Клуб алкогольных напитков

Говорила она это, как мы можем понять, не из добрых намерений. Она жаждала финансовой наживы и готова была для этого пожертвовать и сестрой, искренне веря, что та смотается, едва сможет обчистить техасца, при этом нахватавшись вагон тайн из его «шкафа».

– Не нам это решать, думаю, – ответил ей мужчина.

– И все же она моя единственная столь родная кровь, и я переживаю, – состроила Вино самое свое доброжелательное лицо.

– Конечно, я вас понимаю, – посочувствовал ей Коньяк.

– Как и понимаете, что я и от Вас не отстану, – сложила изящно руки под подбородком Красное Вино.

– С памятью у меня все в порядке, дорогая. Я помню все свои долги, – улыбнулся мужчина.

– Славные были времена, – растягивая слова произнесла его собеседница.

– Не назвал бы, – опустив голову, ответил ей Коньяк.

У Вина блеснули глаза: ей нравились эти моменты, когда в руках у нее сосредотачивалась власть над кем-то. Но при этом женщина понимала, что не стоит перегибать палку – это чревато бунтом на корабле.

– В разговоре с мистером Виски, я возможно впала в излишнюю крайность, – будто бы извинилась она, естественно при этом ни капли не чувствуя вины.

– Возможно, – согласился ее собеседник.

– Так будьте добры, попросить у него прощения.

– Непременно. Хотя что стоит это сделать вам самой?

– Боюсь, не хватит мужества, – потупила (наигранно) глаза Красное Вино, на что Коньяк невольно улыбнулся.

Что можно сказать про этого джентльмена? По мере своего возраста он был спокоен и рассудителен, нерасторопен и молчалив. Его мало что могло развеселить и привести в трепет, ибо в жизни повидал слишком многого. Несколько войн нанесли ему глубочайшие травмы, женщины ни раз разбивали сердца. Неудивительно, что с годами он просто охладел ко всему вокруг.

Он знал Красное Вино давно и был не настолько глуп, чтоб не видеть, как она с ним кокетничает. Ему это в какой-то мере льстило, но не более. Скажем так, Коньяк ей просто не доверял, как и любой женщине, чтобы раскусить ее у него явно не хватало опыта, но интуиция его редко подводила, хотя что уж там, сама история их знакомства говорила о многом. Но, с другой стороны, Коньяк был благородным напитком и предпочитал честно отдавать свои долги… хотя об этом позже, господа. Оставим капельку интриги.

А что же Виски? Он же твердил все время, что с сестрами лучше не связываться, так как они часто оказываются в центре общественных скандалов и при этом лихо выходят оттуда сухими (что уже вызывает ряд вопросов), на что его старший соратник улыбаясь губами, но не глазами, отвечал, что им искать в его карманах нечего, как и по жизни в целом – он чист. И даже чрезмерно скучен, по самоанализу.

Чего не сказать про Виски, естественно, у которого было столько скелетов в шкафу, что порой он подумывал докупить дополнительную мебель. И как вы все понимаете, его напрягала столь чрезмерная навязчивость этих особ. Одним из способов избежать с ними проблем, он выбрал путь наигранности и простоты, в надежде, что тем станет неинтересно проводить с ним время. Но что-то пошло не так видимо, и возможно он в чем-то прокололся, раз эти женщины увязались с ним в это путешествие. Чтоб их! Как же наивно и глупо было предположить, что если он рьяно откликнется на их предложение, это не вызовет у них подозрений. Но сестры как осьминоги спились за их шею и сразу же оказались при своих чемоданах. Да, конечно, потом уже Виски начал давать заднюю, думая, что сможет их переубедить, но итог мы видим сами – с Виски его же игра обошлась дурно.

Теперь же вопрос стоял в другом: что именно разнюхивают Красное и Белое Вино? Под какой именно камень сейчас бежит вода? Когда имеешь столь бурное прошлое, можно легко ошибиться.

И вот стоя разъяренный на корме корабля и пытаясь зажечь сигарету он думал, как бы правильнее было привести хотя бы одну из сестер к серьезному разговору без любезностей (грубой силой как часто это делали на Западе), когда его отвлекла блондинка в столь неподходящим для этого времени, да и не по погоде в платье из муслина. Ей он бесспорно шел, но одно то, что одежда принадлежало другой эпохе – навивало мрачные мысли, в частности о гражданской войне, которую Виски прошел от и до.

– Простите, что отвлекаю вас от ваших мыслей, но вы обронили платок, – не поднимая головы сказала она.

– Неужели? – нахмурив брови, ответил Виски.

Девушка протянула белую ткань и попыталась уйти, когда мужчина понял, что стоило бы начать задавать вопросы именно с младшей из сестер: она и более нравилась ему, а с другой стороны, казалась бесхребетнее.

– Послушайте, – и тут он замолчал, подбирая слова, – мне кажется ваша сестра к вам несправедлива.

– Не всем везет иметь доброго и чуткого родственника, – ответила девушка через плечо и медленно потянулась в сторону кают.

На этом их разговор, как и толком не начавшийся, завершился. Но Виски был уверен, что первый шаг сделан и, если немного разрыхлить почву, туда можно будет кинуть семя, что разрастется бурными цветами. Попробуем поиграть их же методами.

Глава 16

Впервые Ром чувствовала себя так неловко на своем же корабле. Ее нагнетала обстановка, что ворвалась с появлением сколько не Виски с Коньяком, а именно женщинами. Она всегда их недолюбливала, считая их последними напыщенными сучками из рода алкоголя. Предпочитая простоту моряков и их образа жизни, она старалась крутиться в кругу таких же напитков. Не зря ее выбор пал на Шампанское: легкое, как ветер в парусах, и без тяжести якоря, с ней можно было быть на одной волне в любую погоду.

И вот, наконец-то, ее тяжелый день озарился лучами солнца – в каюту тихо постучались и, естественно, это оказалась блондинка. В летнем льняном костюме теплых тонов и с легким беспорядком на голове, выглядела она немного уставшей и не веселой.

– Что-то случилось? – встрепенулась Ром.

– Нет, что ты, – ответила ей Шампанское, – просто здешняя погода меня всегда угнетала, ты же помнишь.

– Конечно, – было успокоилась пиратка и только сейчас заметила небольшой чемоданчик на колесиках, что приволокла девушка.

– Надеюсь, я ничего не забыла, – как всегда засомневалась она.

– Ничего страшного. На Земле нет таких вещей, что невозможно купить, – отмахнулась капитан корабля.

– Боюсь не соглашусь, но спорить не буду, – мило улыбнулась Шампанское и присела на диванчик, на котором несколько часов назад дремала Ром.

– Не обращай внимания на бардак, – заметив взгляд девушки, сказала пиратка. Вроде бы Шампи была единственным человеком в ее жизни, пред кем она извинялась за ненадлежащий вид: свой или помещения – не важно.

– Ой, Ром, я вообще не помню тебя опрятной и чистоплотной, так что данная каюта ничем меня не удивила.

– Какое облегчение! – засмеялась пиратка. И на некоторое время между ними повисло молчание.

– Так, надолго ли ты в море? – поинтересовалась блондинка.

– Планы весьма прозрачны, я не могу сказать, как все пройдет. Но думаю, на месяц, – прикинула Ром.

– Ты что-то везешь контрабандное? – невзначай спросила Шампанское, при этом не упуская ни одного изменения в мимике подруги.

Естественно, первой, самой достоверной, так как неуправляемой от неожиданности, был шок: тело на мгновение деревенеет, глаза становятся округлее, рот замедляется, ибо не знает, что ему ответить – ведь мозг лихорадочно перебирает миллион мыслей одновременно. Выглядит все это забавно со стороны, но не для блондинки, которая во всем этом видит лишь плохой знак.

– Нет, конечно, нет, – наиграно отмахнулась Ром.

– Нууу, что ж, я рада, – даже не скрывая того, что не поверила ни единому слову, ответила Шампанское.

Воздух на миг стал напряженным и некомфортным, поэтому блондинка долго не думая ответила:

– Я пойду. Уже вечер, а ты же помнишь, как здесь небезопасно с наступлением темноты.

– Да, прости, точно, – невпопад сказала Ром. – Может вызвать такси?

– Спасибо, дорогая, – подходя и обнимая на прощание подругу, – но я чуть-чуть прогуляюсь, а потом уже решу на чем поехать.

– Ты надолго здесь задержишься? – уточнила пиратка.

– Нет, возможно на пару дней, а потом махну на Лазурный берег, погреюсь немного под французским солнцем.

– Отличная идея. Ты всегда там становишься более живой, – вспомнила капитан корабля.

– Удачного плавания, милая, – и поцеловав на прощание, поспешила закрыть за собой дверь, в надежде, что Ром не предпримет попытки проводить ее до кормы.

Но видимо, небеса услышали ее молитвы, хотя скорее же ложь самой Ром и заставила спрятаться от глаз подруги, так как никто за ней не поспешил. Это значило, что у блондинки есть несколько минут спрятать товар здесь на корабле. Только вот где?

Ей нужны знаки и срочно! Только вот ее сердце бешено бьется, а морской промозглый ветер наступающей ночи до мурашек обдавал холодом. Черт, надо было одеть шубу, – подумала она и ударила ладонью себя по лбу за то, что думает совсем не о том.

По палубам туда-сюда расторопно ходил экипаж, доводя до конца свои приготовления перед отплытием. При этих свидетелях есть ли возможность вообще спрятать хоть что-то, кроме своих никчемных мыслей.

– Мадам, – неожиданно обратились к ней за спиной, от чего девушка подпрыгнула.

– А, Меласса, это ты! – выкрикнула она, в надежде, что не привлекла излишнего внимания.

– Да, мадам, это я, – закивал парнишка, ослепляя ее добродушной улыбкой. – Вам чем-то помочь?

– Нет, спасибо, – все еще держась за сердце, ответила она.

– А я как раз о вас думал, – долго не думая сказал он.

– Да неужели? – и недобрые мысли заиграли в легкомысленной головушке девушки.

– Да, по поводу нашей последней встречи.

Господи, неужели этот недотепа собирается меня шантажировать? – молниеносно пронеслось первое в подозрении, а за ним последовали всевозможные выходы из ситуаций: от прикинусь, что не понимаю, о чем он, до крайней – его придется убрать с дороги. Убийства – были не ее коньком (и можно сказать, она лишь отчасти была причастна когда-нибудь к ним, по сравнению, например, с мадам Водкой), но как и любой вид алкоголя никогда не чуралась этого конца.

Шампанское недоверчиво посмотрела на темнокожего паренька со столь глуповатой улыбкой и долго не думая перешла сразу в оборону, положившись на мудрость: «лучший способ защиты – нападение»

– Что именно?

– Я посмотрел информацию на сайте мадам Ром, – усмехнулся он, будто сделал что-то сверхвыдающееся, – и знаете что? Оказывается, там нужно получить какие-то баллы, мадам. А их в школе получают. А я в школе 4 класса лишь проучился и не понимаю, как и кто их раздает.

О небеса! Только этого не хватало, – взвыла Шампанское, понимая, что времени болтать о таких глупостях нет от слова никак, да и о чем там вообще можно говорить с ним, если этот чумазый вообще ничего не понимает в системе образования. Все естественно упирается в данное обещание, но это потом, сейчас надо незаметно его «послать».

– Меласса, – начала она, – сейчас я немного тороплюсь. Мы могли бы перенести наш разговор в другое время?

– Боюсь, нет, миледи, мы отплываем сегодня ближе к полуночи, – замотал парень головой.

– Что ж, тогда я вам напишу. Оставьте свой адрес, – попыталась вновь Шампанское.

– На море нет адресов. Только названия компаний и кораблей, к которым мы «прикованы», – грустно засмеялся он.

Проклятье!

– Так как ж нам можно связаться? – уже сдалась девушка.

– Мы иногда будем делать остановки в портах, а там, если я не путаю, можно отправлять телеграммы, – лицо юноши будто солнцем озарило: настолько оно осветилось от появления уникальной, по его версии, идеей!

– Вот и замечательно! – поспешила попрощаться блондинка.

– Я напишу вам сразу же при первой возможности, мем! – выкрикнул он на порах счастья.

– Буду с нетерпением ждать, – солгала девушка, хоть и в глубине души посочувствовала этому бедолаге.

Вскоре, пройдя мимо нескольких дверей и убедившись, что находится одна на террасе, Шампанское лихорадочно начала искать знаки. Она не болела парейдолией²⁵ на самом деле, но в данный момент видела выход именно таким способом. Ведь куда проще переложить ответственность на что-то «аномальное», чем брать ее на себя – тоже своеобразная игра мозга, согласитесь. Но корабль не пестрил особыми иллюзорными знаками. Он был холоден и неуютен, как и предполагалось еще со времен его создания на заводе.

Она знала, что это самое старое из больших парусных кораблей Южной Америки. Чилийская четырехмачтовая баркентина «Esmeralda» создавалась для испанского военно-морского флота как учебное судно под названием «Дон Хуан де Аустрия». По конструкции баркентина повторяла марсельскую шхуну «Хуан Себастьян де Элькано». Однако строительство затянулось, и в итоге парусник перешел под флаг государства Чили, получив настоящее название. Сейчас эта информация никак не могла ей помочь, помимо того, что вновь напомнило о капитане сего судна, поэтому ей приходилось все искать глазами.

Длиною более 100 метров и шириной где-то в 13, как и любой корабль подобной модели, он был загружен огромным количеством канатов и всевозможных снастей, спасательных кругов и шлюпок. Паруса, благодаря экипажу, уже поднялись и закрепились. Время поджимало.

Шампанское могло просто закинуть этот деревянный ящик в одну из этих спасательных шлюпок, конечно, но где гарантия, что на одной из гаваней с широкой мелью, ею не воспользуются.

Можно было бы также опуститься в трюм и поискать место там. Но в последний момент она вспомнила повесть «Морской волчонок» Томаса Майна Рида, где как раз идет речь о том, как мальчик спрятался в трюме, чтоб с отплытием выбраться оттуда и отчаянно стать юнгой (так как капитан не решился бы высадить в море ребенка) и застрял под толщей товаров на долгие месяцы. Что ж, как бы положительно не закончился сей рассказ, охоту влезать в трюм Шампанское оно отбило однозначно.

И тут она увидела, как на корме корабля беседуют Белое Вино и Виски! Девушка даже и не знала, что они тоже отплывают на этом транспорте. Да только в данном случае она в этом увидела свой долгожданный знак.

Эта парочка: девушка в изысканном красивом платье, как невеста из самых романтичных романов, мужчина – волевой и сильный, не говоря о том, что хорошо сложенный – будто повзрослевший Артур Грей, сошедший со страниц «Алых парусов» Александра Грина. И закат на их фоне, будто в очередной раз кричащий, что время на исходе и надо спешить.

Так что за знак, подумаете вы, в этом всем могло узреть Шампанское? И это был бы хороший вопрос, честно говоря, учитывая что в целом картина помимо того что несет в себе сентиментальные нотки, ничего более и не представляет. Так вот, видимо в голове у девушки это все прошло через призму ее детских воспоминаний. А если быть кратким, то подобная сцена уже имела место быть в далеком прошлом.

В 1610 году при спуске на воду корабля Prince Royal девочкой она стояла в толпе людей и наблюдала как принц Уэльский поднялся на борт, хлебнул вина из золотой чаши, торжественно произнёс имя судна и, окропив его вином, попросил божественной защиты для сего «ковчега», его экипажа и пассажиров. После спуска корабля кубки бросали за борт, но с 1690 года от кубков отказались, заменив их бутылками с вином. Некоторые использовали святую воду, набранную в семи морях, различные напитки – от виноградного сока до коньяка.

Тогда еще никому не известная девочка размечталась, что будет иметь прямое отношение к данному действу. Итак, в конце XIX века появилась традиция использования для «крещения» корабля шампанское – как наиболее светский напиток. К тому же из всех французских вин шампанские были самыми дорогими, поэтому моряки решили, что корабли не обидятся на такой жест.

Кто придумал разбивать о борт именно шампанское история на самом деле не знает (не будем же раскрывать всех секретов нашей блондинки), но впервые данный факт был зафиксирован в 1890 году во время крещения военного бронированного корабля Maine. А вот это уже не тайна и ее стоит упомянуть на этих страницах, и тем самым объяснить дальнейший ход мыслей Шампанского.

День выдался тогда тяжелым в плане большого количества работы. Тут еще поступил указ свыше, что сегодня состоится боевое крещение Maine, что естественно, было с одной стороны радостным событием, но с другой лишней тратой времени, учитывая, что корабль строился в течение 7 лет и к моменту ввода в строй успел устареть, а это немного напрягало как самого инженера Теодора Д. Вильсона, так и учрежденного первого капитана судна Арента Крауниншилда.

Внизу собралась толпа народу, в основном состоящая из мужчин в модных по тем временах шляпах, в частности котелках (но были те, что продолжали носить цилиндры), и в костюмах-тройках. Стоит упомянуть об остроконечных бородах и пышных усах, которые вошли в моду еще в 1820 году, но сохранили свою известность вплоть до Первой мировой войны. Не всем шла эта «мочалка» на лице, но, к сожалению, это повсеместно имело репутацию шика, и каждый мужчина считал своим долгом отращивать ее в естественном виде! Если вам не совсем понятна суть сего замечания, можете взглянуть на портреты Николая Алексеевича Некрасова и Карла Маркса, например, тогда вам будет более ясна вся картина аристократии и верхних слоев светского общества тех лет. Но а в данном случае, вся подобная элита с нетерпением ждала момента бьющегося стекла об борт корабля.

Шампанское, как близкая подруга внучки морского министра, находилась так же на пьедестале и наблюдала за всей этой помпезным событием с победным высокомерием. Спустя столько лет, она смогла добиться желаемого – сделать традицией разбивать свой напиток во время крещения кораблей. Естественно, это все это было глупой светской затеей – богам с высокой колокольни наплевать на то, что там, да и как бьют об железные крейсера, – но все равно это приятно, когда твое детище получает своеобразную «медаль» в каком-то соревновании. Даже прочитав в газетах в последующем в 1898 году о том, что Maine взорвали в Гаване какие-то местные революционеры, не поубавило ее победной радости. Ведь это был лишь первый ее выход в свет в данном антураже. Далее было несметное количество подобных кораблей и их историй с печальным концом. Особенно запомнился Титаник. Вот уж незабываемое зрелище, учитывая, что она видела это все воочию.

И вот в декабре 1997 года, она оказалась в кинотеатре со своей знакомой на нашумевшем одноименном фильме Джеймса Кэмерона. И будто вновь все прочувствовала каждой клеточкой души: все эти тревоги и метания в страхе не спастись. И эти отношения Роуз и Джека… одним словом – поразительно! А ведь лишь самые яркие эмоции остаются в памяти.

Что ж, вернемся же в реальный мир. Шампанское видит парочку на корме корабля во время заката, вспоминает о своем триумфе 1890 года и в завершение в придачу какой-то матрос кричит «да» на ответ приказа вышестоящего по званию у нее где-то далеко за спиной – и все это подталкивает Шампанское на принятие решения.

Она быстрым шагом идет к каютам, даже помыслив не успевая, в каком именно может остановится Белое Вино.

– Извините, – ее сбивает на ходу один из членов экипажа. – Вы заблудились?

Похоже он спутал меня с младшей из сестер, что в целом неудивительно: по фигуре и цвету волос они были похожи (только у Шампанского это были кудри от природы, а у Белого Вина – благодаря парикмахерскому искусству).

– Ой, да, я запуталась в этих каютах и никак не могу припомнить в какой именно нас поселили с сестрой, – молясь всем богам, чтобы Красного Вина не оказалось на месте.

– Вон в той, мадам, в прошлый раз Вы выходили из нее, – указал он на дверь.

– Благодарю, – присела она неловко в реверансе. «Удивительно, что он не обратил внимания, что я в совершенно в другой одежде», – успела она подумать, когда открыла дверь каюты (что удивительно, оказалась не запертой!) и скрылась от чужих глаз.

И вот проклятье! Судя по чемоданам и некоторой одежде в шкафу, это была мужская каюта. Какого черта здесь делала Белое Вино?! Либо тот мужчина, что указал ей на дверь ошибся, и сестры проживают в соседних помещениях.

Но ведь времени уже не было, надо было поскорее оставить деревянный ящик и скрыться. Порывшись слегка в вещах, до Шампанского дошло, что это все принадлежит Виски и Коньяку. Час от часу не легче. Хотя, воспользовавшись прежней методикой, девушка пришла к мнению, что это, видимо, именно тот знак, но неправильно расшифрованный. Она же видела именно Виски на корме корабля!

Итак, решение вновь принято. И придя к заключению о том, какие именно вещи принадлежат сие господину, она нашла небольшое углубление, куда идеально помещалась небольшая деревянная шкатулка. Припрятав ее туда, блондинка замела следы и вышла из каюты. Далее она ускользнула незамеченной. По крайней мере она смела так думать.