Очерки Петербургской школы журналистики. К 70-летию Сергея Григорьевича Корконосенко

‒ войти в тесную связь с издательством «Работник просвещения» и организовать совместно с ним и развивать собственное издательское дело;

‒ совместно с Московским институтом журналистики «поручить ряду авторов и, в первую очередь, лекторам Института выпустить и в дальнейшем выпускать книги и брошюры, посвященные вопросам истории, теории и практики печати и технике газетно-журнального дела»;

‒ нацелить журналы «Журналист» и «Современник» (издание института) на повышение знаний сотрудников печати: «Журналист» ‒ «на пропаганду и агитацию практического опыта, «Современник» ‒ на вопросы истории, теории и практики печати, техники газетно-журнального дела.

Доклад ректора МИЖа Новицкого был выслушан участниками пленума с большим интересом. В постановлении по этому докладу особо подчеркивалось то, что в деле профессионального образования журналистов в России «прокладываются новые пути», «вырабатываются новые методы преподавания газетоведения». Пленум предлагал⁵⁷:

‒ признать Институт журналистики «ударным учебным заведением» и «поставить его в отношении материального обеспечения в одинаковые условия и с Коммунистическим университетом им. Я. Свердлова, и с Университетом трудящихся Востока»;

‒ привлечь к преподаванию в МИЖе «всех видных работников партийной и советской прессы»;

‒ просить ЦК РКП прикрепить к Институту журналистики в качестве преподавателей тт. Бухарина, Радека, Сосновского, Бубнова, Стеклова, Батурина, Фриче и др.;

‒ признать необходимым организовать при Институте журналистики краткосрочных (трех или четырех месячных) курсов для старых работников печати с целью поднятия их квалификации;

‒ сам Институт журналистики должен развить дело издания книг и учебных пособий по газетоведению. Пленум одобрял предпринятое институтом издание журнала «Современник», «Записной справочной книжки журналиста» и лекций, читаемых в Институте по информации, технике и организации газетного дела⁵⁸.

Предложения журналистов получили поддержку Совещания заведующих агитационно-пропагандистскими отделами партии 30 декабря 1922 года, в резолюции которого «Очередные вопросы печати» подчеркивалось большое значение МИЖа в решении кадровых проблем. Совещание предлагало партии приравнять статус Института к коммунистическим вузам и вообще помочь ему⁵⁹.

Выдвинутая журналистами в 1922‒1923 годы программа подготовки кадров в основном будет осуществлена, что способствовало преодолению кризисных явлений в журналистике и улучшению ситуации с ее кадрами.

Имея в виду идею о реорганизации МИЖа, заложенную 3-им съездом журналистов, С. Муравейский в статье «Подготовка работников печати» писал в 1926 году: «Логическим выводом из этого постановления съезда ‒ было решение Коллегии Наркомпроса реорганизовать Московский институт журналистики в подлинное высшее учебное заведение с 3-х годичным курсом обучения». 4 ноября 1923 года состоялось аналогичное постановление Совета Народных Комиссаров и институт был преобразован в Государственный институт журналистики» (ГИЖ), «фактическим организатором» которого был Новицкий⁶⁰. Преобразование института в ГИЖ было отмечено торжественным заседанием в Театре Революции. На нем присутствовали А. В. Луначарский, Н. Л. Мещеряков, С. И. Канатчиков и др. Приветствие от ЦК партии огласил Ем. Ярославский⁶¹.

В 1924 году ГИЖу был придан статус коммунистического высшего учебного заведения (комвуза), что в тех условиях обозначало партийную школу, готовившую руководящих работников высшего звена, имевших, как правило, пролетарское происхождение⁶². Вот как это зафиксировано в «Правилах приема в Государственный институт журналистики на 1927‒28 уч. год»: «Государственный институт журналистики является высшим коммунистическим учебным заведением и ставит своей задачей подготовку квалифицированных партийных работников в области печати»⁶³.

«Известия» 2 июля 1924 года в заметке «Подготовка журналистов» сообщали: «Государственный институт журналистики переходит из ведения Главпрофобра в Главполитпросвет и приравнивается в отношении снабжения и укомплектования слушателями к коммунистическим университетам. Укомплектование ГИЖа студентами на предстоящий учебный год производится по разверстке местными партийными организациями».

ГИЖ рассматривался как прямое продолжение Московского института, о чем свидетельствует широко отмеченный в ноябре 1924 года его трехлетний юбилей. Помимо приветствия ЦК РКПб, в адрес ГИЖа поступили приветствия от Исполкома Коминтерна, ряда международных организаций. В самом ГИЖе 22 ноября была выпущена специальная газета⁶⁴. Вместе с реорганизацией института произошло существенное улучшение его материально-технической базы. ГИЖ получил недалеко от центра Москвы новое просторное здание на Мясницкой (Первого мая) улице, расширились возможности практики студентов и издательской деятельности института: был налажен выпуск учебной литературы и пособий. С августа 1925 года стала выходить учебная газета «Гижевец»⁶⁵.

Был усилен по партийной линии преподавательский состав института, ректором в 1925 г. был назначен С. Д. Муравейский. Перед студентами выступали видные деятели партии, редакторы газет и журналов и публицисты А. В. Луначарский, М. С. Ольминский, Л. Д. Троцкий, М. И. Ульянова, Ю. М. Стеклов, С. Б. Ингулов и др.

Правилами приема в ГИЖ учащиеся в нем обеспечивались общежитием, питанием, стипендией, обмундированием, письменными принадлежностями⁶⁶. Студенты и преподаватели могли пользоваться услугами хорошо укомплектованной библиотекой института и «типизированной библиотекой» Научного кабинета Дома печати Секции работников печати. В этой библиотеке к 1930 года насчитывалось более 3500 единиц хранения: периодика и литература по журналистике, произведения на русском и на иностранных языках (эти сочинения закупались и выписывались)⁶⁷.

Абитуриенты проходили довольно жесткую процедуру отбора. На местах они подвергались «предварительной проверке». Всем партийным организациям предлагалось отнести к отбору направляемых в институт с максимальной серьезностью. Они должны быть «пропущены на местах через отборочную комиссию при губкомах или нац. ЦК, при которых производится и медицинский осмотр командируемых». Правление Института имело право направить в такую комиссию своего представителя. Комиссия выдавала на руки абитуриенту личное дело с ее постановлением. Кроме того, существовала разверстка мест для поступления в ГИЖ: ЦК ВКПб – 10, ЦК КПбУ – 8, ЦК Белоруссии – 4, Крымобком – 2, Татобком – 4, Калмыцкий обком ‒1 и т. д⁶⁸.

Помимо знаний определенного уровня, умения «ориентироваться в текущих политических событиях», правильного понимания решений партийных съездов и последних пленумов ЦК ВКПб, поступавшие в Инмтитут должны были иметь «производственный стаж физического труда в промышленности или сельском хозяйстве не менее 2 лет», «партийный стаж не менее 3 лет», «возраст – от 22 до 32 лет». Преимущество при этом отдавалось «участникам гражданской войны, служившим в рядах Красной армии». Абитуриентам из национальных меньшинств предоставлялись определенные льготы и послабления в требованиях⁶⁹.

Программа, по которой занимались студенты ГИЖа в период нэпа, основывалась на международном и российском опыте журналистики, теоретических разработках о печати и публицистике, проделанных как до Великой русской революции, так и после нее. «Методы преподавания газетоведения, выработанные ГИЖем, ‒ писал К. П. Новицкий, ‒ в основном совпадают с методами и системой преподавания проверенного почти 25-летней практикой высших школ журнализма за границей… Газетное дело, как предмет преподавания, отвоевало себе прочное место в учебных планах американских и западно-европейских университетов»⁷⁰. При организации кабинета печати в ГИЖе, например, использовался, по признанию С. Муравейского, «опыт учебной работы ГИЖа и кое-каких заграничных институтов журналистики»⁷¹.

В ГИЖе, как и в международных вузах, было налажено преподавание газетоведения, с первого курса читались лекции по «Основам газетного дела»⁷². В 1924 году издательский отдел ГИЖа выпустил брошюру К. П. Новицкого «Газетоведение, как предмет преподавания». Она имела в приложении программу курса «Основы газетоведения» и литературу к ней. Новицкий, обобщая педагогический опыт, пытался с новых позиций осмыслить и теоретические проблемы этой учебной дисциплины: «Газетоведение, как учение о газете, – занимается изучением газеты и газетного дела, как такового, в его историческом развитии». Новицкий предлагал направления, по которым необходимо вести преподавание и исследование газетного дела:

‒ рассматривать газетное дело с производственно-технической стороны («средства, орудия и способы газетного производства»);

‒ вести статистику, выясняя «количественный состав газетных изданий»;

‒ анализировать содержание газет и его влияния на читателей (автор называет это – «идеологическим изучением»⁷³.

Читавшиеся лекционные курсы в ГИЖе⁷⁴ можно разделить на три цикла.

Информационный цикл включал основы газетного дела, газетную информацию и корреспонденцию, организацию работы редакции и др.;

Публицистический цикл давал основы творческой аналитики, отраженной в жанрах фельетона, памфлета, очерка. В статье «Теория публицистики – наука о газетных и журнальных статьях (предмет преподавания в Московском Институте Журналистики)» А. Меньшой писал о публицистике как «систематизации и классификации фактов» и умении делать выводы из фактов. «Факты, прежде всего»⁷⁵. В журнале МИЖа «Современник» была помещена статья преподавателя этого института Н. К. Иванова (Грамен) «Теория публицистики как предмет преподавания» и разработанная им программа одноименного лекционного курса. Автор статьи подчеркивал: «Публицистика (в частности, газетная) – одно из самых мощных, самых скорострельных орудий в руках класса, борющегося за утверждение своей власти»⁷⁶. Отсюда та значимость публицистики для журналиста, осваивающего основы профессионального творчества.

Цикл политических дисциплин ‒ политэкономия, история общественно-экономических формаций, история ВКПб, история классовой борьбы в России, современное партийное строительство, история рабочей печати и др.

Полученные в ходе учебы знания закреплялись практикой, которой в программе отводилось значительное время. Летом студенты фактически работали на разных должностях в редакциях и отделах печати. Особенности приема и отбора студентов в ГИЖ определяли успешность проходимой ими практики. Редакции с удовольствием принимали гижевцев и помогали им. Тем более, что в этот период получило развитие шефство журналистов над Институтом: правдисты отчисляли ему от своих гонораров ежемесячно 300 руб., сотрудники «Рабочей газеты» ‒ 250 руб., «Экономической жизни» ‒ 80 руб. и т. д. За короткий срок ГИЖ получил от них почти 14,5 тысяч руб., 75% которых пошло на улучшение питания студентов⁷⁷.

Удивительно то, что прокладывая новые пути в организации учебного процесса, сотрудники еще Московского института журналистики во главе с ректором К. П. Новицким заложили основы к нему университетского подхода: наряду с преподаванием они занимались научно-исследовательской деятельностью, обогащая новыми знаниями, как методику преподавания, так и сам учебный процесс. Успеху в этом способствовала предоставленная Институту типографская база. В Институте была организована группа, «интересующихся теоретической работой»; был создан Научно-исследовательский кабинет; положено начало научным исследованиям, организации «серьезной научной библиотеки по газетному делу». Историк Д. А. Гутнов, исследуя издательскую деятельность ГИЖа, пришел к интересному выводу о том, что в его составе «довольно быстро появилась и вела работу масса редакций, которые, с одной стороны, приносили доход институту, а с другой, ‒ создавали своего рода образовательную среду»⁷⁸.

1920‒1930-е годы были периодом господства в информационном процессе газеты, что отражало объективный процесс становления цивилизации массовой культуры, сопровождавшийся демократизацией коммуникаций общества и их аудитории, интенсивной технизацией информационного процесса. В научных изысканиях это привело к обособлению особой дисциплины – газетоведения. Сам термин был введен К. Новицким⁷⁹, который еще в 1919 году читал на краткосрочных курсах для подготовки кадров лекцию по газетоведению.

В 1920-х годах активное развитие науки газетоведения шло во всем мире. К 1930-м годам в мире сложилось два центра этого направления – в Германии и США. В Германии существовали газетоведческие организации, было 9 газетоведческих институтов при университетах, выходили специальные издания, с 1926 года – газетоведческий теоретический научный журнал Zeitungswissenschaft. «О том, что газетоведение получило признание в качестве научной дисциплины, свидетельствует то обстоятельство, что во всех германских университетах, при которых работают данные институты, существуют уже введенные в штат университетов кафедры газетоведения» – писал Ю. Бочаров, участник Международного газетоведческого конгресса в Кельне⁸⁰.

И в Советской России это направление активно проявляло себя. Уже в 1918–1919 годах в центральной печати обсуждалась проблема, какой должна быть советская газета. Об этом же шла речь на Первом всероссийском съезде советских журналистов (13–16 ноября 1918 года, Москва)⁸¹. При открытии съезда председатель Моссовета Л. Б. Каменев сказал: «Мы должны выяснить, каким должен быть тип необходимой для нас газеты…»⁸². Именно этот вопрос стал одним из главных в докладах Ю. М. Стеклова и Л. С. Сосновского и прениях по ним. Напоминаю, первый советский учебник по журналистике, написанный П. М. Керженцевым и выдержавший с 1919 по 1925 год шесть изданий, назывался «Газета».

Научный центр, каковым становился ГИЖ в период нэпа, сумел немало сделать, об этом свидетельствует не только активная публикационная деятельность его представителей в печати, но и выпущенная его издательством научная и учебная продукция. Уже в 1922 году вышла тиражом в 3000 экз. первая книга-фолиант (476 с.) – «Современник» – журнал науки, политики, литературы, теории и истории журналистики. Она была подготовлена Московским институтом журналистики под редакцией К. П. Новицкого (К. Петровина) и М. Мебеля. Редакция подчеркивала: «Главной задачей “Современник” ставит себе – всестороннее изучение и освещение вопросов, связанных с журналистикой». В 1923 году состоялся выпуск второй книги журнала, подготовленной уже ГИЖем.

Итогом научных изысканий исследователей стал выпуск трудов, заслуживающих внимания и в наши дни⁸³. Особо следует отметить два выпуска томов-фолиантов – «Газетный и книжный мир»⁸⁴, дающих всестороннее представление о состоянии журналистики к времени их выхода – 1925‒1926 годы. Первый том содержал сведения о 721 газете, 1024 журналах, 37 справочных изданиях, 375 издательствах, 1165 книжных магазинах, 376 железнодорожных киосках, 985 полиграфических предприятиях, 119 бумажных фабриках, 273 агентствах периодической печати и 14 конторах объявлений⁸⁵. Книга разошлась в течение нескольких месяцев. Ее тираж при объеме 48 печатных листов – 3500 экз., второго тома в 49 п. л. – 3080 экз.

В 1928‒1929 учебном году в ГИЖе была развернута «длительная и страстная дискуссия о газете вообще, об информации в частности, о методах преподавания ее в особенности». В полемике участвовали Д. Бенцман, А. Григоренко, П. Решетников, Ю. Бочаров, М. Браз, М. Левидов и др. В органе Краевого Сибирского бюро секции работников печати «Газетчик» (№ 2‒5) в 1927 г. были помещены «Письма о любви к газете» А. Курса, в 1928 году он же выступил в «Журналисте» (№ 1‒3) по проблемам теории информации, «о принципах строения информационных сообщений» и др⁸⁶.

Но уже тогда широкий, общецивилизационный подход с учетом международного опыта, как в преподавании основ журналистики, так и в их изучении пытались под разными предлогами (буржуазности, классовости, партийности, троцкизма) сузить. В опубликованной в 1924 году рецензии на книгу Новицкого «Есть ли программа у ГИЖа?» Я. Шафир, инструктор Подотдела печати Агитпропотдела КЦ РКПб⁸⁷, несколько утрируя положение дел, высказывает мнение о том, что до сих пор настоящей программы обучения журналистики нет, «не сделаны первые шаги в деле создания истории рабочей печати», что является тормозом в развитии ее теории.

Открывая книгу «Вопросы газетной культуры» (1927) словами: «Вопросы газетоведения в нашей печати до сих пор не нашли достаточного освещения», Шафир опять выступает оппонентом ГИЖа: «Государственный институт журналистики вынужден вести преподавание этих специальных предметов без учебника, более того без определенной, четкой системы»⁸⁸. В Советской России якобы нет ни теоретических работ, ни учебников по журналистике. Все это было не совсем так. Во введении к книге Шафир уже ведет речь о «буржуазном и пролетарском газетоведении».

В 1927 году Отдел печати ЦК ВКПб специально изучал состояние информации в советской прессе и пришел к выводу, что «нередко наблюдаются случаи помещения в газетах неверной информации, проникнутой уклоном в сторону нездоровой сенсационности»⁸⁹, борьба с которой будет сразу же развернута, что скажется и на теоретических изысканиях. Через три года в новый исторический период теория газетоведения будет предана большевистскими теоретиками анафеме, а ее сторонники будут объявлены «импортерами буржуазного газетоведения», руководство Коммунистического института журналистики (так назывался он к этому времени) посчитают оппортунистическим, оно подвергнется преследованиям⁹⁰.

Таким образом, становление системы образования журналистов в Советском Союзе шло от кустарных, ремесленнических форм, дававших фрагментарные знания с опорой на практическую необходимость и профессиональные навыки, к созданию института, имевшего новаторскую образовательную программу и дающего по тому времени полноценные знания с учетом мировой и отечественной образовательной практики, традиций отечественного журнализма. При этом в условиях нэпа, так или иначе, еще учитывалась рыночная составляющая информационного процесса, но она, имея в виду контент журналистики, ограничивалась властными структурами. Это отражалось и на учебном процессе, и на часто возникавшей полемике, о чем должен писать журналист. Всеобъемлющая политизация образовательного процесса наступит позже.

У предложенного читателю исторического сюжета возможно и более широкое его обобщение, касающееся темы статьи и вызванное размышлениями ее автора над современной журналистикой и отражением ее состояния в образовательном процессе. Этот сюжет объединяет проблема свободы информационного рынка и ее последствий для функционирования общества, его уровня гласности и информационной безопасности. Если начала XX и XXI веков были периодами, когда рынок стал играть значительную роль в информационном процессе, то период нэпа был периодом вхождения журналистики в экономику, ее переходом на рыночные отношения в советских условиях.

Уже в начале XX столетия журналистика становится самодостаточным явлением. В чем весомое слово сказал бизнес, рынок. Это было продемонстрировано нами при исследовании журналистики тех лет⁹¹. Становлению в те годы нового информационного рынка сопутствовала всесторонняя трансформация культуры в целом (все – на продажу!), включая литературный процесс и журналистику. Требования рынка бурно росли. Но не менее бурно на это реагировала оппозиция в лице интеллигенции. В советский нэповский период влияние рынка, как видно, из экскурса в становление образовательной системы, ограничивалось властью. В современной глобализированной медиасреде рынок господствует, является мотором базовой революции информационного процесса. В результате происходит:

‒ Во-первых, существенное расширение производительных сил информационного процесса. В начале XX века литераторов стали теснить репортеры, корреспонденты, журналисты, хроникеры; все большую роль в нем стал играть фактор информационного самообслуживания: самодеятельные репортеры все больше отвоевывали в нем места для собственной информации.

Если проследить эволюционную цепочку становления этих производительных сил далее, то увидим, что при массовизации информационного процесса (под флагом его демократизации) и его глобализации при развитии рынка с его профессиональной конкуренцией и его бесконтрольностью со стороны власти и общества, профессионализация журналистского корпуса происходит не только за счет образования, но и того, что в него вливаются самые разнообразные кадры, откровенно нацеливающие себя на заработок всеми доступными средствами.

Вместе с тем стало активно развиваться включение в журналистику все больше добровольных производителей информации: в советский период составлявших целое рабселькоровское движение, поддержанное управлением и контролируемое им; в наши времена – приглашаемые и чаще оплачиваемые «активисты-общественники» на телешоу, а также, что более существенно, ‒ участники и сотрудники по собственному почину Глобальной сети, добровольные информаторы, блогеры и графоманы Интернета.

Существенно то, что массовизация и демократизация аудитории журналистики в целом в период становления электронной журналистики привели к тому, что эффект информационного самообслуживания аудитории выходит из тени и становится существенным фактором медиапространства и функционирования журналистики. Это новое неуправляемое явление ‒ отчасти действительно демократическое, отчасти – следствие рынка – ставит перед институтами управления многие проблемы.

‒ Во-вторых, революционное развитие производственной базы информационного процесса. Сюда мы относим носителей информации: от камня с изображениями (наскальной живописи), церковного храма, календаря, рукописи и печати в ее разнообразных формах (альманаха, журнала, газеты и др.) до Интернета; технические средства производства информации – издательское и типографское дело, визуальная и электронная техника, спутники связи и т. д.; появление новых производственно-организационных форм этой базы – таких, как информационные агентства, акционерные предприятия, газетно-журнальные и рекламные фирмы, кампании, тресты и т. п.

Проблема носителей информации, существенно влияющих на массовость информационного процесса в век научно-технического прогресса обострилась. Совершенствуя эти носители, человек расширял свое информационное пространство и свое участие в информационном процессе. Это ярко обозначилось лишь в нашу эру, когда реально раскрылось значение новейших информационных технологий и обозначился новый этап интенсивной технизации информационного процесса, обусловленный становлением Интернета.

Носитель информации представляет материально-техническую базу журналистики, производственную сторону информационного процесса, которым в практике историков журналистики не повезло⁹². Историки мало внимания уделяли экономическим составляющим журналистики, несмотря на то, что они всесторонне влияют на нее и вообще массовые коммуникации, их ценностные характеристики. Управление обществом пытается освоить возможности новой информационной базы журналистики, но его больших успехов в этом пока не заметно.

‒ В-третьих, в ходе трансформации и массовизации информационных носителей существенно изменяется сам информационный продукт, формы и контент информационного процесса. Вот реакция на это некоторых исследователей:

«XX век стал важным поворотным моментом в истории секса и сексуальности в Америке», ‒ пишет Дебра Л. Мерскин в монографии «Сексуализация медиа. Как и почему это делаем». Оказывается, это было и итогом «невероятной борьбы между идеалами, а постоянный моральный груз войны повлиял на все общество». «Многие американцы опасались, что новые культурные ценности, научные прорывы и новые идеи вроде большевизма, релятивизма, фрейдизма и библейской критики угрожали их привычному жизненному строю»⁹³.

Философ Ален де Боттон с удовольствием констатирует: «В какой-то момент между Первой мировой войной (1914‒1918) и запуском Спутника (1957) все изменилось к лучшему. Наконец, люди стали носить бикини, признались, что они мастурбируют, привыкли упоминать куннилингус в социальных контекстах, начали смотреть порнофильмы и, наконец, стали крайне спокойно относиться к теме, которая практически безосновательно, была причиной ненужной невротической фрустрации в течение практически всей истории человечества»⁹⁴. Действительно, есть и такие достижения цивилизации, похоже наиболее интенсивно влияющие на общество демократии, моделирующие поведение Человека Глобальной Сети.

Развивающийся информационный рынок, политизация и капитализация журналистики все больше требуют информационных новаций. На рынок все значительнее выбрасываются такие информационные продукты, как сенсация, реклама, искусственно создаваемые факты, слухи, фейковая организованная информация и т. д. Активизировавшаяся в годы Первой мировой войны манипуляция информацией становится полноправным качеством продукта медиасферы, особо ценным в ходе текущей информационной войны. Наконец, информационно-электронная эра снимает информационные эвфемизмы и выносит на рынок то, что хранилось в тайниках человеческих инстинктов.

Таковы последствия базовой революции информационного процесса, Наш образовательный процесс пока на них реагирует вяло и внешне. Но уроки нэпа для него не случайны, потому что показывают возможность коллективного управления неуправляемым процессом.

Приложение

Резолюция 3-го Всероссийского съезда работников печати

(28 января – 2 февраля 1922 г.) ⁹⁵

1. Успешное разрешение задачи улучшения советской и партийной печати тесно связано с подготовкой значительного кадра опытных газетных работников, способных не только овладеть техникой газетного труда, но и стать идейными руководителями нашей печати. Такая подготовка необходимых нашей прессе сотрудников-специалистов может быть выполнена только профессиональной школой журналистики.

2. Высшая профессиональная школа журналистики организована в центре по типу специальных практических институтов, задача которых, как известно, состоит в подготовке высоко квалифицированных специалистов в той или иной области общественного труда. Высшая школа журналистики должна дать учащимся не только специальные знания, приобретаемые ими в процессе прохождения курса школы в «мастерских газетного дела», в учебной типографии, в семинариях и практикумах по газетной информации и теории публицистики, но и достаточную общеобразовательную подготовку, без которой не мыслима активная и плодотворная работа на поприще журналистики.

3. Первой серьезной попыткой организации высшей профессиональной школы журналистики в России является Московский Институт Журналистики, который ставит себе задачей дать советской и партийной печати вполне подготовленных газетных работников во всех областях газетного труда: редакторов, заведующих редакционными отделами, секретарей, хроникеров, выпускающих и т. д.

4. Московский Институт Журналистики прокладывает новые пути в деле профессионального образования в России, вырабатывая в процессе своей деятельности методы преподавания газетоведения. В общей системе преподавания институт должен уделять значительное внимание разработке новых специальных курсов (основы газетного дела, газетная информация и теория публицистики), а также практическим занятиям студентов в семинариях и в кабинете газетной техники, где студенты должны на практике знакомиться с техникой набора, верстки и выпуска газеты.

СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ:

Геннадий Васильевич Жирков, доктор филологических наук, профессор кафедры истории журналистики СПбГУ.