Конформист. Записки провинциального журналиста о времени, профессии и о себе

Денежная реформа 1947 года

Довелось пережить и стать свидетелем всех денежных реформ СССР и РФ. Начну с первой – послевоенной, 1947 года.

После войны в денежном обращении страны скопилось огромное количество фальшивых купюр, профессионально изготовленных немцами и отечественными фальшивомонетчиками. Люди ждали, что деньги заменят, гадали, когда и как.

Однажды вечером, в конце лета 1947 года я поздно вернулся со двора домой, и осторожно пробирался в комнату, чтобы бабушка не заметила, когда вернулся. Из полуприкрытой двери на кухню, услышал голоса мамы, рано вернувшейся с работы, бабушки и соседки. Они бурно обсуждали слухи о грядущей вскоре денежной реформе. Одиннадцатилетнего пацана они не интересовали, тем более, что тему слухов представлял смутно. Позже, за ужином, бабушка с мамой вернулись к разговору о фальшивомонетчиках. Я спросил, какой смысл делать фальшивые монеты, это же не выгодно. Построили бы печатный станок и печатали красные тридцати рублевки и зеленые пятидесятки. Бабушка объяснила, с давних времен, когда монеты были золотыми и серебряными, а бумажных денег еще не придумали, преступников, изготавливающих фальшивые деньги, называют фальшивомонетчиками. При современных ценах на металлических монетах не разбогатеешь. Я, правда, разбогател, но позже, уже с началом реформы.

В тайне от населения, планы денежной реформы сохранить не удалось. Предстоящий обмен денег разросся слухами и подробностями. У кого вклады в сберкассе, им поменяют деньги, один к одному. Слух подтвердили и в совнаркомовской столовой, где мама продолжала обедать. Народ бросился штурмовать сберкассы. Огромные очереди желающих положить деньги на сберкнижку, не вмещались в помещении и вытягивались на улице, тянулись на пол квартала. Все, у кого деньги хранились в домашних тайниках, «в кубышке», не успели положить их на сберкнижку, как новые слухи принесли очередную информацию о денежной реформе. Один к одному будут менять лишь тем, у кого на счету меньше 3 тысяч. У кого сумма от 3 до 10 тысяч рублей, останутся на книжке лишь две трети первоначальной суммы. Тем, у кого больше 10 тысяч, оставят треть суммы. Люди же, жившие от получки до получки, и не имеющие никаких накоплений, и те, кто хранил деньги дома, при обмене получат один новый рубль за десять старых. Очереди в сберкассы удвоились, теперь вкладчики изымали крупные вклады, а затем открывали новые счета на родственников и знакомых мелкими суммами в разных сберкассах. Кто в войну нажился на спекуляциях, и рисковали лишиться больших сумм, бросились в комиссионные магазины и на «Кубинку», главный рынок Азербайджана, скупать золото, драгоценности, старинные часы, охотничьи ружья, мебель, мотоциклы, велосипеды, панически все подряд.

Обмен наличных денег проводился всего в течение одной недели, с 16 декабря 1947 года. Обменивались бумажные купюры, а все монеты сохранялись, увеличив свою стоимость в 10 раз. Я уже писал, что в результате реформы я разбогател, а случилось это благодаря моей копилке в виде розового керамического поросенка, куда взрослые время от времени бросали по монетке. Бывало, и я опускал, сэкономленные от мороженного или школьного завтрака, монетки, но чаще, помню, вставлял нож в щель, на спине поросенка – копилки, и, встряхивая, с помощью ножа, вытаскивал несколько монет. В первый день торговли по новым ценам, родители разрешили разбить копилку, и достать накопленное богатство. За годы накопилась внушительная сумма, порядка двадцати рублей, – по новому курсу около двух сот. Я немедленно поехал в город, на Парапет, на угол Кривой, в магазин КОГИЗа. Здесь всегда был большой выбор марок для коллекции. Они продавались сериями, от двух – трех, до десяти марок, объединенных общей темой, в пакетах с лейбом, как теперь сказали бы, «Филателия». Стоили обычно от сорока – восьмидесяти копеек до полутора – двух рублей. В магазине у меня разбежались глаза от возможности расширить мою коллекцию новыми сериями, добавить темы, которые уже имелись.

Одновременно с денежной реформой, правительство отменило карточную систему снабжения населения продовольственными и промышленными товарами, введенную с началом войны в 1941 году.

Я заглянул в несколько советских и постперестроечных Энциклопедий, вспомнить о ценах в те годы. После отмены карточек в конце 1947 года, при зарплатах большинства городского населения от 500 до 1000 рублей, килограмм ржаного хлеба стоил 3 рубля, пшеничного – 4 рубля 40 копеек, килограмм гречки – 12 рублей, сахара —15 рублей, сливочного масла – 64 рубля, подсолнечного масла —30 рублей, мороженого судака – 12 рублей, пакет кофе —75 рублей; литр молока – 3 – 4 рубля; десяток яиц – 12 – 16 рублей (в зависимости от категории, которых было три); бутылка «Жигулевского» пива – 7 рублей; пол-литровая бутылка «Московской» водки – 60 рублей. На рынке, по словам бабушки, денежная реформа не сказалась. Как стоил пучок щавеля рубль, так и на новые деньги столько же.

В истине бабушкиной информации, я убедился, будучи взрослым. После всех денежных реформ, на базаре зелень, недорогие овощи и прочая мелочь остались в старых ценах.

Новую денежную реформу, 1 января 1961 года, хрущевскую, родители считали самой гуманной. Наличные деньги обменивались без ограничений по коэффициенту за 10 старых рублей – один новый рубль. Мелкая металлическая монета номиналом 1, 2, 3 копеек не уменьшилась в стоимости, продолжила ходить по тому же номиналу.

Следующая денежная реформа – шок, потрясение. Других определений не подобрать. Проходила ровно через тридцать лет, в 1991 году, и назвали её Павловской, по имени Министра финансов СССР В.С.Павлова. В течение трех суток января позволялось обменять 50 и 100 рублевые купюры на новые, но лишь наличными до 1000 руб. В Сберкассе с вклада разрешалось снять 500 руб. новыми. По заявлению правительства, эта мера должна была заморозить нетрудовые доходы спекулянтов и теневого бизнеса, остановить инфляцию. Одновременно в Сбербанке заморозили вклады граждан, на них начислялось 40 процентов, но наличные разрешалось получить лишь в следующем году.

Павловская реформа привела к гиперинфляции, достигнув в 1992 года более двух с половиной тысяч процентов, обесценила сбережения граждан в Сбербанке, разорила накопленное годами. Советский Союз к этому времени уже не существовал, а деньги в обращении находились советские. Поэтому, а на самом деле, главным образом, из – за всё возрастающей инфляции, в 1993 году Российское правительство провело новую денежную реформу. Конфискационную.

С 26 июля по 7 августа 1993 года проводился обмен банкнот советских купюр на российские. Граждане России, только по прописке в паспорте, могли обменять суммы до 100 тысяч рублей, в паспорте ставилась отметка. Проходила реформа в период отпусков, многие люди оказались вдали от места прописки и не успели обменять свои сбережения. Деньги их пропали.

«Хотели, как лучше, а получилось как всегда» – произнес знаменитую фразу Виктор Черномырдин, премьер-министр Российской Федерации, 6 августа 1993 г. на пресс-конференции, рассказывая, как готовилась денежная реформа 1993 года. Фраза с тех пор стала крылатой и превратилась в афоризм, характеризующий повседневную постсоветскую жизнь.

Но и с реформой 1993 года манипуляции с денежными накоплениями советских людей не закончились. С 1 января 1998 года правительство и Центральный Банк начали деноминацию рубля. Теперь один новый рубль равнялся 1000 старым рублям. В течение всего 1998 года параллельно обращались старые и новые деньги, цены в магазинах указывались как в старых, так и в новых деньгах. На промышленные товары в большинстве магазинов цены назывались в УЕ – условных единицах, то есть в долларах.

7 августа 1998 года правительство объявило дефолт по внутренним обязательствам, и курс рубля резко упал по отношению к иностранным валютам. Эти два события 1998 года отстоят друг от друга более, чем на полгода, но люди связывают их между собой.

На сегодняшних денежных купюрах, которыми мы пользуемся, указан 1997 год, т.к. они выпускаются Банком России с 1997 года, хотя введены в обращение с 1 января 1998 года.

Но вернемся к первой после военной денежной реформе 1947 года, от которой воспоминания перенесли меня на десятилетия вперед.

***

К новому году, я с мамой и папой, поехали за покупками, и посмотреть открытый после отмены карточек, самый большой гастроном Баку, на Ольгинской. Само здание, построенное до революции, внутренний интерьер и сегодня, через сто лет после открытия, поражает великолепием и красотой, а после скромных витрин военных и первых послевоенных лет, здесь оказывался в сказке. Молодые красавицы – продавщицы в кружевных наколках и крахмальных передниках, живые рыбы, плавающие в витринах – аквариумах, кольца копченых колбас, пирамиды из оранжевых мандаринов, красные и желтые круги голландских сыров, неподъемные белые сахарные головы, печенье и конфеты всех видов и пирожные. Всё это, с отменой карточек, стало доступно, можно было купить.

Мы купили понемногу несколько сортов конфет в красивых обертках – фантиках, колотый сахар – рафинад из головы; голландский сыр с красной корочкой, нам нарезали проволокой, натянутой между двумя ручками. Папа вспомнил, что до войны здесь славились пирожные «Наполеон». Взяли, и тут же оценили за круглым мраморным столиком. Я потребовал повторения, так понравилось пирожное. Став старше, я уже сам баловал себя, когда в кармане скапливалась мелочь. Стоило пирожное, помнится, 22 копейки. Встречаясь с девушками в институтские годы, перед обязательным визитом на Бульвар, по дороге и обратно, мы обязательно заходили в магазин, полакомиться пирожными «Наполеон», выпить ледяной молочный коктейль.

Не знаю, как теперь в Баку, а в России после открытия куриной болезни сальмонеллёза, опасной для человека, в «Наполеоне» больше не используют сырые яйца, заменяя их сгущенкой и другими суррогатами. А потому настоящим «Наполеоном» не полакомишься.

Было время и цены снижали…

Строчка из популярной песни Владимира Высоцкого. Эта его песня, как никакое другое художественное или публицистическое произведение, в три минуты позволяет концентрировано рассказать о всех сторонах жизни в СССР с первых послевоенных лет до 80-х. Здесь вся наша жизнь того времени.

…«Все жили вровень, скромно так: система коридорная, на тридцать восемь комнаток всего одна уборная…

…Когда срока огромные брели в этапы длинные…

…И плевал я, здоровый трехлетка, на воздушную эту тревогу… И народ зажигалки тушил…

…Мы одна семья …Вы тоже пострадавшие, а значит обрусевшие. Мои – без вести павшие, твои – безвинно севшие…

…Коридоры кончаются стенкой, тоннели выводят на свет…

…И вот ушли романтики из подворотен ворами…

…Было время и были подвалы, было дело и цены снижали…»

Я уже писал, партийные отделы пропаганды при Сталине работали очень эффективно. При всех последующих правителях страны, реальное их влияние на обывателя не было столь высоко. Примером стало и ежегодное «сталинское» демонстративное снижение цен на продукты и промышленные товары в 1948 – 1954 годы.

Возможностям этим способствовало отсутствие товаров, а у людей не было денег. Одновременно резко повысили налоги, и, самое запомнившееся мне – пацану, лотерейные билеты, так называемых добровольных займов, на которые принудительно подписывали всех работающих. На сумму не менее месячной зарплаты, объяснила мама. Несмотря на обещания властей, эти займы народу так и не вернули. Годы спустя, разбирая родительский архив, нашел объемистый пакет облигаций «добровольных займов» за многие годы.

Заканчивался 1947 год, второй послевоенный год. В стране продолжался голод, однако, с проведением денежной реформы, отменили и карточную систему. Перед отменой, подняли цены на товары, получаемые по карточкам. Это позволило с 1948 по 1954 – й годы в марте – апреле регулярно снижать цены. В целом за период с 1947 по 1954 государственные розничные цены снизились на продовольственные товары в 2,6 раза, а на непродовольственные – в 1,9 раза. В результате заметно выросла покупательская способность рубля, но только по сравнению с декабрем 1947. Уровень жизни советских людей несколько улучшился, люди почувствовали реальное облегчение. Однако, по свидетельству экономистов, в 1948 г. реальные зарплаты в среднем были на 20 процентов ниже довоенного уровня, а реальные доходы сельского населения даже в 1952 году, оставались на 40 процентов ниже уровня 1928 года.

Когда государство само устанавливает цены, их снижение нарушает соотношение магазинной цены и себестоимости производства, что обостряет товарный дефицит. В 40 – е годы низкие цены на многие виды продукции, не соответствовали экономическим возможностям государства, но партийное руководство страны не могло позволить назначить бедному населению реальные цены. В результате дешевые товары из магазинов переходили в руки спекулянтов и продавались теперь на рынках в три дорога. Однако сама тенденция низких цен позитивно воспринималась людьми. В результате установки цен государством, всё советское время люди испытывая дефицит большинства товаров. Дефицит изжили лишь с «перестройкой». К сожалению, не увеличением производства, а заполнив рынок иностранными товарами.

Трофейные фильмы

В конце сороковых – начале пятидесятых годов, пришло счастливое время – советским людям познакомиться с мировой киноклассикой. Каждую неделю на экраны страны выходил новый фильм. Что это за фильмы были! Для пацанов, да и взрослых, окно в другой мир! Мир непобедимых героев – одиночек, светских красавиц и красавцев, мир приключений, пиратов, ковбоев, золотоискателей, всяких авантюристов. «Сети шпионажа», серии о Тарзане, «Королевские пираты», «Под кардинальской мантией», «Судьба солдата в Америке», «Охотники за каучуком», «Граф Монте-Кристо», «Касабланка» и много – много еще других, перечислять не хватит страниц.

Для взрослой, продвинутой аудитории, развлекательные и познавательные фильмы с участием знаменитых певцов Джильи и Карузо, «Мост Ватерлоо» с Вивьен Ли и Робертом Тейлором, «Дама с камелиями» с Гретой Гарбо, «Серенада солнечно долины» с троекратной олимпийской чемпионкой по фигурному катанию, норвежкой Сони Хени и оркестром Гленна Миллера. Среди трофейных фильмов, многие из которых принадлежали американцам, англичанам, французам, музыкальные ревю, биографические фильмы о Рембрандте, Моцарте, Шиллере, экранизации опер «Тоска», «Чио-Чио-сан», флоберовской «Мадам Бовари» и др.

Самым знаменитым из трофейных фильмов, который посмотрели в СССР практически все люди старшего поколения, а также все отцы, матери, дедушки, бабушки и прабабушки сегодняшней молодежи, остается музыкальный фильм режиссера Георга Якоби, снятый в 1944 году, «Девушка моей мечты». Кстати, и сегодня, 80 лет спустя, «Девушку моей мечты», раз в неделю обязательно найдешь в какой-нибудь из телепрограмм отечественного или зарубежного телевидения. Вот уж, поистине фильм всех времен и народов! «Броненосец «Потемкин» Эйзенштейна, конечно, фильм эпохальный, но для узкого круга историков кино и искусствоведов, а «Девушка моей мечты» для всех.

Помню, в Баку, он стал первым фильмом, с которым в кинотеатры пришло возрастное ограничение. На «девушку» допускались зрители старше 14 лет. Мне, как и друзьям – одноклассникам, было двенадцать, но все мы разными способами умудрились посмотреть фильм по несколько раз, в разных кинотеатрах. Распространен был слух, что в эпизоде купания Марики Рёкк в бочке, в центральных кинотеатрах вырезан момент, когда она поднимается из бочки голой по пояс. Пацаны хотели увидеть именно эти кадры. Какие-то кадры из фильма, наверняка, были вырезаны, но эпизод с купанием не тронут, в чем я убедился, десятилетия спустя, когда получил редкую возможность посмотреть режиссерскую копию фильма.

Мало кто знает, что настоящее цветное кино пришло к нам вместе с германскими трофеями. «Девушка моей мечты», «Белоснежка и семь гномов», «Бемби», «Багдадский вор», «Джунгли» (в оригинале «Книга джунглей»). Правда, последние два фильма, также, как «Леди Гамильтон», не следует относить к трофейным. В годы войны их подарил нашей стране английский режиссер А. Корда, за вклад в борьбу с нацизмом. Позже немцы захватили у нас эти фильмы, поэтому во многих статьях и справочниках молодых авторов, фильмы относят к трофейным.

Борцы, за приоритет всего российского, возразят, что и в СССР до 1948г. снимались цветные фильмы. Снимались, но цвет!.. Фильмы были баснословно дорогими в производстве, снимались трехпленочными кинокамерами, пленки потом совмещали в одну. А немцы с 1925 года цветные фильмы снимали на трехслойной цветной пленке АГФА. Первым советским художественным фильмом, снятым на трофейной пленке АГФА, стал фильм 1948 года «Каменный цветок» режиссера Александра Птушко.

«Трофейное» кино пришло на экраны, в годы, когда СССР лихорадочно создавал собственную атомную бомбу, бюджет остро нуждался в дополнительных деньгах. Соображения корысти взяли верх над идеологией. С целью пополнения государственного бюджета, в прокат выпустили десятки «буржуйских» фильмов, захваченных Красной Армией на территории Германии и других европейских стран.

Как пишут киноведы, В. И. Сталин лично смотрел трофейные фильмы, которые можно будет дозволить увидеть советскому народу. И все же эти фильмы «испортили» целое поколение советской молодежи, пробудили мечту об иной, не советской жизни. По словам Иосифа Бродского, «одни только четыре серии „Тарзана“ способствовали десталинизации больше, чем все речи Хрущева на XX съезде и впоследствии». Фильмы воспевали культ человека – одиночки.

На экран фильмы выходили анонимно, без титров, зрителям не сообщали имена актеров, режиссера, на студии какой страны снимался фильм. Лишь один титр обязательно присутствовал перед началом фильма: «Этот фильм взят в качестве трофея после разгрома немецко – фашистских войск под Берлином в 1945 году». Афиши предлагали посмотреть зарубежный фильм. Каждая кинокартина, как правило, заряжала положительными, жизнеутверждающими эмоциями, дефицитными в тяжёлые послевоенные годы. Ради этой возможности, люди всей страны простаивали часы в длинных очередях у касс кинотеатров и клубов.

Позже, я узнал, история «трофейного» кино началась не в 1948 году, а после похода Красной Армии в Польшу в сентябре 1939 года. В 1998 году в Петербургском журнале «Нева» публиковались воспоминания эмигрантки второй волны В. А. Пирожковой. Процитирую фрагмент. «Я помню, какой фурор произвели оба американских фильма, ленты которых оказались „военной добычей“ короткого похода в Польшу. Оба фильма были музыкальные, один об Иоганне Штраусе, „Большой вальс“, другой – „100 мужчин и одна девушка“, со знаменитым дирижером Леопольдом Стоковским и Диной Дурбин. Советское кино решило само поставить музыкальный фильм; так появилась „Музыкальная история“ с Лемешевым, но куда ей было до тех двух фильмов!»

Фильм «Большой вальс» пользовался настолько невероятным успехом у советского зрителя, что в 1960 г. его выпустили в прокат второй раз, уже на законных основаниях.

С широким распространением Интернета, если не всю, то почти всю, мировую голливудскую и европейскую киноклассику можно скачать на компьютер и смотреть дома бесчисленное число раз. Сегодня многие фильмы, которые покорили в юности, вызывали восторги, уже не кажутся шедеврами, сюжеты, режиссура и игра актеров порой воспринимаются как примитив. Но главное, в старых фильмах остались человеколюбие, доброта, любовные страсти, общие для всех людей на земле. И еще, не менее важно, впервые эти фильмы мы смотрели молодыми. Они возвращают нас в юность.

Школьные годы

Так случилось, что учиться мне довелось в четырех школах. Первые четыре класса закончил в школе №42, одноэтажном здании, бывшем когда-то религиозным заведением и частично разрушенном, перестроенном перед войной. Девочки и мальчики учились раздельно. Школа находилась ближе других к нашему дому и меня отдали туда. Шла война, отца не было, мама днями и ночами пропадала на работе в Совнаркоме, больные бабушкины ноги не позволяли возить меня в ближайшую мужскую респектабельную школу №160, до которой две остановки на трамвае и еще километр пешком. Впрочем, и в своей школе подготовку я получил не хуже. Продолжал учебу в школе №47 – на седьмой или девятой Нагорной. Четырехэтажное каменное здание, лишь недавно возвращенное школе после госпиталя военных лет. Здесь я проучился года полтора, а потом вынужден был на время перейти в школу №142, нашего Дзержинского района, при которой имелся санаторий для слабых здоровьем детей. Я себя не считал слабым, но врачи нашли затемнение в легких, и рекомендовали усиленное питание, постоянно находиться под их наблюдением. В санатории при школе мне довелось пробыть счастливых три или четыре, месяца. Воспитательница – наставница, после медицинских процедур и принятия лекарств, проверив уроки, отпускала гулять в огромный двор при школе, и мы были предоставлены самим себе. Заняться было чем. Футбольное поле, постоянно натянутая волейбольная сетка, и всегда много пацанов моего возраста из ближних домов и школы, санатория. Напротив, школы, через щель в заборе, парк имени Дзержинского с парашютной вышкой, множеством площадок для детских игр, разными аттракционами, сохранившимися с довоенных лет. Нам, мальчишкам нравилось подниматься на самый верх 50 – ти метровой вышки, что-то бросить оттуда и следить за полетом. Какое-то время увлеклись бросать с самого верха часть своей одежды или носовой платок, следить, как они медленно планировали над парком, опускаясь на асфальт. Мне не повезло. Сброшенная майка, полетала, а потом, подхваченная ветром, вдруг вернулась обратно и повисла на одной из нижних крепежных перекладин парашютной вышки, на высоте метров десять. Достать её – никакой возможности, и, тогда вся наша ватага санаторских и присоединившихся одноклассников, принялась кидать куски кира (асфальта) в надежде заставить майку свалиться с перекладины. После долгих и безуспешных попыток, сбить её с перекладины, майка все же освободилась и спикировала на землю. Больше я никогда ничего не бросал с вышки.

Из санаторного времени мне больше всего понравился 6 класс, в который я ходил. После окончания санаторного срока, я уговорил родителей оставить меня учиться и дальше в этой школе. К этому времени наша семья переехала в собственную квартиру на Нижне – Бульварную, в 643-й квартал. Это был шикарный, самый высокий по тем временам, восьмиэтажный дом, правда, без лифта. Дом артистов и работников Бакгидэпа, где работал папа, после демобилизации. Здание заложили еще до войны для работников искусств, но построить не успели. После войны достроить не нашли средств и привлекли в компаньоны строителей Мингечаурской ГЭС, у которых деньги в избытке. На деньги гидростроителей и завершили строительство дома. Папа в Бакгидэпе курировал строительство Мингечаурской гидроэлектростанции, и получил квартиру. Из знаменитостей в доме поселился известный всей стране, и, особенно любимый в Баку, Рашид Бейбутов, знаменитый в будущем художник Таир Салахов, если не ошибаюсь, композитор Фикрет Амиров, много известных бакинских знаменитостей.

В 2014 году, я в последний раз посетил Баку и зашел в бывший свой дом. Никого из друзей детства не нашел. Кто-то перебрался в центр, ближе к Бульвару, многих судьба разбросала по просторам бывшего СССР. Дом перестал быть знаменитым. В городе, на берегу моря возведены современные, более шикарные и благоустроенные дома, где теперь живут бакинские знаменитости. И только улицы вокруг моего дома, неоднократно переименованные, сохранили память о знаменитых деятелях искусства и культуры – проспекты Самеда Вургуна, Рашида Бейбутова, Вагифа, Бакиханова. Через улицу выросло здание турецкого посольства, и в нашем дворе поставили памятник первому турецкому Премьеру Ататюрку.

Но я отвлекся от школьных воспоминаний. Шестой, седьмой и начало восьмого я продолжал учиться в школе №142.

Из новой квартиры путь в школу не близкий – километра два с половиной – три, но дорога не напрягала, как сказали бы теперь. Матерчатые сумки от противогазов, вместо портфелей, как в первых классах, теперь заменили картонные портфели, оклеенные тканью, больше похожие на небольшой чемодан. У меня был настоящий кожаный довоенный портфель, правда, слегка потрепанный, с пятнами протертой краски. Не было нужды носить с собой стеклянную чернильницу – непроливайку в затягивающемся веревочкой матерчатом мешочке, который со временем, вне зависимости от цвета ткани, приобретал фиолетовый цвет чернил. В новой школе чернильницы хранились в классе и дежурные перед первым уроком устанавливали их на партах.

В памяти остались приятные, наполненные каждодневными открытиями, радостные воспоминания о детстве. Я проходил по нашей Нижне – Бульварной улице, мимо знакомых кварталов 225, 648, мимо «Третьего сада», где началось строительство детской железной дороги, а затем через просветы в колючей проволоки, попадал в оливковую рощу. Мимо оливковых кустов спускался с косогора в школу. Весь путь, не спеша, проходил за сорок – сорок пять минут, и никогда не опаздывал. Подробно останавливаюсь на описании дороги, чтобы напомнить сверстникам об оливковой роще, где еще в 1949 году, со времен войны располагалась воинская часть противовоздушной обороны с акустическими системами обнаружение вражеских самолетов. Среди оливковых кустов, не замаскированными, на автомобильных платформах, стояли по четыре соединенных между собой движущихся рупоров с приборами усиления звука и анализа поступавших шумов. Звукоулавливатели работали синхронно с прожекторами, стоящими недалеко. Ночью, по звукам с неба, они должны были найти и высветить вражеский самолет. Ловили его в перекресток лучей нескольких прожекторов, и артиллеристы отлично видели цель.

Вспоминаю, и удивляюсь, я проходил в десяти метрах от этих приборов, рассматривал живые напоминания о войне, и солдаты не останавливали, не арестовывали, не отгоняли от своей техники. Ни меня, ни ватаги пацанов, наведывающихся в рощу рвать зеленые оливки – отличные пули для стрельбы на уроках. В 1949 году солдаты расслабились и не ждали чужих самолетов, или шпионов в облике мальчишек.