Дед был одет в старые серые джинсы и куртку. На его ногах сидели старые некогда белые кроссовки, ставшие едва ли не черными от пыли. Лицо у деда было добрым и достаточно приветливым. Сквозь густые брови на Пука смотрели горящие, поблескивающие черные глаза. Кожа его была морщиниста и казалась загорелой. Но понять Пуку было трудно загар это или естественная смуглость.

– Как сказать, долгая история, – махнул рукой перед собой Пук и отхлебнул немного пива.

– Попробуй начать с чего-нибудь.

– Завтра День Хромосомы «Хэ». Я решил, что надо купить подарок своей девушке, которую я, в принципе, не любил. Решил купить ей вот это, – Пук показал деду с бородой «Японскую Говняшку», – зарабатывал на нее деньги.

– А что это? – дед взял в руку сверток с иероглифами.

– «Японская Говняшка», – Пук отпил еще пива.

– А, ясно, продолжай.

– Сначала раздавал листовки в костюме розового дерьма. Выехал на подработку, поесть не успел. Пока раздавал листовки до меня то и дело докапывались полицейские. Затем участвовал в постановочном шоу на телеканале «Секунда» в программе Акакия Маклакова. Сначала мне казалось, что история, которую они хотят показать реальна. Выяснилось в конце, что все главные участники – актеры. Ну, вот так вот: заработал, купил, а потом оказалось, что уже нет необходимости в этой штуке, ибо девушки у меня уже нет.

– Это грустно, – проговорил дед и сел рядом с Пуком.

– А вам не нужна «Японская Говняшка»?

– Парень, это же дерьмо. Оно никому не нужно.

– Вы правы, – Пук допил банку и сразу же открыл вторую, – как вас зовут?

– Меня Петр Ионыч звать.

– Меня Пук, – Пук отпил пива и пожал деду руку.

– Неужели никому не нужна правда? Петр Ионыч, вы как думаете?

– А почему ты сам не сказал изначально этой девушке, что ты ее не любишь? Тебе бы не пришлось работать, чтобы купить это, а теперь сидеть и пить пиво у подножия кинотеатра.

– Иногда тяжело сказать правду, а, может быть, она иногда кажется неуместной и глупой, да и вообще может быть никому не нужна.

– Да, ты прав, парень. Она действительно сейчас никому не нужна, разве что за редким исключением, – Петр Ионыч посмотрел вдаль, в то место где был светофор, – однажды у меня умер хороший друг.

– И?

– И правда оставила нас, как мне кажется.

– Думаете?

– Вполне.

– И что же делать?

– Ничего, стараться по совести, наверное, жить. А дальше пусть будет то, что должно быть.

– Возможно, вы и правы.

– Ну, да. Ладно Пук. С тобой было замечательно посидеть, но мне надо идти, – Петр Ионыч встал с бетонной ступеньки и протянул руку.

– Ага, – Пук пожал его руку, – удачи вам. Хорошего вечера.

– Спасибо. И тебе Пук, – сказал дед с бородой и побрел по аллее вверх по улице.

Пук остался сидеть на ступеньке и смотреть уходящему в даль деду. Мимо проехало два «бобика», но они не заметили Пука. Солнце скрылось за домами, в которых постепенно загорался свет. Пук допил свое пиво, взял сверток и поковылял к метро.