Психология человека в современном мире. Том 3. Психология развития и акмеология. Экзистенциальные проблемы в трудах С. Л. Рубинштейна и в современной психологии. Рубинштейновские традиции исследования и экспериментатики. Материалы Всероссийской юбилейной научной конференции, посвященной 120-летию со дня рождения С. Л. Рубинштейна, 15–16 октября 2009 г.

Н. С. Залюбовская (Кемерово)
Факторы развития самосознания в период ранней взрослости

Самосознание характеризуется сложной многоуровневой структурной организацией и включает совокупность представлений личности о себе, обобщенно выражающихся в «концепции «Я», и оценку личностью этих представлений (самооценка). Исследования структурных и функциональных свойств самосознания представлены в большинстве современных самостоятельных направлений психологической науки, однако исследования возрастной изменчивости данного феномена и движущих сил его эволюции продолжают сохранять свою актуальность, особенно в контексте активных социальных изменений и развития информационного общества.

«Я-концепция», представляя собой одну из интегральных характеристик самосознания, включает убеждения личности, оценки и тенденции поведения. Вершиной ее иерархической структуры выступает глобальная «Я-концепция», конкретизирующаяся в совокупности установок личности на себя, которые могут выступать в различных модальностях:

1) «реальное Я», представляющее собой установки связанные с тем, как индивид воспринимает свои актуальные способности, роли, свой актуальный статус, т. е. с его представлениями о том, каков он на самом деле;

2) «идеальное Я» включает установки, связанные с представлениями индивида о том, каким он хотел бы стать;

3) «зеркальное Я» составляют установки, связанные с представлениями индивида о том, как его видят другие (Бернс, 2003).

Спектр факторов, обусловливающих формирование самосознания (его структурной и функциональной сложности) в контексте возрастной эволюции и индивидуального жизненного пути включает все, что делает человека самостоятельным субъектом общественной и личной жизни: от способности к самообслуживанию до начала трудовой деятельности, делающей его материально независимым. Каждое из этих внешних событий имеет и свою внутреннюю сторону; объективное, внешнее изменение взаимоотношений человека с окружающими, отражаясь в его сознании, изменяет и внутреннее, психическое состояние человека, перестраивает его сознание, его внутреннее отношение и к другим людям, и к самому себе (Рубинштейн, 2003).

Период ранней взрослости представляет собой важнейший этап в становлении самосознания личности. Учебно-профессиональная деятельность и начало трудового пути обусловливают возрастание физических и умственных нагрузок, нравственных и волевых усилий. Рассматриваемый период представляет собой важный этап в совершенствовании умственных способностей (развитие теоретического мышления, умения абстрагировать и делать обобщения и пр.). Происходят качественные изменения в познавательных возможностях: речь идет уже не только о том, сколько и какие задачи решает молодой человек, а о том, как он это делает. Одновременно этот возраст характеризуется стабилизацией психических процессов, и приобретением личностью устойчивого характера.

В период молодости деятельность человека достигает значительно прогресса в общественной, производственной и личных сферах. На период от 22 до 25 лет приходится наибольшее количество заключаемых браков. Семейная жизнь оказывает существенное влияние на общий ход психического развития человека, на его профессиональное становление и реализацию творческих возможностей. Рождение и воспитание детей составляет важнейшую сторону жизни молодой семьи и преобразует самосознание супругов: мужчина превращается в отца, женщина в мать.

Однако формирование зрелости человека как индивида (физическая зрелость) и личности (гражданская зрелость) не совпадают во времени, отражая общий закон гетерохронности психического развития (Б. Г. Ананьев). Самосознание, которое полвека назад приобретало стабильные очертания уже к 17–19 годам, формируется в настоящее время к 23–25 годам. Затянувшийся период учебы может приводить некоторых молодых людей к инфантилизму – поздно вступая в трудовую жизнь, они долго остаются иждивенцами родителей, склонными к пустому времяпрепровождению.

К концу периода ранней взрослости личность вступает в возрастной кризис, характеризующий некий перелом в развитии, связанный с тем, что представления о жизни, сложившиеся между двадцатью и тридцатью годами, не удовлетворяют его. Анализируя пройденный этап, свои достижения и провалы, человек обнаруживает, что при уже сложившейся и внешне благополучной жизни личность его несовершенна, что много времени и сил потрачено впустую, что мало сделано в сравнении с тем, что могло бы быть достигнуто. Иными словами, происходит переоценка ценностей и критический пересмотр своего «Я». Достигнув самореализации в период ранней взрослости, человек впервые осознает, что, в сущности, стоит перед задачей поиска, самоопределения в новых областях жизни, с учетом реальных возможностей.

Литература

Бернс Р. Что такое Я-концепция // Психология самосознания. Хрестоматия. Самара: Издательский дом «БАХРАМ – М», 2003. С. 333–393.

Большой психологический словарь / Сост. и ред. Б. Г. Мещеряков, В. П. Зинченко. СПб.: Прайм – ЕВРОЗНАК, 2007.

Гомезо М. В., Герасимова В. С., Горелова Г. Г., Орлова Л. М. Возрастная психология: личность от молодости до старости: Учебное пособие / М. В. Гомезо, В. С. Герасимова, Г. Г. Горелова, Л. М. Орлова. М.: Педагогическое общество России, Издательский Дом «Ноосфера», 1999.

Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. СПб.: Питер, 2003.

Слободчиков В. И., Исаев Е. И. Основы психологической антропологии. Психология развития человека: Развитие субъективной реальности в онтогенезе: Учебное пособие для вузов. М.: Школьная пресса, 2000.

И. А. Зачесова, Е. В. Калинкина (Москва)
Возрастные особенности детского речевого общения: взаимоотношения собеседников в диалоге^[3]

Всякая речь говорит о чем-то, т. е. имеет какой-то предмет. Вместе с тем речь всегда обращена к кому-то – к реальному или возможному собеседнику или слушателю, и всегда выражает что-то – то или иное отношение говорящего к тому, о чем он говорит, и к тем, к кому он реально или мысленно обращается. Но живая речь обычно выражает неизмеримо больше, чем она собственно обозначает. В естественном разговоре собеседники, обсуждая различные проблемы, выражая свою точку зрения, соотнося ее с мнением партнеров, вступают в определенные отношения, и эти отношения становятся одним из факторов, определяющих ход разговора, и выступают в роли движущей силы его развития. Складывающиеся в разговоре отношения тесно связаны с интенциональной основой взаимодействия и находят характерное интенциональное проявление в дискурсе (Зачесова, 2007).

Характеризуя детскую речь, С. Л. Рубинштейн отмечал, что ребенок нормально овладевает речью – научается говорить, пользуясь речью в процессе общения, а не изучая ее в процессе учения. Его речь – это разговорная речь; она служит ему для общения с людьми, которые его окружают, близки с ним, живут его интересами, понимают его с полуслова. Сознание ребенка является сначала осознанием ближайшей чувственной действительности, прежде всего той частной ситуации, в которой он находится. Речь его рождается из этой ситуации и сначала по своему содержанию целиком связана с ней. Вместе с тем по своей функции речь является прямым обращением к находящемуся в той же ситуации собеседнику – для выражения просьбы, желания, вопроса и т. д. (Рубинштейн, 2000). Именно при непосредственном общении складываются отношения ребенка с окружающими, в общении они проявляются и на общение в свою очередь влияют. Поэтому вопрос о взаимоотношениях партнеров приобретает особое значение в исследованиях онтогенеза речевого общения.

Взаимоотношения со сверстниками, которые начинают складываться в 2,5–3 года, развиваются медленно, имеют своеобразный характер и субъективное отражение. Кроме того, на формирование взаимоотношений детей специфическое влияние оказывают взрослые люди. Важно понять, как и в каких формах реализуются взаимоотношения детей в диалогах, каковы интенциональные проявления формирующихся отношений, как они соотносятся с интенциональной организацией детского дискурса в целом. Исследование этих вопросов позволит приблизиться к пониманию роли взаимоотношений с окружающими в процессе социализации детской речи.

Настоящее исследование направлено на изучение реализующихся в детском диалоге взаимоотношений доминирования/подчинения и связанных с ними особенностей организации разговора. Выяснялось, как отношения доминирования/подчинения проявляются в интенциональном подтексте диалога, в каких интенциональных паттернах проявляются доминантная и подчиненная линии поведения, какие особенности интенциональной организации и взаимоотношений собеседников проявляются в разных возрастных группах.

Для изучения этих вопросов было проанализировано 130 аутентичных детских диалогов, записанных в детском саду и на детской площадке. В исследовании приняли участие 59 детей в возрасте 3–7 лет. Для выявления отношений доминирования/подчинения, реализованных в аутентичных диалогах, использовались методика Миллера – Роджерс (Rogers-Millar, Millar, 1979; Rogers, Millar, Baevals, 1985) и интент-анализ, дающий возможность квалифицировать связанные с доминированием/подчинением интенции собеседников (Павлова, 2003). На основе сопоставления интенциональных характеристик парных реплик и анализа согласования выражаемых в них интенций определялся характер взаимоотношений по типу доминирование/подчинение в каждом конкретном диалоге. Доминирующая позиция (условно обозначается ↑) обычно сопряжена с побуждением выполнить (обсудить) что-либо, отстаиванием собственных позиций, стремлением привлечь внимание собеседника, упреками или советами партнеру. Подчиненная позиция (условно обозначается ↓) соотносится с принятием предлагаемой темы обсуждения, согласием с мнением партнера, его указаниями, обещанием выполнить что-либо, выражением благодарности и сочувствия, извинением или оправданием в ответ на выражение недовольства. За нейтральную реакцию (условно обозначается ®) принимались варианты ухода от линии доминирования/подчинения (смена темы разговора, нерелевантные ответные реплики, уточняющие вопросы, шутки и т. п.).

Результаты исследования

Результаты анализа детских диалогов позволили выявить достаточно сложную интенциональную организацию разговоров детей разных возрастов. Обнаруженные интенциональные структуры при всем их разнообразии в конечном итоге обеспечивают, как и в разговорах взрослых, два основных плана взаимодействия собеседников – проблемный и отношенческий (Зачесова, 2002, 2003, 2005). Реализуется общая направленность на решение неких проблем, и в то же время направленность на поддержание отношений с собеседником. Своеобразие интенциональной организации детских диалогов проявляется в особом соотношении интенциональных структур проблемного и отношенческого характера на разных возрастных этапах. Удалось также проследить, как по мере взросления детей изменяется интенциональная организация их разговоров, меняются акценты, появляются новые компоненты, обеспечивающие взаимопонимание и взаимодействие собеседников.

В диалогах младших детей (3–4 года) центральной интенцией является общая нацеленность на игру, которая реализуется в проблемном плане взаимодействия, модифицирует и подчиняет себе другие интенции. В развитии игрового диалога ситуационные интенции соподчинены собственно игровым. В детских диалогах констатация факта, информирование, комментарии также служат организации игр, тогда как интенции отношенческого плана в организации игрового диалога существенной роли не играют.

С возрастом, к 5–6 годам, усиливается роль интенций отношенческого характера, отмечаются изменения в их качественном составе. Регулярнее проявление направленности на собеседника и текущее взаимодействие усматривается в появлении отношенческих интенций позитивного характера. Обращение с просьбой, выражение благодарности, похвала свидетельствуют о постепенном переходе от стремления настоять на своем к нацеленности на взаимодействие с партнером. Внутри возрастной группы эта тенденция усиливается с возрастом.

В целом полученные на этом этапе исследования данные позволяют говорить об общей тенденции усиления с возрастом детей их направленности на позитивное взаимодействие с партнером, что проявляется в соотношении ориентированных на него позитивных (консолидирующих, неконфликтных) и негативных (эгоцентрических, конфликтных) интенций.

Соотнесение данных анализа интенциональной направленности парных реплик и их квалификации по типу доминирования/подчинения позволило выделить интенциональные паттерны, в которых реализуются складывающиеся в диалоге отношения собеседников.

Сопряженные реплики могут быть согласованы по типу комплементарного подчинения (↑↓). В этом случае в паре реплик первая (инициирующая) выражает стремление воздействовать на партнера (доминирующая позиция). Ответная реплика (подчиненная) выражает согласие с партнером, его предложениями и указаниями, обещание выполнить что-то и пр.

При симметричном доминировании (↑↑) в парных репликах проявляется противостояние партнеров. В случае жесткого следования своим интересам стремление противостоять давлению со стороны партнера проявляется в настаивании на своем, возражении, выражении недовольства, упреках в адрес собеседника, отказе следовать его указаниям.

Уход от линии доминирования (↑→) происходит при отсутствии у одного из партнеров интереса к предложенной теме или при нежелании дать прямой ответ в силу самых разных причин, В этом случае ответом на инициирующую реплику (указание, вопрос, предложение и пр.) служат нейтральные высказывания (отшучивание, уточняющие вопросы и пр.).

Для комплементарного доминирования (↓↑) характерна более слабая, зависимая позиция партнера в инициирующей реплике. Сопряженная реплика в этом случае выражает более сильную позицию.

Например, когда один из партнеров, чувствуя себя виноватым, пытается оправдаться или извиниться, а другой, не принимая извинений, продолжает упрекать собеседника или, оставляя извинение без ответа, меняет тему разговора.

Симметрия подчинения (↓↓) – вариант, когда слабая позиция партнера принимается собеседником и в ответной реплике он не пытается взять инициативу в свои руки, а говорит то, что от него ожидают или проявляет безучастность.

В семейных диалогах между взрослыми собеседниками нами были выделены и другие варианты согласования парных реплик в плане выражения отношений доминирования/подчинения (Зачесова, 2007). Однако в детских диалогах были обнаружены лишь пять описанных выше паттернов.

На следующем этапе исследования выяснялось, различаются ли группы детей разного возраста по уровню доминирования в диалогах со сверстниками.

В результате сравнительного анализа уровня доминирования собеседников в разных возрастных группах были выявлены значимые различия между группами детей 6–7 и 5–6 лет, 6–7 и 4–5 лет и 5–6 и 3–4 лет (критерий Манна – Уитни, достоверность вывода 0,05). Иными словами, дети 6–7 лет занимают лидирующую позицию в доминировании по отношению к 4-5- и 5-6-летним детям и уступают 3-4-летним. Первый пик в стремлении доминировать в диалоге приходиться на 3–4 года, далее следует латентный период с 4 до 6 лет, и второй пик приходиться на 6–7 лет.

Обсуждение результатов

Сравнительный анализ детских диалогов выявил возрастные изменения в интенциональной организации разговоров детей и реализуемых в диалогах отношениях.

Как показывает анализ, разговоры детей 3-4-х лет отличаются лабильностью и непредсказуемостью в своем развитии. Им присущи сложное переплетение тем и разговорных жанров: игровые фрагменты перемежаются с короткими, несвязанными с игрой рассказами, отдельными ситуативными высказываниями и пр. Основной движущей силой детских диалогов в этом возрасте служит нацеленность участников на игру, в которой каждый пытается установить свои правила. В диалогах детей этого возраста нет четкого разделения ролей, отсутствует единая игровая линия, обычно диалог строится по типу монолога. Отношения, реализующиеся в таких диалогах, строятся по типу симметричного доминирования (↑↑) и ухода от линии доминирования (↑→). В первом случае оба собеседника стремятся доминировать, не принимая во внимание реплики партнера, во втором – инициирующая реплика может просто игнорироваться.

Типичный диалог 3–4-летних детей выглядит следующим образом:

Д.: В дом побежали / спрятались //

А.: Барабанчик надо //

Д.: Спрятались //

А.: Гулять побежали //

Д.: Мы идем домой //

В целом можно полагать, что подобная интенциональная организация, характерный тип взаимоотношений партнеров, как и факт лидирования в доминировании в сравнении со старшим возрастом, являются проявлением в речи, с одной стороны, эгоцентризма (Пиаже, 1932), с другой – кризиса трех лет (Выготский, 1982).

Преодолев кризис трехлетнего возраста, характеризующийся проявлением негативизма, упрямства, строптивостью и своеволием, дети переходят к новому типу взаимоотношений с окружающими. Постепенно развиваясь и обогащаясь, общение со сверстниками превращается в истинно социальное взаимодействие, которое приводит к созданию маленьких детских сообществ с собственными законами и правилами жизни.

Латентный период у детей 4–5 лет характеризуется накоплением опыта взаимодействия, приобретаемого детьми по мере взросления. Поведение детей становится более социально адаптированным, расширяется круг интересов, изменяется тематическая направленность разговоров. В этом возрасте дети по-прежнему ориентированы на совместную игру. Однако организация игры приобретает большую сложность, а сама игра более продумана и детализирована. Наблюдается и больший интерес к общению с партнером. Стремление настоять на своем постепенно уступает место нацеленности на продуктивное взаимодействие с собеседником. Эта тенденция усиливается с возрастом. В этом возрасте основным фактором, определяющим взаимодействие детей, становится активность партнеров, нацеленная на организацию игры: игровые действия приобретают формы использования инициативы, управления, предложения своих правил одними детьми; подчинения, принятия правил игры у других, сопротивления, противодействия и соперничества у третьих. Проявление разной степени активности детей может, видимо, иметь различные основания. Немаловажны такие моменты, как освоенность ребенка в группе, доброжелательное отношение к нему со стороны сверстников и воспитателей, характер домашней обстановки, привычной для ребенка.

Типичный диалог для этого возраста:

А.: Поехали на мотоцикле //

В.: За машинками //

А.: Они в коробке на второй полочке //

В.: Кто будет рулить //

А.: Давай нашу считалочку / все / садись / тр-тр-трр / все приехали //

В.: Они больше нам не нужны //

А.: Совсем / тогда поехали назад //

С ростом активности детей, стремлением к продуктивному взаимодействию наблюдаются изменения и в их отношениях собеседников, проявляющихся в диалогах. В этом возрасте отмечается большее разнообразие интенциональных паттернов, характеризующих эти отношения. Симметричное доминирование встречается уже не так часто. Преобладают комплементарное доминирование (↓↑) и комплементарное подчинение (↑↓). Эта тенденция усиливается с возрастом (5–6 лет).

В возрасте 6–7 лет игровые диалоги встречаются реже. Они уступают место более пространным, сложно организованным разговорам, возникающим в разнообразных ситуациях. В этом возрасте складывается полноценный партнерский диалог между детьми, близкий по своей интенциональной организации к диалогу взрослых.

Диалоги 6–7-летних детей характеризуются усилением роли интенций отношенческого характера, отмечаются изменения в их качественном составе. Растущая направленность на общение, на собеседника и текущее взаимодействие в совокупности с усвоенными нормами речевого поведения проявляется в увеличении числа обращенных к партнеру отношенческих интенций позитивного характера. Обращение с просьбой, выражение благодарности, похвала свидетельствуют о постепенном переходе от стремления настоять на своем к нацеленности на взаимодействие с партнером, на налаживание отношений с ним.

В этом возрасте в ходе общения дети, как правило, в равной мере доминируют и подчиняются. В проанализированных диалогах представлены все пять выделенных нами интенциональных паттернов взаимоотношений собеседников. При этом симметричное подчинение, характеризующееся слабой, зависимой позицией партнера в инициирующей реплике, впервые появляется в диалогах детей 6–7 лет и выражено в меньшей мере. Регуляция взаимоотношений в этом возрасте приобретает достаточно сложный опосредованный характер, проявляющийся в характерном интенциональном подтексте.

Так, уместная шутка или выражение сочувствия служат для собеседника «маркером» расположенности, сглаживают конфликты и дают разговору положительную эмоциональную окраску.

Типичный диалог в этом возрасте:

Д.: Это уже будет пятый подарок / нет/ пять подарков я тебе не могу //

В.: А то Дим / не на то день рождения //

Д.: На какое //

В.: На то / ну когда мне семь лет будет //

Д.: А ты еще этим будешь увлекаться что ли //

В.: Да/в десять лет ты еще будешь играть тоже //

Д.: А / ну ладно / я тебе в семь лет подарю вот это //

Наиболее существенной характеристикой взаимоотношений сверстников в этом возрасте является их принципиальное равноправие. Практика общения ведет к развитию у детей способности строить равноправное сотрудничество с партнером в ходе разговора. Удовольствие от совместного времяпровождения, совместных занятий, сильное желание их продолжать – все это помогает детям не только преодолевать трудности, связанные с разницей мнений, желаний, намерений, но и стимулирует их активность в общении. Именно с ростом активности мы связываем второй пик доминирования, отмеченный в диалогах 6–7-летних детей.

В целом проведенное исследование интенциональной организации детских диалогов и реализующихся в них отношений собеседников выявило особенности интенциональной организации диалогов детей разного возраста и интенциональные паттерны, характеризующие отношения партнеров в разговоре. Можно полагать, что дальнейшее развитие работы в означенном направлении позволит сформировать представление об интенциональном пространстве детского дискурса, о роли отношений собеседников в его формировании и развитии, проследить, как с возрастом под влиянием ситуационных и коммуникативных факторов изменяется это пространство, как происходит социализация детской речи.

Литература

Выготский Л. С. Мышление и речь // Собр. соч. М.: Педагогика, 1982. Т. 2.

Зачесова И. А. Интенциональные особенности речи в непринужденном общении // Психологические исследования дискурса / Отв. ред. Н. Д. Павлова. М: ПЕРСЭ, 2002. С. 141–149.

Зачесова И. А. Возрастные особенности детского речевого общения // Коммуникативные исследования / Науч. ред. И. А. Стернин. Воронеж; Ярославль: Изд-во «Истоки», 2003.

Зачесова И. А. Возрастные особенности ведения разговоров детьми // Проблемы психологии дискурса / Отв. ред. Н. Д. Павлова, И. А. Зачесова. М.: Изд-во ИП РАН, 2005.

Зачесова И. А. Интенциональная организация семейного бытового дискурса и взаимоотношения собеседников // Языковое сознание: парадигмы исследования / Под ред. Н. В. Уфимцевой, Т. Н. Ушаковой. М., Калуга: ИП Кошелев А. Б., Изд-во «Эйдос», 2007.

Павлова Н. Д. Интент-анализ дискурса // Коммуникативные исследования / Науч. ред. И. А. Стернин. Воронеж; Ярославль: Изд-во «Истоки», 2003.

Пиаже Ж. Речь и мышление ребенка. М.; Л.: ОГИЗ, 1932.

Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. СПб.: Питер, 2000.

Rogers-Millar L. E., Millar F. E. Domineerings and Dominance: a Transactional View // Human Communication Research. 1979. V. 5. № 3. P. 238–246.

Rogers L. E., Millar F. E., Baevals J. B. Methods for Analyzing Marital Conflict Discourse: Implications of a Systems Approach // Family Proctss. 1985. V. 24. Iss. 2. P. 175–188.