Уголовное право: стратегия развития в XXI веке. Материалы XIX Международной научно-практической конференции г. Москва, 20–21 января 2022 г.

Проблемы системности уголовной политики в области экологических преступлений

В. А. Тирранен,

канд. юрид. наук, доцент

(Красноярский государственный аграрный университет)

law-tirranen@ya.ru

Под экологическими преступлениями в целом принято понимать виновно совершенные общественно опасные деяния, посягающие на экологическую безопасность общества, населения и территорий, причиняющие вред окружающей природной среде и здоровью человека³²⁶. Общественная опасность рассматриваемых преступлений заключается, в первую очередь, в уничтожении или качественном ухудшении среды обитания человека или иных живых существ, в непосредственном противоправном использовании природных объектов или воздействии на них, приводящем к негативным изменениям состояния и качества окружающей среды.

Несмотря на планомерное снижение количества зарегистрированных экологических преступлений, их влияние на экологию зачастую только увеличивается. Важной проблемой в этой ситуации является определение размера вреда (который неотъемлемо является признаком многих преступлений главы 26 УК РФ) и распределение ответственности за вред, причиненный экологии.

Не секрет, что зачастую вред окружающей среде причиняется не в результате одного преступления, а в результате систематических действий или бездействия различных лиц и государственных органов, в том числе не содержащих признаки преступления против экологии.

В дальнейшем, при совершении экологического преступления в месте существующего экологического бедствия вопрос справедливого и обоснованного определения размера причиненного экологии преступлением вреда сталкивается с неготовностью закона и правоприменительной практики к такому распределению, а существующие методики определения причиненного вреда используют принцип «Платит последний», возлагая ответственность за любой причиненный экологии вред на виновника преступления в сфере экологии, не ставя его в зависимость от экологической обстановки, предшествовавшей преступлению. В Красноярском крае эта проблема проявилась ярко выраженном виде в 2020 году.

На севере Красноярского края, примерно в 90 км к востоку от реки Енисей, в 300 км. за Северным полярным кругом, расположен город Норильск, самый крупный заполярный город в Азии – там проживает около 182 тыс. человек. Норильск – один из самых экологически загрязненных городов в мире, крупный центр цветной металлургии. В Норильском промышленном районе (Талнах, Кайеркан) ведется добыча и переработка цветных и драгоценных металлов. Заполярный филиал ПАО ГМК «Норильский никель» производит 35% мирового палладия, 25% платины, 20% никеля, 20% родия, 10% кобальта. В городе и его окрестностях работают Медный, Никелевый и Надеждинский металлургические заводы, обеспечивающие значительные выбросы вредных веществ в атмосферу. Закрытый в 2016 году старый Норильский никелевый завод выбрасывал в атмосферу ежегодно более 400 000 тонн диоксида серы. Содержание загрязняющих веществ в атмосфере Норильска зачастую выше предельной допустимой концентрации в 4–5 раз. Объем выбросов в атмосферу Норильска в 2020 году превысил суммарный выброс Москвы, Санкт-Петербурга и Казани³²⁷.

29 мая 2020 года в 12 час. 39 мин. местного времени на территории резервуарного парка хранилища аварийного дизельного топлива ТЭЦ-3 АО «Норильская топливно-энергетическая компания», дочерней компании ПАО «ГМК «Норильский никель», в результате превышения допустимых усилий произошло цепное разрушение 33 свай-стоек резервуара №5 (введенного в эксплуатацию в 1985 году), разрушение монолитного железобетонного основания на площади около 300 м² и его просадка до 1,5 м под днищем резервуара, что повлекло разгерметизацию резервуара №5 с последующим истечением дизельного топлива в объеме 25 324,566 м³ (21 163,3 т.)³²⁸. По решению предприятия указанный резервуар был выведен в ремонт в 2016 году, результате чего Ростехнадзор был лишен возможности проверять объект.

Миновав недостаточное при такой аварии обвалование резервуара № 5, дизельное топливо вытекло за пределы промзоны резервуарного парка ТЭЦ-3, попав в водные объекты: реки Далдыкан, Амбарная, Пясина, а также озеро Пясино, имеющие сток в Карское море.

В соответствии с Методикой исчисления вреда, причиненного почвам как объекту охраны окружающей среды, утвержденной приказом Минприроды России от 08.07.2010 № 238 (Методика №238) Арбитражным судом Красноярского края решением от 12.02.2021 по делу № A33–27273/2020 в доход муниципального образования город Норильск взыскана сумма ущерба, причиненного почвам как объекту охраны окружающей среды, в общем размере 684 904 320 (шестьсот восемьдесят четыре миллиона девятьсот четыре тысячи триста двадцать), возникшая как в результате загрязнения почв, так и в результате уничтожения плодородного слоя почвы, наличие которого в месте аварии подтверждено не было.

В соответствии с Методикой исчисления размера вреда, причиненного водным объектам вследствие нарушения водного законодательства, утвержденной приказом Минприроды России от 13.04.2009 № 87 (Методика №87), Арбитражным судом Красноярского края в деле № A33–27273/2020 на основании проведенных исследований, в доход федерального бюджета взыскана сумма ущерба, причиненного водным объектам, в сумме 145 492 562 907 (сто сорок пять миллиардов четыреста девяносто два миллиона пятьсот шестьдесят две тысячи девятьсот семь) руб. 96 коп.

При этом, согласно указанным Методикам № 87 и № 238, а также сложившейся судебной практике, применяемые формулы не учитывают уже внесенную виновником совершенного экологического преступления плату за негативное воздействие на окружающую среду, и не содержат в качестве самостоятельного показателя сведения о плодородии почв, определяемых по результатам анализа отбора проб почв, о базовом состоянии водного объекта. При определении размера вреда как в результате порчи почв при снятии плодородного слоя, так и при определении вреда в результате уничтожения плодородного слоя требуется определить лишь площадь участка, на котором допущено нарушение, а действующими нормативными актами не устанавливается показатель количества органических веществ, достаточного для вывода о наличии у почвы плодородного слоя вообще или о «живом» состоянии водного биологического объекта.

Оценивая причиненный вред, приглашенный эксперт, заведующий лабораторией водной экологии Института водных и экологических проблем Сибирского отделения Российской академии наук Кириллов В. В., отметил, что «масштабный разлив нефтепродуктов в Норильске мало что изменит в водной экосистеме региона просто потому, что она давно уже нарушена»³²⁹, поэтому применять общие правила определения вреда экологии некорректно.

По итогам прокурорских проверок в 2020 году были возбуждены три уголовных дела, по части 1 статьи 250 УК РФ (загрязнение вод), по части 1 статьи 254 УК РФ (порча земли), по статье 246 УК РФ (нарушение правил охраны окружающей среды при производстве работ), в связи с указанными уголовными делами помещены под стражу начальник котлотурбинного цеха ТЭЦ-3, директор ТЭЦ-3, главный инженер и заместитель главного инженера.

Параллельно этому возбуждались дела по ст. 8.1, ч. 2 ст. 8.6 КоАП РФ, при том, что адекватное разграничение между этими статьями и соответствующими статьями УК РФ (ст. 246, 254) отсутствует, а ответственность разграничивается по крайне оценочному признаку «иные тяжкие последствия», «причинение вреда окружающей среде», без конкретики. Градации ответственности фактически нет.

Информации о вынесении приговоров по указанным делам к моменту написания данной работы не поступало, и, с учетом добровольного исполнения решения арбитражного суда причинителем вреда, рвение сотрудников следственных органов обещает быть не слишком сильным. Тем не менее, перечень лиц, привлекаемых к ответственности, свидетельствует о явной неэффективности уголовного наказания в рассмотренном случае в целом, поскольку, несмотря на наличие формального критерия «ответственности за соблюдение», эти лица не принимали и не могли принимать решение ни о прекращении эксплуатации опасного производственного объекта, ни о его ремонте. Более того, в рассматриваемом случае у привлекаемых к ответственности лиц имелось (как следует из материалов дела) заключение экспертизы промышленной безопасности от 28.12.2018 № 1495/2018-ЭПБ, полученное по результату ремонта резервуара, что исключает даже неосторожную вину ответственных за эксплуатацию лиц. По существу, вменение уголовной ответственности за причиненный экологии вред указанным лицам не может рассматриваться в качестве чего-то иного, чем объективное вменение.

На фоне таких масштабных аварий наблюдается тенденция к постулированию необходимости ужесточения ответственности за причиненный экологии вред³³⁰, однако такие предложения не носят системный характер и в целом скорее отвечают политическому спросу, чем предусматривают реальные меры противодействия экологической преступности. Вопрос о том, кому выгодно, чтобы ответственность за экологические преступления оставалась скорее номинальной, чем реальной, остается открытым.

Для комплексного решения проблемы отсутствия системности в подходе к установлению ответственность за причиненный экологии вред существуют разные подходы, однако наиболее действенными с точки зрения практического применения предложениями, на взгляд автора, являются нижеизложенные:

1. Рассмотреть вопрос о введении уголовной ответственности юридических лиц за совершение экологических преступлений. Данное решение требует изменения концептуального подхода к уголовной ответственности юридических лиц, что является предметом более глобальной дискуссии, не относящейся напрямую к теме настоящей работы, в связи с чем дополнительные доводы в поддержку введения ответственности юридических лиц здесь не приводятся.

2. Ввести упрощенную уголовную ответственность за излишнее (избыточное) загрязнение окружающей среды (по результатам проводимых контрольных замеров загрязняющих веществ), по аналогии с применяемой в ряде европейских стран (напр., Финляндии).

Ответственность в данном случае предлагается вменять за повышенный, по сравнению с расчетным, вред, полученный как от эксплуатации опасных производственных объектов, так и от иной деятельности, причиняющей вред экологии, т.е. от негативного воздействия на окружающую среду (в т.ч. добычу и переработку полезных ископаемых).

3. Систематизировать размер ответственности в статьях 246, 250, 254 УК РФ в зависимости от размера причиненного экологии вреда, предусмотрев ответственность за размера вреда окружающей среде в зависимости от реального состояния природной среды на момент причинения вреда, одновременно конкретизировав этот вред в стоимостном выражении (значительный, крупный, особо крупный размер и т.п.), проведя линию раздела между уголовной и административной ответственностью за вред окружающей среде.

Экологические преступления в УК РФ: закон, теория, практика

Р. А. Забавко,

канд. юрид. наук

(Юридический институт Иркутского государственного университета)

zrairk@gmail.com

Уголовный закон Российской Федерации впервые в истории отечественного уголовного права в 1996 г криминализовал общественно-опасные деяния, обеспечивающие сохранение окружающей природной среды и установленный порядок использования природных ресурсов. Эта прогрессивная законодательная новелла была положительно встречена теоретиками и практиками, на нормы главы 26 УК РФ возлагались большие надежды. Вместе с тем, практика применения этих норм показала, что большая часть правовых инструментов, заложенных в них, оказались малоэффективными – большая часть их попросту не применяется. Это заметно сказывается и на состоянии качества окружающей природной среды – и государственные, и неправительственные природоохранные организации фиксируют продолжающуюся деградацию природы, оскудение природных ресурсов, все чаще происходят масштабные экологические катастрофы, с трудом решаются проблемы накопленного экологического вреда. Конечно, определенные экологические проблемы и не могут быть решены посредством норм уголовного закона, так как это требует комплексных экономических, политических мер, огромных капиталовложений, изменение системы образования и воспитания граждан.

Рассмотрим основные изменения и дополнения в УК РФ, касающиеся уголовно-правового противодействия экологическим преступлениям.

Государство посредством введения в 2013 и изменения в 2018 году ст. 258¹ УК РФ, криминализовавшей незаконные добычу и оборот особо ценных диких животных и водных биологических ресурсов, принадлежащих к видам, занесенным в Красную книгу Российской Федерации и (или) охраняемым международными договорами Российской Федерации, фактически признало неспособность специальных составов незаконной охоты и добычи (вылова) водных биологических ресурсов обеспечить защиту особо ценных видов. Это связано с тем, что ст. 258¹ УК РФ предусматривает криминализацию деяний, которые ранее подпадали под организаторство, пособничество и иногда подстрекательство деяний, связанных с незаконной добычей указанных ресурсов (их перевозка, пересылка, хранение, продажа и т.д.). На практике такие деяния максимум попадали в сферу административно-правового регулирования.

В дальнейшем этот состав был существенно изменен. Так, был уточнен предмет преступления, и производные особо охраняемых диких животных в статье теперь названы дериватами, то есть фактически определяются как «естественно встречающееся биохимическое соединение, являющееся результатом генетической экспрессии или метаболизма биологических или генетических ресурсов, даже если он не содержит функциональных единиц наследственности». Такое изменение значительно сократило содержание предмета преступления, однако новое наименование полностью соответствует положениям смежной ст. 8.35 КоАП РФ, где термин «дериват» присутствует с первой редакции КоАП РФ.

Часть 2 ст. 258¹ УК РФ в актуальной редакции теперь поделена на пункты и в нее внесен новый альтернативный признак (п. «б» ч. 2 ст. 258¹ УК РФ) – «с публичной демонстрацией, в том числе в средствах массовой информации или информационно-телекоммуникационных сетях (включая сеть «Интернет»)».

В ст. 258¹ УК РФ внесена новая часть 1¹, в которой изложен самостоятельный состав преступления – незаконные приобретение или продажа особо ценных диких животных и водных биологических ресурсов, принадлежащих к видам, занесенным в Красную книгу Российской Федерации и (или) охраняемым международными договорами Российской Федерации, их частей и дериватов (производных) с использованием средств массовой информации либо электронных или информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети «Интернет». Важно отметить, что санкция за совершение преступления указанным способом (средствами) выше, чем по ч. 1, несмотря на то, что в ч. 1 криминализованы не только незаконные приобретение или продажа особо ценных диких животных и водных биологических ресурсов, но и их добыча, содержание, хранение, перевозка, пересылка.

В этой связи следует отметить, что совершение незаконной добычи предмета преступления с использованием указанного способа (средств), когда, например, коммуникационные возможности сети «Интернет» используются для приискания соучастников, координации их деятельности, средств и орудий совершения преступлений и т.п., подпадает под квалификацию ч. 1 ст. 258¹ УК РФ.

В частях 2¹ и 3¹ предусмотрены квалифицирующие по отношению к ч. 1¹ признаки – совершение преступления должностным лицом с использованием своего служебного положения и совершение преступления организованной группой соответственно.

Значительно изменена редакция ст. 253 УК РФ, которая в новой редакции криминализует противоправную общественно опасную деятельность, связанную не только с созданием искусственных островов, островов, установок и сооружений на континентальном шельфе, но и деяния, состоящие в их использовании.

В диспозицию ч. 2 ст. 253 УК РФ добавлено словосочетание «в том числе добыча (вылов)», что разрешило существовавшую конкуренцию ч. 1 и 3 ст. 256 УК РФ со ст. 253 УК РФ. Кроме того, статья дополнена квалифицированными составами – совершение преступления лицом с использованием своего служебного положения либо группой лиц по предварительному сговору или организованной группой.

В этой связи внесены изменения и дополнения в ч. 1 ст. 256 УК РФ, в которую добавлен текст: «(за исключением водных биологических ресурсов континентального шельфа Российской Федерации и исключительной экономической зоны Российской Федерации)», необходимый для разрешения конкуренции.

Вместе с тем, оценка такого нововведения неоднозначна – думается, что несмотря на то, что в ст. 253 УК РФ введена ответственность за добычу водных биологических ресурсов в процессе их разработки, что несвойственно для самой добычи, квалифицируемой по ст. 256 УК РФ, думается, что ст. 253 УК РФ создана в целях противодействия промышленной деятельности, строительством трубопроводов, установок и т.д. Конечно, при осуществлении такой деятельности часто причиняется вред и водным ресурсам, однако вред этот, как правило, косвенный, дополнительный. Думается, такой вред должен полностью охватываться дополнительными тяжкими последствиями, а любой вылов необходимо было бы охватывать ст. 258 или 258¹ УК РФ.

Внесены изменения и дополнения в ст. 258 УК РФ, в которой криминализована незаконная охота. В нее включены признаки «крупный и особо крупный ущерб», заменившие оценочную категорию ущерба, ранее не определенного в денежном эквиваленте. Несомненно, такое нововведение следует поприветствовать, так как оно значительно систематизирует правоприменительную практику и позволяет более точно дифференцировать уголовную ответственность.

Большая масса изменений связана с уточнение санкций за совершение экологических преступлений. В новой редакции Главы 26 УК РФ законодатель увеличил максимальные размеры и сроки наказаний, исключил из санкций менее строгие наказания для большинства составов. Вместе с тем, изменена категория преступления (с небольшой тяжести на среднюю) только у преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 258 УК РФ.

Еще одна новелла – введение уголовной ответственности за самовольную добычу янтаря, нефрита или иных полудрагоценных камней, совершенную неоднократно, то есть лицом, подвергнутым административному наказанию за аналогичное деяние, предусмотренное статьей 7.5 КоАП РФ, и если она совершена в крупном размере. Эта статья введена одновременно с криминализацией незаконного оборота янтаря, нефрита и иных полудрагоценных камней, ответственность за который предусмотрена ст. 191 УК РФ.

В целом положительно оценивая такое нововведение, мы не можем не отметить ряд теоретико-правовых проблем, связанных с ее толкованием и применение. Так, не ясно, что подразумевается под «аналогичным административно наказуемым деянием» – только добыча указанных предметов или их незаконные добыча или также и за их оборот (в ст. 7.5 КоАП РФ предусмотрена ответственность за оба эти деяния)? Не ясно, как следует квалифицировать содеянное, если виновный ранее был привлечен к административной ответственности за незаконную добычу указанных предметов, а повторно совершил уже их оборот (и наоборот). Вторая проблема реализации ответственности за незаконную добычу и оборот указанных предметов связана с закреплением разного размера – ст. 255 УК РФ указан размер в сумме свыше 1 млн. рублей, а в ст. 191 УК РФ – свыше 2 млн 250 тысяч рублей. На практике это позволяет виновным необоснованно уходить от ответственности за оборот незаконно добытых ими же полудрагоценных камней.

Другая проблема носит технико-юридический характер. Так, ч. 1 ст. 191 УК РФ идет речь о «заведомо самовольно добытыми янтаре, нефрите или иных полудрагоценных камнях в любом виде, состоянии, за исключением ювелирных и бытовых изделий и лома таких изделий», а в ч. 2 – о ««заведомо самовольно добытыми янтаре, нефрите или иных полудрагоценных камнях». Не совсем понятно, зачем указывать о ювелирных и бытовых изделий и ломе таких изделий, если они не могут быть полезными ископаемыми в принципе? И в каком, кроме необработанного состояния могут быть эти предметы при их добыче? Хотя, возможно, речь идет о том, что они находятся в составе добываемых пород. Но даже и тогда понятно, что, если умысел направлен на незаконную добычу этих предметов, нужно эти предметы из общей массы пород «вычленять», так как если эти предметы есть в составе добытого щебня или других пород (если умысел не направлен на изъятие этих камней из общей массы), ответственности по ст. 255 УК РФ не будет.

Еще один вопрос касается совершения указанных преступлений в соучастии – в ст. 255 УК РФ не предусмотрено квалифицированного состава, в котором бы предусматривалась повышенная ответственность за самовольную добычу янтаря, нефрита и иных полудрагоценных камней, а в ст. 191 УК РФ предусмотрена (ч. 3), при этом почему-то там этот признак сформулирован как «совершенные организованной группой или группой лиц по предварительному сговору». По результатам опроса оперативных сотрудников подразделений ЭБ и ПК МВД России можно сделать вывод о том, что чаще всего именно незаконная добыча совершается группой лиц или организованной группой (или даже преступным сообществом), тогда как, например, при перевозке (или хранении, переработке) устанавливается, как правило, одно лицо (конечно, действуют они в чаще всего в соучастии, но доказывание этого обстоятельства затруднительно).

Конечно, указанные преступления не относятся к категории очень распространенных, но их явно больше, чем это отражено в уголовно-правовой статистике – в 2020 г. за совершение этих преступлений было осуждено только одно лиц (по ст. 191 УК РФ за незаконный оборот нефрита).

Итак, наиболее важными обстоятельствами, обусловившими изменение отношения законодателя к уголовно-правовому противодействию экологическим преступлениям, является следующее:

Признание (и как следствие, криминализация), потенциально деструктивных возможностей современных средств коммуникации, прежде всего, Интернета. Государство признало колоссальный потенциал этого инструмента для преступности именно в случае с экологическими преступлениями (пожалуй, только экстремизм «идет» параллельно, даже экономические преступления, мошенничества и кражи – в роли «догоняющих»).

Уточнение критериев криминализации незаконной охоты и незаконной добычи (вылова) водных биологических ресурсов, что позволило сделать практику их криминализации более однообразной.

Вместе с тем, большинство этих изменений, хоть и явно нужных, своевременных, теоретически обоснованных, носят лишь сегментарный характер. Самое главное – не решается основная проблема, суть которой в затянувшемся переходе экономики и всего общества к новой формации, в которой повышалась бы ценность окружающей природной среды, а основным источником повышения эффективности экономики становились бы не ее ресурсы, а информация и коммуникация, эффективные энергосберегающие технологии. С одной стороны, значительно усовершенствовались технологии разработки природные ресурсов (и вообще антропогенного воздействия на природу), с другой – не возникла (или по крайней мере, значительно отстает) культура использования этих технологий. Россия оказалась в ситуации северо-американских индейцев, которые одномоментно получили современные европейские деструктивные технологии, но не имели сдерживающих социальных инструментов, которые бы не позволили им истребить друг друга. История с индейцами закончилась плачевно.

В таких условиях существенно увеличивается общественная опасность деяний, так или иначе затрагивающих природу, следовательно, повышается и роль уголовного права: требуются новые уголовно-правовые инструменты защиты окружающей природной среды.

Государство, по-видимому, осознает эту проблему, или как минимум «инстинктивно» ощущает ее. Как результат – глава 26 УК РФ, а также иные «экологизированные» составы за последние годы претерпели значительные трансформации.