Кровь

– Он нам не доверяет. Ни на секунду не доверял. У нас ключ только от этого коридора.

– А двери наружу?

– Всегда закрыты. Как и та, что ведёт в игровую комнату. А теперь. Если вы не возражаете. Я пойду по своим делам.

Гыгыкнув от такой наглости, Саид, что есть сил, ударил его в бок.

– Мы должны отвечать каждые полчаса. – через боль. – Если нет. Он несколько раз шибанёт током, а затем выпустить усыпляющий газ и пойдёт разбираться. Как я и сказал. Буйных он не держит.

– Вытащи нас отсюда! – сквозь зубы, наматывая ворот на кулак.

– Как?! Если я и себя вытащить не могу.

– Комната, в которой наши вещи. – вспомнил Ван. – Ты можешь использовать их.

– Она заперта. А шмотки, он выкинул в первый же день.

– В первый день, когда я ходил в туалет… – осёкшись и стиснув зубы. – …она заходила в ту комнату и шарилась среди вещей. Что вы там нашли?

На короткий миг, веко чёрнорубашечника дрогнуло.

– Такого не было. – с тихим напором. – Нам нельзя заходить в ту комнату. Она не нарушает правила. У неё есть причина.

– Какая?

– Не твоё собачье дело. – озлобленно и резко. – Если хотите выбраться, делай как он го…

– Ты не в том положении чтобы молчать. – почувствовав, что зацепился за что-то важное.

– Отвечай! – Саид.

Усмехнувшись, он отвернулся, а спустя всего секунду получил короткий разряд в ногу. Его почувствовали и остальные.

– Это личное, и ты не…

– Раз ты молчишь, оно имеет значение. – глядя пряма в глаза.

Долгая пауза, попытка вырваться, набирающее силу предчувствие предпоследнего разряда и наконец…

– У неё есть ребёнок. – озлобленно и обеспокоенно. – Он на поезде. Она верит в то, что он на поезде. Годовалый малыш. Её не похищали, как всех нас. Она сам залезла в вагон. Вампир обследовал её и, признав годной, посадил к нам, пятым номером. А её ребёнка… Он выкинул его в первый день. Я точно уверен. А ей сказал что ребёнок живёт в другой части поезда. – резко подняв взгляд, на Вана, оседлавшего его грудь. – Если ты расскажешь ей. Она может выйти из-под контроля. Он убьёт ей, и я, останусь один. Тогда, первым делом убью тебя. Всех вас. И срать на то, что будет после. А теперь. Свали с меня. – с яростью, сквозь стиснутые зубы.

Несколько секунд, кролик смотрел ему в глаза, а затем, убрав руки от груди, приподнял чёрный рукав. Под ним, в районе локтевого сгиба, всё было в старых и новых следах от иглы.

– Куда пошёл? Держи его. – Миллер, не понимая.

– Он колотый, как и мы. Он бледный, как и мы. С браслетами, как и…

– Да ни хрена! Другого шанса не будет.

Разряд тока, достаточный, чтобы против воли сократить пальцы.

– А если он не врёт? – Дина. – Если действительно выпустят газ?

– Отпустим и он тут же стуканёт на нас!..

– Если Он узнает что я не справляюсь с обязанностями… Убьёт.

– Нужно решать сейчас. – кролик, оглядывая остальных. – Кто за?

Взгляды всех четверых скрестились на голубоглазом. Сначала ошарашенный таким исходом, быстро подобравшись, он злорадно улыбнулся. Мгновенье, и во взгляде, кроме желание немедленной расправы, появилось и беспокойство, за тех, кто возможно нуждается в его помощи. Оттолкнувшись, блондин поднялся на ноги, отступив на пол шага.

– Да чтоб вас! – Миллиер, сквозь зубы, не разделяя, но подчиняясь общему решению, отступая последним.

– Мне нужен ключ. – поднявшись, протянул руку.

Ему не сочли нужным даже ответить.

– Я не могу его вам оставить. Мы сдаём его на ночь.

– Тогда принеси проволоку или что-то вроде. – девушка, отдавая ключ.

– Хорошо. Я найду. – принимая.

Перехватив её руку, Миллер ожесточённо глянул её в глаза. Не спасовав, Дина перехватила его руку и приблизилась, шепнула что-то на ухо. Короткий кивок, и предмет спора оказался у владельца. Тем не менее, перегородив проход, кривясь в нерешительности, Миллер взглянул на сокамерников, затем на выпускаемую добычу.

– Мы вам не враги. Но и не друзья. Делайте что скажут. Держитесь так долго как сможете. Мы придумаем как выбраться. – и мягко отодвинув преграду, затворил за собой дверь.

Вскоре, свет погас. Но никто даже не пытался заснуть.

– Ублюдки! – ударив стену. – Мрази! – удар. – Куски дерьма! – удар, и долгая пауза. – Почему я? – опустив голову на стену. – Почему именно меня? – упав на колени, Миллер заплакал. – Есть же целая куча бездомных, калек, сирот войны и прочего отребья. За что меня? Я же нечего не сделал! Просто жил. Ни крал, не был кому-то должен, ни кого не убивал. Просто жил.

– Думаешь выберешься, если будешь колотить стену и ныть. – схватив его за грудки, Ван приподнял и просверлив голову взглядом, отбросил в сторону. – Нужно что-то делать! Нельзя просто сидеть, в ожидании смерти.

– У нас есть три пути. – Дина. – Побег, нападение, помощь из вне.

– Он же сказал что отсюда не выбраться. – Саид. – Сказал седеть и не рыпаться. Может нам удастся договориться?

– Будем прорабатывать все три. – игнорируя. – Для побега пригодится всё, но для первого шага хватит и куска проволоки. Я смогу нас открыть. Запомнила порядок зубчиков. Было бы чем.

– А ты умеешь?

– Видела в интернете. Пока он ещё работал. Желательно отвёртку чтобы провернуть и чтонибуть твёрдое и тонкое, чем надавить на штифты.

– Этому… – кролик кивнул на дверь. – …не на секунду не верю. Ждать что он принесёт то о чём договорились нельзя.

– Вам хорошо у вас есть карманы. – демонстрируя оттянутые в стороны штаны.

– Да хоть булками зажимай. Хоть за щёку прячь, только добудь.

– Присядем по ближе. – Ван, собрав всех в круг. – Где и что у нас есть шанс урвать?

– На шланге, которым мы мылись, была проволока, достаточно прочная.

– Неизвестно когда в следующий раз будем мыться. Но, в ту комнату, мы ходим каждый день.

– Он нечего не оставляет. Иглы туда, остальное сюда. – жестами показываю тару под отработанные материал.

– Тогда сам настил. Может под шкурами или… Одного гвоздя будет достаточно. Разорвём обшивку здесь и из неё уже…

– С этим ладно. Что насчёт нападение…

– Он же сказал про буйных? – за волновался Миллер. – Если мы…

– Если справимся, то будет неважно, что он сказал. Если нет. Будет тоже, что и с остальными кто носил эту одежду.

– Если сумеем выйти из комнаты, сможем найти и чем сражаться.

– Ещё не факт, что выйдя из комнаты, сможем выбраться из вагона. Да и поезд не останавливается.

– Мы не спросили про поезд. – обхватил голову блондин.

– Мы много о чём не спросили. – коря и себя.

– Это сейчас не так важно. Если не прекратим сдачу крови, у нас скоро не останется сил. Промедление, смерть.

– А что насчёт записки? Может у них есть телефон или… Да блин, телефонов достаточно. Геолокация, экстренный возов, отслеживание через спутник. Не просто же так их там полное небо.

– Можно написать на кусках одежды и выбросить в… – Миллер кивнул на зашторенный угол.

– Геолокация, сообщение, и все дела. – совсем шёпотом, опустив голову, до конца не уверенный говорить ли. – Я это уже сделал. В первый день, когда меня водили в туалет. Когда девушка рылась в наших вещах, я взял телефон и в очень интимной обстановке отправил сообщение с координатами.

– Прошло уже три дня. – встревоженно, Саид.

– Мы уже в трёх днях пути от того места. – Дина. – Но всё же, нас должны искать. Теперь мы не просто пропавшие без вести, а похищенные. – радостно.

– Всё одно. В наше то время. Тем более на оккупированной земле… Могут и забить болт.

– В таком случае, нам тем-более следует действовать самим. – Дина. – Завтра же! Каждый должен принести хоть что-то. Иначе…

Продолжать не требовалось. Каждый чувствовал это на собственной коже. Чувствовал как с каждым переливанием, жизнь покидает тело, оставляя после себя пустоту и слабость. И если её копить, она перерастёт в немощь, а затем, смерть.

***

Тяжёлое пробуждение, напряжённы разговоры на отвлечённые темы, частые взгляды в сторону двери. То и дело подмечая друг за другом симптомы волнения и тревоги, заговорщики мягко сдерживали трясущиеся ноги и нервно стучащие по полу пальцы. Короткий завтрак, по завершению которого, подносы требовалось ставить на полную длину руки.

– Может, стоит повременить? – Саид, кусая ноготь на большом пальце. – Что если этим, мы потеряем последний шанс договорится? – сжав пальцы в кулак. – Нет, нет… забудьте. – подавив мимолётное сомнение.

Забыть, оказалось сложнее, чем сказать об этом. По движениям, по опасливым взглядам, по лицам похищенных, было видно, что каждый из них думает о то, что может потерять, сделав рискованный шаг. Скрип открывающегося оконца, щелчки захлопывающихся наручников, прохладный воздух коридора, и наконец, открытая дверь игровой комнаты.

– Перед тем как мы начнём. – Миллер, неуверенно выступив вперёд. – Ответь. Зачем тебе наша кровь?

Девушка в чёрной рубашке, взволнованно взглянула на напарника, ожидая увидеть если не ужас, то хотя бы страх, и на его лице, была лишь ярость. Резко взглянув на неё, он медленно сжал кулаки. В ответ, будто невзначай пошевелив указательным пальцев, она обернулась к камере.

– Кровь. – грубо, и глухо. – А зачем она тебе? Есть те, кому она нужнее.

– А в Африке от голода умирают дети. Я знаю эту сказку. Не уходи от ответа. – несмотря на то, что его голос был крепок, колени мелко дрожали. – Я имею право знать, ради чего умираю!

– Умирали и те, кого твой отец отправлял на севера. – ещё жёстче чем прежде. – Невольные вернутся, оторванные от родных, загнанные в кабалу, без единого луча света на горизонте. Они имеют право знать, за что умирают? От холода, в неотапливаемых бараках, загибаются отравленные химией, исходя кровавым кашлем после месяцев в рудниках…

Отступив на шаг, не выдержав напора, блондин упёрся в товарищей.

– Я этого не делал. – с излишней поспешностью. – Меня нельзя судить за дела отца. – взволнованно и напугано.

– Верно. Нечего не делал. Просто расписывался в отчётах, составлял списки отправленцев, отвозил подарки тем, кто не должен заглядывать под ковёр, пока вы тащите под ним цепи с гроздями душ.

До того служившие опорой, сокамерники чуть отстранились. Сорвавшись с края, блондин полетел в пропасть. Плечи поникли, взгляд потускнел, еле заметно задрожала губа.

– А вы. Думайте, что лучше него? Снабжение миротворческих операций? Ноли в твоих документах, это трупы. – глядя на Дину. – Что ты знаешь о том, что творится за стенами города? О том, куда переселили всех тех, кто жил в деревнях и маленьких городах? Больше миротворцев для контроля переправ, больше для помощи беженцам севера, больше для охраны запретных зон. Больше нолей в отчётах. Чтобы хватило на всех.

– Даже не смотри на меня. – покачал головой Саид. – Я не хрена не при делах.

– Нет. – от чего-то грустно. – Ты… Вы оба, здесь только из-за… – осёкшись, он зажмурился, тяжело выдохнул, опуская голову и снова открыв глаза вернулся к прежнему состоянию. – И так, кто первый.

Залившись краской, не пристыженные, но сунутые носом в следы своих поступков, оба поёжились, чувствуя взгляды на своей спине. Иллюзии были развеяны. Мотивы похитителей обрели направление между: справедливостью и местью. Озаглавленное расплывчатым: выгода. Первым, скорее не желая оставаться на месте, вышел Миллер.

“За что схватится утопающий?

Рука спасения. Шея спасателя. Тонущий камень. Нога проплывшего мима.”

Качнув головой, он ещё раз прочитал вопрос, а затем опустил голову. Ему хотелось соврать. Хотелось избежать боли. Но в прошлый раз, лож не принесла успеха. Сейчас, оголённый откровением похитителя, замерзая под уничижительными взглядами, прижатый весом истины, к своему удивлению, он без труда выдохнул правду.

– За шею спасателя.

В безмолвии, под перестук колёс, прошло пол минуты, растянувшиеся на добрую четверть часа. Собравшись в капли, пот медленно скатывался по вискам и узкому лбу. Откровенно наслаждаясь властью, улыбаясь одними глазами, Валлон любовался эффектом. Секунда, и место улыбки, заняла таящаяся в уголках глаз, глубокая печаль.

– Сядь в сторону. – без упрёка или уничижения, обыденно безразличным тоном.

Почти упав на ступень подле нар, блондин положил на колени, до того напряжённые руки и чуть искоса опустив голову, лишь благодаря усмешке, сумел удержать слёзы радости. – Я понял как выиграть! – Почти сорвалось с его губ, но страх того, что победитель может быть лишь один, заткнули горло лучше любого кляпа.

Шагнув вперёд, кролик встал перед столом.

“Трудом мостят землю, поднимают стены, отводят воду. Для чего нужны деньги?

Для решения проблем. Для заполнения пустоты. Для семьи. Для врагов.”

– Для врагов.

На короткий миг нахмурившись, затем поведя головой, похититель произнёс.

– Неверно. Туда. – указав на место вблизи себя.

Помедлив в сомнении, ища подвох в такой избирательности, проигравший всё же подчинился.

– Почему он не прав? – воскликнула Дина, за секунду до того, как в него вонзили иглу.

Быстро убрав её в сторону, Вампир отступил на два шага, дабы не быть застигнутым с двух сторон.

– Потому, что он ответил не правильно.

Нажав кнопку, Валлон выпустил разряд. Конвульсивно согнувшись, стоявшие повалились столбами, сидящие, изогнулись в судороге. Стоны агонии, сдавленный хрип, тонкий девичий крик. Закрыв глаза, подручные похитителя отвели взгляды.

– Тогда покажи правильный ответ! – Саид, обиженный на незаслуженное наказание. – Эта ёбаная игра в угадай…!

– Если вы не поняли. Вы тут ни хрена не командуйте. Вы едите, спите и играете так, как будет приказано.

Остальным засчитали проигрыш. Тонкие шнурки крови побежали под нары, наполняя пакеты. Прозрачные струи, из капельницы, обратно в вену. Не видя пейзажей за чёрной рябью, несколько раз проваливаясь в забытьё, Ван с трудом сдерживался от того чтобы взмолить о пощаде. Вырвать чёртову иглу, и упав на пол, сжаться в комок, не позволяя пристроить новую. Ещё не зажившая с прошлого вмешательства, вена горела и чесалась. Инородное тело внутри, перемещаясь из стороны в сторону, скребло эндотелий, лишь чудом не разрывая тонкие стенки. Горло ссохлось от жажды. Голова раскалывалась от дурноты и слабости. Сильно тошнило.

Хуже, было лишь тем двоим, что сдавали каждый день. Придя в сознание только когда физраствор заместил большую часть утраченного объёма, оба застонали, сдерживая рвущийся наружу крик. Их лица стали бледнее, чем у чёрнорубашечников в первый день. Когда же, железо покинуло плоть, доноры не спешили подниматься с мест, пережидая дурноту. Подставив плечо, Миллер проводил кролика до комнаты. Остальных, не способных удержатся на ногах, несли на себе подручные. Следуя чуть в отдалении, Вампир наблюдал, держа палец на курке переносного устройства, переделанного из детской игрушки. Шелест открывающейся двери, поскуливание и стоны, шуршание ткани. Уложенные штабелем, не разбивая кто был рядом, троица кроводавцев обняла друг друга, пытаясь согреться. Щелчок небольшого переключателя, открывшего воздушную заслонку, удаляющиеся шаги, а после, лишь мерный перестук колёс, и слабое покачивание на пути в никуда.

Дурнота отступала медленно. Даже самого глубокого дыхания всё равно не хватало. Заботливо включенная вентиляция, разбавляя спёртый воздух прохладным, позволяла держаться в сознании. Неспособный восстанавливаться так быстро, гемоглобин оказался тем слабым местом, в которое всё упиралось.

Перевернувшись на спину, чуть развернувшись на лопатках, кролик положил ноги на снова потерявшего сознание Саида, перегоняя жидкость из ненужных конечностей. Рябь и гул поутихли, сжавшиеся кишки, начали расслабляться. Обращённый в пустоту, взгляд заметил движение, и сфокусировавшись, наткнулся на светловолосого, сидящего спиной к углу комнаты.

– Ну как тебе. – медленно, немного улыбаясь.

– Нормально. – непрерывно подёргивая ногой от безотчётного страха, проблеял Миллер.

Было достаточно одного взгляда, чтобы понять. – Парень на грани. – Почти сломленный, почти поддавшийся панике, почти не контролирующий себя.

Перекинувшись с ног на руки, тик превратился в постукивание согнутым пальцем по разным поверхностям. Словно наддув печи, ускоряя прогорание нервов, размышляя о завтрашнему дней он раз за разам возвращался к одной и трёх мыслей. – Если я расскажу им, мы не сможем выигрывать все вместе. Если я буду выигрывать, они всё поймут. Сколько раз они смогут проиграть? – Хуже этих, вполне очевидных мыслей, было лишь сомнение в грядущем побеге. Чувствуя хвост феи в своих руках, уверенный в том, что сможет побеждать всякий раз, блондин колебался. Не в его успехе, но в том, что может угодить в ещё большую яму. С одним днём передышки, ему будет чуть проще. Но намного ли? Леса и заросшие поля, звери и контингент класса Д, отравленные города, голод, холод, безвестность…

Вынув небольшой гвоздь из ткани в районе пояса, Миллер подобрался к замочной скважине и вдумчиво принялся изучать внутренний механизм. Полчаса попыток, несколько пометок на двери и наконец понимание провала.

– Кто-нибудь смог достать хоть что-то? – шёпотом обращаясь к полубессознательным сокамерникам.

Каждому пришлось повторить вопрос по несколько раз, и каждый ответил отказом. Лишь получасом позже, чуть придя в себя, девушка достала из кармана большую скобку от степлера.

– Идеально! – и снова прильнув к замку, принялся ковыряться внутри.

Всего пара минут и расклинив гвоздь в личинке, он провернули механизм на пол оборота.

– Нет! – хрипя, дёрнулся вперёд Саид. – Не сейчас. Ночью. Когда будет безопасно. – снова начав задыхаться, положив голову на прохладный пол. – Дай нам время.

Кивнув, он отступил.

Только через час, убедившись в отсутствие новых приступов, кроводавцы начали шевелиться.

– Значит ночью? – переспросил кролик.

Саид медленно кивнул.

– Бежать или драться?

– Если подаётся газ, значит должны быть сопла или что-то подобное. А так же камеры, чтобы узнать, когда можно заходить.

– Камер нет. – Саид. – А если и есть, то мы с этим нечего не поделаем.

– Нужно будет забрать свои вещи.

– Он сказал, что их выбрасывают.

– А ты ему веришь? – Миллер. – Мы не можем доверять не единому слову этих… – сдержавшись. – Проверим сами. Нам пригодится всё. Если мы движемся на восток. – качнув головой по ходу движения. – Мы должно быть, очень далеко от дома.

– Дверь может быть под сигнализацией.

– И наша тоже может. – испугалась собственной догадки Дина. – Если так, то у нас будет очень мало времени.

– Разделимся. Двое, нет трое, будут искать выход, а один, искать вещи.

– Я сделаю. – голубоглазый. – Всё равно двери вскрывать не умею. А у тебя… – обращаясь к кролику. – …хватит сил сопротивляться тем двоим, если они вмешаются?

– Сопротивляться? – не весело усмехнувшись. – Скорее путаться под ногами.

– Миллер, дай мне гвоздь, я тоже попробую открыть. – Дина.

– Нет. – медленно и сухо, отведя взгляд, увлечённо притертая грани гвоздя об пол.

Она нахмурилась, а остальные переглянулись.

– Миллер? – позвал Саид, не понимая.

– Гвоздь останется у меня. – исподлобья, взглянув сначала на одного, потом на другую.

– Что за блаж! Я же его не съем.

– У меня надёжнее. Давай не будем это обсуждать.

– Миллер? – снова Саид, но с толикой угрозы. – Просто дай её гвоздь. Пусть она попробует. – протянув руку.

Резкие шаги за дверью, топот ног, шелест щеколды, и ввалившись внутрь, Валлон остановился в проёме.

– Назад! – выкрик в сторону приближавшихся чёрнорубашечников, и шагнув внутрь, обвёл взглядом доноров. – Кто из вас отправил сообщение?

Похищенные переглянулись.

– Один из вас всё испортил! – голос полнился крепко сдерживаемой ярости. – Признавайтесь. Кто отправил сообщение? – тяжёлый взгляд обежал собравшихся. – Кто это был?

Все переглядывались, но никто не подал голоса. Быстро сменяя страх, злорадство и радость начали проступать в уголках глаз. Лишь сердце Вана не продолжало набирать темп. Он не сомневался что стёр всё. – Возможно кроме кэша и каких-то глубинных записей. Но если телефон был выброшен…

– Если тот, кто это сделал, не сознается. – медленнее чем раньше, чётко выговаривая каждое слово, поочерёдно заглядывая в лица. – Я заберу ещё крови.

– Всё это время мы сидели здесь. – Саид. – Как мы, по-твоему могли это сделать?!

– Как, мне уже известно.

В голове Вана вспыхнула молния. – Если он не знает кто, значит, не видел, иначе сразу бы понял. Значит, в коридоре и комнате нет камер, и датчиков открытия двери. Тогда, он мог узнать лишь… – Ухмыльнувшись, он взглянул на товарищей, а затем сделал шаг вперёд.

– Я сдам того, кто это сделал. Если. Ты, скажешь, как узнал о сообщении.

Похищенные встревожились, а затем, озлобившись, скрестили взгляды на предателе. Поведя головой, Вампир поднял брови, изумлённый такой наглостью, но почти сразу, задумался о чём-то своём.

– Мне передали из города.

– Это не ответ.

– Это именно он! Я узнал от людей в городе.

Поняв ошибку, кролик ухмыльнулся, а затем, обернувшись, посмотрел на светловолосого. Застыв, чувствуя, как спина покрывается потом, а ноги подкашиваются, Миллер хотел закричать, отрицая, но не смог издать и звука. Удовлетворённо улыбнувшись, кролик перевёл взгляд на подручного, хмуро заглядывающего одним глазом. Плотно сжав губы, тот предостерегающе, медленно водил головой из стороны в сторону. Улыбка Вана стала шире.

– Это был я. Ещё в первый день. – резко сдвинувшись в сторону, взгляд встретился с чрнорубашечником.

Сковывающий страх и кипящий гнев, решимость, но бездействие, а затем, мольба.

– У меня был второй телефон. – снова глядя в глаза Вампира. – Лучше не спрашивай где я его прятал. – с ухмылкой. – Полагаю, ты кое-что знаешь о том, чем занимался каждый из нас.

– Где он?

– Упал. – взглядом и кивком указав на дыру. – Когда я пытался прикрепить его снаружи.

Коротко нажав на курок пульта, Валлон мотнул подбородком в сторону, отгоняя прислугу.

– Выходи. – освобождая проход.

– Почему ты решил, что я дамся без боя! – подняв брови на лоб, а кулаки на уровень скул.

Поведя плечами, Валлон шагнул вперёд, и одним размашистым ударом снеся блок, вторым в грудь, выбил дыхание и, схватив опадающее тело за одежду, закинул себе на плечо. Тяжёлый взгляд обежал остальных, отскочивших в стороны, даже не попытавшихся помочь товарищу по несчастью.

***

Усадив донора на искусственные шкуры, Валлон отработанным движением накинул жгут на бицепс. Пара спиртовых тампонов, один сухой, а затем в руках появилась её иличество игла. Короткая жгучая вспышка и сделав петлю, кровь побежала в пакет.

– Раньше я не понимал, но недавно… Моё поколение, это мой мир. Люди, родившиеся на несколько лет раньше и на несколько позже меня. С ними я учился, с ними проводил большую часть времени, с ними мне предстояло умирать. Встречаться во дворе, возле старой машины, на которую не зарятся даже воры, у пруда, наблюдая за молодыми матерями и вспоминая былые годы, за шахматной партией, пытаясь не забыть собственные ходы, в то время как раньше просчитывал на десяток впрёд. Мне иногда становится грустно, от того что я свернул с общего, счастливого и мирного пути, на свой собственный. Цвета роз, грязной воды и вкуса железа. Один мой отказ, одно слово, всего несколько букв на бланке, и всё это… – окинув комнату печальным взглядом. – …могло превратится в скверную фантазию старого дурака на лавке, поминающего не случившееся былое. – взглянув на открытую ладонь. – Но я поддался угрызениям совести, отказался от приговора и от собственной жизни. – понурив голову, опустив взгляд, невольно напрягая скулы. – Теперь я в петле. Стою на спинке стула, со связанными за спиной руками, со слезами на глазах, в место просьбы о помиловании, приговариваю других.

– Ты хочешь, что бы я расплакался, или утешил бедного щеночка, пока тот меня убивает? – плохо видя оппонента из-за серой ряби. – Такая кровопотеря, удар для организма. Если даже прекратить прямо сейчас, мне ещё долго придётся сидеть на таблетках. Но, как я понимаю, края этому не будет. О каких мать твою поколениях и приговорах ты говоришь? Связаны бля у него руки. Ты грёбанный садист! Если нужна кровь, купи. Капитализм случился несколько назад. Если слишком беден, заработай, укради или убей. Слишком туп для этого? Тогда иди на скотобойню и пей кровь там.

– Хе-хах. – озлобленно, сквозь зубы. – Загнанная в угол крыса опасна. Как и человек, которому нечего терять. Но тебе ещё есть. Ты ещё жив. Ты ещё можешь выпутаться. Твоя ситуация не столь плачевна. – сделав театральную паузу, а затем резко подняв острый взгляд, медленно произнёс. – Я предлагаю тебе жизнь. Предлагаю работу.

До сих пор разъярённый, но слишком слабый чтобы сопротивляться, Ван невольно задумался.

– Видел я твоих работничков. Видел их побрякушки на ногах, их руки и лица. Не завидная судьба.

– Судьба, верно. А какая судьба у остальных? Земля, болото, иногда снег. Я тебя не тороплю и не принуждаю. Поступай, как знаешь. Можешь быть узником, а можешь быть газом, инструментом, в руках смотрителя лагеря.

Вану вспомнились слова чёрнорубашечника. – Мы вам не враги, но и не друзья. – У него была была причина. Он выбрал стать подчинённым, не ради себя, а ради другого человека. По всей видимости не безразличного. – Ради чего выбирать мне? Жизни? Вот такой жизни? – Оглядев убранство, искусственные шкуры, телевизор, по экрану которого плавала надпись, предлагающая вставить диск, игрушечный пульт от радиоуправляемой машинки с блестящим от прикосновений курком.

– Ответь зачем. Ради чего ты это делаешь? – различая лишь силуэт, с трудом удерживая отяжелевшую голову. – Почему так? За что…

Брови Валлона сдвинулись к переносице, уголки губ опустились, взгляд упал на собственные руки. Морщинистые, с мозолями от постоянных тренировок, и обглоданными ногтями от приступов паники. Сколько бы он не искал ответа, не смог найти подходящего. Способного оправдать его действия.

– А зачем, ты, убил ту шлюху. Забил её насмерть пивной кружкой. Не сдался полиции, а обратился за помощью к корпоратам. – строгий, взгляд резко поднялся к кроводавцу.

– Я не знал чья это шлюха. – еле хрипя.

– И это оправдывает твоё убийство? – притворно изумившись. – Что она сказала, или сделала? Почему ты решил, что можешь лишить её жизни?

– Я был не в себе. У меня были проблемы. Она просила сделать её больно. Говорило разное, чтобы разозлить. Её это удалось.

– Сбежать в армию, на самую не благодарную работу, был единственный шанс выжить. – не спрашивая, констатируя факты. – У тебя нет причин умирать здесь. Это… – кивнув на аппарат под досками. – …не будет длиться вечно. Не может длиться. У тебя всё не так как у них. У тебя хотя бы есть шанс. Подумай. Не отвечай сейчас. Возможно, через пару дней, тебе всё станет ясно.

Последние слова доносились издалека, через гул и писк. Половина из них исчезли, хотя общий смысл был вполне ясен. Наконец устав цепляться за истончающуюся грань, не выдерживая боли, Ван отпустил управление, погрузившись в тёплую, тяжёлую тьму.

Первым из медленно возвращающихся чувств была тошнота. Болезненная, похожая на ту, что он испытал после пятого промывания в областной больнице. Желудок был пуст, и вместо рвоты, наружу выходил лишь воздух, с парой капель ядрёной желчи. Следом пришёл жар. Когтями хищной птицы, впиваясь во внутренности, распаляясь внезапными вспышками, бросая в холодный пот. Сильно не хватало дыхания. Безмерная дурнота и головокружение не позволяли разомкнуть век. Голоса и шаги под самым ухом, прикосновения, и бесполезный мокрый компресс. Несколько раз Ван пытался отвечать, но выходило лишь невнятное бормотание и хрипы. Сам он не помнил, но судя по тому, что в рот несколько раз лился сок, просил о воде. Так, шло время. Шло медленно и в то же время мимолётно. Минуты тянулись одна за другой, но стоило обернуться, и многие часы, сливались в секунды беспамятства.

Поёжившись от сквозняка, отняв от себя прижатые к плечам руки, прикоснулся к лицу. Только тут вынырнув из забытья, сознание вернулось к телу. Через боль и усталость, вымотанное недавним марафоном, сердце забилось быстрее. – Если уже следующий день, то скоро снова игра. – А затем. – Если уже завтра, то что с побегом. – Продрав глаза, он обежал комнату взглядом, не с первого раза найдя дверь. Немного приоткрытая, она медленно и беззвучно покачивалась из стороны в сторону.

Секундный восторг, а за ним, новый приступ страха. Взгляд снова обежал комнату. Никого не осталось. Лишь простынь шевелилась от лёгкого сквозняка. Ухмылка растянула бледный губы. Пошевелившись, вялые и будто озябшие, конечности пришли в движение, а взгляд обратился к щели между дверью и проёмом.

Надежда, подгоняла лучше всякого кнута. Согнувшись в коленях, ноги упали на бок, увлекая за собой тело. Оттолкнувшись от пола, руки сделали первый рывок. Уцепившись за дверной косяк, пальцы заскользили по крашеному железу. Первые попытки подняться, оканчивались приступом головокружения, ставя на колени, последнего обитателя комнаты. Наконец, бросив попытки, он навалился на двери, вываливаясь наружу. Коридор, как и ожидалось, был пуст. Короткая передышка и уцепившись за ручку с внешней стороны, Ван всё же сумел подняться, и уперевшись спиной в дверной косяк устоять. Новая передышка, в ожидании того, пока пропадёт гул в ушах и уляжется головная боль, а затем, первый, робкий шаг.

Он находился уже в трёх минутах пути от двери, когда вспышка страха, мурашками пробежалась по взмокшей спине. Излишне порывисто, сопровождаемый головной болью, беглец оглядел потолок, в поиске механических глаз, а не найдя, медленно выдохнул. – Значит не ошибся. – Шаг за шагом, опираясь о стену, метр за метром, мимо запертых дверей, до самого поворота. Только достигнув туалета, Ван заметил отсутствие того, к чему так привык за эти дни. В вагоне стояла гробовая тишина. Ни шума колёс, ни скрипа стен, ни качки. Поезд не двигался. Растягивающиеся в радостной улыбке, пересохшие губы, дрогнули, и порвались. Дальше, приставным шагом, мимо небольшой каморки, к укреплённой двери. Снятая с петель, он валялась в левой части тамбура, в то время как с правой, через свободный дверной проём, вливался яркий, солнечный свет.

Слепящий после дней полумрака, он грел бледную кожу, словно объятия матери. Безудержная радость, расцвела на лице, новой улыбкой. Сорвавшись с губ, капля крови упала на тёмный пол. Запах воли, вместо машинной смазки и пота. Шелест листвы не из динамиков старого телевизора, далёкие звуки города, стрекот кузнечиков, сигналы грузовиков… Внезапно, к нему пришла странная мысль. Робкая догадка о том, что всё это была лишь шутка. Несколько секунд и глупая мысль испарились также быстро, как и возникли. Разговор перед потеряй сознания, ставил крест на лучшем из исходом. – Перед банкротством не набирают новый персонал. Его слова, точно небыли фарсом. Значит, им удалось?

Присев на край, не переступая, а скорее сползая по ступеням, но всё равно упав на бетонный перон, кролик беззвучно рассмеялся, водя ссаднёнными пальцами по щербатому, крошащемуся камню. Зрачки сузились, глаз пообвык, слёзы высохли, и наконец, он смог оглядеться.