Город и люди в нём

– Да это полный пиздец! – разгорячённые бегом, под приливом адреналина и ощущения мощи в правой руке.

– Аккуратнее с пушкой. – уворачиваясь от ствола. – Да. Полный. – и поймав друга за одежду, указал на малозаметный отвод, с узкой лестницей, на верху которого блестел полумесяц просвета.

Выбравшись среди обломков, по завалу из мусора, в проулок и быстро с ориентировавшись, поспешили к дому. Их ждали. Пара Стрелков, и все близкие.

– Вы чего здесь? – Ханг.

В место ответа Катя крепко обняла сначала одного затем другого.

– Мы эвакуируемся. Стрелки выделили для нас место в своём транспорте. – затем обернувшись к Жене. – Сказали, твоя заслуга.

– А полуночники и тётушка? – Женя, не столько удивлённо, сколько взволнованно.

– Тётушка и ясли уехали на другой машине. Парни остаются. Как и Муса.

– Тогда, может и нам стоит? – Ханг. – Бахнуло сильно. Но далеко.

– Будет бойня. – один из Стрелков. – Не будет рынков, не будет лавок, не придут караваны. Все улицы под огнём. Это в нашем квартале ни у кого нет претензий к соседям. – встряхнув оружием. – Пока что. – опасливо глядя на потемневший дым, в стороне взрыва.

– А где остальные? – Женя, обращаясь к бойцу.

– Ушли. – не намеренный объяснять, с тревогой глядя по сторонам.

Вдруг, среди отдалённых выстрелов и грохота, послышался странный рокот, а через несколько секунд, из-за угла выкатила громадная машина. Толстолобый, сочленённый монстр, цвета крови и ржавчины, оставляя позади шлейф из выхлопа. На измятых бортах, в разброс наклёпаны листы металла, колёса и весь низ окружены юбкой из толстой резины, решётки на фарах, и тех окнах, что не закрыты бронёй. Через-чур вытянутый корпус, соединялся при помощи шарнира, обшитого крепким материалом в форме гармошки. С шипением и грохотом распахнув суставчатые двери, водитель выскочил наружу, и на ходу хлопнув подставленные руки товарищей, открыл защёлки на борту. Подталкиваемый изнутри, открылся багажный отсек, и Стрелки вместе с домочадцами приступили к погрузке. Десяток тюков, ящики и контейнеры, из рук в руки, конвейером из людей. Затем мелкие сумку в салон автобуса, по верхним полкам и настенным креплениям. Последним грузом стала пара носилок. Мужчина и женщина, плотно зафиксированные ремнями. Первый показался знакомым, но несформированная мысль была прервана грохотом баррикадируемого входа. Решетчатые ставни, подпоры, цепи и наконец, в последний раз взглянув на жильцов, Муса опустил жестяной лист, отгораживаясь от мира.

– Сюда. – схватив Ханга, боец затащил его в дальнюю дверь. – Убери это. – указав на пистолет. – Вот. – выдав громоздкий пистолет-пулемёт. – Возле этой бойницы. Стреляй в ответ в любого. Не парься, сегодня можно. – и развернувшись, отошёл в самый конец, встав за мелкокалиберный пулемёт.

– Что значит, можно? – растерянно глядя на механизм в собственных руках.

Обернувшись, тот чуть сощурился, будто пойманный на лжи, и не ответив отвернулся. Шипение разжимаемых тормозов, и с лёгким толчком, автобус тронулся с места. Медленный ход, лёгкая тряска на бесчисленных выбоинах, пока под днищем что-то не за жужжало. Последний толчок, и вибрация прекратилась, вызвав недоумение пассажиров. Оглядев механизмы внутри салона, двигатели и кожухи турбин, Женя с удивлением обратился к водителю.

– Воздушная подушка?

– Частично. – и крутанув руль, направил кабину в проход меж завалами.

Пассажиров потянуло в сторону, бросая на стену, вынуждая крепче держатся за многочисленные поручни. Чуть запоздав, хвост пошёл юзом, пролетев в опасной близости от остова брошенной машины. Двигатель приглушённо заурчал и автобус прибавил ход. А всего через несколько секунд, по броне прилетели первые пули. Домочадцы пригнулись, в то время как двое Стрелков, пустили по короткой очереди в сторону вспышек. Смазанный и дёрганный, спрей посёк полдюжины окон, в которых были и безоружные.

– Эй! – Артур. – Там же люди!

– А кто по-твоему стрелял? – ответил тот, что был в надетой задам наперёд кепке.

Схватив товарища за плечо, прежде чем тот успел возразить, Готфрид что-то прошептал ему на ухо, и продолжения не последовало.

– Как не пропускают?! Закрыли! – женщина Стрелок, в сетчатом жилете, что была возле водителя.

– Мы не бросим груз. – Стрелок, с протезом двух пальцев.

Что-то пробурчав себе под нос, водитель снова крутанул руль, и все увидели возникший перед лобовым стеклом, столб дыма. Значительно выросший и окрасившийся чёрным, он начал загибается, словно гигантская рука, подпиравшая небеса. Через три квартала, по броне снова прилетело несколько пуль. Словно капли, приближающегося дождя.

Моргнув, Пятый взглянул на оружие в собственных руках. Запах моторного масла и выхлопных газов, пороха и разгорающихся пожаров. Некогда яркий интерьер, остатки пластика на поручнях, следы многочисленных доделок. Суровы лица, ожидающие неприятностей.

– Куда мы едем? – Ханг, обращаясь к стоящему рядом Яну, только сейчас придя в себя.

– Из города. У Стрелков есть место, где можно переждать.

– А что происходит? Всё настолько плохо? – чуть подрагивающим от волнения голосом.

– Всем держатся! – водитель, правя в старую баррикаду из рухляди.

Удар оказался слабее, чем все ожидали, в то время как преграда, разлетелась в куски. Лобовая броня толще кулака лишь вздрогнула. Укреплённый каркас, бронированное лобовое стекло, пена-наполненные колёса, внутренний подбой из какой-то ткани. Дома проносились так быстро, что взгляд не успевал их разглядеть. Быстро возводимые баррикады, закрывающиеся двери и окна, крики и ругань. А затем, всё исчезло, сменившись простором. Выехав на проспект, автобус тут же сменил направление, двинувшись под углом, к одной из двух свободных улиц. Словно каньон среди отвесных скал. А в его глубине, с обоих сторон уже шли полноценные бои. Одни бежали вперёд, другие, отступали, под прикрытием с ближайших домов. Вылетев из-за укрытия, сразу несколько медленно летящих снарядов ударили по стенам здания, и из его окон вырвались шары пламени термобарической смеси. Раз, и всё осталось позади, а вокруг снова сомкнулась теснина. Теперь стреляли повсюду. Из окна в окно, внутри и в проулках, не забывая и про металлическую гусеницу.

Вцепившись в поручни, Ханг пригибался всякий раз, как слышал звон, но также, всякий раз поднимался, не в силах оторвать глаз от происходящего.

“Да какого хрена! Всё вить только что было в порядке. Почему, почему все они это делают?!”

– Что вообще случилась? – снова глядя на Яна.

– Нам сказали, революция.

– Что? Против кого? Тут же нет власти.

– Если ты её не видишь, это не значит, что её нет. – Стрелок, с протезами пальцев.

Резкий грохот нового взрыва помешал задать новый вопрос. Несколько рывков из стороны в сторону, а затем удар. Смятая металлическим бортом, кирпичная пристройка развалилась и схлопнулась, оставив после себя несколько глубоких вмятин. Снова споры водителя с женщиной, резкие повороты и перекладки. Точку в разногласиях поставил голос из радиостанции. Не разборчивый, строгий и требовательный.

– Сейчас будет..! – закричал водитель, и потянув за рычаг, сомкнул металлические пластины, оставив для обзора, лишь узкую щелей.

И почти сразу, с дальнего конца улицы ударил пулемёт. Пара попаданий в лоб оставила вмятины, после чего струя трассеров ушла вверх, чтобы вернувшись, хлестнув по правому углу, уйти вниз, выбивая из дороги асфальтную крошку.

– Поворот! – перекладывая широкий руль, от чего всё пространство начало быстро крениться.

Следующая, гораздо более точная очередь, пришлась на борт. Одни пули оставляли скользящие углубления, другие, лишь смазанные кляксы, но пара, нащупав стыки, сумела прорваться, осыпав людей внутри осколками, раня царапинами и прижигая кожу. Всё больше прилетало по бокам, и всё яростнее стреляли в ответ. Звон катающихся и пляшущих на полу гильз, непрерывный грохот, рёв мотора и рокот боя снаружи.

“Это не революция, это бойня! Каждый сам за себя и против всех, без разбору.”

– Стреляй же! – тот, что стоял за пулемётом.

Ханг лишь глупо моргал, глядя на него. Перестук по броне, и пулемёт вновь заработал.

“Что это на его лице? Улыбка? Ему нравиться, или мне показалось?”

– Вот оно! – кто-то впереди начал расширяться простор.

Теперь они двигались вдоль продолговатой площади, по ту сторону которой, из-за домов и поднимался чёрный столб. Дома что окружали источник, небыли похожи на другие. Все их окна закрывали железные ставнями, там и тут на стенах темнели наросты пулемётные гнёзда. Фасады свеже окрашены, улица подле чистая и ухоженная, верхние этажи восстановлены. По нему стреляли со всех сторон площади. Десятки и возможно, сотни стволов. То и дело взлетали реактивные гранаты, свистели снаряды небольших пушек и миномётов, оставляя после себя отметины и выщерблены. Ответ за частую был куда сильнее. Ракеты, с дымным шлейфом, при попадании отрывавшие целые куски домов. Залпы из пушки, сотрясавшие воздух ударными волнами. Перекинувшись к левому борту, Стрелки открыли беглый огонь по комплексу. Даже водитель, взял пистолет свободной рукой.

Автобус успел преодолеть большую часть открытого пространства, когда по борту ударило оружие такой мощности, что от попаданий начало кренить на борт. Один снаряд, вспыхивал на броне, оставляя широкую вмятину, следующий, прошивал машину на вылет. И так, целых две секунды, укладывая за каждую не меньше шести попаданий.

Вспышка, и между лопаток одного из Стрелков образовалась дыра, размерам с ладонь. Мелкие красные капли забрызгали всё вокруг. Треск разрываемого ящика, и сноб щепок накрыл Артура. С хлопком разлетелось бронестекло, тут же полностью побелев, и набухнув выдавленным пластиком. Два лёгшие совсем рядом, пронеслись насквозь, перебив поручни, развалив одну из створок. Зацепившись за крышу, снаряд вскрыл её словно консерву, и ударившись в другую стену, упал на пол. Резкий хруст, и затылок Яна разделился на две части, рука переломилась в неположенном месте, а одежда на боку впечаталась внутрь. Сломанной куклой отброшенный в сторону, парень завалился межу аркой колеса и тюками. Затем резкий набегающий шум, и они скрылись.

– Да! – ликовал водитель, опьянённый радостью управления, и спасения.

– Нет! – взревев, Артур бросился к подростку.

Он что-то кричал. Тряс покойного, обвинял Стрелков, проклинал происходящее, судьбу и богов. Ханг понимал его, хотя самих слов и не слышал. Лишь грохот и гул. А в голове, раз за разом прокручивался образ разрываемого тела. Открыв глаза, мужчина на носилках огляделся по сторонам, и обнаружив рядом с собой убитого, злобно оскалился.

– Выпустите меня! – начав вырываться. – Я помогу. Буду сражаться.

Лишь коротко глянув на крикуна, пулемётчик схватил мёртвого бойца и подтащив к стене, закрепил концом ремня, затем взялся за подростка.

– Нет! – дав ему в морду, зелёноволосый встал между ним и телом.

С уха капала кровь. Лицо исказил гримаса ненависти и горя.

– Ты хочешь, чтобы его швыряло о стены? – отступив, цепляясь за поручни, пока всё внутри ходило ходуном и, не дожидаясь, отступил, вернувшись к станку.

Короткий взгляд на пляшущее на полу тело, и обернувшись к Хангу.

– Помоги мне с ним.

Усаженный под стену, Ян покачивался, мотая голой словно игрушка на пружинке. Подхватив автомат, Артур встал к бойнице, и принялся палить без разбору. Магазин за магазином, до красного ствола, до клина. Затем подобрал оружие погибшего, продолжил. Отступив, Ханг взялся за поручень, но рука соскользнула, оставив кровавый след. Тут то и грянуло.

Взрыв был не больше первого, но гораздо ближе. Дом впереди, разорвало надвое. Массивные блоки, снесли фасад противоположного строения, пока подорванное, медленно клонился вперёд. Словно дерево в лесу, громадина обрушилась на соседа. Тонны пыли, железобетонные балки, фрагменты перекрытий и стен, обвалом посыпались на дорогу. Небоскрёб по ту сторону, тоже начала клонится. Один за другим, словно фишки домино.

Заворожённый, водитель отреагировал слишком поздно, и стена пыли врезалась в лоб, ослепив. Снося что-то во мгле, лишь по воле случая не разбившись, автобус вырвался наружу, но впереди было не лучше. Всю улицу заливал огонь. Горели торговые ряды что занимали всю улицу, а в месте с ними и первые этажи ближайших домов. С хлопками что-то взрывалось, выбрасывая небольшие всполохи, кричали люди, сверху лилась вода. А на фоне огня, посреди улицы сражалось больше двух дюжин. Вооружённые лишь холодным оружием, полуголые, и озлобленные, они убивали друг друга.

Снова поворот, грохот взрыва где-то позади, слепящий страх близкой смерти, поручень под крепко сжатыми пальцами. Слева, рушились здания, посыпаю крышу машину градом мелких камней и обломков. Откуда-то из переулка, по броне коротко ударил пулемёт. Поддержали огнём с балконов. А впереди, конец дороги, через переулки в котором виднелся просвет. Небо и яркая зелень. А за спиной, поднимались чёрные и серые тучи, под которыми грохотали всё новые чудовищные взрывы.

– Готовьтесь, сейчас будем резко тормозить. – обернувшись, женщина в жилете. – Сразу за домами мост на ту сторону…

Хлопок и её бросила вперёд лицом в глубь автобуса. Никто не понял, что это было, но, когда подняли взгляды, передняя часть превратилась в сплошную дыру. Исчезла вся морда вместе с бронёй, приборная панель, и верхняя половина водителя вместе с рулём, в то время как нижняя продолжала жать на педаль газа. Искоса ударившись о дом, гусеница влетела в переулок. В притирку, цепляя стены и сминая всё на своём пути. Хвост быстро вошёл в резонанс, начав биться о стены, как вдруг проход снова сузился, сжав так, что смяло борта, и начало крошить кирпичи. Страх, превратился в панику. Пассажиры, в безвольных свидетелей. Автобус, в тягач метрополитена. Всё приближающееся небо, стало синонимом краха. Вцепившись в поручни, один из Стрелков заорал. Другой впереди, пытался потянуть за согнутый рычаг передач. Связанный на носилках, требовал свободы. Кто-то посоветовал держаться крепче… Сопровождаясь рывками, от автобуса начали отеляться части обшивки. Толчок, и сцепка разорвалась.

Передняя часть вылетела наружу, и преодолев короткий променад, на полном ходу влетела в парапет. Старый бетон не выдержал, и разлетевшись на части, направив морду автобуса вверх. От удара, кого-то выбросило в дыру, а остальных, повалило на пол. Две долгих секунды полёта и десяток тон металла, врезался в воду. В то же время, задняя часть, мгновенно остановившись, застряла на последнем метре. Не потеряв ускорения, всё его содержимое устремилось вперёд. Ханг успел лишь удивится тому, как от него отдаляется интерьер, вопреки тому что он продолжает держался за поручень. Небольшой поворот, короткий взгляд на приближающийся столб воды, а затем удар.

Секунда, и нахлынувшие воспоминанья затопили разум. Онемевшее тело чувствовало каменистый склон, ломающую боль и кровь во рту, в то время как конечности, хоть и чувствовали сопротивленье, не находили опоры. Нагнав сознанье, увиденное в полёте, обработалось с небольшой задержкой. Коричневая вода с маслянистой плёнкой, кусты и заросли между бетонных плит, отражение домов там, куда ещё не добрались волны. Затем всё слилось, бросив в бурлящую воду. Ужасный вкус на губах, сильное жжение в царапинах и ссадинах, невозможность вдохнуть. Лишь из страха не открыв глаза, наугад загребая руками, поднимаемый воздухом что осталась под одеждой, Ханг выбрался на поверхность. Судорожные рывки, и взмахи в попытке плыть, но в место того, новое погружение. На этот раз, уже понимая, где находится, подгоняемый жгучей болью в отбитой коже, он сумел вынырнуть и нацелившись на близкий берег, сделать несколько гребков, прежде чем снова начать погружение. Последний отчаянный гребок, в месте с которым руки запутались в чём-то тягучем, в то время как ноги коснулись опоры и толчком выбросили тело вперёд. По скользким камням, больше ползком чем шагом, Пятый выбрался на плиты. Рядом полу сидели полу лежали двое. Катя и девушка в жилете.

– Быстрее. Нужно найти воду. – последняя, оглядываясь.

– Нужно помочь остальным! – Катя.

– Не помоешься сейчас, скоро снимешь собственную кожу словно чулки. – и на ходу скидывая с себя одежду, устремилась вверх.

Шагнув в воду, Катя тут же провалилась по груди и подплыв к еле держащемуся на поверхности Артуру, потащила его на отмель. Не посмев зайти глубже чем по пояс, Ханг перехватил товарища, и с невиданной для себя силой, вынув его мутной жидкости, затащил по бетонным плитам до травы. Их взгляды встретились, задержались на несколько секунд, и соскользнув, расцепились. Один, уронив голову, тяжело дыша, уставился в небо. Другой, обернулся к реке. С небольшим промежутком, из воды выбрались Готфрид и Стрелок с протезами пальцев. Следом, плыл Стрелок, с трудом удерживая на поверхности девушку, что была прикреплена к носилкам. Втроём её вытащили на плиты, и тут же замерли. Тело было посечено осколками, горло разорвано до кости, открытые глаза не двигались. Снесённый течением, Женя выбрался двадцатью метрами ниже. Он до последнего боролся за чьё-то бездыханное тело, но обессилев, был вынужден выпустить. Оставив носилки, боец вернулся к воде, и зачесов волосы в бок, надев вынесенную теченьем копку, обернулся к собравшимся на берегу.

– Быстро, искать воду. – а заметив как берутся за носилки. – Оставьте! Не убежит. А вот мы можем не успеть. – и тоже раздеваясь на ходу, поспешил наверх.

По ту сторону реки, небоскрёбы сменились трёхэтажными, широко разбросанными руинами, среди которых, словно грибы, теснились небольшие хибары. На просьбу о помощи и посул оплаты, местный, послал чужаков в пешее эротическое. Аргументом со стороны уже начавших яростно чесаться, стали сорок джоулей энергии, неоднократно переданные телу заречного жителя. Вода тут же нашлась. Спасшиеся обмылись и, одевшись в мокрое, поднялись на верхний этаж без потолка. Теперь чёрных столбов над городом было несколько. Один, подсвечивался красными всполохами, другой, искрами, третий светло серыми клубами… Все они, собирались в громадное чёрное небо, закрывающее солнце непроницаемым пологом. В его тени, то и дело сверками вспышки, отсветами отражающиеся среди чёрных туч. Разгорячённые тела, и знойный ветер быстро сушило одежду. Пальцы сжимались в кулак. Перемешенные бегством, мысли собирались в короткие фразы.

“Что происходит? Почему война? Против кого или за что?”

Стрелок в кепке и девушка в жилете начали драться, нанося сокрушительные удары друг другу в корпус и голову, с явным желанием уничтожить. Их не останавливали. Спасшиеся, не моги отвести взгляда от оставленного позади. Катя, оскалившись, схватив себя за одежду. Артур, не выдержав, опустившись на колени. Готфрид, не утирая слёз. Ханг, коротко подрагивая. Евгений, окаменев, внимательно вглядывался в очертания города.

– Это конец. – Артур. – После этого уже нечего не будет как раньше… – покачав головой.

– Как мы можем вернуться? – Готфрид, обращаясь к одному из Стрелков. – Должен быть путь. Как-нибудь под землёй. – полностью забыв о мосте.

– Куда? – твёрдо и немного надменно. – В адский котёл, где каждая, тень твой враг?

– Они будто обезумели. – Артур, с придыханьем, качая головой. – Это какая-то болезнь.

– Это всего лишь люди. Те кто хотел долю своего соседа, мести, лучшего место, или сбросить ногу со своей спины. – Стрелок, сняв силиконовые накладки с протезов.

– Нет! – женщина в жилете, отправив парня в нокаут. – Люди лишь топливо этой войны. – обратившись ко всем.

– Это противостояние не отдельных людей. – снова калека. – Собравшись вместе, они становятся чем-то большим. Из прутиков веник, из шестерней будильник… Объединённые идеей. Против тех, кто считает иначе.

– Ублиюки! – Артур, озлобившись. – Всего-то и нужно было, тихонько жить, пока не придёт час исчезнуть.

Коротко поморщившись, Стрелок опусти на него неодобрительный взгляд, но промолчав, обернулся к товарищам.

– Двигаем.

Вспоров пластиковую оболочку трёх спасённых тюков, вынули немногочисленный скарб, распределили на всех.

– А как же остальные?! – Артур, останавливая Стрелков.

– Остальные мертвы. Останешься искать или поможешь живым? – женщина в жилетке.

Стрелок в кепке, с разбитым в кровь лицом шёл первым, вооружённый единственным пистолет пулемётом. Следом, на небольшом отдалении, остальные, не забыв и о носилках. Замыкал Ханг, держа в руки пистолет. Тяжёлый, он оттягивал пальцы, желая упасть на землю, зарыться в дорожной пыли. Лишить возможности делать выбор, не позволяла бросить ношу. Сила убивать-защищая, пугать-принуждая, умереть-сбегая.

Руины быстро пошли в рост, в тоже время истончаясь. Отдельные стены среди деревьев, бетонные кольца, железобетонные каркасы без перекрытий, среди которых росли чахлые кусты. Резко опав, руины закончились, сменившись пустошью. Колючие травы, невысокий кустарник, молодые деревца меж пустырей. Дойдя до горизонта, впереди увидели лес. Низкий, и постоянно вырубаемый, разделённый путанными просеками и полянами. Чёрная туча позади стала меньше, но по прежнему накрывала большую часть неба. Чем глубже в лес, тем толще и чаще становились деревья. Духота неподвижного воздуха, и опустошение духа, быстро подкосили, и группа встала на привал.

Осев тюками песка, люди молча глядели себе под ноги. Пот, текущий по спинам и лицам, разогретые ходьбой ноги, избыток кислорода. По немного, в ватной тишине, начали проступать звуки. Шум листвы под прокатывающимися волнами ветра. Щебет и трели птиц, треск насекомых, скрип стволов, шелест зверей в сухой подстилке. Новые запахи, терпкие или же мягкие, сладковатые и прелые. До того однообразная, зелень быстро напиталась цветом, распавшись на оттенки, среди которых проскакивали пёстрые цветы, косые лучи света, голубые пятнышки неба.

Без общей команды. Самостоятельно поднявшись, подгоняемые желанием убраться подальше от сосредоточения боли, группа двинулась дальше. Плотно обжатая молодым лесом, двупутная дорога сжалась до однопутной, затем сменилась грунтовкой, и наконец, превратилась в две еле намеченные колеи. Всё чаще встречались десяти и двадцатилетние деревья. Болотины в низинах, придорожные камни, забытые, заросшие повороты, неизвестные зарубки и метки. А затем, за очередным поворотом, лес разом кончился, и перед ними предстало громадное, необъятное синее небо.

Остановленные простором, люди не смели выйти из-под сени ветвей. До того, загнанное в рамки небоскрёбов, небо виделось лишь длинными полосами или небольшими клочками. Сейчас же, представ в своём величии, оно поражало.

– Куда мы идём?

– Убежище, где можно переждать. Место сбора. – Стрелок.

– Далеко?

– Не знаю. – и не отреагировав на вопросительные взгляды, первым пошёл вперёд.

Буйство трав поражало. Не выше колена, колышимые ветром, они переливались, блестя двуцветным окрасом. Островки дикого ячменя, пучки лисохвоста, золотистый донник, лиловый шалфей, и десятки других трав, чей аромат витал над простором. На совсем узкой дороге, несколько раз встречались старые кизяки, свидетельствующие о выпасе. Из-под самых ног выпорхнула пичуга, и зайдя на разворот, бесстрашно бросилась назад, с криком защищая гнездо.

За первые два часа пути, им лишь единожды встретилась тень от группы отдельно стоящих деревьев. Ветер затих, одежда высохла и вскоре зной вынудил частично раздеться. Не привычные к такому, бледнокожие горожане начали быстро краснеть. К тому моменту как солнце приклонилось к земле, по рукам пошла предпоследняя фляга. Когда же кончалась и она, на горизонте появился ориентир.

***

Новый лес, отличался от предыдущего. Очень густая опушка, за которой вольно стояли полувековые громады. Лиственный, с лёгкой примесью хвойного, сухой и крепкий, продуваемый через частые поляны. А за поворотом, хутор. Всего семь строений, все из дерева и самана, среди которых лишь один, двухэтажный. На большой веранде последнего, их уже ждали.

– О тётушка! – Катя, обняв старушку. – Как вы?

– Не будем о плохом. Лучше… – и заливаясь слезами, обняла её ещё крепче.

Добрались не все. Детей осталось ровно десять, и трое из них были ранены. Маленькой Зое оторвало два пальца. Других, посекло осколками.

– Мы заехали в тупик. – говорил водитель второй машины, баюкая перебинтованную руку. – Не знаю, как так вышло. Ехали точно по меткам. Возможно, я ошибся. – не скрывая горечи.

– Несколько дней назад маршрут был чист. – Лайла, перебирая и протирая полуавтоматическую винтовку, после интенсивной стрельбы. – Еле смотались. Переехали на этот берег, и спрятав коробочку пошли пешком.

– Вы проходили лес? – Першичь, поправляя кепку. – Мы вас не видели.

– Мы шли по опушке, севернее.

– Тут столько всего. – Женя, прохаживаясь по веранде. – А людей нет. – прикоснувшись к дверной ручке, а затем взглянув на отпечаток в пыли.

– Это место, принадлежало трём злобным ублюдкам. Конкурентам других злобных ублюдков.

– Заводчики скота? – кивнув на остатки загонов.

– Ага. – с шелестом смазанного метала, загнав затвор.

Сначала лишь осторожно осматривавшиеся, ближе к заходу солнца, ускорившись с выбором места для приземленья. Кто один в целом доме, а кто впятером на один барак. Пара взглядов в место обсуждения, и затворив дверь, близкие люди остались наедине. Пыльная мебель, паутина на стенах, продавленные матрасы, трава меж досок пола. При свете свечи, разобравшись с керосиновой лампой, подвесили её на крючок над столом, осветив половину общей комнаты.

Вернувшись с ведром воды, Готфрид бросил усталый, беглый взгляд на пристанище. Катя, раскладывала вещи из спасённого рюкзака. Артур, оперев голову на руку, слепо смотрел на стол, время от времени поднимая, и щелчком пальца закручивая монетку. Ханг чинил кровать. Неясные тени от мотыльков порхающего возле лампы, редкий перестук капель в умывальнике, лёгкий запах мышиного помёта и сухих трав, обречённое спокойствие. Оставив ведро, медленно пройдя вдоль наваленного у стены хлама, он поглядел на кровать, а затем сел на пол рядом, частично прикрывшись изголовьем, оперившись спиной о стену, понурив голову, не став трогать чистых простыней и мять разглаженного одеяла. Где-то в далеке гремела гроза. Через несколько миллиметров свечи, за дверями раздались голоса, тяжёлые шаги по доскам крыльца, короткий смешок… Бодро распахнув дверь, Женя будто врезался в стену. Улыбка оплыла, став виноватой и будто немного притворной, плечи поникли, шаг стал тихим и мягким. Щелчок пальца, шелест латуни по дереву, песня ветра на покатых гранях, замах, а затем удар. Озлобленно скалясь, Артур впился взглядом в монету, с глубокой каймой, что входу на рынке, а затем, с короткого замаха принялся лупить по ней, что есть сил.

– Ублюдки! Подонки! Убийцы! – сквозь стиснутые зубы, в монете видя тех, кто убил Яна.

Вздрагивая при каждом ударе, после шестого, Катя подступила и, обхватив Артура за пояс, попыталась сдержать. Ослеплённый гневом, от отбился локтем, и замахнулся для нового удара о стол, но его снова обняли, и вспышка погрузилась обратно в гнетущую топь. Капля крови с саднённого кулака, привкус крови на разбитой губе, тепло прикосновения, адреналин в крови, запах топлёного воска. Отведя взгляд, Женя внутренне сжался, но не выдержав, всё же посмотрел на пару.

– Нужно вернуться. – Ханг, даже не дрогнув от сошедшихся на нём взглядов. – Забрать Яна.

– Него нет. – Готфриг. – Сорвало и унесло.

– Пойдём вниз по течению. Его где-то должно было прибить к берегу. – излишнее энергично, а затем поднявшись подошёл к Жене. – Берег далеко просматривается. – затем к блондину. – Если придётся нарыть, я могу. У меня получиться.

– Ты не умеешь плавать. – Катя, отпустив, и сев на лавку.

– Привяжу себя верёвкой! Соберём плот или…

– Хватит. – Артур.

– Можно использовать крюки чтобы обследовать дно.

– Ханг. – Артур, не поднимая головы, сжимаясь, словно загнанный зверь, словно взведённый капкан.

– Я попрошу помощи у Чёрных Нимбов. Возьму новое кольцо. Так мы быстро…

– Прекрати. – повысив тон, мужчина порывисто обернулся к Пятому. – Ян мёртв. – чётко и резко, сдерживая собственные эмоции. – Ему пробило голову. Его больше нет.

Резко сблизившись, Ханг схватил Артура за грудки, заставив глядеть себе в глаза. Они были пусты и бледны, несколько прожилок лопнули, вокруг темнели припухлые круги. Испуганно разжав пальцы, Пятый отступил, с ужасом взглянув на собственные руки. Сильный, скручивающий спазм схватил за желудок и, выбежав на улицу, парень согнулся в рвотном позыве. Влажная прохлада, быстро сгущающаяся полутьма, стрёкот ночных насекомых.

– Нужно решать, что нам делать дальше. – Женя. – Тут хорошее укрытие. Но что дальше.

– Рано об этом думать. – Артур, садясь обратно за стол. – Город будет греметь не меньше недели. Месяц, будут стрелять в каждого чужака. Так было, когда воевали районы. Но то, что происходит сейчас…

– Если мы остаёмся надолго, нужно разбивать огород, а для него понадобиться колодец и электричество…

– Жень. – Катя, устало и грустно. – Потом. Не сейчас.

Разведя руками, он затворил дверь за вернувшимся внутрь товарищем и, заперев засов, отправился в свой угол. Скрип деревянного настила, лёгкий шорох истончившейся от времени ткани, перестук отставленных ботинок, скрип каркаса кровати, грудной выход.

Полночи без намёка на сон. Потеряв защиту бетонных стен, уют несуразного, но родного дома, лишённый опоры и душевного покой, с надрезом на сердце, истекая слезами. Сопение спящего Евгения, шорохи птиц под крышей, еле слышные голоса на повышенных тонах, непривычная перина, грубое бельё, мокрые пятна на подушке. Раз в четверть часа, Артур или Катя шевелились, укладываясь по удобнее, но спустя несколько минуть, во тьме всё также можно было различить блеск их глаз. Лишь Готфриг, не обманывая себя, подстелив обрывок ковра, сидел на прежнем месте, сказав, что будет караулить, на непредвиденный случай.

Расцвело, запели птицы, начало припекать, и только после того, как в соседнем доме застучали молотки, домочадцы начали подниматься. Лишь один мог чётко ответить, спал или нет, в то время как остальные, с трудом отличали собственные мысли от наваждения. Войдя к еле движущимся людям, Стрелок остановился в дверях, обведя помещение нахмуренным взглядом. Медленно поднимаясь и опускаясь, механические пальцы постукивали по другой руке, отмеченной шрамами.

– Будем знакомиться. Меня зовут Зиндан, как зовут вас я знаю. – небольшая пауза, давая обдумать сказанное. – Мне нужна ваша помощь.

Дальше, началась длинная полоса непрерывного труда. Молчаливые похороны безымянно женщины, ремонт домов и мебели, подпорка покосившихся стен, формирование периметра, расчистка колодца, и бесконечное перекапывание земли. Лопата за лопатой, несколько соток в день, до деревянной кожи на ладонях. Плечом к плечу, переворачивая полосами по несколько метров за раз, пока дети разбивали комья и формировали борозды. Видя вольно сидящих за картами Стрелков, у Евгения на лице часто проступало недовольство. Остальные же, не променяли бы труд ни на самый мягкое кресло, ни на пятилетний запас еды. Давно утратившая сакральный статус сосредоточения жизни и смерти, земля всё же обладала силой. Она, словно повязка, поглотила кровь и сукровицу душевных ран, дав им затянуться в покое. Закончив основные угодья, взялись за участки по меньше. Но в тоже время, из самоорганизовавшегося крестьянства, начали выходить мелкие ремесленники и мастеровые. Производство черепицы взамен утраченной, чеканка щелей в стенах, подъём и выравнивание полов. Больше никто не пришёл. Стрелки дважды проверяли тропу, ища ведомые им одним знаки, но всякий раз возвращались не с чем.