С Четырнадцатого поста до расположения роты я добрался в течении пары минут, там расстояние около километра, да ещё сверху-вниз. А мой автомат про это ничего не знал, за мной не побежал, остался на посту. Так я оказался в Рухе без оружия.
Потом с поста спустился замполит, прочитал мне лекцию «О недопустимости применения физических методов воспитания при работе с личным составом», затем нашёл для меня нормальное применение в расположении роты. Он поставил меня старшим над бригадой, которая строила нары в наших ослятниках, а сам снова поднялся на Четрнадцатый пост.
После того как Замполит освободил нас от своего присутствия, работа закипела. По утру мы ходили к артиллеристам, брали ящики от «Градовских» боеприпасов, тащили их в расположение и разбирали. Из образовавшихся досок строили в ослятниках нары. Я там и руководил, и ящики таскал, и сам иногда нары сколачивал. Короче, всё, как в армии. А однажды наступило одно прекрасное утро и выяснилось, что нары-то у нас все готовы. Как-то так оперативно я на эту работу набросился, что мы быстро всё построили, а до дембеля было – как до краха мировой системы империализма.
В это время, как специально, из Рухи в Баграм собралась колонна. Я подумал: – «Хрен с ним, сгоняю в колонну, развеюсь», – и пошел к Коле Панину. Он служил у нас в роте водилой БТРа, уже был дембелем, а по росту вышел таким высоким и длинным, что никогда под свой зад не подкладывал на сидушку ящик, потому что и так из люка БТРа торчал чуть ли не по пояс.
Запрыгнул я к Коле Панину на БТР без оружия, потому мне никто его с Четырнадцатого поста не принёс. Старшим стрелком у Коли был Вовка Бойко. Панин завёл движки и поехали мы с колонной в Баграм. Приехали, переночевали. На завтра поехали обратно. Пока ехали, у Коли один движок «застучал». Стали мы от колонны отставать. У наших БТРов было по два двигателя. Один у нас вышел из строя, на втором мы тарахтели, пытались не отстать от колонны. А хрен там, колонна попёрла вперёд, а дело уже шло к вечеру. Мы отстали, по нам из зелёнки лениво начали постреливать душманы одиночными.
До ночи мы кое-как дотянули до Джабаля. Переночевали. А колонна ушла на Руху. Никто не заметил потери бойца. Заметил или не заметил, врать не буду, вроде Коля с зампотехом роты о чём-то там переговаривался. Короче, остались мы сидеть на своём БТРе с одним движком в Джабале. Тут Коля вдруг решил: – «А поеду-ка и я домой. В Руху». Прыгнул за руль, завёл свой единственный движок и поехали мы через Чарикарскую зелёнку в Панджшер. На одном БТРе и на одном движке.
Кое-как из Джабаля мы докатались до входа в Панджшер. А там дорога пошла против течения реки, а это значит, всё время на подъём. Мы сверху-вниз ехали, так чуть до Джабаля дотянули. А теперь Коля решил снизу-вверх на одном движке покататься. Ну, ясное дело, движок закипел. А нас всего трое на БТРе было: Коля за рулём и мы с Бойкой на броне. Ехали с резиновыми вёдрами в руках, а не с автоматами. Такие вёдра, их водители из старых автомобильных камер себе поклеили. Мы чуть ползли по Панджшеру, кипели, как паровоз. Едва где-то появлялась возможность достать до воды, мы с Вовкой спрыгивали с брони и бежали к реке. Без автоматов, без нихрена. Подбегали, зачерпывали воды, тащили наверх, заливали в кипящий движок и ехали дальше. А двигатель постоянно работал под нагрузкой. Что было бы, если и он вышел бы из строя? Встали бы мы там колом. А колонна уже давно кайфовала в Рухе. Когда её обратно отправят, было не понятно. Может через неделю, а может через десять дней. Вот тогда я пересцал. Нахрена мы с Джабаля на одном БТРе поехали? Нахрена я без автомата? Нахрена я, вообще, в эту авантюру ввязался? Херово мне, что ли, в Рухе служилось?