Понимал, конечно, что долго так продолжаться не может, трагическая развязка рано или поздно настанет.
Как-то поздней осенью в части ждали начальника штаба Приволжского военного округа, генерал-лейтенанта…, как же его, не помню… Чистили, мыли и убирали целую неделю. В день приезда военачальника офицерам приказано было находиться в казармах на случай посещения их генералом. А я с самого утра убежал в комнатенку на третий этаж, принял на грудь и улегся спать, в чем был: в бушлате, шапке и берцах. Задремал немного, а сквозь сон слышу: зовет кто-то. Нехотя так открываю глаза – солдатик, дежурный по штабу, весь запыхавшийся, мокрый, почти кричал:
– Товарищ майор, сюда идут! Вас повсюду искали – не нашли!
Хоть я мало что соображал в тот момент, но каким-то шестым чувством уловил опасность для себя.
– А не встану, – говорю бойцу, немного подумав. – Надоело все. Пропадите вы все пропадом!
И уткнулся в подушку. Как мне хорошо тогда стало, многолетние тревоги, казалось, навсегда покинули меня, тело охватила сладкая истома. А где-то далеко-далеко вдруг послышался сиплый неприятный голос:
– Что это такое тут, полковник? Эта размазня – ваш начальник штаба?
Помню, меня стаскивали за ноги с кровати, тормошили, били, что-то кричали, матерились. На пол все-таки сбросили. Тогда я твердо встал на ноги и начал осыпать ругательствами сразу присмиревших и не на шутку испугавшихся генералов.
Закончилась эта история плачевно. Из армии меня вышибли с позором в два счета, а жена собрала вещи, взяла детей и уехала в Казань к родителям.
Помотался я в Самаре пару месяцев по стройкам, оптовым складам, рынкам, чуть окончательно не спился да и кое-как приехал в Казань. Одно-единственное отчетливо понимал – без семьи не проживу. Кроме нее, я, горемычный, не нужен никому. Только она сможет понять меня и помочь мне. Эх, как тяжело-то в трудную минуту без поддержки. А тогда, вечера напролет пьяный, валяясь на грязной кровати в офицерском общежитии, я и представить себе не мог, что в одночасье останусь один.
И вот явился я к жене примерно в таком виде, как сейчас перед тобой, полушубок, правда, был поновее, а в остальном – физиономия синюшная, опухшая, разбитая, костлявые сухие руки трясутся, сам, как тонкое деревце на ветру, раскачиваюсь. Словом, прогнала меня моя Ксюша, с дочерями даже повидаться не дала. Не нужен, говорит, им такой отец… Остальное ты и сам знаешь – рассказывал тебе неоднократно…