– Хорошо, что только ладони замазаны, видимо при рукопожатии. Могу представить, чтобы было, если вас полностью вымачивать пришлось!
– Как ты можешь в такой ситуации шутить? – возмутилась Вера.
– «А если хранители сейчас нагрянут?
– Все, уже не нагрянут! Вынимайте руки, вы чисты! Они нас уже не видят! – кидая полотенце, ответил Герман.
– Так ведь до этого видели! – не унималась девушка.
– Значит надо быстрее уходить!
– Куда?– в один голос спросили все.
– Есть у меня на такой случай одно тихое местечко. Лиза, вызывайте такси. Ваша машина засвечена, ее трогать нельзя. Давайте я продиктую адрес – он взял трубку и сделал заказ, а затем продолжил.
– Вы поедете с нами, здесь теперь оставаться опасно. Дело не в хранителях, они вас не тронут. Опасен тот, кто убил несчастных стариков, пусть и подставных! Не просто убил, а отмотал время назад! У меня, если честно в данный момент, нет ни единой мысли, кто на такое способен. Так что вам в любом случае придется бежать с нами. Здесь кто – нибудь еще живет?
– Нет, я одна. Мама умерла. Папа давно не с нами».
– Прекрасно! Ой простите, вы поняли о чем я!
– Да, конечно. Мне вещи брать?
– Нет, ничего брать не нужно. Все необходимое у нас будет! Верочка, посмотри такси не подъехало? Давайте к выходу, спешить нужно.
Как только они вышли из подъезда, во двор въехала желтая машина с шашечками, и добродушный водитель, дядька – говорун, принялся неустанно тараторить себе под нос какую – то глупую песенку. Он не прервался ни на секунду до самого конца маршрута, а когда пассажиры оказались на лице, отдал сдачу и принялся петь во весь голос.
Место куда они приехали находилось на окраине города, в частном секторе жилищного поселка. Дом был большой, красивый, но не ухоженный. Ни прислуги, ни садовника не было, а самому хозяину видно редко приходилось заниматься уютом. Зато тихо и без лишних глаз. Герман попросил женщин что – нибудь приготовить, а они с Николаем занялись ноутбуком и другими гаджетами, разыскивая необходимую информацию.
– Думай, Коля, думай! Кому нас сдал Джон? Зачем? Уговор пятидесяти един! Наказание – смерть! Так если все равно на краю, зачем своих предавать? Думай, Коля, думай! – только сейчас стало заметно, что Герман нервничает.
Женщины уже накрыли на стол. Вера хотела было звать ребят, но в этот момент раздался гулкий звук падающих тел. Испугавшись, они влетели в гостиную, и замерли от ужаса. Молодые люди лежали без сознания. Над ними стояло четверо в белом. Хранители повернулись. Один из них, машинально направил руку – луч в сторону женщин, но Елизавета Павловна, по какому – то наитию, закрыла собою Верочку. Световой поток, который должен был их парализовать на нее не подействовал, а до Веры не долетел. Мужчины в светлом осознали ошибку. Эта чистая, третий раз за сегодня, мешала в достижении поставленной цели. Но закон един – чистых, то есть обычных людей, трогать нельзя! Раздосадованные хранители снова растаяли.
Но в комнате остался еще один. Он стал заметен только сейчас, после исчезновения света. Тоже мужчина, но явно не человек. Может дух, может еще какая – то сущность – ни разглядывать, ни раздумывать было некогда! Он в ярости бросился в сторону женщин, видно для него запретов не существовало. Верочка, закричав от страха, сумела все же оттолкнуть Елизавету и увернуться сама. Но полуявственная тень, развернувшись, продолжала наступать. Тогда девушка бросилась к мужчинам, пытаясь привести их в чувства. Но тень, злорадно ухмыляясь, нависла над нею, обвила кольцом и стала душить. Лицо юной красавицы исказилось страшной гримасой, большие серые глаза подкатились вверх, кожа побледнела, а тело забилось в конвульсиях. Больше наблюдать за происходящим и бездействовать, Елизавета Павловна не могла. Не отдавая себе отчета, она сорвала с окна тюль, взяла лежащую у камина зажигалку, и намотав ткань на лампу, подожгла ее, словно факел. Затем подошла вплотную к тени, набросила на нее пылающую занавеску, но так чтобы огонь не коснулся Веры. И, о чудо! Теневая фигура завизжала, заметалась по комнате, словно обожженная, словно чувствовала боль, как обычный человек! Вера задышала и начала приходить в себя. Учительница сорвала еще одну штору, и запалив ее от предыдущей, снова бросила на скулящую тень. Та вдруг вспыхнула сама! Вспыхнула синим неярким пламенем, как тлеет пепел у догорающего костра. Послышался не просто визг, а душераздирающий крик, и взбешенная сущность со всей своей ненавистью кинулась на Елизавету. Черная, в огненном ореоле пасть и два кровавых глаза – это было последним, что видела женщина, перед тем как потерять сознание.
Но это не конец, мой дорогой друг! Наша храбрая учительница не умерла! Она очнулась спустя несколько часов в том самом доме. Рядом находились ее спутники. Они склонились над ее телом, лежащем на каком – то, похожем на стоматологическое, кресле, и взволнованно переговаривались между собой.
– Она дышит, Герман, дышит?» – со слезами спрашивала Вера.
– Дышит, все хорошо, откат прошел прекрасно. Совсем молоденькая, можно было не так далеко. Видно от волнения перестарался! -голос Германа был немного раздосадован.