Город и люди в нём

Чужаки пришли вместе с дождём. Большая группа, изуродованных до того, что издали их и вовсе не принимали за людей. Тем не менее активных, собирающих всё что плохо лежало. Не принимаемые ни в одном из обитаемых домов, неприкаянные, не знающие общего языка. Выродки, не брезгающие даже себе подобными, спавшие в грязи, евшие снег и по всему, довольные бытом оборванцев.

Небольшая группа преследовали Бонди, держась на расстоянии брошенного камня, ожидая следующего сброса монет. Он кричал на них. Нескольких бил. Одного, почти до смерти, оторвав от туловища приросшую, скрюченную ручку. Никаких последствий. Всё та же добродушная улыбка в ответ, раболепная реакция на крики, неотступное преследовании. Несколько раз на них нападали, вырезая целыми группами. Те, лишь разбегались, вскриками предупреждая других, переставая сопротивляться, стоило попасть в руки, корчась в муках, едва постанывая, как бы не пытали. Одев платок банды, Бонди в составе группы, пользуясь удачным моментом, следующим вечером напала на мучителей, избавившись от конкурентов. Но к своему удивлению, выжившие при налёте выродки, складывая руки на груди убитых истязателей, бережно относили, и хоронили их тела, в тоже время, не забывая поедать себе подобных.

Хрустящий мороз, изморось на стенах, сугробы и тропы. Глинтвейн в двуспальной постели, последняя книга на полке, подгоревший бисквит на маленькой кухне. Во второй раз он упал на улице, и только благодаря прохожим знакомцем, затащившим в тепло, не околел, отделавшись простудой. Заказанный по рецепту, состав оказался безбожно дорог. От неумелых уколов, на бедре надулись синяки, прятать которые, с каждым днём становилось всё труднее.

Они ушли в след за растаявшим снегом. Медленно, проверяя последние ловушки для крыс, унося раненых. На следующий вечер после исхода, на задворках гостиницы, в конце ступеней совсем короткой лестницы, Бонди встретил смертельно раненного выродка. Скособоченные, будто свёрнутый по спирали, с куском пульсирующей плоти, что росла в мешке между головой и плечом, весь изрезанный и избитый, с обломком стрелы в спине… Опустившись на раздвоенное колено, он отнял руки от ран, выпуская кровь, и достав из сумки свёрток плотной бумаги, развернув края, протянул. Оттёртые до блеска, на ней лежало две горсти некогда выброшенных монет, что были в ходу только в этих местах. Добродушное, приглашающее выраженье лица, на котором проскальзывали импульсы боли. Стиснув зубы, Бонди недвижно стоял, наблюдая за кровью на теле уродца. Избегая, до дрожи боясь его взгляда. Впервые за долгое время, не зная, как поступить.

Тяжёлый пистолет в лёгкой руке. Жар там, где внутри собственного тела росла его смерть. Режущий взгляд любимой женщины, через приоткрытую дверь. Страх, подталкивающий сделать хоть что-то. Мысль, словно спасительный круг. И протянув руку, он взял деньги, тут же закрыв глаза, изо всех сил желая, чтобы всё закончилось. В собственной темноте, Эш продолжал слышать дыханье выродка, падение капель крови, лёгкий ветер в вышине, отдалённые весёлые голоса постояльцев, не ясный звук падения. Больше не в силах держатся, умирающий склонился, оперившись на целую руку. Кровь хлынула с новой силой, ни оставляя шансов. Меж зубов прорвался стон. Охладев лицом, выронив пистолет, Бонди достал нож и спустившись, коротким сильным ударом, вогнал его в голую грудь. Отрывистый, негромкий вскрик, оставивший глубокую борозду на пластинке памяти. Горячая влага, мягкое прикосновение холодных пальце, сдавленный стон из собственных уст.

– Эй, ну не здесь же! – возмущённо, кто-то вышедший из боковой двери. – Всё измазал. Хотя бы за углом.

Подхватив пистолет, Бонди направил его на говорившего, даже не став разбираться кто это, и выпустил весь магазин. Кровь на собственных пальцах, не понимающий, дрожащий, залитый слезами взгляд, призрение ко всему что окружает. Десять разрозненных пулевых попаданий в стене напротив обомлевшего человека.

Стук в запертую дверь. Знакомый женский голос. Белый платок, падающий в пустоту, которую больше не мог накрыть.

– Что случилось? Ты весь бледный и… мокрый. – присев рядом, взяв его грубые, дрожащие руки, она попыталась заглянуть в глаза.

– Я всё.

– О чём ты? – без ответа. – Бонди, скажи наконец?! – напугано.

– Мы вместе несколько месяцев. Без преувеличения, лучшие месяцы моей жизни. – искренне, с лёгкой улыбкой, прикоснувшись к её бедру.

– Даже в наших счастливых днях, всегда есть, “Но”. – чуть хрипло, отвечая грустной улыбкой.

– Я не могу это объяснить. – чуть отведя взгляд, пытаясь заглянуть в себя, подобрать слова. – То, что я здесь, кажется неправильным. Как если бы в соседней комнате плакал ребёнок, а ты продолжал читать журнал, лишь изредка морщась.

Она усмехнулась, мягко прикоснулась к его руке, отняла от себя, переплела пальцы.

– Тогда идём, и сделаем это. Неважно куда. – решительно, но затем помедлив, чуть растерянно. – Хотя говорят, закрывшие гештальт, исчезают.

– Злополучное “Но”, в том, что у меня не так много времени. В реке, может капкан или как-то ещё… – вспомнив горы трупов в крематории. – Какая-то дрянь убивает меня изнутри.

Их взгляды снова встретились. Её решительный и задорный, дрогнул, заметив открытую печаль и сомнение на лице того, кто с улыбкой выходил биться против двоих. Оставив его руку, она подошла к столу. Шорох перебираемых бумаги, перечитывая визитки и вырванные тетрадные листы, в поисках забытого имени, тихо позвякивая подаренной фенечкой.

– Нет того, что нельзя исправить. – решительно, не оборачиваясь. – Я видела парня. Он заменил себе лёгкие, и печень. Синтетические. Выращенные специально для него. Сейчас найду адрес.

– Лечение будет стоить два, а может и три медных кольца.

– Переедем в пустой дом. Будем обходить этажи. Жить вместе.

– Только два исхода. Ждать заката, последние часы ползая на коленях. Или заглянуть дальше. – сжав кулак, чувствуя в себе силы сражаться с тем, что ждёт на другой стороне.

– Ты, хочешь исчезнуть?! – полушёпотом, замерев, не смея оглянуться.

– И даже знаю как! – поднявшись, подступив. – Также, как чувствовал в какой стороне город. Ступить в следующий день. Все, кто появляются здесь, здоровы. Даже если закончили свой путь в больничной койке или грязной луже. Затяну, могу стать одним из этих… – чуть кивнув в сторону. – Выродком.

– У тебя будет ребёнок. – порывисто оборачиваясь, напуганная его словами, стремясь удержать.

– Здесь?! – вскочив, поражённый.

– У тебя. – вдохновенным шёпотом.

Долгий взгляд друг другу в глаза. В её, расцветающие радостью. В его, видящие лишь короткий путь. От удивления к восторгу. От страха, к боли разочарования. Подняв взгляд, она видела ношу и цепи, что легли на его, ещё пол минуты назад окрылённую спину.

Пол шага назад, опуская веки, отворачиваясь, разрываемый живьём в том месте, о котором даже не догадывался. Не веря её словам. Оставляя нерождённого ребёнка без полной семьи. Помня, что она неплохо жила и до их встречи. Бросая их обоих, на растерзание города. Оправдывая себя тем, что без обузы умирающего должника, им будет лучше. Оставляя ей всех врагов, что успел накопить. Планируя где добыть достаточно, чтобы им продержаться не один год.

Шорох поступи, всхлип, падение чего-то мягкого, перекрытого звоном стёклышек и монет, всплеск пролитого, размазанного. Запах алкоголя и крови.

Решительность в сжатых кулаках. Не высказанные слова на дрожащих губах. Ужас во вновь открытых глазах. Маленькое… Несформированное… Окровавленное… Быстро остывающее… Лишь единожды дрогнувшее, на грязном полу.

Глава 7 Вернувшиеся

– Ты врёшь нам. – Катя, на шаг выйдя с балкона. – Не понимаю зачем. После того как признался в этом… – указав себе за спину, на мир с наружи.

– Это другое. – снова спрятав взгляд за отпущенными волосами.

– Дерзай. – Артур, подобравшись для нанесения удара, если он скажет что-то совсем бесчеловечное.

– Не могу. – загнанно.

– Давай. – спокойно.

– Нет. – решительно, взглянув ему пряма в глаза.

– Говори. – сквозь зубы.

Шаги по ту сторону двери, прикосновение к ручке и с лёгким толчком, она распахнулась. Никто его не узнал, хотя много раз видел. Грязно белое волосы, небольшие, но широко раскрытые глаза, острые черты лица, кепка на голове, платок с узором на нижней части лица.

Безжалостный взгляд обежал присутствующих. Всего четверо. Длинноволосый, плотно сбитый при невысоком росте. Молодцеватый, с хмурым, решительным взглядом. Женщина у балконной двери, с медным кольцом на пальце. И наконец тот, кого можно было винить. Ствол дробовика поднялся выше, и лежавший на спуске палец, резко сжался.

Всё произошло быстро, не давая и секунды на раздумья. Скорее оттолкнувшись, чем пытаясь оттолкнуть, Артур пнул стоявшего рядом с собой Ханга в грудь. Пролетев совсем близко, ещё только раскрывавшийся пучок дробин, краем задел его ногу, и посекли руку Жени. Второй выстрел, сквозь дым первого, лёг на грудь девушке, проломив рёбра, выталкивая наружу. Подточенные временем, перила медленно согнулись под её весом, нависая над краем. Сбив третий выстрел брошенным стулом, Артур против воли обернулся на вскрик. Тонкая женская рука исчезла за краем, а за ней, не секунды ни медля, прыгнул Евгений.

Уцепившись за штанину, рывком подтянув, прижав к себе, он крича…

– Люблю!

Она, не слышала нечего кроме рёва ветра. Не чувствовала нечего, кроме жгучей боли. Не могла сделать вдох, чтобы учуять его. Но заглянув в глаза, увидела то, что он так долго скрывал. То, чего не хотела замечать, предпочитая недорисованный предел мечтаний. Боясь стать причиной разлада среди мужчин.

– Люблю, люблю, люблю! – срывая горло.

Резкий разворот, и земля с небом поменялись местами. Мимо проносились чёрные отверстия окон. Улица стала совсем близко. Так, что можно было уверенно разглядеть отдельные вещи. Отчаянный рывок, так чтобы своим телом смягчить их паденье. Руки сомкнулись, обхватив пустую одежду. Хлопок, резкий хруст, вторичные удары от разлетевшихся безделушек, звон покатившегося медного кольца.

В едином выдохи сбросив оковы самообладания, но не потеряв контроля, Артур взялся за края стола, и используя своё тело в качестве противовеса, запустил его в нападавшего. Слишком тяжёлый чтобы лететь, он прокатившись по полу, загибая ковёр, уперевшись в подставленную ногу. Грянул новый выстрел, сбитый с цели вынужденной обороной. Молниеносно выхватив пистолет, отступая в сторону, Ханг трижды выстрелил на вскидку, вынудив отшатнуться. Короткий выбор между целями, ожесточённый оскал под платком, слёзы на глазах и направившись к стрелявшему, дробовик выплюнул ещё один сноб, в то время как левой рукой уже тянулся к бедру. Разбитый на части последним, картечным патроном, шкаф покачнулся, и получив толчок с противоположной стороны, рухнул на пол, став своеобразной баррикадой. Сблизившись, Артур ударил наотмашь, отворачивая ствол ружья, замахнувшись левой, чтобы сокрушить. Ещё не до конца вынутый, короткоствольный пистолет-пулемёт застрочил слитное легато, прошивая полу, отдачей доворачивая поднимая ствол. Одна за другой, пули пробивали тело защитника, не подпуская, отталкивая. Напряжённая до хруста в костях, левая рука разогнулась, стремясь уничтожить, но увядшее, неподконтрольное тело, предательски начало оседать. Кулак лишь едва коснулся платка, оставив на подбородке лишь росчерк ссадин. Перехваченный, пистолет-пулемёт, выпустил остатки магазина в шкаф. Быстрый прыжок через препятствие, уворачиваясь от выстрелов в ответ через приграду, сбрасывая магазин, со щелчком загнав новый, огибая упавшие стулья, начав стрелять ещё до того, как обогнул укрытие. Страх и предвкушения, холодный пот на спине, ожидание резкой темноты или света… Но к своему удивлению, обнаружив за ним лишь дыру в полу. Парой этажей ниже, подобрав ноги, беглец провалился в темноту дверного проёма.

– Ааа! – в след, в месте с длинной очередью, разбившей проём и посёкшей стены вокруг.

Среди пыли, острый взгляд разглядел пятно крови. В под ногами, возле шкафа, обнаружился выпавший пистолет. Подхватив трофей, Сэппе рванулся к двери, по лестнице, вниз, снедаемый жгучим желанием исчезнуть.

***

Окрылённый адреналином, Ханг поднялся, и тут же осаженный ранением, упал. Отбитые ноги не держали, простреленное основание груди горело, с тихим хлюпаньем подсасывая воздух при каждом вдохе. Семенящая поступь на носочка, облокотившись о стену. Толчок всем корпусом в приоткрытую дверь. Грохот сшибленного хлама. Грохочущий топот со стороны лестницы. Оттянув край щита вздувшейся, прессованной стружки, Пятый нырнул в щель, закричав от боли. В глазах потемнело, ослабевшая нага проскользнула, и мир пошёл под уклон, кубарем вниз. Острые камни, обломки плитки, торчащие трубы и смятые гнилушки досок. Котясь кубарем, обхватив рану и голову, не в силах даже кричать, моля лишь о том, чтобы всё быстрее закончилось. Упав, и проскользив по выложенному плиткой полу, Ханг сдавлено крикнул, и задохнувшись поднятой пылью, зашёлся кашлем. Туго сжатые руки, впились в одежду. Поджатые ноги, упёрлись в грудь. Гримаса отчаянья исказило лицо.

“Нет. Зачем всё это. Пусть добьёт, если ему так хочется.”

А затем, среди тьмы, несколько вырванных из памяти кадров.

“– Из такого, будет сложно придумать нормальное имя. – Женя, откинувшись на сломанную спинку.”

Скривившись ещё сильнее, безуспешно сдерживая слёзы боли и отчаянья, с натугой разогнув собственную руку, и оперившись, поднялся. Через несколько комнат, к двери, с трудом распахнув, вывалился в коридор. Чёрный от копоти. Без единой лампы. Освещённый лишь лучами пробивались из пустых квартир. Тяжело дыша. Не в силах набрать полную грудь. Шаркая по толстому слою пыли и пепла. Мимо таблички с цифрой двадцать семь, мимо обугленной мебели, к лифту. Отперев замок специальным ключом, что валялся в кармане с первых заказов, разомкнув створки, встал на край и наклонился над ним, заглянул в чёрную пропасть. Привычную, почти родную, в которой каждый болтик был закручен его рукой.

“– Между тем кто нашёл, и тем, кого нашли возникает связь. Чувства. Близость, как у сестры и брата. Или матери и сына. – Катя, на едине, когда он застал её за рисованием.”

Взявшись за лестницу, Ханг наступил, прижался пережидая, затем взялся другой рукой, и оттолкнувшись, полез вверх. По одной за раз. Ступень за ступенью. Не останавливаясь. Ожесточённый поступком беловолосого в кепке. Движимый слепой ненавистью. До одного из стопоров. Новый, лишь едва притёршийся, с десятью монетами полуночников. Выкрученные тем же ключом, они были выброшены, и пролетев почти тоже расстояние что и двое членов его семьи, со звоном разлетелись в разные стороны. Шаги не заставили себя долго ждать. Парой этажей выше открылась дверь лифта. Ханг успел закончить с проводкой и открыв створку, вывалиться на этаж в последнюю секунду до того, как кабина прошла мимо. И на две секунды раньше, чем та сорвалась. Это не было падением. Слетев с направляющей, без достаточного напряжение на спускающем двигателе, обманутая скруткой кабина устремилась вниз. Ударяясь то об одну, то о другую стену, сминаясь и складываясь, разваливаясь на части, пока не скрылась в поднятой пыли, оповещая о своём движении, лишь громогласным грохотом, лязгом и скрежетом.

В глазах потемнело. Дышать было нечем. Вдох не получался вовсе. Осев, Пятый опёрся плечом об угол, прижав лоб к старой, выцветшей стене.

“ – Бля! – Артур схватившись за голову, а затем попытавшись протереть, но лишь размешав и размазав узор на столе. – Бля! Скажешь, что это ты. ”

Ухмыльнувшись, Ханг поднял взгляд. Тускло освещённый коридор. Знакомые двери. Заветная комната совсем неподалёку.

“Хорошее место чтобы…”

Очутившись на лопатках, кривясь от внезапно накатившей боли, в ещё недавно целом затылке, пальцами сжав рану. Внезапно, вдох удался, хоть и в пол силы. В тоже время, между пальцев вышел хлюпающий гейзер. Через боль, сжав сильнее, и снова вдохнув, Ханг истерически затрясся. Только спустя череду ослепляюще болезненных попыток, ему удалось понять взаимосвязь. К тому моменту, когда лёгкие смогли полностью расправиться, вытекло столько крови, что одежду можно было выжимать. Благо та, что осталась, больше не стремилась покинуть плоть.

Артур был мёртв. Возможно, ещё до того, как упал. Смазанный узор на столе, соседствовал с россыпью несгоревшего пороха и латунных гильз, осколков и крови. Резко пахнущая, подёрнутая плёнкой, медленно, беззвучно капающей в небольшую лужицы на полу. Ни слов прощанья. Ни мыслей о жестокой мести. Лишь безграничная решимость в сжатых кулаках.

Лифт должен был сделать дело. Но требовалось убедиться. Увидеть своими глазами… Шаг за шагом. Всё ниже. Несколько раз начиная считать и несколько раз сбиваясь. Останавливаясь возможно чаще, чем шли этажи. Обливаясь потом. Сбросив липкую одежду. Оставив лишь куртку на голое тело. Мечтая о глотке даже грязной воды. Дважды упав на колени, подкошенный болью, не желая продолжать путь. Уперевшись в холодный пол, убеждая себя.

“Он не мог выжить. Можно остаться тут. Отдохнуть.”

Но всё же поднимаясь. Коря себя за то, что не взял оружия, за которым уже не сможет вернуться.

Двери лифта выбило и выгнуло. Внутри, еле мерцал уцелевший светильник, подпитываемый крупицами энергии. И в этом неверном свете, явственно виднелся ровный пол, кровь, и сброшенная накидка. Тонкий оскал исказил лицо. Грудь наполнилась жаром. До того не виданная решимость разогнала пелену. Двери на территорию Стрелков были заперты. А на её ручке осталась свежая кровь. Искать полуночника было гиблым делом, да и помощи от него было швах. Недолгие раздумья, и развернувшись, Пятый вышел в свет.

Солнце не грело. Серые улицы окончательно потеряли цвета. Посерела лишь кровь одного из самых близких людей, размазанного по бетонной мостовой. Склонившись над телом, протянув дрожащую руку, Ханг прикоснулся к руке Евгения. Неестественно изогнутая, переломленная в нескольких местах, со вздутиями на коже там, где вздыбились обломки костей. Даже будучи разорванным и расплющенным, он продолжал улыбаться.

Ханг успел отойти на сотню шагов, когда его вырвало. Желчью и слизью. Так болезненно, как некогда прежде. Из раны снова начала сочиться кровь. В глазах заплясали блики. До того едва заметно кружившаяся, голова начала раскалываться. Запоздало вспомнив, он нащупал маленький кармашек, и открыв клапан, с трудом извлёк единственную таблетку. Обезболивающее и антибактериальное в одном буром комочке. Несколько минут, и стало полегче. А в конце квартала, под стеной он заметил кастрюлю. Подставленная под трубу, служащая поилкой для животных, она была переполнена неизвестно откуда текущей водой. Обливаясь, он выпил не меньше половины, пока его снова не вырвало. На втором заходе сделав лишь несколько маленьких глотков, и забрав остатки с собой, раненный побрёл дальше. Не скрываясь и особо не оглядываясь. Мало по мало, распрямляясь и собираясь с силами.

Три долгих квартала, за которые солнце успело значительно сместится по горизонту, кастрюлька опустеть, а тело, воспользоваться резервами. На пути он встретил несколько человек, но теперь, они были ему безразличны. Два коротких отрезка, и в конце дороги, здание с множеством лепнин, и карнизов. В темноту неприметной двери. Коридорами, к длинной галерее, с перилами, по ту сторону которых, подтопленный нижний этаж. Вода оказалась куда холоднее, чем он представлял. Дно, куда более заиленным и замусоренным. Место для поиска, совершенно не очевидным. Пальцы быстро потеряли чувствительность, от боли в передавленной ране начало темнеть в глазах, а растянутые сухожилия будто перерезали ножами, но Ханг продолжал искать, шаря руками в неглубокой воде. Среди камней и осколков, песка и ила, хлопьев ржавчины и мышиных костей… Патрон! Тот, что скатился, выпав из его собственных пальцев. Потемневший, с тонким слоем наросших водорослей, почти наверняка не пригодный. А совсем рядом, и заветный пистолет. Револьвер, чей барабан удалось открыть только ударом о твёрдую поверхность, стрелянную гильзу выбить толстой проволокой, а взведённый курок лишь в половине случаев достигал капсюля. Третий патрон нашёлся на полу галереи, в близи давно высохших и затёртых пятен. Чуть помятый, с не немного выдавленной пулей, он был всё же вернее тех, что пролежали в воде.

Снова улица, пасмурное небо, серые стены, рука в кармане, исцарапанная мокрая рукоять под пальцами. Взвод, щелчок, поворот барабана на зад, и снова, взвод, щелчок… разрабатывая механизм, с каждым спуском на долю процента повышая шансы. Назад. Туда, где раньше был его дом. Чтобы взять след и идти по нему. Чтобы, приставив к голове пистолет задать вопрос, что не давал покоя.

Вдруг, что-то привлекло внимание. Яркое пятнышко, на сером фоне. Хрупкая фигурка, застрявшая тележка, потерянный взгляд на старческом лице. Уже выбившись из сил, старушка тянула и дёргала, часто останавливаясь и причитая.

– Я могу помочь. – Пятый, приблизившись.

Охнув, старушка отстранилась, отгораживаясь тележкой. Не желавший такого, сам удивлённый хрипотой собственного голоса, Ханг отступил на пол шага, чтобы не пугать. Произнеся ещё несколько слов на чужом языке, она всё же подняла взгляд. Блестящий от слёз, нерешительный и смущённый. Взявшись за ручку, он попытался вытянуть, но не смог даже стронуть. Тогда, попытавшись заглянуть снизу, упал на колени. Пришлось прятать вспышку боли, за трудом, отодвигая камни, подложил несколько крупных щепок, и еле поднявшись дёрнув наискосок, вытянул, сначала одну, а затем другую сторону. Заверещав, женщина кинулась вперёд, вскинула руки, стараясь казаться больше. А отпугнув, взялась за ручки и спешно пошагала прочь. Мягко ухмыляясь, Ханг остался стоять на месте. Не желая провоцировать. От части понимая. Борясь с головокружением и болью опять потревоженной ране.

На следующем перекрёстке они разминулись. Улицы снова стала безлюдной. Тем не мене, на спине чувствовался чей-то взгляд. Поворот был совсем близко, отдышка душила, слабость тянула к земле, уговаривая присесть. Сосредоточившись на ходьбе, он упустил момент сближения.

– Иди, как и шёл. – из-за спины, приставив к ней что-то твёрдое.

Волна холодного страха, затем жгучего гнева.

– Здесь я сверну.

– Нет, ты идёшь пряма! Куда я скажу. – жёстким, но высоким голосом.

– Взгляни, что у меня в правой руке. – щелчок спущенного курка, и покачав стволом, большой палец взвёл его вновь. – Я не останусь в долгу. – а затем плавно остановившись, медленно обернулся. – Привет.

Грабительница резко разорвал дистанцию.

– Ты. – удивлённо. – Ты! – сквозь сведённые губы, глядя прямо в глаза.

– Больше нет нужды прятаться от прохожих? – чуть поведя вооружённой рукой.

В место ответа, она достала шокер. Тонкие, почти детские пальцы, выставили заряд на оглушение. Угрожающий взгляд исподлобья, не обещал нечего хорошего. Поворот барабана, и снова щелчок.

– Не заряжен. – с ухмылкой, начав сближение по широкой спирали. – Да ты ранен! – приметив кровь.

– Теперь мы на ровне. – не поднимая оружия, лишь снова провернув барабан. – У меня больше нет дома. Нет тех, кто может помочь. На кого я мог положиться. – улыбаясь, пытаясь разгладить лицо, сдержать слёзы.

Она замедлила шаг. Нахмурилась.

– Тогда. В тоннеле. У тебя тоже был пистолет. Но ты выстрелил в землю. – обвиняя.

Сжав зубы, из последних сил стараясь удержать лицо, он спрятал взгляд, пошатнулся, а затем отвернувшись, порывисто пошёл прочь. Рыкнув, она тут же бросилась. Ханг не пытался защитится, чем совершенно смутив, вынудил отпрыгнуть в последний момент. Короткое сомнение, и она пошла следом. Сначала по правую, затем по левую руку. И наконец, нахмурившись, обогнала, заглядывая в лицо.

***

Заходясь кашлем, хрипя набитыми пылью лёгкими, Сэппе вывалился из лифта. Ползком, цепляясь за пол, поочерёдно подтягивая отбитые ноги, добравшись до середины холла, прежде чем вернулся разум.

“Искать его по дому, гиблое дело. А всё так хорошо начиналось. Нужно было брать взрывчатку!”

Переведя взгляд на боковую дверь, за которой остывали тела Стрелков, убитых без единого звука, с использованием лишь половины разрывных игл, от электромагнитного пистолета. Приподнявшись, он подтянул колено, скалясь от боли в травмированных суставах.

“Тогда, пойду другим путём.”

Перенеся вес, подтянул другую ногу, поднимая голову, и не думая отступать.

***

Пятый остановился по среди улицы, тупо глядя на кровавое пятно. Тело Евгения исчезло. Начинаясь от места смерти, чёткий кровавый след протянулся до дома напротив, скрываясь в одной из боковых дверей.

Проследив за взглядом, нахмурившись, девушка вдруг выступила вперёд, встав между ним и тёмным проёмом.

– Идём. У меня есть еда, и пара сигарет из настоящего табака. – улыбчиво и искренне.

– Ха. – еле слышно выдохнув, изумлённо, чуть улыбнувшись.

Короткая заминка, в которую он старался подобрать слова отказа, но так, чтобы не оскорбить и не обидеть. Понимая его чувства.

– Не ходи туда. – посуровев, будто прочитав мысли. – Идём со мной. – но увидев, как меняется выражение его лица, увидев отказ в морщинках у глаз, в наклоне головы и грустной улыбке, взяла его за руку. – Не с этой пукалкой! Не с этим… – отведя и бросив полу куртки.

Опустив взгляд, Ханг задумался, но зажмурившись, снова поглядел на обманщицу. Решительно, но в тоже время с волнением.

– Тогда у меня к тебе будет просьба. Иди ты. – к своему удивлению, не услышав резких возращений сбился, выдохнул, отводя глаза, но затем снова посмотрев, продолжил. – Пройди по следу. Но не заходи в тёмную комнату. Не свети туда. Не поднимая руки и не показывая оружия. Зайти и громко скажи… Скажи, что я сдаюсь. Скажи, что приду без оружия, если он объяснит, зачем это сделал. Зачем напал на нас.

– Что!? Да какая разница? Переговоры с тем, кто убил твоих близких!

– Среди сорока пяти этажей, он поднялся на наш. Он был один. Был готов убить всех. Это не случайность. Я хочу знать причину, почему погибла моя семья! – слёзы потекли ручьём.

– Хорошо. – кивнув, после не долгих раздумий. – Я скажу, о чём ты просил.

Прокатившись ударной волной, странное чувство скрутило живот. Оступившись, девушка пошатнулась, оглянулась куда-то в сторону, затем в другую и вверх.

– Уходим с улицы. – скороговоркой, обеспокоенно, чуть приседая. – Гнёт.

Вторую волную он заметил. Еле видимая рябь. Но ни толики тех чувств, что испытал при прошлых встречах. Лизу будто стегнули хлыстом. Отскочив, она спешно попятилась, и с ужасом в глазах взглянув на раненного, быстрым шагом устремилась прочь, благо укрытие было близко. Не указанная, но соседняя с ней дверь.

Третьей волны он не видел. Внезапная резкая боль, поставил на колени. Свежая кровь медленно вытекала из-под сползшей повязки, руки дрожали, сильно мутило, голова отяжелела, и казалось, стоит потерять равновесие, то тут же рухнешь без памяти. Медленно двигаясь по тротуару, взгляд поднялся к тёмному проёму входа. Крупный ком прокатился по горлу. Опиравшаяся о землю рука оттолкнула твердь. Трясущиеся ноги распрямились и пошатываясь, понесли вперёд.

***

Поглядев на пистолет-пулемёт, Аше отложил его к остальному снаряжению, вернувшись к небольшому пистолету. Странной конструкции, находясь на стыке кустарного и профессионального, с вырезанным на рукояти именем одного из прошлых владельцев. Только к нему подошли два патрона, полученные от Нота. Не было никаких магических лучей, свечения и особого запаха. Обычные патроны, способные легко затеряться в горсти таких же, лишь немного затёртые от постоянной носки в нагрудном кармане. Тем не менее, он был уверен, что должен зарядить только их. Также, как уверен, что беглец вернётся, а убив его, можно будет перейти на другую сторону.

“Остался последний шаг.”

Проверив натянутый трос. Чуть повернув отражатели. Искоса взглянув на мертвеца, зачем-то уложенного на матрас. Ещё раз оттянув затвор, заглянул внутрь. Присел на край массивного бака. С лёгкой улыбкой предвкушения. Впервые позволив себе мечтать.

”Прочь отсюда. От серых улиц, он ходячих трупов, от… Туда, где…”

Улыбка померкла.

“Туда, где…”

Взглянув на пистолет в своей руке. Хмуро и с удивлением. На кровь что испачкала руки. На выступающий из-под рукояти шрам. Отложив оружие, Аше достал крохотную жестяную баночку, открутил и взглянув на остатки мази, вдохнул её запах. Трав и хвои. Оказавшейся почти бесполезной в заживлении. Хранимой в том же нагрудном кармане что и пули. Волнение заставило подняться, выйти из укрытия, ещё раз проверить тросы, и наконец выбравшись в комнату, выглянуть в коридор. Лёгкая рябь, и волнение сменилось страхом. Давящим, вынуждающим пятится, не позволяющем пройти всего несколько метров до лаза.

“Нет! Как же это? Но вить он на меня не…”

Ещё одна волна, заставила отпрыгнуть. Вспышка боли в когах, и упав на колени, Аше закрыл голову руками.

“Не меня. Всех других, но не меня.”

Свет что проливался из коридора, померк, заслонённый чей-то фигурой.

“Мне нужно убить его! Убить чтобы… За то, что…”

Туман затмил взгляд, загоняя сознание вглубь, демонстрируя небольшой кусочек прошлого.

– Я приведу помощь. – чей-то взволнованный голос. – Позаботься о моём сыне. – скрип снега, удаляющиеся шаги, хрип собственного дыханья.

Вошедший пересёк порог не заметив нитки, и сорванный стопор, обрушил железную створку, перекрывая выход. Серией щелчков сработали реле, пуская ток, создавая искру, зажигая лампы, осветившие комнату с нескольких стороны. Сжигая тени. Высвечивая скрючившегося на коленях человека.

“Это похоже на казнь.”

Подумали оба.

“Город. Нет. Люди, которых тот выбрал. Люди сделали это, и он был не против. Проклятый город. Но именно люди решают, как поступить.”

Медленный подъём курка. Ухмылка на смотрящем в землю лице. Щелчок удара о капсюль. Тишина, столь плотная и глухая, что каждый услышал гул собственной крови. Бой сердца в груди. Снова шелест механизма, срыв, сухой щелчок, лёгкое щипанье, запах сгоревшей бертолетовой соли и опять тишина.

“Давай же, не мучай меня. Давай!”

Резкое нажатье на спуск, шелест механизмов, скрежет застрявшей тяги. Лёгкий выход с усмешкой, размахнувшись, Ханг ударил тыльной частью ладони о курок, вгоняя ударник в капсюль последнего патрона. Грохот выстрела в замкнутом пространстве сродни взрыву. Визг отрикошетивший пули. А затем грохот упавшего на пол револьвера.