Город и люди в нём

Тихо хмыкнув, Женя шагнул было к выходу, но в последний момент развернувшись, вернулся, хлопнул его по плечу и кивнув, в смущённых чувствах ушёл.

Только оставшись один, запершись в собственной комнате на никчёмный замок, Ханг смог дать волю чувствам. Его немного трясло, корёжило изнутри, но слёз не было.

“Трус. Трус и глупец. Почему ты решил, что они тебя выбросят, как только узнают, что больше нечего не должны? Думаешь, ты для них лишь разменная монета? А они хоть чем-то намекнули на это! Хоть раз показали отношение, иное, чем к близкому человека? Тебе доверяют самые потаённые уголки. Даже не просят молчать, зная, что не проболтаешься. А чем отвечаю им я?”

Сидя на полу, считая себя недостойным той мягкой и тёплой кровати, что досталась от того, кто был прежде, перебирая в руках пистолет. А затем тяжело выдохнув, устало повалился на бок, на потрёпанный временем ковёр. Найденная ощупью тряпка под голову, старая куртка одеялом, и сон как спасение от собственных мыслей.

Новый день оказался куда лучше прежнего. Боль от потери друга, всеобъемлющее разочарование, утрата цели и ориентиров, больше не рвали душу, сменившись апатией. Всё к чему стремился, приобрело метку (Пустая трата времени). Сама жизнь в этом городе лишилась всякого смысла, превратившись в тягучую патоку прозябания в каменных мешках. А на память ежечасно приходили слова сектантов.

– Это всего лишь пересадочный пункт.

Помощь по дому, поручение по доставке небольшого свёртка для Готфрида, брошенная на половине проверка того, как поживает лифт в собственном доме. Ожидание заката, чтобы лечь в кровать и как можно быстрее переместиться в следующий, такой же бесполезный день. Подработок на Евгения, по доставке готовых изделий из его мастерской, затем от него же, передача лично в руки небольшого письма безумному старику, что по-прежнему обитал возле рынка. Перекус в забегаловке, где прятались от нимбов вместе с Артуром, в надежде вызвать в себе какие-то чувства. Лишь лёгкий перекат где-то глубоко на дне, не отразившийся на поверхности густого болота, коим затопило все мысли. Тогда, Пятый взялся за огненную воду и не просыхал два дня, спустив то немного, что ещё звенело в кармане. Если по началу, вкус к жизни вернулся и даже стал ярче, то к вечеру третьего дня, приходилось вливать в себя хороший градус, и держаться в том же темпе лишь для того, чтобы хоть что-то почувствовать. Снова подработки, теперь уже на малознакомых людей, за гроши, чтобы только хватало для общака. Обходя стороной заветный дом, где пропал друг. Избегая близких. Всё чаще находя себя сидящим, тупо глядя перед собой, бегая по петле воспоминаний и домыслов.

– Всем привет. – незнакомый, бодрый голос.

Выдернутый его забытья, Ханг медленно обернулся, ожидая увидеть кого-то из подручных домовладельца или редких птиц со средних этажей. На пороге стоял незнакомый подросток. Весёлый, бодрый и одетый с иголочки.

– О! – Артур, и взглянул на Пятого. – Один из твоих? Ну из…

– Нет. – Ханг, поспешно отмахнувшись, затем чуть сощурившись перевёл взгляд в ответ.

– Привет Ян. – Готфрид, оторвавшись от электронного планшета, и бумаг.

– Ян? – Артур, указав на подростка мизинцем.

– Да! – звонко, проходя внутрь. – Теперь я буду жить с вами.

– Ого. – удивлённый его заявлением и обернулся к товарищу, ожидая подробностей.

– Он из яслей. – Готфрид, не поднимая взгляда.

– Где моя комната? – медленно, будто с почтеньем ступая по потёртым доскам и коврам, разглядывая убранство, трогая и поправляя так, как ему казалось правильным.

– Да, собственно, где захочешь. – Ханг, отводя взгляд, снова прикоснувшись к стакану.

– У тебя с этим есть опыт. Вот ты ему и покажешь варианты. – Артур, тут же смывшись из общей комнаты.

Секунда, и от Готфрида, остались одни бумажки.

– Ну братан, пойдём, покажешь мне, что у вас есть.

Недовольно хмыкнув, Ханг грустно взглянул на только начатую бутылку. Внутренняя борьба, затем обречённо выдох, не в силах отказать своим. Они обошли все более-менее приличные комнаты, на этаже, и от всех Ян воротил нос.

– Слишком тёмная… Железная кровать… Пол холодный… Пол скрипучий… Слишком грязно… Не нравиться цвет стен…

– Эй. А какая у тебя была комната раньше.

– Не важно. Но в ней точно не было плесени.

– Да это подтёки от дождя.

– Нет плесень. И точно какая-нибудь ядовитая. – спешно пятясь наружу.

Чем дальше, тем придирчивее заглядывая в каждый угол. Этаж ниже был беднее, и частично забракован. Этаж выше обходили больше двух часов.

– Тогда, можешь жить с полуночниками. – с недовольством, выходя из очередной квартиры.

– Нет-нет. Я решил. Та, ну вон там… – указав в дальний конец коридора. – Подойдёт.

– Та, с кривыми кранами? – с издёвкой.

– Нет. Другая. Ну ты иди. Я пока обустроюсь.

День в цеху, замещая Евгения, занятого чем-то неясным. Хороший заработок, вечер за плитой, готовя жаркое, стараясь не думать о том, что сейчас едят на шестом этаже. Ужин за бокалом дешёвого вина, только на дне бутылки, вспомнили о не пришедшем Яне.

– Ты знаешь где он поселился, во ты за ним и иди. – Артур, положив ноги на колени Кате, а затем закричав, когда та заломила ему один из растопыренных пальцев.

По мрачному коридору, в котором опять вышли из строя не так давно отремонтированные лампы, не с первого раза угадав дверь, войдя после второго безответного стука. Парень, не замечая гостя перестилал кровать. Затем ему что-то не понравилось и сорвав покрывало, он начал заново.

– Ты чего тут? Играешь во что-то?

Механически обернувшись, Ян неестественно улыбнулся.

– Нет. Так, просто.

– Ладно. – почесав грязную шею. – Мы ужинаем. Вот. Я пришёл позвать. – чувствуя за собой вину.

– О. Это… Спасибо! – и схватив его руку, сильно пожал.

– Ты вообще сегодня ел? – Женя, с поднятой бровью наблюдая, как давиться новичок.

– Нет. – с булкой в зубах.

– Если будешь голоден, приходи. Артур тебя накормит. – Катя.

– Или сам себе приготовь. – отводя стрелки. – В холодильнике почти всегда что-то есть.

– Правда? Можно? – смотря на Ханга.

– Да. – поражённо, вдруг начав сомневаться.

– Большое вам спасибо.

– А расскажи, как ты жил на вашем, девятнадцатом. – Готфрид, мягко и дружелюбно.

Ханг же, видел в его глазах что-то, кроме любопытства.

– Да нормально. – положив вилку, и сложив руки, начал ощупывать собственные предплечья.

– Тётушка вас чему-то обучала?

– Всякому. – уклончиво. – Она хорошая, но нечего не понимает. – и резко подняв голову, обратился к Кате. – Давай встречаться.

Артур сдавленно крякнул. Готфрид, опустил глаза на записи. Катя, не смутившись, подняла одну бровь.

– И как это понимать. – Евгений смешанно, но затем быстро прикусив язык.

Теперь все взгляды обратились к нему.

– Ну. Подумал, почему бы и нет. – Ян, не позволяя сменить тему. – Мы будем хорошей парой.

– А если я занята? – с интонацией, будто обсуждали судьбу последний кусок пирога.

– Тогда я докажу, что лучше него. – не насмехаясь и не хвалясь.

– Ну давай предположил, что это я. – Женя. – Как бы ты со мной боролся. – взяв на себя роль, но сильно фальшивя.

– Давай сбежим. – обращаясь к девушке.

Та рассмеялась, легко и беззлобно.

– Ну и борец. У вас в яслях, что девочек мало что ли?

– В яслях? – потеряв опору. – Значит я из яслей! – ударив кулаком по столу.

– Успокойся парень. Теперь ты здесь, а не там. – Арту, урезонивая. – Это всё меняет.

– Да. Вы ещё увидите как. – и взяв бутылку вина, допил из горла остатки.

– Ууух. – Артур. – Жги!

– Я зажгу! – указав в потолок и погрозив пальцем, вышел.

Сон не шёл. Так же, как и в первые дни. Жаркая ночь, бледные звёзды, зарево со стороны кроличьего квартала. Полная голова скверных мыслей. Но за какую не возьмись, разваливалась, стоило привести аргументы, восставая из обрывков, стоило только отпустить.

“Для меня здесь больше нечего нет. Нет жизни, нет цели, нет будущего. Исчезнуть бы. Это бы всё решило. Но не смерть. Она всех расстроит. А исчезновение нет? Посмотри в зеркало и скажи, что чувствуешь! Хочешь, чтобы они почувствовали тоже?”

Сильнее зажмурившись, чтобы заснуть, забыться. Тщетно.

“Почему меня должны заботить их чувства? Мы друг другу чужие люди. Всего лишь живём под одной крышей. А узы. Они только в наших головах. Никаких договоров или обязательств. А даже если и были бы. На той стороне мы никогда не встретимся, как я здесь, со своей настоящей роднёй. Вот выход, ты прямо перед ним. Открой окно и сделай шаг в следующий мир. А будет ли он? Должен быть. А что бля если нет? Рас, и нет. И тьма. Не лучше ли здесь..?”

И нащупав нить, что могла вывести в свету, уснул. А поутру потерял, не вспомнил нечего кроме самокопания.

Ян спал на не застеленном грязном диване, завернувшись в простыню. На столе стоял три запечатанных бутылки недешёвого алкоголя, а между ними, светился заряженный стержень. На счётчике пятнадцать единиц.

“Не хилая сумма.”

Свет внутри был ярок, и отбрасывал тени даже против восходящего солнца. Будто почувствовав запах завтрака, подтянулись и остальные. Готфрид, молча дожарив порцию, сам наложил и также молча сел за стол, не отрываясь от рукописной тетради. Евгений, ушедший догоняться к полуночникам, еле волоча ноги, взял лишь кофе.

– Ого подгоны! Это от кого? – Артур, на звук и свет оценивая качество содержимого в бутылках. – Опочки, кошель… – несколько секунд молчания. – И кто это у нас тут мажор? – а не получив ответа, нахмурился.

– Эй. Поднимайся. – качнувшись на стуле, Готфрид потрепал новичка за плечо. – Шестой, проснись. Ну же. – не громко, мягко, но настойчиво.

– Да. – сонно, а затем встрепенувшись. – Да! – и подскочив, заметив стержень в руках нового товарища. – Это моё. Мой вклад в общак.

– Накопления? – с добродушной улыбкой.

– Нет. Я ночью ходил в соседний дом. У меня есть тайный ход… И пробрался. И пока не видят обмёл троих… Всё снял и принёс… – эмоционально и сбивчиво.

Чем больше он говорил, тем тусклее становились улыбки собравшихся. Под конец, уже не слушая, Артур поднялся, и подойдя вложил ему стержень в руку.

– Мы тут так не делаем. – твёрдо, почти грубо. – Среди соседей у нас врагов нет. А ты их нам делаешь.

– Но. Это же для вас… Это много, я знаю. Ханг и ты не работаете. Вам нужно…

– Мы это не примем. – Ханг, покачав головой.

– Можешь оставить себе. – Артур. – Но тогда мы не примем тебя.

Некоторое время он молчал, переводя взгляд с одного на другого, ища поддержки или правильного ответа.

– И, как мне быть? Что сделать, чтобы остаться? – стержень выпал из его рук, взгляд упал ниц, слова вытекли из головы сыпучим песком.

– Вернуть. – подняв и снова вложив в его руку.

– Они меня убьют. Это очень много. – сжав свет в руке.

– Я пойду с тобой. – Готфрид. – Прикрою если что. – стрельнув хитрым взглядом в товарищей.

Больше не проронив ни слова, воришка обулся, накинул куртку, в карманы которой так удачно поместились бутылки и обернувшись на прикрывающего пошёл вперёд.

– Ну и кадр. – Женя, после звука начавшего спуск лифта. – Встречаться он с ней собрался.

– А ты что, это. Ревнуешь. – Артур с насмешкой, поднырнув, чтобы заглянуть в глаза.

– Да, ревную. Я и все мои бабы из кабаков.

– Ха. – отвернувшись, не нащупав чего искал.

– Что мы с ним будем делать? – Ханг, задумчиво.

– С ним всё ясно. – Артур. – С тобой что делать? Рухлядь ты наша. Без изоленты и соплей развалишься. – с заботой подняв невидимую часть и изобразив что плюёт, приладил к телу.

– Со мной всё нормально. Прям кайфую. – в то время как на лице была маска уныния.

Готфрид вернулся через полчаса, с одной из трёх бутылок.

– Продал его. – ставя тару на стол. – Не дорого взяли.

– Опачки. – и тут же вскрыв, Артур втянул носом аромат содержимого. – Не угадал. – с досадой, а затем тонко улыбаясь, налил себе в небольшую кружку со сколотым краем.

– Ещё и девяти утра нет, а ты уже вмазываешься. – Катя, с взъерошенным кустом на голове.

– Снимаю пробу. А то с такой кислой миной, глядишь и стухнет. – наигранно указывая на Пятого.

– Я всё вижу.

– А ты не видь. Ты, внимай. – медленно воздев руки. – Внимай разуму того, кто познал жизнь.

– Ради чего ты вообще здесь сидишь? – устало. – Что для тебя важно, кроме бухла и тёплой кровати. – хмуро и чуть грубо.

– Что ещё? Вкусно кушать, хорошая компания, и в общем то всё. – поначалу с усмешкой, а затем став серьёзнее. – Это для меня главное. И большего не нужно. Я многое пробовал, скоро бываком буду, но даром мне не нужны ни разборки, ни деньги, ни всё остальное. Только несколько хороших людей, вкусно покушать и сладко поспать.

А после, зло зыркнув на небольшое зеркальца, с той стороны которого на него глядел обрыдлый толстя, коим он умер.

– Я ищу жену. – Готфрид, краснея и с силой сжимая кулаки. – Хочу семью.

– Хочу быть частью чего-то большего. – Женя, не став вдаваться в подробности.

Все взгляды переместились на Катю. Не требовательные и не настойчивые. Взгляды тех, кто открылся, для того чтобы помочь близкому, ожидая следующей ноты в стройной мелодии.

– Мой пример не подойдёт. То, чего я хочу, здесь нет. Я живу иллюзиями и ложью. Но мне достаточно и этого…

Все ждали продолжения, удивлённые, не вольно давя. Видя, как ей тяжело, сжав спрятанную под стол руку, Ханг хотел помочь, но не знал как. Он видел, что ещё чуть-чуть, и тайна вырвется наружу, разрушив защитный купол, что она вокруг себя возвела, и тяжесть всего мира навалиться на неё также, как на него.

– На нас, больше нет долга перед Чёрными нимбами. – Ханг, пауза на обдумывание, за которую он увидел замешательство на лицах товарищей, и от их вида, или же от нервов, расплылся в игривой улыбке. – Я сам пришёл к ним. И они сказали… Что я не нужен. Взяли одну монету рынка, в качестве оплаты и выгнали. – глядя на кольцо, что носила девушка.

– Чёрт, да! – вскочив, возликовал Артур, дёргано улыбаясь.

– Какой же ты идиот. – Женя – Какой же ты блядь идиот! – яростно тряся руками.

– И после этого ты смеешь кукситься? Ты вылез из петли!

– Да в общем то, они не такие уж плохие…

– Зачем? – Катя, с оскалом, протянувшись, чтобы ухватить и отведя плечо, чтобы ударить.

– Боялся исчезнуть, оставив вас с долгом. – с глупой улыбкой, пожимая плечами, прикоснувшись к цепочке на запястье.

– Это клиника. – Готфрид.

– Теперь всё! Просто живи. – и допив последний глоток, резко развернувшись на месте, Артур изо всех сил бросил кружку в открытую балконную дверь. – Ууууух! – завопил он ей в след, широко скалясь, дыша полной грудью.

Тем же днём, Артур выкрасил волосы в зелёный, после чего на пол дня исчез, а вечером, угрожая разбить трофейную бутылки, без объяснений, заставил всех поднять на крышу. Холодный воздух, пасмурное небо с высоко летящими облаками, маленькие лужицы от недавнего дождика. Скрестив босые ноги, полуночник сидел на циновке, на верхнем из уцелевших пролётов. Руки на коленях, пальцы сомкнуты кольцом, веки прикрыты, полная отрешённость на перепачканном лице. Перевернув мокрый ящик, смутьян достал другой и приладив его меж кирпичей, нажёг небольшую паяльную лампу. Неясная возня, и отбежав назад, обхватив товарищей за плечи, замер, широко улыбаясь.

– Что у тебя в голове? – Катя, язвительно, ухватив его за ухо.

Вдруг, оставленный в темноте предмет тихо зашипел, щёлкнул, и грянул взрывом. Все кроме Жени, дёрнулись назад. Короткая пауза, в которую все подбирали слова, чтобы возмутиться, но их прервал новый взрыв. До последнего державшийся, полуночник медленно поднял веки, глядя в беззвёздное небо. Но в место тёмные призраков, увидел распустившийся цветок, сотканный из ярчайшего света. Новый хлопок, свист и георгин распустился красными брызгами. И снова, хлопок, свист, а следом вспышка искрящегося тюльпана, озаряя обомлевшие лица, блестя в лужах, высвечивая тёмно-серый бетон. Короткая серия и распустился целый букет. Беззвучный взлёт, отбрасывая лепестки, и вспыхнула белая роза. Один за другим, собирая на себя взгляды сотен людей, заставляя забыть всё и замирать в трепетном ожидании следующего.

Шипенье, треск и щёлкнув, что-то вылетело в сторону, покатившись по полу. Они успели лишь отвернуться, как взрыв облил спины нитратом бария, испепелив тени неземным зелёным сеяньем. Завалившись, фейерверк снова выстрелил, отбросив себя в сторону, после чего начал взрывается всеми оставшимися зарядами.

– Ублюдки продали брак! – через смех, укрывшись за стеной.

А праздник и не думал заканчиваться, грохоча и расплёскивая цвета, шипя в лужах, накрывая всё едко пахнущим дымом, отсвечивая на облака разноцветными вспышками.

***

Сам не заметив, Ханг начал работать на Женю. Принеси это, забери то, скажи этому короткую, явно кодовую фразу, оставь сумку в заброшенном здании… Десятки пройденных километров, сотни новых лиц, одноразовые пропуски в такие места, куда лучше не заходить без группы наёмников. Община, в которой жили только люди с сложными механическими протезами, солнце поклонники, разводчики насекомых, верующие разным мастей и огромное количество безликих группировок, объединённых чей-то силой или волей случая. Чаще всего, его встречали сварливые и крикливые, ксенофобы и расисты, глупцы и злодеи. Но после, вперёд всегда выходили люди определённого склада. Нюансы походки, цепкий взгляд, быстрый расчёт, небольшие акценты в общении… Спустя две дюжины лиц, они начали выделяться в толпе. Меньшинство, как правило на средних должностях или в отшельничестве, старающееся не выделяться, со взглядом того, кто живёт в невидимой клетке.

Сначала, лишь из желания поддержать штаны на непыльной работе, во время которой не получалось надолго замыкается в скверных мыслях. Со временем, начав получать от ней странное удовольствие. Понемногу, слушая и подмечая, начало складываться представление о масштабах того, к чему был причастен. А в месте с пониманием, пришло удовлетворенье трудом. Не просто конверт, а кусочек большого дела. Сложной дипломатической игры на постоянно изменяющемся поле.

Завтрак на бегу. Обед, где придётся, зачастую в Палитре, с Катей и её коллегами. Ужин, дома, в компании близких людей. Быстро обтесав острые углы, но не утратив своей формы, Ян остался работать у тех, кого обокрал. По странной прихоти, скрывая чем занимается и, если бы не соседи, подтвердившие, что весь день он проводит у них, могло сложиться впечатление о нечестном происхождении заработка.

– Да балбес он, вот и всё. – Тётушка, когда Женя и Ханг пришли разузнать о новичке побольше. – Немного странный, с загонами на старшинстве. Но с мелкими был очень мягок и никогда не создавал проблем.

– Он родился в воде. – нагнав, рассказала Зоя. – Так нам тётушка говорила. Постоянно забирал себе самое вкусное. А когда играли, старался всех победить, и отказывался признавать, когда в него попали.

Лифт был занят, ждать не хотелось, и оба пошли по лестнице.

– Ты сдружился со Стрелками? – обращая вопрос к Евгению.

– С чего ты… так решил. – взглянув на товарища, на очередном повороте.

– Те, к кому ты меня посылаешь, такие же, как и наши защитники. – показав кавычки пальцами.

– Странные?

– Скорее, хищные.

– Свиньи хищные. Даже утята жрут друг друга от скуки. – переводя в шутку.

– Ты меня понял. – придерживаясь линии, внимательно глядя в глаза товарища. – Они опасны.

– Сколько ты уже к ним ходил? И хоть раз тебе что-нибудь делали? – в молчании спустившись на пару пролётов. – Или ты хочешь больше денег?

– Просто беспокоюсь, а поговорить об этом могу только с тобой.

– Хм.

– Один раз видел целый отряд. Человек тридцать. Вышел к ним, и они разом обернулись. Меня будто в кулаке сжали.

– Возможно так и было. Редко, но тут встречаются те, кто могут двигать вещи без помощи рук.

– В первые дни, видел такого. – старое воспоминание, с запахом крови.

– Появился бы такой у нас. Это же просто чудо. Такие способности. – с воодушевленьем.

– А как понять, что они у тебя есть?

– Не знаю. – сбавив шаг и крепко задумавшись. – А где это было? Когда ты почувствовал, что тебя сдавило?

– Знаешь где арена единоборств? Там ещё памятник и большой дом с Тленцами.

– Да. Понял, где это. В начале недели было.

– Ага.

Ускорившись, Женя поспешил вниз, соскакивая с темы. Выйдя в вестибюль, Ханг его не застал. Лишь пара Стрелков, проверяющих прочность перекрытий, и охранника у противоположной стены.

– Муса! – весело окликнув последнего. – Ты вступил в армию восстановления города?

– Это не правда. – не многословно, не отрываясь от обтёсывания пластиковой накладки на стену. – Город большой.

– Хм. Значит просто слухи. – но не спешил уходить, любуясь восстановленными панелями.

– Я лишь последователь, однопартиец, но не член их движения.

– А в чём разница?

– Мне всего лишь нравиться этим заниматься. А они хотят восстановить весь город. – обычный спокойный, тон стал слегка резче и откровение. – Это не реально. Я видел уже двоих, что собирали вокруг себя тысячи, но исчезали, стояло им начать действовать.

– То есть, те кто восстанавливают город, обязательно исчезают?! – взволнованно.

– Не знаю. Но те двое точно исчезли. Один на публике, другой, был всего в десяти метрах от меня. И с тех пор, я не… – поджав губы, замолчал.

Спокойно и размеренно скользя по небу, облака перекатывались и переливались, время от времени накрывая землю своими тенями. Также медленны и неспешны были люди на улицах. Сидящие на ступенях и верандах, несущие товары, ведущие торговлю. Даже грабители в одной из подворотен, без лишних криков отнимающие приглянувшееся, а примерив, возвращали нетронутым. Отряд когда-то виденной группировки подростков, женщина монтажник, обезьяной перемещающаяся по фасаду для крепления кондиционера, большая телега сборщиков мусора, от которой явственно несло трупами.

Длинным крюком, редко используемыми путями, дважды пересекая линии домов, для обхода завала и блокпоста. Перед дверями мастерской в которой работал Женя, дрались трое носильщиков. Ещё пятеро подбадривали и посмеивались.

– Да он не только твою сестру, но и твою маму…!

– По рукам не бей! Он нести не сможет!

– Две единицы на Чихаку. По рукам?

Не особо заинтересовавшись, зашёл внутрь.

– Привет. – выглянув из-за сверлильного станка. – Лови. – швырнув что-то мешковатое и бурое.

Предметом оказался бурдюк, полный сладкого вина.

– Иногородние, расплатились за работу.

– Отличное. С фруктами?

– Да. – обмакнув сверло в смазку, просверлил несколько отверстий, и примерив к месту, взялся за ручной зенковочник. – Ты вовремя. А вот работы пока нет.

– Заказчики опаздывают?

– Угу. – с лёгким недовольством, скрывая тревогу. – Впервые.

– А есть чем закусить? – направившись в закуток под лестницей. – Оно крепче чем сначала показалось.

– На полках сухари. В шкафчике… – замерев, он прислушался.

Прислушался и Ханг. Свист и гул, шелест механизмов, перекладка передач. Взгляды обоих обратились к потолку. Несколько робких шагов, а затем переглянувшись, быстро наверх. Разворачиваясь, будто разжимаемый кулак, машина пришла в движение, раскладывая массивный уловитель, направляя десятки фокусированных зеркал, калибруя фильтры. Там и тут, с неё сыпались ключи и отвёртки, гайки и мотки изоленты. С грохотом упало ведро с остатками масла, зазвенели осколками бутылки растворителей. Медленно пятясь, старик отступал от своего творения. Его лицо светилось от радости, по щекам текли слёзы, но иногда, вспышками молний проносилась гримаса не то боли, не то ярости.

– Оно работает! – перекрикивая шум.

– Конечно! Вить его сделал я! Моё… – затем отрицательно мотая головой, в пол голоса. – И на это дерьмо я потратил, я потратил…

Не разобрав слов старика, мужчины наблюдали за трансформацией. Серия щелчков крайних положений и всё разом смолкло. Ещё несколько щелчков, и послышался лёгкий шелест, а затем музыка. Медленно, приводы фокусировали отражённую от неба волну, и звук становился чётче. Слова сменились мелодией. Фортепьяно, виолончель, гитара, и скрипка. Спокойная, с переливами и взлётами, длинная и мелодичная.

– С вами радио из Дырявого ведра. Остаёмся в эфире под присмотром тараканов. – и снова музыка.

Выдохнув звук рвущейся ткани, старик зашёлся в истерическом смехе. Неистовом и безудержном на столько же, на столько и не радостном. Он попытался сесть на табурет с колёсиками, но тот укатился из-под руки, уронив на пол. Наполовину поджатые ноги, прямая спина, блеск в глазах.

– Радио. Столько лет я делал радио. – поражённый откровением из собственных уст.

– А если перефокусировать на…

– Нахуй. – отмахнувшись, но видя, что к его творению направляются поднялся, и нагнав, оттолкнул в сторону. – После твоего ухода, я перепроверил всё. Всё! – взмахнув рукой. – Больше десяти раз. Хотя и с первого был уверен, что сделано по чертежу. А значит, всё проёбано ещё на стадии проекта. – и развернувшись пошагал прочь.

Сначала к окнам, затем к верстаку и не найдя искомого, рассмеялся. Быстрым шагом зашёл за увешенную бумагами доску и присев, спрятался. Несколько секунд, парни молча смотрели, ожидая появления, а затем поняв, бросились вперёд. Старик был за доской. Стоял на коленях, закрыв уши руками, пытаясь заглушить производимую машиной музыку. Подступив, Женя прикоснулся к его плечу, и тут же получил удар наотмашь.

– Почему я ещё здесь. Я должен был… Я хочу исчезнуть! – вскочив, создатель радио вцепился ему в одежду. – Почему меня не заберут! Я хочу увидеть своих детей! – и оттолкнув, снова пошёл прочь.

Короткие метания привили его столу. Рывком открытый ящик, со звоном выбросив наружу тщательно сберегаемые калибры, достав из глубины небольшой пистолет. Резкий взмах, пригибая людей к полу, и хранимое заряженным, оружие грянуло в сторону машины. Один, другой третий выстрел, и музыка затихла. Новый взмах, загоняв за мебель, затем куда-то в сторону, отступая, и наконец взглянув на механизм в собственных руках, навёл его себе на лицо.

– Нет! – кинувшись на перехват, Женя сбил направление, и выстрел грянул мимо.

Визг рикошета от потолка, затем от стены и грохот помятой жести в дальнем углу. Дуло снов развернулось к спасителю. Отпрянув, с шумом сшиб разбросанный инструмент, холодея от страха. Тихий всхлип, и выронив пистолет, старик попятился, а уперевшись в колонну, осел на пол. Приглушённые руками рыданья, голоса снаружи, гул ртутных ламп, потревоженных звуковой волной.

– Один фанатик как-то сказал мне. Самоубийцы попадают в ад. – Женя, с угрозой в голосе, которую Хангу слышать ещё не приходилось. – Не знаю прав он или нет, но… Если ты это сделаешь, я подвешу твой оскоплённый труп на фасаде.

Плаксиво хмыкнув, старик надрывно и хрипло рассмеялся.

– Нахуй. Ухожу в запой. Буду обдалбливаться и вертеть самых дорогих путан до последней нитки. Да. Так и сделаю. – и протянув руку, уцепившись за подмастерье, поднялся, покачнулся и побрёл в каморку.

Щелчок сорванной пломбы, глубокие глотки, тихий выдох.

– М да. – протянул Ханг, садясь на табурет.

– Ага. – задумчиво, подбирая пистолет.

Горячий ствол, рифлёная рукоять, затёртое вороненье. Убранный в карман, он оттянул ткань, короткое раздумье, и оружие было положено в ящик. Вопросительный взгляд Пятого.

– Не мне решать. – недовольно, но уверенно, секунда сомнений и закрыв ящик, Женя обернулся к механизму. – Столько трудов. – а затем короткий взгляд на товарища.

Тот, молча разглядывал механизму, примеряя чужую рубашку.

“У меня на это ушло несколько дней. Слабый дурак. Сбежал. Бросил. Сжался кучкой эгоистичного говна.” Блуждающий взгляд наткнулся на отметину от пули. ”Может быть, мне не хватило этого оглушающего выстрела? Да, он встряхивает мозги.” Страх волной прокатился по разуму. Пальцы сжали сиденье. Отговорки хлынули в грудь решимости. “Завтра… Нет. Сейчас. Я приду к Ичи и… Неважно что. Если не приду, буду выглядеть конченой тварью.”

– Если работы нет, тогда я пойду.

– Я с тобой. – нагнав через пару шагов.

Вдруг, машина позади щёлкнула, переключаясь на резерв, и снова заиграла музыка, заглушив звук падения бутылки, из исчезнувшей руки.

Выгнав всех и заперев двери, в место объяснения, расплатился как за выполненную работу, Евгений назначив время на завтра.

– А твой заказчик?

– Он не пришёл. – лаконично.

Ханг не настаивал. Руки в карманы, наблюдая за прохожими, переступая швы и трещины, пошевелив плечами и не найдя большей части того веса что недавно прижимал к земле.

***

Когда затряслась земля, никто сначала не поняли, что происходит. Несколько секунд все оглядывались, встречая такие же удивлённые взгляды других прохожих. Лёгкое, но чёткое дрожанье.

– Землетрясение. – поспешно бросил кто-то, прячась под бетонный козырёк от возможных обломков.

Несколько поступили также, но большинство осталось стоять. С первой вибрации прошло всего несколько секунд, когда над крышами домов пронеслась ударная волна. Она шла под углом к улице, и врезавшись в верхние этажи, отразилась вниз. Всего мгновенье, и всех накрыл рокочущий грохот, разделивший всё на до и после. Множась и петляя в лабиринтах улиц, грохот то нарастал, то затихал, в то время как сверху начали сыпаться мелкие осколки стекла, камни и мусор. Следом, спустилось разнородное облако пыли, частично закрывая обзор.

Один за другим, люди срывались с мест, и переходя на бег, устремлялись в разных направлениях, чаще всего отличных от изначального маршрута.

– Смотри! – женщина, показывая своему спутнику куда-то в просвет меж домов.

Там, разрастаясь, набухал гриб из светло-серого дыма.

– Где это? Недалеко от реки? – Ханг.

– Там, где большая база. – Женя, сдерживая участившееся дыханье. – Быстро домой.

– База? Чья?

– Самых сильных парней что можно найти. Быстрее. Похоже всему пиздец.

– Война банд?

– Надеюсь. Надеюсь, всего лишь банд.

Они успели преодолеть всего один квартал, прежде чем совсем близко послышалась стрельба. И это был не одиночный выстрел, а полноценная трель не меньше десятка стволов. И она не закончилась быстро, как бывало при налётах. Вскоре, выстрелы раздались и с других сторон. Более скромные, но не менее опасные. Ханг потянулся к оружию, но товарищ придержал его руку.

– Не выделяйся. – между вдохами.

Не помогло. До дома оставалось всего несколько сот метров, когда между двумя фасадами началась перестрелка. Прижатые огнём, залегли за обломками. Те же, кто не успел, упали, крича от боли.

– Эй. – Женя, схватив Ханга да груд, и встряхнув. – За мной.

Резко отведя взгляд, он последовал за товарищем. Ползком, под прикрытием обломков, в промоину, уходящую в подвал. Несколько секунд на раздумья, пока первые пули не угодили в стену над головой. Спустившись в дыру, достали оружие, и не задерживаясь, двинулись на свет, оказавшийся лампой у дальней стены. Короткий поиск выхода в потёмках, пока привыкали глаза оборвался грохотом вваливающихся в дыру людей. Отстреливаясь от преследователей, группа устремились вдоль стен и подсвечивая себе фонарём, спешно скрылись в до того незаметном коридоре. Им вдогонку, в подвал полетела граната, лишь благодаря расстоянию и большому числу столбов, не сильно оглушившая своим взрывом. Не дожидаясь штурма, было решено уходить коридором. Заметив движения, люди на поверхности принялись стрелять в пролом, благо, предельно не метко. Для острастки пальнув в ответ, Ханг повалил шкаф, перекрывая проход. Не понятной длинны, еле освещённый тем, что проникало через продухи, коридор всё не кончался.