишь, что у нас… и-по-те-ка… Они сами себе дом строили … А мы сами сможем построить разве что шалаш на берегу речки-переплюйки, по соседству с сообществом местных бомжей…» – горестно думала Маша.

Решилась она, в общем, решилась, повезла! Саша ее успокаивал, говорил, что: «делов-то всего ничего»! Взять, привезти, созвониться с клиентом, – передать – деньги он уже начислил, готов встретиться лично – не стеснительный. Уже что-то заказывал – потому проверенный. Только встречаться лучше в людном месте, вдруг все же извращенец окажется! Маша кивнула и с тяжелым сердцем отправилась на работу, поминутно проверяя, хорошо ли застегнута молния ее сумочки, чтобы это оттуда не вывалилось, она такого позора точно не переживет.

Но все вроде шло спокойно, в электричке она подремала, потом дождалась троллейбуса и вскоре должна была приехать на работу, за полчаса до начала рабочего дня, как любит ее ответственный руководитель.

Она зашла в просторную приемную и на ее хрупкие плечи сразу посыпались десятки дел, которые она должна сделать сегодня, завтра, послезавтра и всегда… и она начисто забыла про это, это – которое лежало в ее сумочке.

Маша поставила сумку на стол, расстегнула ее, попутно включила компьютер, воткнула в сеть кофеварку, проходя мимо зеркала, наспех причесалась, зазвонил телефон, она ответила, звонила секретарь другого еще более важного и ответственного руководителя, разговор затянулся и Маша, пока робко отвечала, раскладывала по столу блокноты и ежедневники, машинально вытащила из сумочки коробку, которую поставила рядом с экраном, потом ее внимание переключилось на входящую почту, которую она стала бегло просматривать, быстро отделяя важные письма от неважных, попутно отвечая на некоторые из них, говоря «угу» в трубку, записывая в блокноте главные итоги разговора, соображая, что фильтр в кофеварке уже очистился, краем внимания замечая, что из факса с противным жужжанием вылезает лист бумаги…

Внезапно дверь открылась и в приемную вошел ее руководитель: молодой человек (для Маши он, конечно, был весьма взрослый и серьезный), высокий, стройный в сером костюме и с густыми черными волосами в модельной стрижке. Он широко улыбался и, похоже, был в самом что ни на есть прекрасном расположении духа.

– Маша привет! – пропел он, встав посреди приемной и расслабленно потягиваясь всем телом.

– Алла Геннадьевна… – робко сказала Маша в трубку. – Егор Яковлевич пришел, я перезвоню… – она встала, кротко улыбаясь, сложив ручки перед собой и опустив глаза, ожидая поручений от своего начальника. А он сегодня не торопился ей что-либо поручать.

– Как дела, Машастик?! – спросил он, подходя ближе и рассматривая горшки с цветами на окне, в это же время, вероятно, что-то обдумывая.

– Все хорошо, Егор Яковлевич – пролепетала она.

– Да расслабься ты уже! – сказал он, если не по-отечески, то, как старший брат младший сестре, – я ж не кусаюсь, что ты все время такая зажатая? – она пожала плечами.

– Ну, я просто очень хочу сделать все хорошо… – тихо ответила она.

– Ты, итак, все хорошо делаешь! Расслабься, улыбнись! Ну! – Маша посмотрела на него, и натужно улыбнулась, и ей правда немного полегчало. – Ну, вот видишь!

– Да, спасибо – снова потупив взор, ответила девушка.

– Скоро ко мне придет мой хороший друг, руководитель из одной службы, будь добра сделай нам два кофе, как ты умеешь! И коньяка добавь, не забудь!

– Ага! – бодро кивнула Маша, – а коньяка какого: армянского, или…?

– Маша, глупышка, я шучу! Какой коньяк?! Время – девяти нет! Просто кофе. Ты совсем шуток не понимаешь?!

– Ох… да… – смущенно улыбаясь, ответила Маша.

– А что это у тебя?! – с любопытством спросил Егор Яковлевич, протягивая руку к картонной коробке, перевязанной синей ленточкой. Маша застыла в ужасе, не в силах пошевелиться, ей бы забрать коробку, придумать что-то, а она стояла, как истукан и пролепетала только:

– Это подарок… бабушке…

– Пирожок и горшочек масла?! – с ухмылкой спросил ее шеф, вертя коробку в руках. Маша представила, как это там болтается и извивается, и зажмурила глаза от стыда и ужаса.

В дверь постучали, и внезапно в комнату вошел энергичный и свежий, как морской бриз, мужчина лет сорока в красивом коричневом костюме с гладко выбритой головой и аккуратной бородкой.

– Саня Сергеевич! – проговорил ее начальник – напугал! – и развел руки в стороны, коробка выскочила у него из ладони, закрутилась в воздухе, ударилась об угол стола, порвалась и оттуда, словно акробат, выпрыгнул он, телесного цвета и внушительных размеров, головой ударился в пол, снова подскочил, выполнил еще один сложный кульбит и только после этого растянулся на полу, словно ожидая зрительских оваций. Егор Яковлевич вытаращил глаза, уставившись на артиста, и приоткрыл рот, а потом принялся безудержно хохотать.

– Смотри Саня, Маша наша тихоня тихоней, а какие подарки бабушке делает! Смело! – сказал он, а его товарищ с ухмылкой кивнул, а потом вдруг сказал.

– Точно, я совсем забыл! – он вытащил из кармана телефон и принялся кому-то звонить, через секунду старенький Машин смартфон начал жужжать, ерзая по столу, а на экране было написано загадочное: «Клиент».

Александр Сергеевич нажал «отбой» и жужжание на столе сразу прекратилось, тогда он посмотрел на пол, на Машу, на телефон, снова на пол и нервно рассмеялся.

Маша опустила голову, сказать, что она уже провалилась сквозь землю – значит, ничего не сказать. Слезы двумя водопадами ринулись у нее из глаз и пока рыдания не перешли в икоту, она тихо выдавило только одно слово:

– Ипотека…

16.10.2017