Война и революция: социальные процессы и катастрофы: Материалы Всероссийской научной конференции 19–20 мая 2016 г.

Октябрь 1917 г. в пространстве исторической памяти: от мемориализации к забвению

Глухарев H.H.^[37]

Аннотация: Интерпретация событий Октября 1917 г. в современной России зачастую несет в себе ярко выраженную идеологическую окраску. В СССР образ Октябрьской революции стал центральной основой легитимации нового политического и социально-экономического строя и в связи с этим подвергся широкой мемориализации, заняв главное место в исторической памяти советского общества. В постсоветский период представления об октябрьских событиях претерпели серьезную трансформацию. В статье предпринимается попытка показать факторы, воздействующие на историческую память российского общества о событиях Октября 1917 г., приводящие не только к их переоценке, но и к активизации механизмов их забвения и вытеснения из коллективной памяти.

Ключевые слова: историческая память, Октябрь 1917 г., Октябрьская революция, мемориализация, забвение.

Glukharev N.N. An October of 1917 in the space of historical memory: from memorialization to neglect.

Abstract: The interpretation of the events of October 1917 in Russia today often carries a pronounced ideological coloration. In the USSR, the image of the October Revolution was the central basis for the legitimation of the new political and socio-economic system and therefore was widely memorialization, occupying first place in the historical memory of Soviet society. In the post-Soviet ideas about the October events have undergone a major transformation. The paper attempts to show the factors that affect the historical memory of the Russian society about the events of October 1917, leading not only to their re-evaluation, but also to activate the mechanisms of their neglect and repression of collective memory.

Keywords: historical memory, in October 1917, the October Revolution, memorialization, oblivion.

События Октября 1917 г. в Петрограде, приведшие к становлению в России совершенно нового типа государственности и формированию нового типа общества, относятся к наиболее дискуссионным и политизированным страницам истории XX в. Интерпретация этих событий в советский период имела большое значение в контексте легитимации новой власти, превратившись в «миф основания», ключевой элемент исторического нарратива. Образ Октября, сложившийся в первые советские десятилетия в рамках концепции Великой Октябрьской социалистической революции (ВОСР), обладал колоссальным символическим значением. Исходя из теории «двух революций», Октябрьская революция толковалась не только как начало «триумфального шествия советской власти» и логичное завершение революционного процесса в России, но и как важнейший шаг человечества к новому справедливому обществу, светлому будущему коммунизма. Согласно марксистско-ленинскому понимаю истории и концепту «революции», в российских революциях подчеркивался классовый характер. Революция Октября 1917 г., признаваемая социалистической, в отличие от февральской – буржуазно-демократической, знаменовала собой новый этап развития всего человечества, выставляя порожденное ей советское государство в авангард мирового прогресса.

Образ Октября 1917 г. приобрел универсально-всеохватный характер. Сакрализации подверглись и сам образ ВОСР, и герои-революционеры, и разнообразные революционные символы (от крейсера Аврора до революционного Красного знамени). Важнейшей частью официальной политики памяти стали памятные даты, относящиеся к революции, и связанные с ними праздничные ритуалы – 7 ноября, годовщина

Октябрьской революции, стало главным днем советского исторического календаря. Мемориализация Октября 1917 г. широко затрагивала повседневное пространство человека: революционные образы проникали в топонимику разных уровней, в разнообразную символику, окружавшую советского человека.

Трансформация официального дискурса после распада СССР, связанная с переоценкой советского прошлого, привела к существенному пересмотру образа Октябрьской революции. С одной стороны, возникла тенденция низведения ее до статуса «переворота», с другой стороны, в случае сохранения ее оценки как судьбоносного, ключевого события отечественной истории, происходила замена ее знака с положительного на отрицательный. Из шага к более справедливому прогрессивному обществу Октябрь 1917 г. стал трансформироваться в событие-трагедию, прервавшее «нормальное» развитие России. Подобная трактовка актуализировалась в связи с реформаторской деятельностью российских властей, предлагавших обществу аналогии из дореволюционной истории начала XX в. Так, в связи с подготовкой проекта новой конституции в 1993 г. Б.Н. Ельцин высказался о преемственности текущего демократического строительства по отношению к процессам, запущенным Временным правительством, но прерванным большевиками в Октябре 1917 г. [3, с. 4]. Революционные символы и места памяти в начале 1990-х гг. подвергались не только десакрализации, но и в целом ряде случаев прямому уничтожению (переименование улиц, городов, демонтаж памятников революционерам и пр.).

События Октября 1917 г. стали часто фигурировать в дискуссиях политиков, среди которых одни – представители коммунистических и левых движений – настаивали на прежних трактовках (в общих чертах), тогда как другие – как либералы, так и правые радикалы – настойчиво предлагали считать Октябрь 1917 г. исторической «катастрофой». Характерно предложение одного из архитекторов перестройки А.Н. Яковлева переименовать день 7 ноября в День скорби и покаяния, призывавшего граждан в этот день не ходить на демонстрации левых сил, а остаться дома и «выпить рюмочку» за своих родственников, погибших из-за войн и репрессий большевистской власти [1]. Понимание властями воспоминаний об Октябрьской революции в рамках «коллективной травмы» привело к официальным попыткам подтолкнуть общество к снижению градуса разворачивающихся дискуссий. Указом президента Б.Н. Ельцина в 1996 г. день 7 ноября был переименован из «Годовщины Великой Октябрьской социалистической революции» в «день согласия и примирения» в целях «смягчения противостояния и примирения различных слоев российского общества» [13].

Однако как показала практика, интерпретация коллективного прошлого в общественном дискурсе продолжала развиваться в прежних идейных конструкциях. Содержание празднования устоявшейся в коллективном сознании памятной даты не изменилось, однако праздничные ритуалы, проводимые 7 ноября, были окончательно монополизированы левой, «народно-патриотической» оппозицией. В связи с этим власть, не решаясь на обострение дискуссий вокруг Октября в неоднозначных политических условиях, склонилась к тактике замалчивания проблемы и отстранении от активного участия в обсуждении роли события в отечественной истории. Освещение Октябрьской революции официальными средствами массовой информации в мемориальном контексте носило все более поверхностный характер, зачастую приобретая иронические нотки. Накануне 80-летия революции президент в своем обращении к гражданам призвал народ вместо празднования 7 ноября заняться насущными делами – квасить капусту и готовиться к зиме [6, с. 58].

Несмотря на то, что в 2000-е гг. наметилась тенденция государственной политики памяти на «встраивание» советского прошлого в непрерывный исторический процесс, место Октябрьской революции в нем не было окончательно определено и сформулировано. В условиях продолжавшихся дискуссий о месте и значении Октября 1917 г. в истории нашей страны официальная политика памяти не спешила ставить точку в трактовках о событии, обладавшем серьезным раскалывающим общественное мнение потенциалом, и продолжила вектор на задействование механизмов вытеснения образов революции с первых мест из исторической памяти.

В 2000 г. была предпринята попытка изобретения нового ритуала в праздновании 7 ноября и, тем самым, изменения его содержания, при сохранении даты как памятной. Еще в 1995 г. федеральным законом «О днях воинской славы и памятных датах России» (от 13.03.1995 № 32-Ф3) был учрежден день воинской славы, связанный с военным парадом, состоявшимся 7 ноября 1941 г. на Красной площади во время битвы под Москвой и приуроченный к 24-ой годовщине ВОСР. В год вступления в должность нового президента РФ В.В. Путина 7 ноября 2000 г. на Красной площади был проведен первый торжественный марш ветеранов ноябрьского парада 1941 г. В последующие годы такие парады стали проводится ежегодно, с элементами исторической реконструкции (форма, техника). Несмотря на то, что парад 1941 г. был напрямую связан с Днем Октябрьской революции, в новой России реконструкция марша встраивается в «военный миф» 1941–1945 гг. и связывается исключительно с памятью о героических усилиях нашей страны в борьбе с гитлеровскими захватчиками в годы Великой Отечественной войны.

Важнейшим шагом в активизации механизмов вытеснения из коллективной памяти образа Октябрьской революции как источника современного состояния российского общества, доставшегося в наследство от мощной мемориальной политики СССР, стала окончательная отмена 7 ноября (в том числе и в качестве несостоявшегося дня согласия и примирения), как общегосударственного выходного дня в 2004 г., тем самым низводя его значение до рядовой памятной даты, хотя и закрепленной в этом качестве в тексте закона «О днях воинской славы и памятных датах России».

Отказ от работы над трансформацией образа Октября 1917 г. и стремление акторов государственной политики вытеснить его из исторической памяти по причине «неактуальности» потребовал предпринять создание нового, заменяющего исторического символа, обладающего таким же мощным воздействием на самосознание общества. Так родился «День народного единства» 4 ноября, посвященный памяти об освобождении Москвы от польских интервентов в 1612 г. народным ополчением под руководством К. Минина и Д. Пожарского. История народного ополчения показывает пример соединения усилий разных социальных слоев общества во имя общей цели – и этот символический смысл должен способствовать объединению общества сегодня, в эпоху новых международных противоречий, сохранения старых и появления новых внешних угроз безопасности России. Символ революции, напротив, подчеркивает разобщенность общества и власти, борьбу внутри него, способен нести в себе «заряд» разрушительных идей, актуализирует непримиримую борьбу социальных групп, борьбу народа и правительства, власти и оппозиции. Опасность данного символа возрастает при наличии внутренних противоречий в социальном, экономическом и политическом развитии страны, обнажившихся со всей остротой в 1990-е гг. и до конца не преодоленных сегодня. Только одно наличие и рост социального неравенства сегодня создают благоприятные условия для актуализации образа Октябрьской революции 1917 г., сформированного в советский период, что может привести к использованию его (или его элементов) разного рода антигосударственными политическими силами. «Революционные» ценности, аккумулированные в образе Октября, таким образом, не могут разделяться и тем более поддерживаться современным государством.

Определяющее влияние на государственную политику памяти по вопросу об Октябрьской революции, по мнению ряда авторов, сыграли так называемые «цветные революции», охватившие постсоветское пространство в первой половине 2000-х гг. Так, например, само радикальное решение о замене праздника 7 ноября на 4 ноября непосредственно связано с уроками «оранжевой революции» на Украине, завершившейся в конце декабря 2004 г. [6, с. 77–78]

В связи с периодическими обострениями проблемы «цветных революций», в которых нетрудно сегодня проследить влияние Запада, характерным представляется новый всплеск дискуссий относительно истории Октября 1917 г. как переворота, также профинансированного извне антироссийскими силами. Прежде всего, речь идет о так называемых «немецких деньгах» для революции большевиков, о которых до сих пор не утихают споры в научной и публицистической литературе. Любопытно, что 22 декабря 2004 г. телеканал Россия показал документальный фильм Е.Н. Чавчавадзе «Кто заплатил Ленину?», разрекламированный как первое документально обоснованное научно-популярное изложение версии о внешнем финансировании большевистского переворота. Автор фильма в одном из своих интервью призналась: «Мы считаем, что первая «цветная революция» произошла именно тогда, в 1917 году. Ее можно назвать великой по ее последствиям, но они катастрофические» [10]. Представляется важным, что фильм был повторно показан в ноябре 2007 г. к 90-летию Октября, а также – в 2014 г., на фоне разворачивания украинского кризиса, запущенного очередной «цветной революцией». В этот же год ранее, к годовщине рождения В.И. Ленина, данная тема неоднократно затрагивалась в официальном издании правительства РФ – «Российской газете» (статьи «Революция из пробирки» от 3 апреля и «Деньги на колыбель революции» от 22 апреля). Данные материалы вызвали широкий, в том числе критический, отклик аудитории.

В связи с подготовкой концепции нового учебно-методического комплекса по отечественной истории для школы в 2013 г. тема Октября 1917 г. вновь оказалась в центре общественного обсуждения, по-прежнему сопровождающегося множеством спекуляций. В конечном итоге в новой концепции, заказчиком которой выступило руководство страны, а создателями – ведущие российские историки и педагогические работники, было предложено считать Октябрь 1917 г. не самостоятельной революцией, а лишь одним из этапов «Великой русской революции». «Первоначально мы не хотели упоминать словосочетание "Великая Октябрьская социалистическая революция". И в концепции осталось "Великая русская революция", – рассказывал один из разработчиков концепции доктор исторических наук С.В. Журавлев, – …Очень многие наши граждане выступали за то, чтобы оставить упоминание Октябрьской революции. В результате в концепции говорится о Великой российской революции, прошедшей несколько этапов – в феврале 1917 года (раньше называлась Февральская революция), в октябре (Октябрьская революция) и гражданская война 1917 – 1923 годов как продолжение этих событий» [8]. В изданных в 2015–2016 гг. школьных учебниках в соответствии с новым историко-культурным стандартом, действительно, исчезло упоминание об Октябре 1917 г. как о самостоятельной революции [4, с. 36–43]. «Растворение» Октября 1917 г. в длительном едином революционном процессе не отрицает сам факт последовавших за ним глобальных преобразований. Однако из события, считавшегося в прежнем официальном дискурсе «сакральной» точкой отсчета в движении страны на пути к единственно справедливому, социалистическому типу общества, Октябрь 1917 г. в логике текста учебника однозначно объясняется лишь как взятие власти одной из действовавших в то время политических сил.

Следует отметить, что, при всем неудобстве советского образа Октябрьской революции для нынешнего государства, власти отказались от наиболее радикальных способов атаки на историческую память, применяемых в ряде постсоветских республик, стараясь придерживаться в этом вопросе более сбалансированного подхода. Была остановлена волна антикоммунистических переименований начала 1990-х гг. и борьба с памятниками советской эпохи, приверженцы прежних интерпретаций Октября 1917 г. как великой и социалистической революции имеют возможность в рамках закона открыто высказывать свои позиции. При этом руководство страны апеллирует к научному сообществу, призывая к объективизации, научному осмыслению проблем истории Октября 1917 г., исключая, однако, данное событие из прочих сфер мемориальной политики. «У нас в 2017 году – столетие Великой Октябрьской социалистической революции, или кто-то говорит об октябрьском перевороте, но, во всяком случае, это событие почти 100 лет назад произошло. Это требует глубокой объективной профессиональной оценки», – заявил президент В.В. Путин на встрече с молодыми историками в 2014 г. [11].

Историческая память современного российского общества демонстрирует давнюю раздвоенность представлений о событиях Октября 1917 г. Интересными представляются данные опросов общественного мнения молодежи на завершающем этапе перестройки в СССР: в 1989 г. только 37 % опрошенных посчитали, что ВОСР была необходима, 25 % были уверены в ее преждевременности, а 34 % – в том, что она была не нужна [7, с. 14]. Спустя более 10 лет, в 2002 г. (согласно данным ВЦИОМ), 33 % респондентов высказались, что Октябрьская революция дала толчок социальному и экономическому развитию народов России, 27 % – согласились, что она открыла новую эру в истории народов России, 18 % – отметили, что революция затормозила их развитие, но лишь 9 % опрошенных признали эти события катастрофой [2]. Похожие результаты дало исследование ВЦИОМ 2012 г., однако число сторонников понимания Октября как катастрофы увеличилось до 18 %. При этом, оценивая революцию как историческое явление, россияне разошлись во мнениях: 40 % считают ее неизбежностью, имеющей одновременно положительные и отрицательные стороны, а 37 % считают, что оправдать революцию невозможно [12].

На фоне подобного разброса мнений, в публичном информационном пространстве заметно последовательное снижение информационной активности в освещении как мемориальных акций, по-прежнему проводимых 7 ноября сторонниками левых сил, так и в упоминаниях о дате как о памятной, посвященной Октябрьской революции [9]. Федеральные каналы, как правило, стали ограничиваться предельно короткими сюжетами (до 30 сек.), упоминающими о митингах, проводимых в честь 7 ноября коммунистами, часто помещая такие сюжеты в конец выпуска. Например, наиболее популярная среди зрителей новостная программа Первого канала «Время», вышедшая в эфир 7 ноября 2014 г., в отличие от предыдущего года, не содержала освещение мемориальных акций ко дню революции в России, ограничившись упоминанием митинга в украинском Харькове, посвященному Октябрю 1917 г. и сопровождавшегося столкновениями с националистами. В эфире программы от 7 ноября 2015 г. подробно освещался ежегодный парад на Красной площади, но уже ни слова не было произнесено о годовщине Октябрьской революции и связанных с ней акциях.

Октябрь 1917 г. все еще занимает существенное место в исторической памяти нашего общества, но смысл и содержание данного события все больше ускользают от понимания современных россиян, прежде всего молодежи. Этому способствует активизация механизмов деактуализации и вытеснения образа Октября 1917 г. из коллективной памяти, запущенных официальной политикой памяти еще в 1990-е гг. Данный процесс, на наш взгляд, нельзя считать полезным для формирования адекватного восприятия прошлого у новых поколений. Возможно, он еще может приобрести и обратный характер, а образ Октября 1917 г. может вновь подвергнуться трансформации в официальном дискурсе в зависимости от актуальных целей современной политики. Министр иностранных дел С.В. Лавров в феврале 2016 г. отметил, в каком ключе уместно вспомнить сегодня о предстоящем юбилее – столетии русской революции: «Сейчас остро стоит задача выработки сбалансированной, объективной оценки тех событий, тем более в условиях, когда, особенно на Западе, находится немало желающих использовать эту дату для новых информационных атак на Россию, представить революцию 1917 г. в виде какого-то варварского переворота, чуть ли не столкнувшего под откос последующую европейскую историю» [5].

Тем не менее, новые условия для научного изучения истории революции позволяют сохранить надежду на возможность ее осмысления вне политико-идеологических моделей. Забвение уроков Октября 1917 г. обществом, находящимся в непростой социально-экономической и внешнеполитической ситуации, может негативно сказаться на его развитии в будущем, и тем важнее становится задача поддержания памяти об этом эпохальном событии накануне его столетия, но лишь на основе популяризации достижений подлинно научной историографии.

Источники и литература

1. Владимиров Д. Александр Яковлев: Есть только правда между прошлым и будущим // Российская газета. 2003. № 244. 2 декабря.

2. ВЦИОМ. Пресс-выпуск: Россияне об Октябрьской революции (5.11.2002) [Электронный ресурс] URL: http://wciom.m/index.php?id=236&uid=175 (дата обращения 15.05.2016)

3. Ельцин Б.Н. О демократической российской государственности и проекте новой Конституции // Обозреватель – Observer. 1993. № 15.

4. История России. 10 кл. Учеб, для общеобразоват. организаций. В 3 ч. Ч. 1 / Под ред. А.В. Торкунова. М., 2016.

5. Лавров С.В. Историческая перспектива внешней политики России [Электронный ресурс] URL: http://www.globalaffairs.ru/global-processes/Istoricheskaya-perspektiva-vneshnei-politiki-Rossii-18017 (дата обращения 15.05.2016)

6. Малинова О.Ю. Актуальное прошлое: Символическая политика властвующей элиты и дилеммы российской идентичности. М., 2015.

7. Образ прошлого и образ будущего в сознании студентов. Аналитическая записка по материалам социологического исследования (ноябрь-декабрь 1989 г.). М.-Минск, 1990.

8. Октябрьская революция в новом учебнике истории превратилась в этап Великой русской революции [Электронный ресурс] URL: http://www.interfax.ru/mssia/338077 (дата обращения 15.05.2016)

9. Освещение федеральным телевидением празднования Великой Октябрьской социалистической революции 7 ноября 2010 года [Электронный ресурс] URL: http://www.kprf-org.ru/archiv/vestnikl46/image/Vestnik_146_3.pdf (дата обращения 15.05.2016)

10. Плод веры. Вице-президент Российского фонда культуры, режиссер, продюсер, сценарист Елена Чавчавадзе / Телеканал «Союз» [Электронный ресурс] URL: http://tv-soyuz.ru/peredachi/plod-very-vitse-prezident-rossiyskogo-fonda-kultury-rezhisser-prodyuser-stsenarist-elena-chavchavadze-chast-1 (дата обращения 15.05.2016)

11. Путин призвал профессионально оценить Октябрьскую революцию (05.11.2014) [Электронный ресурс] URL: http://polit.ru/news/2014/ll/05/centenary/ (дата обращения 15.05.2016)

12. Россияне против революций: опрос (6.11.2012) [Электронный ресурс] URL: http://www.iarex.ru/news/30852.html (дата обращения 15.05.2016)

13. Указ Президента Российской Федерации от 7 ноября 1996 г. № 1537 «О Дне согласия и примирения».