Путь к звездам

Решив, что подумаю об этом утром и вообще уточню бытовые вопросы у Тима, залезла под горячие струи воды. Душевая кабинка медленно заполнялась клубами пара, которые незаметно уносили все переживания этого долго дня куда-то далеко-далеко. Да пошло оно все к черту! Если я не буду ввязываться в глупые игры этой золотой молодежи, а направлю всю энергию на творчество, то, возможно, мне удастся абстрагироваться от грязного мирка шоу-бизнеса. Я не обязана участвовать в склоках жильцов, которые, очевидно, круглосуточно плетут интриги друг против друга. Настолько они заскучали от жизни в достатке.

Из душа я вышла полностью расслабленная, сил не осталась не то, что на споры с Куртом, но и на то, чтобы элементарно добраться до кровати. Поправка! До дивана. Взглянув на себя в зеркало, я невольно потянула за низ кажущихся теперь слишком коротких пижамных шорт, пытаясь хоть как-то прибавить им длины. С майкой воевать уже бесполезно, потому что она абсолютно не оставляла простора для фантазии. Я же не предполагала, что моим соседом будет парень! А спать в джинсах я не намерена. Втайне надеялась жить одна, но, на худой конец, и соседство с какой-нибудь милой девчонкой, типа, Лены мне бы тоже пришлось по душе. Надо не забыть купить более приличную пижаму.

Выйдя из ванной комнаты, направилась к гардеробной, чтобы разыскать свежее постельное белье. Даже спиной чувствовала блуждающий по моим ягодицам взгляд Курта. Сильнее стиснув зубы, зарылась почти с головой в шкаф. К счастью, комплект белья нашелся почти сразу, поэтому мне удалось спрятаться за перегородкой и заняться приготовлением ко сну. Диван оказался довольно жесткий, поэтому я с досадой вздохнула, мысленно оценивая, насколько паршивой будет эта ночь. И услышала за панелью приглушенный смешок Курта.

– Спокойной ночи, – сказал он и будто пресек любые дальнейшие слова с моей стороны двумя громкими хлопками, которые заставили незамедлительно отреагировать белоснежную люстру в центре комнаты, погрузившую все вокруг во тьму. Лишь приглушенный розовато-фиолетовый свет ночника, расположенного рядом с кроватью, добавлял комнате мистический флер.

***

Из сна меня вырвал кажущийся невероятным мерзким звонок телефона. Я начала шарить рукой по дивану в поисках аппарата. Все тело отозвалось болью, затекшие конечности не хотели слушаться. Как я и предполагала, диван оказался абсолютно непригоден для сна. Максимум для непродолжительных посиделок с книгой в руках. Я подпрыгнула на месте, когда услышала глухой стук в перегородку, как будто в него ударилось что-то тяжелое. Затем последовало недовольное шипение: «Да возьми ты уже эту чертову трубку!». Я поспешно огляделась и нашла взглядом телефон, который, не переставая, выдавал незамысловатую стандартную мелодию.

– Доброе утро, Катерина, – прощебетал очень бодрый женский голосок в трубке. Я быстро глянула на телефон – 6.30 утра. – Это Аделинда Беккер, помощница Тима Мартинеса. Он поручил мне напомнить вам, что через час за вами заедет машина. Сегодня у вас назначена встреча со стилистом.

– С-спасибо, – сонно пробормотала я.

Завершив вызов, откинулась на подушку, закрыла лицо руками и застонала. Все последние дни я и так ходила по стилистам, косметологам и визажистам, которые крутили меня в своих руках так и эдак, проводили различные процедуры – казалось, что добавлять что-то еще к уже проделанной работе просто бессмысленно. Я выглядела, будто только что вышла от визажиста, даже еще не умываясь. Но, оказывается, нет предела совершенству.

– Крошка, – услышала я хрипловатый после сна голос из-за стенки. – На ближайшие пять лет ты продала свою душу и тело самому дьяволу, поэтому привыкай исполнять приказы в любое время дня и ночи.

Мудак! Он еще и надсмехается надо мной. Сам-то чем лучше.

– Эй, парень, мы с тобой в одной лодке, так что не надо делать вид, что ты играешь только по своим правилам и никто тебе не указ.

Он ничего не ответил, но я уверена, если бы видела его лицо, оно бы пылало гневом. Удовлетворенная своей колкостью, быстро проскользнула в ванную, схватив из чемодана джинсы и футболку. Наспех приняла душ и переоделась. Надеюсь, в холодильнике достаточно еды, потому что желудок предательски заурчал, напомнив, что я не ела почти сутки. Собрав постельное белье, я спустилась вниз и стала искать кухню. Время было раннее, поэтому в доме повисла давящая тишина – все еще отсыпались после вчерашней вечеринки. Долго искать кухню не пришлось, она располагалась слева от лестницы и занимала такое внушительное пространство, что казалось, будто тут заодно снимают и кулинарное шоу. Два больших кухонных островка стояли прямо посреди просторной светлой комнаты, один черный, другой белый. Они выполняли сразу несколько функций – рабочей поверхности и обеденного стола. Поэтому с обеих сторон стояли высокие барные стулья. Хотя вряд ли здесь кто-то готовит самостоятельно. Окно в пол с белыми рамами заливало комнату мягким утренним светом, жалюзи цвета темного дерева практически полностью подняты. Рядом с окнами висело большое зеркало в темной раме. Никогда не видела зеркал в кухне, наверное, дизайнеры, работающие над интерьером, решили понапихать их в каждой комнате, ведь все эти поп-звезды очень самолюбивы. Улыбнувшись своим мыслям, прошла к самой дальней стене, где располагалась встроенная бытовая техника и двустворчатый холодильник. Заглянув внутрь, увидела, что он буквально ломится от еды – дверцы забиты бутылочками с различными соками, смузи и прочей модной хренью, которую я видела разве что по телевизору. В овощном отсеке свежие фрукты, на уровне глаз множество подписанных контейнеров. Я повертела их в руках и поняла, что питание жителей дома было так же тщательно распланировано, как и все их свободное время. Хотя о каком свободном времени я говорю? Было ли оно вообще у тех, кто «продал душу дьяволу»? Взяв апельсиновый сок, какой-то органический сыр и пару свежих томатов, я решила быстренько сделать себе горячие сэндвичи. Жевать сэндвичи в тишине было слишком тоскливо, поэтому я залезла в телефон и сама того не ожидая вбила в поисковую строку браузера имя Макса Ройса.

На экране мгновенно появились результаты, которые насчитывали сотни страниц. Вверху красовалась линейка с фотографиями. До этого я никогда не интересовалась его жизнью, считая такой серфинг уделом фанаток младшего школьного возраста. Я что, превратилась в одну из них? Отбросив эту неудобную мысль, уверила себя, что это так же естественного, как искать в Фейсбуке нового приятеля, с которым познакомилась на вечеринке в клубе. Ведь так оно и было, я же не виновата, что Макс Ройс чуть более известный новый знакомый. Открыла первую ссылку и передо мной предстала страница Википедии. С фотографии профиля на меня смотрели уже знакомые темные глаза. Казалось, что даже с монитора они могут прожечь во мне дыру. Поймала себя на мысли, что слишком долго разглядывала фото и млела, как маленькая дурочка. Катерина, остановись! Его внешность так же порочна, как и его характер, и тебе твердят об этом буквально все вокруг. Но я ведь и не рассчитывала ни на что. Уверена, вчера в клубе он лишь немного поиграл со мной, и то, с большой долей вероятности, чтобы позлить моего босса, потому что это и дураку понятно, что между ними пробежала черная кошка, так они смотрели друг на друга. Да, вроде бы соблюдали формальности, Тим меня представил, но это лишь показательные выступления для невольных зрителей, собравшихся в клубе. Взгляд вернулся к экрану мобильного. Так, что тут у нас… 26 лет, сын популярного когда-то рок-музыканта и простой официантки. Что это, сказочка для прессы? Почему так банально? Исключен из престижного университета за порочащее репутацию вуза поведение (не удивительно!), начинал свою карьеру в школьной группе, которая репетировала в гараже…Скролл вниз. Множество мимолетных романов с певицами и актрисами всех рангов плюс одна несостоявшаяся помолвка. Скролл вниз. Коллекционирует машины. Скролл вниз. Кто-то даже не поленился посчитать количество имеющихся у парня татуировок – 58. Такое количество вообще может поместиться на теле человека, пусть даже такого высокого и крепкого, как Макс. Боже, как скучно! Судя по этим данным, его биография состоит из самых заштампованных данных. Либо он и, правда, брал инструкции для жизни из биографий рок-звезд, либо ему нужно срочно уволить своего пиар-менеджера, который придумал всю эту чушь. Прокрутив страницу вниз, я с одобрением кивнула – трижды платиновый альбом и несколько престижных музыкальных премий, как начинающий артист. Даже сыграл в какой-то эпизодической роли в модном ситкоме.

Не успела я кликнуть на дополнительные ссылки внизу страницы, как экран телефона сменился на заставку входящего вызова – Аделинда Беккер.

– Кэт, водитель ждет тебя у ворот, выходи, – по-деловому отчеканила помощница Тима.

Внутренне даже немного расстроилась, что меня оторвали от увлекательного серфинга в сети. Быстро засунула тарелку в посудомоечную машину и, прихватив свою сумку, на ходу забросила туда телефон. На улице меня ждал неприметный черный Мерседес с тонированными стеклами. Я говорю неприметный, потому что я уже успела оценить автопарк жителей дома вчера в гараже. Забралась на заднее сидение и поздоровалась с водителем. Седовласый мужчина с усами-щеткой был в пиджаке и крепко сжимал руль руками в перчатках. На улице было очень тепло, поэтому я удивилась, зачем надевать перчатки в такую погоду. Не сказать, что на мужчине была надета какая-то униформа, поэтому носил он их явно по своей воле. Может, думает, что это соответствует его статусу. Заметив мой взгляд, водитель коротко кивнул мне в зеркало заднего вида и незаметно прибавил уровень громкости радиопередачи, давая понять, что разговор на этом обмене вежливостями закончен.

Наблюдая за монотонным городским пейзажем за окном, мои глаза медленно слипались от недостатка сна и плотного завтрака. Солнечные лучи приятно пригревали лицо. Зажмурилась и погрузилась в легкую дрему. Водитель вел машину очень аккуратно, поэтому я ощущала лишь мерное покачивание и тихое урчание двигателя. Мне показалось, что я закрыла глаза лишь на пару секунд и слышала все, что происходит вокруг, но вздрогнула от резкого обращения, которое прозвучало уже не на фоне радиопередачи, а в полнейшей тишине:

– Мисс, мы приехали.

Открыв глаза, увидела, что мы находимся на одной из центральных улиц, а прямо перед нами лаконичная вывеска салона – «Красивые люди». Раньше я и помыслить не могла, что осмелюсь войти в заведение такого класса. Да у меня на лбу написано, что мне не по карману находиться здесь! Быстро вытерла вспотевшие ладони о джинсы и открыла дверь машины, вдыхая плотный воздух мегаполиса. Панорамные окна салона были зеркальными, поэтому я могла видеть только свой испуганный взгляд. Толкнула стеклянную дверь. Напротив входа располагалась стойка ресепшена, за которой сидела симпатичная улыбчивая девушка, похожая на какую-то суетливую хорошенькую птичку. Она поднялась и поздоровалась со мной по имени:

– Доброе утро, Катерина Майер! Рады приветствовать Вас в нашем салоне! Ваш стилист Виторио Санторини уже с нетерпением ждет встречи с вами!

Каждая ее фраза была пропитана таким энтузиазмом, что я удивилась, как можно быть на такой позитивной ноте ранним утром. Причем, речь девушки звучала искренне, отчего я непроизвольно улыбнулась ей и поблагодарила. Девушка повела меня в отдельный зал. Нам на встречу вышел жизнерадостный итальянец средних лет, облаченный в черные брюки и рубашку с расстёгнутыми верхними пуговицами.

– Катерина, кара миа! – итальянец заключил меня в объятия, будто старую знакомую, и манерно расцеловал в обе щеки. – Какая ты маленькая и прелестная! Мне уже не терпится приступить к работе!

Он отодвинул меня от себя и покрутил, оценивающе разглядывая со всех сторон. Затем усадил в кресло и взял в руки длинную прядь моих волос.

– Шикарные! – восхищенно причмокнул Виторио, как будто только что ему подали лучшую карбонару в городе. – Но попрощайся с ними, кара миа, потому что сейчас мы будем делать из тебя дерзкую городскую девчонку.

Я удивленно открыла рот, собираясь что-нибудь возразить, но тут же закрыла его, не найдя подходящих слов. Да и что тут возразить? У меня не было права голоса, и это зафиксировано в подписанном контракте. Глядя на ослепительно красивых молодых людей на экране, я ни секунды не сомневалась над этим пунктом. Со всеми подопечными Тима работают профессионалы своего дела, поэтому я лишь улыбнулась итальянцу через зеркало и кивнула.

И все равно с ужасом наблюдала, как стилист кружил надо мной и ловко орудовал ножницами. Строго приказала себе смириться с неизбежным. А итальянец без умолку рассказывал забавные истории, которые случались с ним и его клиентами, болтал и болтал. Даже если я понимала, что мне нечего рассказать взамен, то не чувствовала неловкости в его компании. Постепенно я расслабилась. Он точно знает свою работу на все сто, и итог не сможет меня разочаровать, как при походе в местную парикмахерскую, куда ты приходишь и просишь подровнять тебе кончики, а выходишь с мальчишеской стрижкой и вселенским удивлением на лице, которое не покидает тебя на протяжении как минимум ближайшей недели.

Когда Виторио отложил инструмент в сторону, все выглядело совсем не так уж страшно. Хотя мои волосы еще утром касались сзади поясницы, сейчас они еле доставали до плеч. Потом он стал замешивать какие-то составы в мисочке, периодически поглядывая на меня, как бы примеряя краску на волосах. Закончив с приготовлениями, мужчина выверенными движениями колдовал. Я с интересом наблюдала за ним, пытаясь угадать, какой цвет должен получиться в результате. Он наносил штрихи то тут, то там, поэтому непонятно, какого эффекта он стремился достичь. Да и цвет на волосах был какой-то бордово-малиновый, отчего мне стало немного дурно. Конечно, я понимала, что таким в окончательном варианте он не будет, но искренне молилась, чтобы это был не рыжий, мне так нравились мои светлые волосы. Заметив выражения моего лица, Виторио громко засмеялся, закинув голову. Успокоившись, он картинно взмахнул кистью и произнес:

– Не волнуйся, кара миа! Я еще никогда не ошибался. Ты будешь выглядеть сногсшибательно!

Стоит сказать, когда он закончил, я действительно выглядела сногсшибательно. Мои волосы по-прежнему светлые, но теперь в удлиненном, чуть ассиметричном каре поблескивали пастельно-розовые пряди. Они не выступали на передний план, не выглядели подростково-кричаще, а мягко оттеняли натуральный оттенок. Глаза казались еще больше, а их цвет приобрел фиалковый отлив. Мой загар стал будто бы светлее и нежнее. Я развернулась к мастеру и в порыве чувств хотела броситься ему на шею, крича, как сильно мне нравится все, что я сейчас увидела в зеркале, но не решилась. Как-то неуместно столь яро проявлять свои чувства. Заметив эту заминку, Виторио сам распахнул объятия и сделал шаг вперед. Я прильнула к нему, повторяя как заведенная слова благодарности.

– Для меня это лучшая похвала! Но нам еще нужно поработать над твоим гардеробом.

Он отстранился и слегка наморщил нос:

– Эту одежду ты оставишь здесь. Я ее, пожалуй, ритуально сожгу на заднем дворе. С огоньком отпраздную окончание эпохи твоей безвкусицы.

Я не успела возмущенно запротестовать – в этот момент в салон вошел Тим. На нем был темный костюм, один взгляд на который кричал о том, что он сшит на заказ у именитого кутюрье и до неприличия дорогой. Тиму было чуть за сорок. По нему видно, что он изо всех сил пытался бороться с последствиями всех соблазнов роскошной жизни, отражающихся на его фигуре. Этот костюм прекрасно скрывал все недостатки, превращая его в солидного моложавого мужчину.

– День добрый, друзья, – я с удивлением взглянула на настенные часы – оказывается, я провела в салоне несколько часов, которые за приятной беседой пролетели незаметно. – Катерина, ты выглядишь великолепно! Мне нравится, Вит, – он перевел одобрительный взгляд с меня на мастера и подмигнул ему. – Вы тут еще долго?

– Нет, капсульный гардероб на каждый день я составил заранее, осталось только примерить и удостоверится, что мой глазомер меня, конечно же, не подвел.

– Хорошо, – кивнул продюсер. – А то у нас есть еще дела сегодня. Надеюсь, ты не вымотал ее своей болтовней окончательно.

– Обижаешь, – зацокал языком Виторио, но было видно, что слова Тима его ничуть не задели.

Перемерив кучу одежды, я бессильно упала на кресло, которое стояло в примерочной. Все наряды смотрелись очень гармонично и не броско на мне. В них скользило что-то азиатско-модное, но я в них выглядела не вычурно, скорее очень мило. То, что нужно, чтобы носить их каждый день. Виторио довольно четко понимал, в какой одежде я буду смотреться выигрышно, но вместе с тем и чувствовать себя комфортно. И все равно, эта бесконечная смена одежды меня порядком утомила. Я хоть и была рада знакомству с энергичным итальянцем, но еще более рада, наконец, покинуть салон. Распрощавшись с Виторио, мы вышли на улицу, залитую теплым солнцем. Тим нажал кнопку на брелоке, и мои глаза чуть не вылезли из орбит, когда я увидела, какую машину он только что открыл. Перед нами был припаркован, мать твою, синий Мазерати Альфьери! Мой старший брат любил копаться в машинах, и я часто помогала ему в гараже, а он, в свою очередь, рассказывал мне про особенности строения автомобилей. Иногда мы вместе с ним залипали на авто-сайтах, мечтая, какую тачку купим, когда станем неприлично богатыми. Или просто смотрели гонки по телевизору. И, конечно, бесчисленное множество вечеров было проведено за соревновательными играми на приставке. На одно Рождество родители даже подарили нам по игровому рулю – мы прыгали до потолка и не могли дождаться, когда можно будет закончить с официальной праздничной частью, чтобы устроить марафон. Сколько бессонных ночей мы провели тогда перед нашим стареньким телевизором! Мазерати Альфьери я видела только на картинках в интернете, потому что в нашем провинциальном городке больше ценились практичные машины. Да что уж греха таить, на такие тачки просто ни у кого из местных не было денег.

Пока я стояла на тротуаре, раскрыв рот от удивления, Тим прошел к пассажирскому сидению, открыл дверь и, улыбаясь, протянул ко мне руку. Придя в себя и смутившись от своей реакции, я приняла руку и села на переднее сидение. Он обошел машину и занял водительское место.

– Тим, я хотела спросить у тебя…-на секунду я запнулась, не зная, как начать. – Почему ты поселил меня в комнату с Куртом?

Продюсер завел двигатель и плавно направил авто в поток городского транспорта. Не отрываясь от дороги, он мягко улыбнулся и спросил:

– А что не так?

– Ты сейчас шутишь? – чуть не взорвалась я, но вовремя смягчила тон. – Я девочка, и хотела бы жить с девочками!

– На твоем месте я бы не был так уверен, – не меняя плавного тона, возразил мужчина, его выражение лица было невозмутимо-вежливым, будто он объясняет элементарные вещи несмышленому ребенку. – Курт хороший парень, – я непроизвольно фыркнула. – Я уверен, вы с ним подружитесь.

– Он вынудил меня спать на диване! В то время как сам спал на кровати. И я уверена, его не терзали угрызения совести!

– Он выгнал тебя на диван? – Тим удивленно приподнял бровь.

– Ну, не то, чтобы выгнал, – запинаясь, медленно проговорила я. – Но и уступать кровать он был не намерен! Тим, ты меня, конечно, извини, я не знаю, какие у вас тут нравы, но для меня дико спать в одной кровати с незнакомым мужчиной!

Он искренне засмеялся и хлопнул по рулю, будто только сейчас вспомнил, что забыл мне сообщить нечто очевидное. Наверное, он забыл сказать, что его подопечный тот еще мудак! Я озадаченно смотрела на него, ожидая ответа.

– Да ты не переживай, – добродушно начал Тим и слегка похлопал меня по руке. – Курт, он ведь гей, безобидный малый.

– Но…я читала, – хлопая ресницами, пролепетала я.

– Да-да, я знаю всё, что ты могла прочитать в Интернете. Но большинство из этого – высококачественная работа моих ребят из отдела пиара. Ты поверила, другие прочли и тоже поверили – и вот, никто уже и не знает, каким был Курт Хейлиц на самом деле до того, как с ним познакомилась широкая публика. Я уверен, что сейчас даже его одноклассники и соседи верят в то, что знакомый им Курт был именно таким, каким его представляет Интернет.

Я пыталась осознать услышанное. Получается, Курт Хейлиц, у которого многочисленная армия поклонниц по всему миру, гей. Но как же его вчерашний взгляд, когда я вышла из душа в коротких шортиках? Он был отнюдь не дружеский. Хотя, возможно, тем самым он хотел вывести меня из равновесия. Ну и, конечно, был уверен, что после этого показательного выступления, кровать будет в его безраздельном пользовании. Да, характер у него, конечно, мерзкий, это не зависит от ориентации, но зато можно не переживать – больше ему не удастся захватить право единоличного владения кроватью, для разнообразия пусть попробует поспать на диване. Коварно улыбнувшись собственным мыслям, я вернула свое внимание к разговору.

– Сейчас заскочим пообедать, а потом сразу едем на фотосессию для журнала C&M. Они подготовят большой материал к выходу твоего сингла. Его мы запишем и выложим в сеть до конца месяца.

Что? Я, конечно, понимала, что работать придется много, но у меня сейчас даже и сингла не было. Не представилось возможности показать Тиму мои наработки. А вдруг всё написанное мной ему не понравится?

– Тим, тогда нам нужно заехать вечером в студию, чтобы ты послушал мои демо-записи.

– Не беспокойся, – лениво отмахнулся он. – У нас уже есть сингл, который отлично тебе подойдет.

Брови удивленно вспорхнули вверх, но я промолчала. Он – мой продюсер, и ему, конечно, виднее с какой песней стоит выходить на рынок. Но подавить горечь внутри было не так-то просто, все же я надеялась, что буду исполнять собственные песни.

Для меня Тим годился в отцы, не только по возрасту, но и по некоему покровительственному отношению, поэтому в его компании я, хоть и не чувствовала себя неловко, но все равно не находила каких-либо общих точек соприкосновения. Поэтому была рада, когда обед закончился, и мы отправились в редакцию журнала.

В редакции бурлила жизнь. Множество людей сновали туда-сюда, с разных концов доносились обрывки дискуссий, которые сливались в монотонное гудение. К нам навстречу вышла Аделинда с невысоким щуплым мужчиной в круглых очках. Тим обменялся с ним рукопожатием, затем обратился к своей помощнице:

– У меня встреча, мне пора. Проследи, чтобы все прошло как надо. Мне нужно, чтобы эта фотосессия была на высшем уровне.

– Конечно, – деловито кивнула девушка, заправив за ухо выбившуюся прядь каштановых волос, и широко улыбнулась.

Стоило Тиму уйти, как ее улыбка превратилась в тонкую нить поджатых губ. Она холодно посмотрела на меня и кивнула в сторону:

– Пошли, – затем резко развернулась на высоких шпильках и продолжила небрежно бросать на ходу. – Почему так долго? Тебя уже все заждались. Думаешь, мы тут весь день будем ради тебя софиты жечь.

Я опешила от такого обращения. Она же понимает, что от меня в этой ситуации ничего не зависело. Может, у нее день не задался, и она решила отыграться на мне? Пройдя через всю редакцию, мы оказались в просторной студии, где было так же многолюдно, как и в предыдущем помещении. Я сглотнула, ощутив, как в груди разрастается заледеневший ком, – никогда не думала, что для съёмочного процесса требуется столько людей. У меня же не было настоящей фотосессии. Мы, конечно, пару раз выбирались с семьей в небольшую студию, но тогда были только мы и фотограф. А сейчас это напоминало огромный улей, где каждый занят своим делом. Надеюсь, мне расскажут, что нужно делать, потому что пока я даже не представляла, как позировать правильно. Аделинда все продолжала недовольно ворчать, пока мы не дошли до небольшого закутка, где стояла вешалка с одеждой.

– Это, это и вот это, – помощница продюсера ткнула на какие-то вещи. – И поживее.

Огляделась. Здесь даже не было места, чтобы уединиться, никакого намека на отдельную комнату или гримерку, а вокруг то и дело ходили люди. Но не успела я задать этот вопрос, как девушки уже и след простыл. Тяжело вздохнула и попыталась смириться с неизбежным. Взяв нужные вещи, зашла за напольную вешалку и помолилась, чтобы никому и дела не было до меня. Щеки горели, и я с трудом трясущимися пальцами начала снимать футболку. Когда я уже потянулась к пряжке ремня, то вздрогнула, услышав визгливый голос почти над самым ухом:

– Ты с ума сошла! – обернувшись, я увидела незнакомую девушку с планшетом в руках. – Гримерка там.

Она ткнула пальцем куда-то в сторону и бесцеремонно схватила меня за руку, потащив в указанном направлении. Я успела прихватить одежду и теперь семенила в гримерку, пытаясь прикрыться ворохом вещей. Девушка стремительно втолкнула меня внутрь маленькой комнаты и захлопнула за мной дверь. М-да, неловко как-то вышло. Но, оказалось, этот импровизированный стриптиз на многолюдную аудиторию, не шел ни в какое сравнение с тем, что меня ждало на самих съемках.

Я стояла под жаркими софитами. Десятки глаз неотрывно смотрели на меня, подмечая каждое движение. Именитый фотограф, тот самый щуплый мужичок в очках, кружил возле меня, бросая на ходу короткие указания, смысл которых не всегда до меня доходил. Закинь руку сюда, а теперь посмотри соблазнительно в объектив. Эй, не отходи назад, стой прямо. Я чувствовала, как мои нервы напряжены до предела, и никак не могла расслабиться. Да и слова фотографа не способствовали этому. Он должен быть очень, очень хорошим профессионалом, потому что как человек он мне совсем не нравился. В один момент он всплеснул руками, повернулся к Аделинде и разъярённо произнес:

– Тим совсем нас не жалеет, у него что, способность выбирать себе протеже, которые обладают грацией доски? – фотограф демонстративно закатил глаза.

Я услышала, как девушка громко рассмеялась в ответ. С нескольких сторон послышались сдавленные смешки. Но перед глазами пелена. Глубоко втянув нагретый софитами воздух, я ожесточенно вонзила ногти в ладони, сжав кулаки до боли, чтобы хоть немного отогнать от себя подступающие слезы. Нет, только не здесь! Я бы с удовольствием вышла сейчас на улицу, освежила лицо вечерней прохладой, но спросить об этом не решилась, потому что прерывать рабочий процесс никто не собирался. Выпрямила спину, пообещав, что смогу себе позволить поплакать чуть позднее. Главное – не здесь, не перед всеми этими людьми, которые воспримут мои слезы не просто как слабость, а как раздражающий фактор, мешающий им поскорее закончить рутинную работу и разойтись по домам.

Собрала последние силы. Мы провели в студии уже несколько часов, значит, осталось совсем немного, и я буду свободна. На сегодня. Последние часы прошли как в тумане. Мысленно абстрагировалась от колкостей фотографа, который составил прекрасный дуэт помощнице Тима. Ее я начинала уже всерьез недолюбливать. Здесь явно было нечто большее, чем просто плохое настроение. Либо она всегда такая сука, либо только касательно меня. Но причин для подобного отношения я не находила. Я общалась с ней всего один раз по телефону и лично встретилась сегодня в редакции в первый раз. Да и по телефону наш разговор был слишком короткий и официальный. Эти мысли занимали меня все оставшееся время фотосессии, но я настойчиво их отгоняла, потому что искать рациональное решение не было никакого желания.

Домой я вернулась без сил уже ближе к ночи. Мне не хотелось знакомиться с новыми соседями, не хотелось видеть больше ни одной живой души. Это можно отложить и до утра. Меня разрывало на части одновременно от накрывающего чувства усталости и от переизбытка не самых положительных эмоций, накопленных за день. Зайдя в холл, я услышала голоса, доносившиеся из кухни и гостиной, и постаралась незамеченной проскользнуть на второй этаж. К счастью, на лестнице и в коридоре мне никто не повстречался, поэтому я зашла в комнату и тихонько прикрыла дверь. Все вокруг погружено во мрак. Пошарила на стене в поисках выключателя, но ничего не нашла. Вспомнила, как слышала вчера хлопки Курта за перегородкой, прежде, чем свет погас. Значит, датчики реагировали на звук. Хлопнув пару раз, я смогла зажечь свет. И почему бы не сделать обычные выключатели? Чувствую себя очень глупо, когда стою и хлопаю тут в темноте. Комната пуста. Я с облегчением выдохнула, привалилась к двери и беззвучно зарыдала, сотрясаясь всем телом. Меня догнали все сдерживаемые эмоции. Я опустошена. Сегодня столько людей отнеслись ко мне, как к вещи. Аделинда, этот фотограф, да если так посудить, то и Виторио рассматривал меня, как очередной продукт, который в ближайшее время выставят на прилавок с фальшивой надписью «Хит продаж». Сейчас я, наконец-то, могла побыть одна. Раньше я в любой момент имела возможность уйти к себе в комнату, скрыться от всего мира, а сейчас я вынуждена прислушиваться к звукам и надеться, что никто не зайдет. Да, своего соседа в список «самых доброжелательных людей» в моем новом окружении я забыла внести. Надеюсь, он кутит где-нибудь в клубе, сверкая своим смазливым личиком перед неусыпными взорами камер папарацци. И пробудет там минимум до утра, потому что еще и разбирательств, где чье место в этой комнате, я просто не вынесу. Как же хочется сейчас поговорить с мамой или хотя бы рассказать обо всем Тиф, которая прислала мне уже сотни сообщений в течение дня. Я легла на пол, прижав ноги к груди, и обхватила их руками. Как же я скучала по дому! Мама непременно нашла бы способ меня приободрить и показать, что даже в этой ситуации есть положительные стороны. Конечно, она бы соврала, ведь их нет! Отец, наверняка, увидев меня в таком состоянии, сказал что-нибудь вроде «я предупреждал тебя, дочка», и с сочувствием покачал бы головой. Потому что, хоть он был и рад за меня, но особого энтузиазма не испытывал. Особенно ему не понравилось, что контракт заключен на 5 лет. Он ведь хотел, чтобы на будущий год я поступила в колледж, чтобы у меня было хорошее образование. Но я буквально умоляла родителей отпустить меня, ведь такой шанс выпадает всего лишь раз в жизни. В конце концов, они сдались. И вот, сейчас я сижу полностью разбитая в чужой комнате, настолько рафинированной, что аж тошно. Как будто стоит тебе добавить сюда хоть немного индивидуальности, обжиться, как тебя тут же попросят переехать куда-то в другое место, а здесь вернут все в исходное состояние. А ведь это только первый день! Дальше будут гастроли, концерты, постоянные разъезды…