Нескончаемый парад ровными шеренгами уходил в даль, где развивались, застилая горизонт изливаемого огня, черные бесконечные покрывала. Они были живыми и разумными – гигантские представительницы демонической сущности женственной природы. Покрывала манили, затягивали, удушающее обволакивали. Керол сразу поняла, что в истории человечества они проявлялись как умножительницы жертв и вдохновительницы анархии. Революционное безумие и страшные захватнические войны – их рук дело. Если приблизиться, на каждой развивающейся сущности, было видно, как на экране, фрагменты жестоких смертоносных сражений и других траурных скорбей. Но приближаться ей не хотелось. Напротив, Кер стало так страшно, что она инстинктивно закрыла лицо руками, пытаясь оградиться от хищной черной тоски, внезапно заполнившей ее всю изнутри. Но руки не помогли. Керол продолжала видеть гигантские черные полотна, змеиным клубком застилающие огненную даль. Внезапно в самой черноте вспыхнуло реальное изображение, чем – то напоминающее телевизионную трансляцию в Энрофе. И перед нею предстал родной мир – земной мир, Энроф. Родной, потому что ее собственное физическое тело еще оставалось там. Нет, себя женщина не увидела. Она увидела другое.
Ее привычный любимый мир, мир в котором выросла, в котором жила и творила, в который привела своих детей – рушился на глазах. Страшная эпидемия, бунты, разгромы, небывалая внутренняя истерия в считанные дни стёрли ту благодать, которая строилась годами, даже веками. Неприсоединенные, воспользовавшись бедственной ситуацией, возглавили протестное движение. Чем больше умирало заболевших, и росло число инфицированных, тем сильнее становилось их давление на законную власть и установленный миропорядок. Вероятность затяжных военных действий, впервые за сотни лет, была близка к ста процентам. Керол увидела своих детей. Они были рядом с бабушкой, и находились в совершенно незнакомом месте. По-видимому, бабушка была больна. Она лежала с работающей воздушной капельницей, а Мира и Адам не отходили, помогая ей во всем. Страх не просто наполнил Кер, в этот момент он ее парализовал.
– Мама, дети! Они могут погибнуть, они могут умереть! НЕТ!
Каролина очнулась с пересохшим дыханием. Старая ведьма стояла над ней и смотрела, не отрывая глаз. Женщина попыталась отвести взгляд. К счастью, это удалось. скованность почти ушла. Все существо ее стало отходить, просыпаться и потихоньку оживать. Обведя взглядом лачугу, Кер снова наткнулась на ведьму. Та по-прежнему не двигалась и смотрела в упор. Вдруг, она ни говоря ни слова, протянула ей маленький замызганный сверток.
– Что это? – мысленно спросила Керол.
– Возьми, это сонный порошок – так же мысленно ответила Старуха.
– Он самый быстрый и самый лучший из ряда подобных. За моими снадобьями стекается нечисть со всех слоев. Может и тебе пригодиться – добавила она многозначно.
– Спасибо вам, бабушка. Я принимаю ваш дар – ответила Кер одними губами.
– Бабушка! – ведьма захохотала надрывно и пугающе, но все еще не слышно.
– Как тебе такая бабушка!
Керол совершенно не могла понять, как в одну секунду, вместо старухи перед нею оказалась молодая, черноволосая, красивая, и абсолютно земная женщина. Короткая меховая накидка едва прикрывала стройный стан. Могучие бедра, обтянутые кожаными ремнями, как впрочем и остальное тело, отливали медью и чуть поблескивали в сгустившемся сумраке.
– Какая вы красивая – улыбнувшись, уже вслух, проговорила Кер.
– То-то же – бабуля! – специально не замечая ее слов, продолжила ведьма.
– Несусветная глупость! Желание оставаться молодой и красивой сделала меня той, которую ты видишь сейчас. Когда я достигла желаемого и поняла его полную никчемность – было уже поздно. Многого не вернешь, приходится отвечать за содеянное. И ради чего, здесь красота никому не нужна, никому! А порошок ты бери. Я поправила твой защитный покров. Теперь, при перемещениях, ты будешь чувствовать себя гораздо лучше. Может, случится чудо, удастся оторваться и вернуться в свет! …
Главное, не бойся! Убить они тебя не могут, мучить не станут, Георг не даст. Он сомневается. Сомнения зреют глубоко. Твой приход в Гаашарву, конечно, даст ему безграничное величие и далеко оттянет от Дна, но он прекрасно понимает, что может потерять тебя, потерять навсегда! Ты имеешь силу Великого камня. Ты способна увеличить или сократить его влияние. Значит, ты можешь противостоять миллионным полчищам. Это очень трудно, очень! Но ты можешь! Перед Гагтунгром любой окажется бессилен, если не готов. Так что будь готова. Выбор всегда за тобой! Подчиниться огненной власти или биться до конца. Выбор всегда за тобой!
Порошок может помочь, не в выборе, конечно! В самый трудный момент, брось его об землю. Ты можешь использовать его как для других, что – бы, допустим, усыпить стражу. Либо для себя, что – бы заснуть и, таким образом, обмануть плен, странствуя во сне по другим слоям. Такими способностями ты обладаешь, я сейчас видела!
Легкое замешательство пронеслось неуловимо. Керол едва успела накрыть одеянием крохотный сверток, как в дверном проеме, снова показался Георг. Ведьма, в тоже мгновенье превратилась в седовласую старуху. Георг остановился, недоверчиво посматривая в их сторону.
– Куар, не узнаю тебя! Эта сущность тебе чем – то приглянулась? Уже дважды я застаю тебя рядом с нею. Ранее такого интереса никто не вызывал. Что случилось?
Ведьма равнодушно посмотрела на него и коротко произнесла:
– Она особенная.
Демон раздраженно ухмыльнулся в ответ:
– Особенная, неужели, почти весь Шаданакар в курсе. Что ты трешься возле нее? Что вынюхиваешь? Отвечай! Ты меня знаешь!
Но колдунья совершенно не реагировала на его слова. Она молча подошла к котлу и стала наливать бурлящее содержимое в полупрозрачную узкую бутыль. Монотонно работая черпаком, старуха проронила спокойно и рассудительно:
– Она особенная. Даже ты в своей близости не знаешь, на сколько сейчас сильна ее сущность. Но и ей не устоять против мощи властителя. Помоги, найди правильное решение. Ты обязан помочь. Развяжи завязанный узел, ниточка распутается и, может, приведет туда, куда стремишься.
– О чем ты говоришь?Тебе это зачем? Третье столетие сидишь тут, не жалуешься. Через тебя бегут многие тропки, ходы да выходы. Других не трогаешь. Тебя не трогают. Не жизнь – долгий праздник. А тут вдруг речи такие. За одни только мысли окажешься в Пропулке! Там хорошо! Как в костре под твоим котлом! Надеюсь, не забыла – помнишь, закон один!
– Ты меня не пугай, пуганная! Может, я прогреться хочу, прожариться! Скучно стало, замерзла. Надоело мне все, слышишь! И молодость моя и старость, и тишина с безмолвием, и вечность на краю пропасти. Что дальше? Ничего! Унылое, пылающее ничего. Не берет меня ваше «ничего», или я его не принимаю, не знаю! За последние сто лет, я спустилась один раз, что – бы старую подругу вытащить. Больше не смогла себя заставить. А сейчас и вовсе свет стал сниться, иногда даже чудиться. Тонкий такой лучик через тьму пробивается. Издалека – издалека, источника не видно. Он как струна дрожит, звенит. Я к нему руки тяну, поймать пытаюсь. Один раз успела коснуться – и полетела! Не знаю во сне или наяву, но я летала, парила, будто я там, в свете!
Разговаривали они негромко, полумыслями, полусловами. Кер внимательно прислушивалась, пытаясь вникнуть в суть. Она видела, как засияли глаза ведьмы, когда та шептала про свет. Как разгладились усталые морщинки, исчезла злобная гримаса, да и весь облик колдуньи приобрел благородный и утонченный вид. Герог, удивленный произошедшей переменой, в тот момент в нерешительности отступил. Но Куар это не остановило.
– Я никому не говорила, никому, даже паукам своим! А тебе знаешь, почему говорю? Потому что ты болен, болен так же как и я. Болен и очень хочешь выздороветь. Сам до конца не понимаешь что с тобой, только я вижу, чувствую это. Бери свою светлую и уходи. Делай что хочешь – выбор за тобой. Только запомни – она для тебя, словно тот лучик для меня – единственная ниточка к спасению! Не упусти ее, другого шанса для тебя, я не вижу!
После этого ведьма открыла дверь и просвистев паукам, вышла из землянки. Те, как ошпаренные, кинулись из разных углов за нею, перепрыгивая, переступая друг через друга. Ведьма ушла, но голос ее остался и наставительно напомнил:
– Не забудь бутыль со снадобьем. Станет плохо – дай подышать, совсем плохо – умой и оботри с ног до головы. Можешь внутрь капнуть. Всего три капли, не более.
Голос растворился, а озадаченный произошедшим Георг, взял приготовленное варево и подошел к Каролине.
– Вставай Мериам. Я помогу тебе. К перемещению все готово. Надеюсь для тебя оно пройдет гораздо легче, чем в прошлый раз. Не бойся, глубоко вниз спускаться не будем. Перенесемся здесь же, в чистилищах. Между точкой отбытия и прибытия всего несколько миров. Держись за меня крепче, как – то тревожно вокруг. Думаю, начинается охота!
Керол, весь разговор Куар и Георга пыталась спрятать переданный ей флакончик. Наконец, она нашла решение, незаметно укрыв его в завернутом рукаве платья. В этот момент стало понятно, что тело слушается легко, без особого напряжения. Демон помог ей подняться, но тут же был отодвинут резким движением прочь. Сделав несколько шагов до двери, женщина в последний раз вдохнула зловонный воздух и ступила за пределы комнаты. Обнадеженная земным, материальным состоянием внутри землянки, она ожидала увидеть лес или какое – то его подобие. К сожалению, увиденное пространство ее не только разочаровало, оно просто придавило Кер своим угнетающим унынием.
Серые песчаные холмы рытвинами разделяли друг друга. Далее за ними с одной стороны располагалось море – темное, свинцовое, бесконечное и, по-видимому, никогда не волнующееся. Вода была мертвой, стоячей, с тяжелым запахом и грязным скользким берегом.
– Это Скривнус» – прокомментировал Георг.
– Мир воздаяния тем, кто всю свою земную жизнь в Энрофе заботился только о материальном, временном. Чье сознание было наглухо отделено от проявлений Высшего предназначения непробиваемой стеной житейских забот и лени. Мир без прикрас, где нет ни радости, ни надежды, ни искусства, ни науки, ни религии. Здесь нет детей, потому что совсем нет желания и любви, даже плотской. Память о жизни в земном Энрофе, гложет обитателей Скривнуса, словно мечта об утраченном рае. Самое неотступное мучение здесь – это скука безысходного рабства, нудность монотонного труда и отсутствие каких – либо перспектив. Ибо не перспективой, а кошмаром, вечно нависшим кошмаром представляется один из возможных выходов отсюда. Видишь черную точку там, далеко в море. Это корабль, огромный, похожий на ящик. Сейчас он бесшумно скользит от берега. Трюмы его полны жителями данного места. Он засасывает их выборочно парализующей, невидимой силой. А когда доходит до горизонта, сам проваливается в толщи воды. Глубоководное течение, вращающимся круговоротом спускает его в следующий слой, лежащий под ним.
Кер шла молча. Произнесенное описание звучало у нее внутри, странным образом. То ли слова передавал Георг, толи еще кто – то. Она внимательно оглядывалась по сторонам. Серый песок, разбавленный такими – же серыми и коричневыми мхами, да низкорослые, безлистные кустарниками – вот и весь пейзаж. Более всего он напоминал земную тундру. Но там, в Энрофе, промороженная тундра была живой и обитаемой, а здесь даже при наличии снующих изредка туда – сюда фигур, создавалось полное впечатление безжизненного пространства. Облик обитателей здешних мест сохранил человекоподобие, лишь лица были плоские и размытые, очень похожие между собой. Местами обитания тех, кто раньше был людьми, служили котлованы – бесконечные и нерукотворные. Все время препровождения сводилось здесь к труду – нескончаемому, глупому, монотонному. Работа прерывалась лишь для короткого сна.
Похожие на человека сущности, были не одиноки. Какие – то полупрозрачные, квадратные великаны с собачьими мордами, выбрасывали из-за границ оврагов груды ненужного хлама. Керол была удивлена скользящими по воздуху предметами. Каждый из них сам находил того, кто над ним должен был работать. Кто – то чинил ненужную ветошь, кто – то мыл грязные, словно черным клеем заляпанные склянки, кто – то надраивал металлические обломки. Работа и сон протекали в бараках – длинных, перегороженных внутри барьерами, высотой до пояса.
– Сейчас здесь тихо, спокойно – вслух продолжил Георг. Но что творится, когда на горизонте появляется корабль. Он приближается в считанные минуты, но за эти минуты – мир переворачивается вверх дном. Переполненные страхом погребения в трюме, отчаявшиеся работуны, мечутся как сумасшедшие, пытаясь покинуть бараки и выпрыгнуть за границу насыпи. Все их попытки тщетны. Блюстители кармы никого не пропускают. Их полупрозрачные могучие туши как невидимая стена, преодолеть которую не удается никому.
– Да вот они, блюстители! Да, да, те огромные прозрачные собаки на той стороне!
– На той?– переспросила Кер.
– Да они повсюду! На каждом шагу. Что такое, чем ближе, тем прозрачнее становятся их туши.
– Ты права! Поэтому их тяжело рассмотреть.
– А вверх посмотри, видишь?
Подняв взгляд, женщина увидела остроносые и остроухие собачьи морды, дышащие учащенным дыханием. Морды бесшумно, в почтении расступались.
– Мы для них не объекты наблюдения. Мы для них иные, высшие сущности.
Керол и Георг шли по отвесной стороне котлована. Внизу, на дне, бесконечной черной лентой, упирающейся в горизонт, тянулись бараки или огромные сараи, на подобие тех, что когда – то существовали на Земле.
– Наверное, в них живут те, за кем приплывает корабль. Этот мир дышит одной безысходностью, так не может быть. Здесь уровень чистилищ, не миров возмездия! Значит должен быть выход, должен!
Так думала Кер, продолжая шагать за спиной Георга.
– Выход есть! Выход есть! – услышала она все тот же внутренний голос.
– Они же не убийцы и не преступники. Спасение тут же, в сердце каждого. Как только мученик начинает осознавать действительную суть наказания, как только он понимает, что никчемный труд лишь завеса, скрывающая от него дивный мир, и обращаться к этому миру с искренними молитвами – мир уносит их отсюда навсегда. Забирает тихо, во сне. Остальные просыпаются, а некоторых тел нет. Просто нет, не остается ничего, даже лохмотьев от одежды.
– Не обольщайся, таких не более трети!
Громкий голос Георга вмешался в ее внутренний диалог с ведьмой.
– Оставшиеся усердно продолжают существовать и чистить до полного изнеможения, пока очередной корабль не заберет из в еще более обреченный слой. Не переживай так сильно, дорогая. Нам здесь остаться не суждено. Кстати мы пришли. Совсем рядом вход портала.
Керол только сейчас заметила, что они оказались на другой стороне оврага. Примерно на той же линии и высоте, как и землянка ведьмы, но с противоположной стороны котлована, находилось едва заметное укрытие. Небольшая щель, бережно засыпанная с разных сторон камнями и барханами, зияла в основании поросшего мхом бугра. Женщина замерла в страхе и нерешительности. Удушливая волна накатила тяжелой силой. Снова неведомый ужас сковал тело, не давая сделать ни шагу.
– Начинается! – посыпал проклятиями Георг.
– Медлить нельзя. Гей, Тревал, ко мне!
Выскочившие из пещеры демоны, подхватили остолбеневшую Кер и понесли в глухую черноту. Несли недолго, бесшумно спускаясь на крыльях вниз. Девушка понемногу начала отходить, по крайней мере, пальцы у нее зашевелились, но виду она не показала. Затем глаза осветил резкий, похожий на электрический, свет. Он был повсюду вокруг, вверху, внизу, стоял непроницаемой стеной везде, куда попадал взгляд. Демоны, поддерживающие женщину, продолжали уже двигаться в нем. Свет становился цветным, насыщенным ультрафиолетом. Нет, он не приносил физической боли, но непонятный телесный и душевный дискомфорт, доставлял точно. Наконец, демоны остановились. Под ногами вспыхнула гладкая зеркальная поверхность. Потоки толи воздуха, то ли еще чего – то летящего и невидимого, обтянули тела плотным закручивающимся вихрем. В затмевающем свете, Керол заметила, как Георг отметил на загоревшимся прозрачном экране непонятные знаки, и поток начал направленное движение.
Каролина снова оказалась в забытьи. Свет пропал. Неопределенный сумрак, какой бывает только на границе вечной ночи, стал морем, нескончаемым воздушным морем, по которому она плыла. Там не было кораблей, не было волн, но явно ощущалось присутствие множества других.
– Что это? – спросила у пустоты Кер.
И пустота ответила длинным шипящим шепотом – Ладрефффффф. Место, где живут духи, духи, духи…Ты из Света – возьми нас, возьми нас, возьми нас с собой!
– Кто вы?
– Те, кто жил без Бога, не знали Бога, не знали Бога.
– «Так узнайте!».
– Нельзя, нельзя, не пускает, не пускает!
– Кто?
– Тело не пускает, оно тяжелое, тяжелое, тяжелое. Не всплывает в Свет, не всплывает, не всплывает!
Тысячи, миллионы голосов, повторяли каждый звук, наплывая друг на друга. Море начало сгущаться и темнеть. Чем больше оно темнело, тем дальше и дальше слышались голоса, пока совсем не исчезли, и не наступила полнейшая тишина. Вместе с ней окончательно пришла ночь, глухая как панцирь. Состояние не менялось, Керол будто была и не была там. Она сама не понимала, как могла видеть, но видела неприкаянные немые силуэты, склонившиеся в ее сторону. Она понимала их муку и бессилие. Тоска великой покинутости охватывала всех, кто попадал сюда. Силуэты не видели друг друга, не воспринимали. Полное одиночество заставляло общаться только с собственной душой. Напрасно было метаться, искать сострадания, звать на помощь. Здесь, в полном одиночестве, каждый уразумевает силу совершенного зла, и выпивает до дна чашу ужаса перед своим преступлением. Ничто не отвлекает от бесконечного диалога с самим собой. Только одна совесть повсюду – внутри и снаружи – твой собеседник, твой друг, и твой враг!
Мород, Мород – услышала, глубоко внутри, название Кер. – Место призрачного небытия, место очищения, место прозрения. Те, чья совесть не очищается спасительным раскаянием, затягиваются этой пеленой в Агр. Ты там была в самом начале спуска. А те, кто прошел свое искупление, поднимаются вверх незаметным прозрачным облачком. И тут же, в черном небытии, Керол заметила одно такое парообразное свечение. Легким, чуть подсвеченным туманным сгустком, оно возникло совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Затем, словно его кто – то толкнул, оно начало вращаться и плавно подниматься вверх. Через мгновенье его таящий свет погас, растворился в темноте, но на сердце стало так хорошо, так радостно! И чернота в тот момент перестала быть страшной, просто теплой и густой…
– Дуггур, почему Дуггур? Мы же не сюда направлялись? Ты опять изменил маршрут? – первые, ясно звучащие слова, которые услышала Керол, появились в той мягкой темноте. Затем пришло полное прозрение, и женщина снова вернулась в себя.
– Гай, опусти ее, не надо никуда нести. Я здесь, вот так.
Кер почувствовала, что ее положили. Причем, она начала ощущать свое тело таким же реальным, каким оно было когда– то в Энрофе. Женщина попыталась пошевелить пальцами – вышло отлично. Герог был рядом. Гай и Тревал неподалеку, в глубине мутного серого света.
– Где мы? – обессилено поинтересовалась Кер.
– Ничего подобного ты не видела никогда!– громко сплюнув, прорычал Гай.
– Обожаю Дуггур! – смачно потирая руки, продолжил Тревал.
Дуггур
Дуггур – этот слой, мой дорогой читатель, надо непременно выделить и рассказать о нем отдельно, ибо он стоит особняком в нисходящем ряду миров. Дуггур – мир демонических стихиалий, связанный не со стихиями природы, а со стихиями человечества, очень опасными для его душевного существа. Там царят демонические силы огромных городов Энрофа. В Дуггуре, они обременены материальностью. Кто – то гигантской, как Великие Демоницы, кто – то самой обычной, как основное население.
Подобно Агру и Буствичу, в структурном отношении Дуггур представляет собой океанообразную сферу темных паров, не обитаемую ничем, и редкие, но довольно значительные по размерам острова жизни, связанные с городами – гигантами на Земле. Ландшафт этих городов резко урбанистичен. Здесь нет ни гор, ни морей лавы, ни редкой растительности, как в Шрастрах. Нет ужасного колорита тьмы, хищного свечения и полной безысходности. Это место наполнено другим – опьяняющей энергией похоти и разврата, безумием разъедающего желания.
Единственным светилом в Дуггуре служит Луна, поэтому большую часть времени слой погружен в глубокий сумрак. На несколько часов в сутки сумрак редеет, приходит сине – сиреневый «день», но он совершенно лишен любого подобия солнечного света. Происходит это потому, что пространство Дуггура гаснет за пределами Лунной Брамфатуры. Да и Луна там имеет совершенно не такое обличие, к которому привык человек на Земле. Она огромна. Она растет и убывает, в определенные периоды, занимая до трети беззвездного неба. Все потому, что из всех слоев ее брамфатуры виден лишь тот, где обитает Воглеа – Великая Лунная Демоница.
В каждом городе Дуггура она имеет свое воплощение в виде Великих Демониц городов. Они отчасти человекоподобны, обладают огромными размерами, и не менее гигантской властью над своими городами. Остальное же население состоит из мелких демонов обоего пола, и по размерам своим и по форме очень напоминающих людей Энрофа. Как пчелы вокруг матки кишат они вокруг своей владычицы. И главная их цель – не только помощь ей, но и получение непомерного наслаждения. Для королевы это также является смыслом и целью существования. В каждом из городов Дуггура для Демониц созданы грандиозные обиталища в форме усеченной пирамиды. Они напоминают чудовищный жертвенник, окруженный грандиозными и роскошными зданиями. В величественной архитектуре господствуют закругленные линии, но это не избавляет ее форм от тяжелой массивности. Аляповато – грубое убранство зданий просто поражает своим богатством и бьющим в глаза великолепием. Те, кто создают его – принадлежат к классу рабов. Основное демоническое население Дуггура, столь же импотентно умственно и художественно, насколько переполнено похотью.
Как и в Шрастрах, там имеется эквивалент человеческой техники и науки, хотя по уровню развития их можно соотнести с великими городами древности. Социально – экономической основой общества остается рабство, причем рабами здесь оказывались те, кто сорвался сюда из человечества, либо из некоторых миров других стихиалий. Положение мелких демонов Дуггура напоминало положение патрициев и всадников в Древнем Риме. Они не были особенно жестоки, но сладострастны свыше всякой меры. Потому основы владычества Великих Демониц не могли потрясти никакие мятежи. Оно держалось не на страхе, а на похоти, которую к ним испытывают миллионы подданных, и на наслаждении, которое даруется в награду за послушание и своеобразную любовь.
В дни празднеств Демоницы телесно отдаются одновременно целым толпам. В капищах – обиталищах непрерывная оргия во славу Демонической Царицы Луны, практически, не прекращается. Там используются все возможные формы сексуального наслаждения. Выработана необозримая шкала этих форм. От непрерывных оргий во дворцах – жертвенниках Дуггура клубы испарений восходят к могущественной Лунной Демонице. Она пьет их, наполняется и изучает еще большее энергетическое выделение, направленное к истиной правительнице данного слоя – Великой Блуднице.
Потому бесчисленные обитатели городов Дуггура не могут быть удовлетворены окончательно. Их томит еще более глубокий вид сладострастия – сладострастие мистическое, тянущееся к непостижимому – к Великой Блуднице. Она – их божество, их тоска и мечта. Ей посвящен высший культ. В дни ее праздников Демоницы – правительницы отдаются рабам! Но получить удовлетворение мистическое сладострастие может лишь в Дигме, в обиталище Гагтунгра. Достойны его оказываются только «избранные».
Восполнение жизненных сил бесчисленного населения Дуггура, совершается за счет излучения человеческой и отчасти звериной похоти так называемого Эйфоса, эфирными беловатыми ручьями медленно движущегося вдоль улиц городов. Население впивает его в себя. Такая пища соответствует их собственному существу. Похоть – смысл, цель и содержание жизней. Ведь острота наслаждений испытываемая ими там, во много раз сильнее той которую способен испытать обычный человек.
Они движутся по кругу перевоплощений от Буствича, где в виде жутких огромных червей заживо поедают страдальцев, вновь до Дуггура. Самое страшное, что для многих это на самом деле безвыходный круг! Наслаждение, доставляемое похотью настолько велико, что они готовы платить пребыванием в гниющем Буствиче, за беснование и оргии в Дуггуре!
Для человеческой души срыв в Дуггур таит грозную опасность. Срыв происходит в том случае, если на протяжении жизни в Энрофе душу томило и растлевало сладострастие к потустороннему. То самое мистическое сладострастие, которое испытывают мелкие демоны Дуггура к Великой Блуднице. В основном и пребывание в Буствиче не может восстановить для такой души должного равновесия между отягченным эфирным телом и окружающей средой. Душа со своим облачением проваливается в Рафаг, где ее ждет новый провал, в тот самый мир, о котором ей смутно мечталось на Земле. В Дуггуре на нее одевается каррох – плотноматериальное тело, схожее с физически, но созданное из материи демонического рода, порожденной Гангтунгром и Темными Иерархиями.
Спасение души из рабства в Дуггуре силами Света наталкивается на исключительные трудности. Есть один акт, зависящий от самой человеческой души, который может открыть перед нею путь к спасению: самоубийство! Греховное в Энрофе, где материальность сотворена Провиденциальными силами и предуготовлена к просветлению, здесь, в демонических слоях, оно оправдано! Так как влечет за собой уничтожение карроха и освобождение души!
Если этого акта не совершено, и светлые силы помощи побеждены, душа после смерти в Дуггуре, попадает в Буствич опять. Затем снова в Дуггур, уже не в качестве раба, а привилегированного. Шельт постепенно демонизируется, застревая в колесе инкарнаций, и может статься, что монада, в конце концов откажется от него. Тогда он падает в Суфетх, кладбище Шаданакара и умирает там навсегда! А монада покидает нашу брамфатуру, чтобы начать свой путь заново!
Вот в какой мир попала наша Каролина. Выйдя на поверхность из подземного бункера, она была глубоко поражена физической похожестью окружающего ее пространства с привычной земной обстановкой. Нет, здесь не было солнца и растений, не было животных и не было звезд. Но было небо, густое сиреневое небо. Был ветер, был сумрак, и силуэт города, начинающегося от бесконечной, сине – серой пустыни, так походил на обычный мегаполис Земли. Он манил огнями, бесконечным множеством сияющих гирлянд и вывесок. Он притягивал шумом толпы с обрывками фраз и звуками музыки.
Это был огромный древний город. Подлетев поближе, она была поражена еще больше. Высокие каменные здания, расположенные по обе стороны широких, ярко освещенных улиц, были залиты неоновым свечением. Им же переливалась небольшая река, пробегавшая рядом с основной дорогой. Смотрелось торжественно и грандиозно.
По – видимому, был какой – то праздник. Местные обитатели выползали из каждой подворотни и сливались с основной массой, медленно ползущей по широкому проспекту. Тут же двигались кареты, запряженные людьми. Они поблескивали серебром и сизо – неоновыми отблесками. Чуть выше голов, на огромных резных колесах двигались приспособления, также напоминающие кареты, но уже воздушные с плоскими открытыми площадками. В них вальяжно, откинувшись на мягкие спинки, располагались силуэты разношерстной местной нечисти, обоих полов. Демоны и демоницы Дуггура были очень похожи на людей Энрофа. Рост, внешность, телосложение совпадало практически идентично. Отличала их ярко выраженная волосатость кожаных покровов, особенно у мужских особей, наличие остроконечных с кисточками волос ушей, и звероподобные черты лица. В повозки и кареты были впряжены рабы. Высокие же палантины управлялись самостоятельно, с помощью одного кучера и непонятного механизма. Рабы почему то совсем не вызывали жалости. Невысокие, сгорбленные, с серыми лицами и едва прикрывающими тело лохмотьями вместо одежды, вели они себя вызывающе. Лапали рядом идущих, громко взвизгивали, и смотрели по сторонам хищным, лукавым, бесстыдно – раздевающим взглядом.
Тело Кер, получив определенную материальность, все же отличалось от тел и демонов, и рабов. Оно являлось в какой – то мере голограммой. Вполне реально существующее, видимое, дышащее и разговаривающее! Вот только потрогать его никто из этого мира не мог! Вполне материальным и ощущаемым оно оставалось лишь для сопровождавших ее похитителей. Кер разглядела себя, проходя мимо огромного зеркального витража. Она была глубоко поражена произошедшим преображением. Бледно голубое, в греческом стиле платье, стянутое под грудью серебристым витиеватым шнурком, выглядело воздушным, но в тоже время, очень откровенным. Открытые руки и плечи поблескивали тем же неоновым серебром. Длинные, украшенные лунным блеском волосы собранные в высокий хвост на макушке, были перетянуты таким же шнуром, как у платья. Далее, они свободно развивались до колен. Черты лица остались прежними, может только чуть растушевались в окружающем сумраке.
Георг со свитой изменился более радикально. Выйдя на поверхность Дуггура, они приобрели более человеческий, спокойный, не бросающийся в глаза вид. Исчезла алость крыльев и серо – багряная окраска тел. Сами крылья спрятались под развивающимися плащами. Лица приобрели явственную схожесть с человеческими, причем гораздо большую, чем у местных обитателей. Гай походил на викинга с отливающей лунным блеском бородой. Тревал, напротив, напоминал темпераментного испанца, скабрезно улыбающегося и кидающего пылкие взгляды по сторонам. Георг стал очень похож на того Георга, которого Керол встретила совсем недавно, в земной жизни. Те же глаза, те же волосы, телосложение. Выдавали лишь могучие бледно розовые крылья, укрытые плащом, да властный звериный взгляд, пред которым молча расступались местные жители.
Чем дальше передвигались Кер и спутники по прямой широкой дороге, тем интенсивнее становилось движение. Жители пребывали. Они появлялись из небольших переулков и вливались в толпу из пересекающих основной проспект улиц. Вместе с ними прибавлялись различные средства передвижения. И кареты, и воздушные палантины, и рикши, и простые носильщики. Движение смешалось в целеустремленный поток, который двигался в одну сторону. Вскоре послышались нарастающие звуки музыки и стонов.