Первый был в Мире. Окружён светом Жизни. Излучаемый им Свет отражался, поглощался Жизнью, кипевшей вокруг. У каждого был свой цвет, свои вибрации и своя песня. Из общего кипения выделялись только более медленная Земля и камни. Чёрным монументом посреди поляны стоял чёрный куст, которого коснулся голодный дух (именно в него влетел всем телом бомж, принявший удар от меня и поныне лежащий там, ещё живой). Полотнище времени плескалось над этим местом, заставляя Жизнь ускоряться весной и летом, замедляться осенью и зимой. Лишь чёрный куст оставался на взгляд человека неизменный – не появлялись новые ростки, не опадали листья. Любая букашка старалась унести от него ноги подальше. Картинки из прошлого заставляли меня посмотреть на место, которое я помнил и не помнил (детская память недостоверна, требовала проверки).
Второй рассматривал странный амулет, не видя игры энергий, улавливая его неровности и формы через отражённые от камня лучи. Я соразмерял всё через свои размеры, стараясь перевести их в метрическую систему, чтобы описать самому себе или тому, кому будет интересно меня слушать. Камень в моих руках был плоский, почти правильной круглой формы, размером с мою ладонь, в его центре красовалось отверстие (явно искусственного происхождения), почти круглой формы. Будь я чуть помладше (лет шести) непременно попробовал бы надеть его на большой палец руки (получилось бы симпатично), но меня заинтересовали странные знаки, расположенные как расходящиеся лучи от отверстия к краям. Перевернув камень (всё ещё держа его двумя руками), обнаружил выгравированную спираль, которая скорее угадывалась, так над камнем поработало время. «Если смочить камень или посыпать его мелом, а потом сдуть лишнее», – думал я, переворачивая камень символами к себе, так как начал испытывать некоторый дискомфорт, – «то рисунок проявится и не будет казаться незаконченным». Вертя камень в руках, чтобы получше рассмотреть символы, попробовать понять их значение, повернулся в сторону железной дороги, лавируя между стволами деревьев и кустарника, направился к своим воспоминаниям.
Третий вынырнул, принося запах и свет прошлых воспоминаний. Усмехнулся, увидев себя большим дядей, играющим с камешком, так похожим на руль. Куда поворачивался камушек, туда поворачивал «большой дядя».
Нелепость картинки смутила Второго, вызвала улыбку, соединившись в игре с Третьим, они начали издавать губами звуки газа и тормоза, с увлечением крутя в руках камень, маневрировать странной петлёй на коротком пути до обрыва.
Первый мягко подталкивал их в нужном направлении, так как ему хотелось поскорее увидеть изменения, коснувшиеся через время памятного места и продолжить начатую с Лаптем беседу. Его не смущало такое «панибратское» обращение к старшему по возрасту и положению человеку. Это было его взрослое имя, которое он принял. Его взрослое имя «Мартин» не сильно отличалось от данного радетелями «Мартына», а значит, не так коробило слух. «Пора стать выше, взрослее и принимать равенство там, где это возможно», – мысли закружились как праздничный серпантин в мишуре-мыслях Второго, сквозь которые пробивались блёстки-мысли Радости и Счастья Третьего.
Так, все втроём мы «выкатились» на край обрыва. Старой тропы уже и след простыл, весь склон холма порос кустами и высокой травой. Люди давно перестали «штурмовать» эту высоту. Даже дети утратили интерес к этому занятию, так как у подножия холма стояли отбойники автомагистрали. С противоположной стороны чёрного асфальта серел блёклой краской такой же отбойник, а вдоль всей железной дороги тянулся высокий забор из формованной сетки, перекрывая пешему человеку доступ к железнодорожному полотну.
Третий принялся с азартом прокладывать путь (мысленно) до самых отбойников. Дальше ему было нельзя, так как прохода для пешеходов среди сплошных железных полос не было (значит, там маленьким мальчикам делать нечего) и поток машин был сильный.
Второй насупился, видя изменения от хранившейся в памяти картинке. Сожалея о потерянном пути в место памяти, ища в себе крупицы грусти и печали.
Третий вбирал в себя изменения как киноман пересматривает любимый фильм и ищет режиссёрские версии и другие поводы для пересмотра вновь и вновь. Успокаивал Второго и сдерживал Третьего. Вид места из реальности Третьего, его переход к виду сегодняшнего дня, раскрывался в податливом ролике времени, который можно отматывать назад и пролистывать вперёд. Вот прошлое. В памяти мои маленькие ноги бегут по песчаной тропе, а глаза уже ищут просвет между редкими автомобилями, заставляя ноги готовиться к восхитительному, крутому подъёму. Потом в угоду зрителям, спешащим на очередной сеанс с ограниченным лимитом времени, построили лестницу (негоже солидным людям труда прыгать как горные козлы, преодолевая десять метров вверх, отдуваться и отряхивать коленки возле входа в кинотеатр). Ещё видны следы асфальта до спуска, торчат из травы железные штыри – то, что уже не стоит усилий для сдачи в металлолом (три человека в грязных робах демонтирует лестницу, по частям загружает её в кузов грузовика). Приходит время автомобилистов и в их угоду перекрывают нерегулируемый пешеходный переход, ставят сплошные отбойники, возводят забор вдоль железной дороги. Как туманное облако прорисовывается изменения в постройках там за автомагистралью и железнодорожным полотном: на смену старым сталинским домам, требующим значительных вложений на капремонт, возводят новые небоскрёбы, выселяют «люмпенов»; дороги закрывают звукоотражающими щитами.
Собрав внимание всей троицы Первый, разворачивается для пути назад к уже заждавшемуся Лаптю. Проходя через дикорастущую зелень, находит толику внимания, чтобы следить за Вторым и Третьим (с ним меньше всего хлопот). Третьему хочется пролететь напролом сквозь дикие заросли, красться как настоящему индейцу, без единого звука залезть на высокое дерево и крикнуть «Попался!» удивлённому Лаптю. Второй ошарашенный надвинувшейся реальностью, изменившей часть его прошлого, его самого, теребит в руках камень, стараясь больше не замечать изменений вокруг. Моё внимание обращено на энергию, идущую из камня, она уже не так интенсивно, её ток почти неуловим для моих глаз. Отслеживая изменения в энергетике моего тела, понимаю, что уже наполнен, но нужно связать вновь поступившую энергию. И сделать это нужно, приняв определённое количество грубой пищи (она привяжет к себе новую энергию и растащит её по всему телу, привяжет к каждой клеточке). Перспектива проведённого времени в кафе за беседой и приёмом пищи, кажется, мне очень заманчивой и рентабельной. «Краем глаза» замечаю, что Второй нажал на символы в определённой комбинации и… Остался только один Я – Первый. Второй и Третий – это лишь проекции моего Я на экране реальности. Моя реальность (на которую я оказываю самое сильное воздействие) простирается как прозрачная сфера, нижняя часть которой уходит под землю, а верхняя часть возвышается над моей макушкой метров на десять.
– И кто тебя такому учил? – мне всё же удалось удивить Лаптя. Он стоит на прежнем месте, но смотрит не на моё тело, а разглядывает обретённую мной сферу. – Надо сократить размеры или поменять плотность, а то ты «переваришь» меня быстрей, чем я успею пикнуть. – С этими словами сделав несколько пассов руками (для отвода моего внимания) он щёлкает по моей сфере.
Чтобы напугать (влияние Третьего?) я надвигаюсь на него грозной тучей, но с каждым моим шагом сфера уменьшается в диаметре. Когда я подошёл к Лаптю на расстояние вытянутой руки, сфера сидела на моей голове, как шлем виртуальной реальности – плотно и давая объём предметам «плоского» мира реальности.
– Ты так долго не протянешь. – Лапоть критично осматривает меня, заходит мне за спину, и я чувствую несильный удар, чуть выше лопаток. – Вот так походи.
Пока я прислушиваюсь к своим ощущениям (Второй взял управление на себя) Лапоть обходит меня по кругу, останавливается, приседает, трогает землю возле моих ног.
– Ну, каков диагноз? – не выдерживаю я.
– Пациент скорее жив, чем мёртв. – Закончив «ритуальный танец», Лапоть заходит мне за спину (что за привычка? Могу же и среагировать?). – Давай потихоньку начинай двигаться в сторону кафе. Только идём под мостом и старайся ни с кем в телесный контакт не входить.
Прежде чем сделать шаг, я посмотрел себе под ноги. Выверенными и незаметными для меня движениями мой «спаситель» нанёс вокруг меня на земле точную копию спирали с камня, в моих руках. Посмотрев на каменный амулет, зажатый в обеих руках, со смущением вспомнил, как я им рулил, бибикал и газовал. «Не хватало ещё так вести себя на людях, – с грустной усмешкой (мне недоставало присутствия Третьего) представил себя играющего в водителя под путепроводом, в потоке пешеходов, – Хорошо психиатрическую бригаду на такие мелочи не вызывают».
– Можешь положить его в карман. – Неверно истолковал мою заминку Лапоть. – Хотя старушка, которая дала мне этот камушек, говорила, что его нужно прикладывать к больному месту, я бы был поосторожнее на твоём месте с выбором места «хранения»).
Выслушивая «наставления» Лаптя, я обнаружил присутствие Третьего в Третьем котле (он кланялся мне и посылал воздушные поцелуи). Начав осторожно выходить к «цивилизации» (буквально десяток метров через редкий кустарник и уже на асфальтовой дороге), просканировал своё состояние. «Удовлетворительно», – прилетело от Первого, парившего на расстоянии ладони над моей макушкой. У меня стало легко на «сердце» от присутствия всех трёх состояний «Я». Хоть и странно было ощущать себя Вторым, но разделение сфер восприятия Мира, позволяло при определённой концентрации, поочерёдно обращаться к каждому за «советом».
Мы уже подходили к спуску на пешеходную дорожку под мост, когда, сконцентрировавшись на Первом, получил картинку: доктор в белом халате (явно на территории психиатрической больницы) совершает прогулку с новым пациентом, внимательно смотря со стороны за ним). Мне хотелось обернуться и бочком, бочком дать дёру (опять инициатива Третьего), но сенсорное восприятие (подтверждённое Первым) говорило, что Лапоть идёт за мной на расстоянии трёх метров.
– Патологий не выявлено? – не удержался я от ехидного вопроса, когда на светофоре Лапоть подошёл и встал справа от меня.
– Ну, как говорят знающие люди, абсолютно здоровых людей нет. – Взрослый, солидный мужчина, в дорогом костюме, заложил руки за спину и стал перекатываться с пятки на носки, выказывая своё нетерпение медленным переключением сигналов светофора. – У меня тоже пятилетний пацан спрятан где-то глубоко от посторонних глаз.
От удивления я пропустил загоревшийся нам зелёный, застыл на месте ожидая от бизнесмена Лаптева большой красный язык в мою сторону, но получил только толчок его плеча в моё (что вывело меня из ступора).
– У людей гораздо больше точек видений мира или фокусировок. Ты мастерски научился откидывать их все, но плохо умеешь между ними переключаться. – Мы сидели в кафе одни, я ел, Лапоть говорил. – Отрешённость – это не плохо, просто другие люди начинают воспринимать тебя как холодную, безразличную личность. Такая маска хороша для чиновника или наёмного убийцы. Ты не собираешься совершить «благо для человечества, устраняя «подонков» с её лица?
– Нет. – Я несколько замешкался с ответом, так как размышлял над тем, что всё было приготовлено заранее: людей в кафе не было, когда мы в него зашли; пища, которую я поглощал, была приготовлена явно не в этой забегаловке; никто не возражал, когда на дверях кафе повесили табличку «Санобработка». – Ведь по правилам договора должно соблюдаться равновесие.
Лапоть посмотрел на меня с лёгким недоумением, потом рассмеялся, хлопнув большими ладонями по столу, отчего всё, что стояло на его поверхности, подпрыгнуло сантиметра на два.
– Ты, мальчик, начитался Лукьяненко. Всё гораздо сложнее. Кроме Светлых и Тёмных есть огромное количество конгломератов, объединений и временных союзов. А если поднять все архивы с прекратившими своё действие общинами, то этот список займёт не один увесистый том. Мы не можем отвечать за всех. – Лапоть наклонился через стол и доверительно мне прошептал. – Каждый отвечает за свои поступки.
– Перед кем?
– Прежде всего, перед самим собой. – Лапоть откинулся на спинку стула, достал из кармана портсигар, извлёк из него зелёную сигарету, с наслаждением затянулся. – Попробуй оценить свои действия в пятилетнем возрасте с позиций сегодняшнего дня.
Я принюхался к странному запаху дыма, стелющемуся над столом, после выдоха моего оппонента. Запах не походил ни на один из известных мне.
– А ты довольно быстро отвлекаешься. Не зря тебя Марина рекомендовала отправить в Швейцарию.
– Она просила у Вас разрешения? – Всё что навалилось на меня в последнее время, даже это неприятный запах от сигареты Лаптя, вызвали во мне всплеск раздражения, почти готового перерасти в гнев (чему я не препятствовал, так как гнев мне было проще переработать). Девять циклов вдох-выдох, касаясь кончиком языка нёба: на вдохе крутим с максимальной скоростью «гнев» по часовой стрелке; на выдохе с той же скоростью против часовой. «Гнев» стал втягиваться в большой круговорот самостоятельно, постепенно перегоняясь в РаЖ, переводя процесс трансформации негативной энергии в положительную, без участия моего сознания.
– О, как мы умеем. – Лапоть глядел на меня с лёгким прищуром, облизываясь, как кот на сметану. – Жалко, что на тебя такие большие ставки.
– Завидуете?
– Немного жаль, что мы пропустили тебя и Полоза, но в таком контексте будут возможности выявить и другую полезную для нас молодёжь. Вот скажи мне, старому болтуну, что ты намеревался сделать после того, как понял, что «сюрприз» тебе устроил Эдик. Ведь не морду же бить ты ему намеревался?
– Если честно, я не задумывался над эти вопросом. – Немного помолчав, я прислушался к своим ощущениям. – Скорее всего, мне всё равно. Мне пришлось столкнуться с тем, что вряд ли подвластно простому человеку. А новая встреча с Высшими… – Я непроизвольно передёрнул плечами. Последняя встреча со Светлым, его касание не вызывали во мне желания повторить это снова. – Проще копаться в «грязном белье» (как выразилась Марина).
– Так, я и думал. – Лапоть погрузился в транс (другого определения его состоянию я не нашёл), сидел, закрыв глаза, руки сложены на груди, но ясно чувствовалось, что он готов адекватно отреагировать на любое возмущение энергии в пределах этого помещения. – Можешь задать мне три вопроса.
– Этот круг (я извлёк из своей памяти изображение красного круга на земле с неизвестными мне символами) – это ваших рук дело?
– Интересные вещи тебя интересуют. – Брови Лаптя поднялись, глаза он не открыл. – Да. Мы не могли рисковать, потерять тебя и ставку. Ты не воин, не готов устранять противника, а значит, мог проявить жалость к тем, кто этого не заслуживает. Круг – это боевая программа, внедрённая в «красную зону» твоего сознания. При определённых обстоятельствах он срабатывает, сохраняя тебе жизнь (что для сущностей, заинтересованных в тебе, представляло больший интерес, чем твои победы). У тебя всплыли предпосылки, пришлось их подкорректировать (в моей памяти всплыл образ моего поединка с Ганником), задать правильный вектор твоей энергии, алгоритм правильного её распределения.
– Вы принимали участие в ставке?
– Не совсем корректный вопрос, но я на него отвечу. Ставка в твоём понимании и то, что вкладываю я в это слово – это разные вещи. На тебя «поставили» в гораздо большей игре, чем готов принять сейчас твой разум (я не завидую ни твоей, ни своей судьбе). Нам важно было убить трёх зайцев: поддержать союз с конгломератом Светлых; наказать выскочек из общества Тёмных; взять верх в долгом противостоянии с одним старым обществом. Ну и, наконец, показать тебя, чтобы некоторые Силы тобой заинтересовались.
– Вы член Организации? В неё входят Микош и Доктор?
– Да. История долгая и тебе будет мало пользы от полученной о нашей Организации информации. Когда вступишь в Игру, можешь любого из нас расспросить, а пока не нужно нести такой груз (любая информация оставляет след, тебе пока лучше оставаться «чистым»). Задай другой вопрос.
– Инквизитор?
– А тебя не удержать в рамках. – Рассмеялся Лапоть и открыл глаза. – Говорю только за себя. Я Великий Инквизитор, – настала моя очередь застыть от удивления, – нашей Организации. Такая уж мне выпала доля по способностям и умению. В каждом «объединении» людей, сущностей есть травники, судьи, палачи, инквизиторы. Инквизитор – слово, запачканное временем. Каждый век вкладывает в него свои значения, но способы и работа одни и те же – задавать вопросы, слушать ответы.
– Просто слушать? – я не смог скрыть грустную усмешку от ассоциации со словом «инквизиция»: пытки, допросы, казни, костры.
– Важен результат. – Пожал плечами Лапоть. – Как будет действовать человек в определённой ситуации. Не переметнётся ли он на противоположную сторону. У Организации интересы по всему Миру. Мы строим определённую реальность для людей будущего. Нам неинтересны игры в высших сферах и нас принимают в счёт. Уважения мы добились, как и веса в политике. Старым общинам приходится потесниться на арене влияния.
Мне было мало интересны способы и цели Организации. Больше всего меня беспокоила моя судьба, моё будущее. Едой я уже пресытился. Новой информации не жаждал. Меня начинало клонить в сон.
– Человека, не вовлечённого в Идею, беспокоит его судьба, его будущее. – Как будто прочитал мои мысли Лапоть (что немного встряхнуло меня, отогнало дремоту). – Время на исходе, скоро приедет машина, заберёт тебя. Твоё будущее предопределено – это Швейцария. Вопрос только в том, чем ты там будешь заниматься?
– Учится, работать. – Мой интерес начинал улетучиваться.
– Сейчас у тебя наступает время, когда ты начнёшь открывать в себе новые способности. Рекомендую проконсультироваться с твоим наставником. А от себя могу дать простой совет – не пытайся протащить верблюда через игольное ушко.
– Что? А при чём здесь Евангелие?
Глава 10
– Хватит проводить эксперименты над мальчиком. – Рина была очень недовольна моим состоянием при передаче моего тела с рук на руки. – Ты как себя ощущаешь? – Внимательный взгляд Рины пробежался по мне, как пальцы незрячего. – Ну-ка выходи на свет. – Меня потащили в центр комнаты.
– И тебе здравствовать, Травница. – Лапоть без приглашения зашёл в квартиру, закрыл дверь на все замки.
Пока Лапоть занимал собой всё пространство в прихожей, Рина поставила меня в центре комнаты, которая, скорее всего, была её спальней. Моему беглому взгляду предстал «суровый» порядок девичьей «кельи»: красиво заправленная кровать; аккуратно расставленные фигурки на комоде; опрятность и чистота, нерушимая в присутствии её хозяйки. Рина положила правую ладонь на мою макушку, левую в область солнечного сплетения.
– Вдохни и закрой глаза. – После выполненной команды меня принялись вращать вокруг собственной оси (правая рука девушки по-прежнему была на моей макушке). – Стоп. Садись на выдохе, на пол. – Маленькая, жёсткая ладонь Рины упёрлась в мою грудь. Моё тело, как спущенный воздушный шарик, плавно опустилось на пол, выпуская оставшийся воздух. – Как придёшь в себя, присоединяйся к нам.
Теперь, когда ось мироздания (Рина) оставила меня наедине с Миром, он продолжал вращаться вместо меня. Аккуратно, стараясь не раскрутить его ещё сильнее, мне пришлось начать вдох, пока мои лёгкие совсем не забыли предназначенную им природой функцию. В этом кружении реальности ещё проступали нити Первого и Третьего (моя растроенность сознания), алели нити красного круга на куске земли в центре пола комнаты, весёлый звон черепков в мешочке, убранном Лаптем в карман его пиджака, голоса Рины и Лаптя, обсуждающих в соседней комнате перспективы моего будущего. Мир был не против моего вдоха (даже чуть замедлил своё вращение). Пора было рискнуть и начать выдыхать самостоятельно (оставалось только вспомнить, как это делается).
Постепенно цикл за циклом Мир успокоился, скрылся в складках моего сознания. Как попрятанные по карманам конфеты, перестали будоражить моё внимание потоки энергий, протекающие через моё тело (сознание Первого), отзывчивость Мира на моё внимание (как ластящаяся кошка), радость осознания моего присутствия в Мире реальных вещей (Третий?), способность вдыхать жизнь в любую палку, камень, придавая совсем не свойственные им образы.
Образы убегали и путали моё сознание. Достоверными (согласно моей памяти) были запахи, а потом и звуки. Пахло Риной, её комнатой, благовониями с вплетениями пряных трав. Голоса в соседней комнате. Настроившись на них, собрался, потянулся к знакомым тембрам голоса Рины. Опёрся на знакомые обертона Лаптева, вытянул себя в реальность. К моему телу постепенно возвращалась способность к ощущениям: затёкшие ноги, текстура ковра под моей пятой точкой и ладонями. Опереться руками и подняться на ноги, было моим первым порывом, но пока рано. Я сидел и слушал приглушённые голоса, рассматривая их как сплетение вибраций, складывающейся в разноцветный узор слов, сплетавшихся в ковёр, рисунок которого передавал смысл их беседы. Сознание подстроилось под моё восприятие и слова, еле слышимые через закрытые двери, стали обретать смысл через узоры, ассоциации и образы.
– Ты знаешь расклад. – Голос Рины несёт усталость и безысходность. – Почему ты за эту форму жизни?
– Я с ним до конца. – Лаптев спокоен и непоколебим как скала.
– А когда его время выйдет, что ты будешь делать?
– Да, второго такого не будет. Надеюсь, что-то да останется.
«Про кого это они так спорят?» – начинаю поочерёдно напрягать мышцы (до боли и судорог), чтобы привести в чувство моё тело.
– Можешь объяснить свою преданность?
– Я разделил с ним его одиночество и увидел мир его глазами. Ты знаешь, что его дар – это страшное проклятье (на мой взгляд). Нести такое бремя не под силу человеку. Он делится им с людьми, которых считает способными изменить этот мир.
– По его лекалам и шаблонам.
– Возможно. Я ему не судья, только себе. Он очень давно обнаружил, что его дар, либо приживается в человеке и он становится особенным, подходящим партнёром для переделки мира, либо его разбивает паралич, одолевает кататония и прочие разновидности разделения тела и сознания.
– Паук впрыскивает свой яд. – Усмешка Рины – горька как хина.
– Не он выбрал себе это имя. Хотя оно ему понравилось. Человеческий разум слаб, а сознание подстраивается под определённые программы, концепции, идеалы. После первых попыток Он замкнулся в себе и общался только с Кляксой. – Лаптев резко прервал свой энтузиазм. – Сегодня мы встретились по другому поводу.
Дальше всё моё внимание забрал образ Ганеши, развернувшийся в моей голове. Точно такое же изображение человека с головой слона висело в комнате (где сейчас сидели Лаптев и Рина), постепенно набрав объём. Мудрые глаза Ганеши заглянули мягко в мои (у меня есть глаза?), брови его нахмурились, потом его улыбка обняла меня, правый глаз мне подмигнул, глаза закрылись, через секунду и образ растаял. Я сидел посреди комнаты на мягком ковре. Моё тело и я были нераздельным целым. Пора было встать и явить себя миру (что я с лёгкостью сделал).
– Привет. – Зайдя в комнату, окинул её беглым взглядом. Лаптев занимал весь диван, полулёжа развалившись на нём. Рина сидела в своём любимом кресле. На столике стоял запотевший кувшин молока и традиционный чайный набор (чайник, кружки, конфеты, печенье, пиала с мёдом). – Могу присоединиться?
– Долго ты приходил в себя. – Рина потянулась, подняв руки вверх, потом резко сбросила их к полу, поводя большими пальцами по всем остальным, протянула руки мне. – Хотела уже объявить выговор за грубую работу.
– Что-то изменилось. – Лапоть потянулся к внутреннему карману пиджака, но передумал. Стал с озорным прищуром рассматривать меня.
Я, стараясь не замечать пристального внимания к моей персоне, подошёл к Рине, взял её руки в свои, слегка наклонившись, поцеловал каждую.
– Достаточно было объятий. – Веселье в голосе девушки ласкало мой слух (чтобы обнять её мне пришлось наклониться сильнее). Она с искрой озорства потянула меня к себе (чуть не уронив меня к себе на колени), отпустила мои руки. – Садись и пей молоко, оно для тебя. Можешь не пить его залпом, а воспользоваться стаканом.
Мне пришлось остановить свой порыв – приникнуть губами к кувшину, поискав глазами на столе, нашёл стакан. Сев в кресло налил до краёв молока, выпил залпом (повторил три раз), поднял глаза на моих старших товарищей. Возраст и воспитание не позволяли им рассмеяться в полный голос, но энергетика и образы могли заставить танцевать все имеющиеся в комнате губы и живые, и нарисованные.
В следующие несколько часов на меня обрушился шквал информации. Лапоть был твёрд и непреклонен (в вопросе моего «воспитания»), напоминая мне своими действиями наждачный камень, о который гранят драгоценные камни. Рина выступала смягчающим «материалом» (маслом), позволяющим не перегреться моим мозгам, не закипеть моему самомнению – разряжала обстановку весёлыми образами, невпопад издаваемыми звуками. Мне было проще принять сторону Рины, но приходилось считаться и с возложенными на меня надеждами Лаптя.
Со стороны Лаптя мне перво-наперво было предложено перейти в режим «Hihg», чтобы принимать информацию на всех уровнях, а не только на сознательном. Оказывается, три уровня моего «Я», открывшиеся мне сегодня, позволяют моей сущности (сегодня я перестал быть человеком, в обычном понимании этого слова) находиться на одном из уровней в равных процентах разделения внимания или давать приоритет одному из трёх. Первый уровень (Hihg, высокий) нужен для получения, «усвоения» информации от «скоростных» источников информации (Высокие сущности, существа других миров, Старшие духи). На этом уровне не рекомендуются любые иные действия с энергией и информацией (до получения посвящения). Второй уровень (Meddle, средний) нужен для активных действий в этом Мире, для общения с равными себе, получения информации на сознательном уровне. Возможен обмен как энергий, так и информацией (беседа, чтение, приём пищи, секс). Третий уровень (Low, маленький) подходит для обмена энергией, работы с ней, общение с «низшими по развитию» сущностями (дети, животные, насекомые). Информация этого уровня требует дополнительно обработки, а энергия прекрасно усваивается (эмоциональные всплески, секс).
Примерами работы на уровнях восприятия послужили мои недавние встречи с Тёмной и Светлой сущностью (ткнули как щенка носом). Тёмной сущности (питающейся низшими вибрациями, генерируемой человеком энергии) нужно противопоставить уровень внимания «Low», позволяющей выплеснуть энергию в противоположном полюсе и начать разбираться с ней на уровне «Meddle». Тогда не будет пробоя в энергоструктурах, неконтролируемой потери энергии, так как всю выплеснутую энергию можно будет собрать (тёмная сущность не сможет её принять, будет спелёната её как паутиной). Светлой сущности нужно показать своё развитие до первого уровня внимания (Hihg), тогда оно будет давать «оценку» твоему уровню развития, не разделяя на проценты. Так как в моём случае преобладал третий уровень, то со мной повели беседу на Low уровне моего внимания.
Мой наивысший уровень работы с энергией находится на Low уровне внимания. Благодаря этому я могу видеть и взаимодействовать с энергией противника (посмотри на досуге, что их вводит в ступор после того, как ты забираешь у них сексуальную энергию). В сексуальном плане на этом уровне я «наполнен», для дальнейшего развития мне нужен переход на Meddle уровень в сексе (требуется партнёр такого же уровня). Также моё развитие на низком уровне позволяет моему третьему вниманию прекрасно трансформировать любую энергию в РаЖ (находящуюся под управлением маленького «я»).
Средний уровень – это уровень действия. На нём у меня прекрасно развиты навыки бойца, ученика (усвоение информации), практика (умение применять полученную информацию). Обмен информации на этом уровне у меня не стабилен, так как получаемая мной информация от неживых источников (книги, фильмы, интернет) не совпадает по уровню получения информации от окружающего мира. Конечно, есть подвижки, благодаря моей способности наблюдать за поведением противника, смотреть на реакцию окружающих девушек. Дальнейшее развитие этого уровня внимания требует коррекции при получении информации (нужно прослеживать все уровни состояния объекта, а не сваливать всё только на отношение ко мне «любимому»), что возможно только при содействии первого уровня внимания.
Высший уровень – уровень творца, когда любое твоё действие, творение живёт – имеет прошлое, настоя и будущее. Путь к этому уровню внимания индивидуален для каждого, так как нет ограничений для творчества. Наставник может задать только начальный толчок (посвящение), задать вектор, а дальнейший путь будет пройден только самим идущим по нему. Гармония в человеческой сущности достигается при самостоятельном прохождении человеком всех трёх путей внимания. Когда один из уровней подтягивается в человеке искусственно, то возникает диссонанс, устранение которого происходит посредством постороннего вмешательства (корректировки) наставника, применения инородных химических соединений (алкоголь, наркотики, галлюциногены).
– К сожалению, большинство людей, достигших границы третьего уровня внимания, – Лапоть похлопал себя по нагрудному карману пиджака, – проходят через «искусственный» переход между уровнями внимания. И им требуется некоторый катализатор, для достижения «внутреннего» покоя. Из твоих знакомых только Микош «чистый» (хотя по утрам был замечен с минералкой), остальным (включая меня) нужен «стимулятор жизни».
На этом «гранение» меня как личности закончилось и началась «полировка». Рина объяснила мне «мой вектор» – устранение дефектов у сущностей с женским распределением энергии. Работа грязная и неблагодарная, за которую мне ещё предстоит оправдываться. Плата в материальной форме будет приходить от моего духа помощника (поздравляю, твою кандидатуру одобрили). Как это будет происходить, договаривайтесь сами. Если все задачи, поставленные передо мной, будут сданы в срок и качественно, то будет оказана информационная поддержка для дальнейшего моего развития.
Мои недавние действия вызвали «возмущения в среде», в результате чего моя «цена» возросла, возрос интерес к моей «персоне» нежелательных конгломератов, бригад и других коалиций сущностей всех мастей. Моё «перемещение» на территорию Швейцарии не только рекомендовано, а настоятельно прописано (бумаги уже подписаны, билеты куплены). Иначе меня разорвут по кусочкам (стая из комаров, пчёл, мышей, жаб, волков, лис, летучих мышей, орлов разлетается от моего обглоданного скелета, каждый уносит кусочек меня, соразмерный его силам), а все кто опекал меня, получат «по голове» (Рина в слезах стоит на коленях, задрав голову вверх молит о прощении; мои родители в траурном облачении, обмывая мой скелет слезами, прячут его в шкаф; маленький, крепенький, розовощёкий «ангелочек» нахлёстывает прутиком Лаптева, Михаила Валерьевича, Рашида Нургалиевича, Латышева, неспособных от него увернуться); мой друг Полоз ел что-то подозрительно похожее на сопли из глиняного горшка, давился, зеленел, но упорно пытался его опустошить).