Мы
1.
В просторном кабинете было сумрачно и пахло дорогой кожей с еле заметным привкусом чистого белья, доносившимся от деревянной вешалки с плотными белоснежными халатами, стоявшей недалеко от входа. Обстановка выглядела вполне дружелюбной, удобные в меру мягкие кресла, журнальный столик со свежей прессой и подносом с еще неостывшим чаем. На окнах висели плотные шторы, из-под которых с трудом пробивалось послеполуденное солнце, падая желтыми полосами на широкий деревянный стол с аккуратно сложенными пачками бумаг и ноутбуком в металлическом корпусе, горделиво стоявшим посреди массивной столешницы, не выглядевшей все же чрезмерно заносчиво. Все вокруг говорило о статусе хозяина кабинета, подчеркивая его вкус и располагая к себе посетителей своей простотой и удобством.
Мужчина средних лет потянулся за новой чашкой чая, отложив в сторону прочитанную по диагонали деловую газету. Лицо его не выражало никаких эмоций, рот механически впускал в себя прозрачную коричневую жидкость, не выражая ни удовольствия, ни омерзения вкусом, ничего. Его светло-коричневые глаза уставились на антикварную лампу, удачно вписавшуюся на письменном столе возле современной техники, стараясь не встречаться с пронзительным, вопящим взглядом постаревшей не по возрасту женщины с тонкими, покрытыми точечками темных звездочек руками и болезненно белым неспокойным лицом. Она смотрела на него и молчала, не в силах прикоснуться к чашке с давно остывшим чаем, налитым полчаса назад.
– Оля, – начал он, закончив с чаем. Его глаза больно ударили по ее поблекшему взору, заставив зажмурить красные от постоянных слез и нестерпимого жжения глаза, – Прекрати себя мучить. Мы с тобой уже все решили, не время идти на попятную.
Он пошарил по карманам в поисках зажигалки и пачки сигарет, но вспомнил, что оставил все при входе в исследовательский центр. Рука досадливо хлопнула по бедру, а рот скривился в горькой усмешке. Она заметила это и тут же бросила на него нестерпимый поток мольбы бесцветных глаз. Он отвернулся, выбирая новый объект для исследования, но все в кабинете было изучено досконально.
– Оля, не надо на меня так смотреть, – с нажимом проговорил он. – Выпей чаю, станет легче.
– Я не хочу, – прошептала она, отодвигая от себя чашку.
– А ты выпей. Мне кажется, что они туда что-то подмешивают.
– Ты думаешь?
– Да, я успокоился.
– Ты и так спокойный, – ответила она, не то с укоризной, не то с похвалой.
– Я боюсь, Сережа, боюсь.
– У нас больше нет смысла бояться, – сухо заметил он, выбирая на столе новую газету. Быстро пролистав, он бросил ее обратно, все было одно и то же.
– У нас больше нет времени бояться.
– Я знаю, знаю, – она протянула ему руку, он нежно сжал ее в своей жесткой ладони.
– Я же сама настаивала на этом, а теперь боюсь. Мне кажется, что ты был тогда прав, прав.
Она тихо улыбнулась, раскрывая еще не увядшую совсем красоту женщины, переступившей уже через молодость, но не приблизившейся к зрелости, сохраняя в себе тонкую красоту солнечного света. Он глядел на нее и молчал, не видя в ней ту молодую старуху, в которую она себя сама превратила, он видел ее как и двадцать лет назад, молодо и ослепительно красивой, с тонкими чертами лица и яркими, брызжущими радостью и восторгом глазами с нежно-голубым оттенком. Она всегда чувствовала это, благодарила его, жестоко, зло и яростно укоряя себя за то, что сама не могла так.
В кабинет бодрым шагом вошел высокий, уже изрядно полысевший и не скрывающий своей здоровой полноты мужчина, сбрасывая на ходу белый халат на вешалку. Он весело кивнул ожидавшим его и сел за свой стол, открывая ноутбук.
– Так, не заждались меня? – улыбаясь, спросил он. – Дела, дела. Сами понимаете.
Толстые пальцы громко забегали по клавишам.
– А что мы сидим в полумраке? – он взял пульт со стола, и через мгновение шторы бесшумно раскрылись, впуская в комнату ослепительный столп света.
– Одну минутку, и я к вам.
Ольга взяла остывший чай и стала нервно, большими глотками пить.
– Ну, вот и все, – мужчина вышел из-за стола и сел рядом с ними.
– О, чай уже совсем остыл, сейчас принесут новый.
– Спасибо, мы больше не будем, – Сергей прижал к себе начавшую было дрожать руку.
– Понимаю, я сам не люблю ждать, хуже нет ничего, как ждать, – мужчина стал совершенно серьезным, его пальцы поигрывали золотой ручкой, вращая ее на кончиках идеально ухоженных ногтей. Тогда давайте к делу. Наблюдательный совет одобрил наш проект, уже на следующей неделе мы получим финансирование. Так что, я нас поздравляю.
– Спасибо, – сухо ответил Сергей, заметив, как вздрогнула жена, спрятав глаза в пустой чашке.
– Вот, так что вот. Значит завтра, я думаю, что можно уже и завтра, – он задумался, замедляя вращение ручки, – можете привозить Артема. В любом случае нам потребуется около двух недель, чтобы подготовиться к операции.
– Так скоро? – шумно выдохнула Ольга.
– Да, а что тянуть? Я же вам уже неоднократно говорил, что время ожидания закончилось. Процесс неизбежен, никто не сможет вам ответить, когда произойдут необратимые изменения.
– Да, мы все помним и ни отчего не отказываемся, – спокойно сказал Сергей. – Просто поймите нас – это тяжело принять.
– Не буду говорить, что я понимаю то, что вы чувствуете. Я не могу этого понять, не к чему лукавить. Возможно, у вас есть ко мне вопросы?
– Александр Иванович, – еле слышно обратилась Ольга. – Ему не будет больно?
– Кого вы имеете в виду? – нахмурился Александр Иванович. – Извините, за мою циничность, но больно будет всем: и Артему, и Толе, и вам. Это неизбежно! Понимаете, неизбежно. Никто не скажет, как будет идти процесс заживления и самое главное, как пойдет приживаемость, ну или проще принятие. В этом и есть основная проблема. Не забывайте, вы первые, первые.
– Мы помним. Завтра я привезу Артема. У нас больше нет вопросов, – сказал Сергей, взглядом останавливая готовую расплакаться жену.
-Тогда у меня есть вопрос. Как Артем, он готов?
– Да, он готов, – ответил Сергей. – Он все понимает и согласен.
– У вас очень умный сын. Природа удивительная штука, насколько умен ваш сын и насколько не удался Толя, мдамс.
– Почему Вы так говорите? – вспыхнула Ольга. – Толя замечательный мальчик.
– Замечательный, но бракованный. Простите меня, но я врач, я все вижу иначе.
– Но…
– Оля! – остановил ее Сергей. – Александр Иванович, я думаю, что мы пойдем.
– Да-да. У Леночки возьмете договор, почитаете вечерком, ага?
– Хорошо. До свидания, – Сергей встал, Оля встала за ним, отвернувшись от Александра Ивановича.
– До завтра. Все будет хорошо. Это будет успех! – Александр Иванович бодро пожал ему руку и супруги вышли из кабинета.
В приемной их уже ждала молодая, слегка полноватая для своих лет секретарша в вызывающе обтягивающем ярком платье, длинные волосы как бы небрежно спадали на высокую грудь, а большие глаза бесстыже смотрели на Сергея, бросая короткие взгляды превосходства молодого тела на ссутулившуюся Олю.
– Ваш договор, – пропела она, протягивая Сергею белую папку с символикой исследовательского центра.
– Спасибо, – Сергей взял папку и вышел, уводя под локоть уже начинавшую вскипать Олю.
Они быстро покинули центр, стараясь не встречаться глазами со встречными людьми. Минивэн, нагретый на солнце, ждал их, источая удушливый запах перегретой пластмассы, заставляющий неистово дышать от накатившей внезапно гипоксии. Сергей завел двигатель и вывернул ручку кондиционера на полную.
Оля стояла рядом с машиной, щурясь на яркое солнце. Покинув центр, она будто бы ожила, свет путался в ее русых волосах, стекая золотой водой по сильным плечам. Сергей подошел к ней, с наслаждением закуривая. Она мельком взглянула на него, с легкой укоризной, помня данное им слово бросить, но это было так давно, так давно, что, казалось, этого и не было вовсе никогда, никогда… было только это – нескончаемая тоска, дурнота, бьющая тяжелой струей в голове, опустошение. И не было больше ничего в их жизни, а ведь это не так, не так!
Она ворошила свое сознание, вытряхивая на себя все застарелое, заново переживая, заново проживая. Нет, ничего в этом нет, так зачем она снова и снова мучает себя? Оля понимала все отчетливо, но иначе она не умела, хотя желала этого.
– Поехали, – Сергей докурил и небрежно бросил окурок в ближайшую урну.
Они сели в машину, поток холодного воздуха разогнал пластиковый смрад, оставив в салоне свежесть морозильной камеры, стерилизованной, бездушной.
Дорога, ведущая к исследовательскому центру, спрятанному от посторонних глаз в густом лесу, чудом сохранившемся внутри захваченной урбанизацией территории вокруг Москвы, через десять минут вывела их на магистраль. Плотный поток машин поглотил их, медленно потащив своей жаркой тягучей массой в сторону города. Шоссе стояло в обе стороны, и не оставалось надежды на малейшую возможность уйти из этого смрадного жара на объездную дорогу, навигатор неумолимо зачернял все съезды с шоссе. Из соседних машин играла развеселая квадратичная музыка, сливающаяся в своем подобии в один большой бесконечный трек.
Оля безучастно смотрела на соседей по пробке, не находя в их лицах ничего. В них не было ни раздражения, ни досады, ни радости, ни веселья, она видела только плотные восковые маски неподвижных манекенов. Сергей медленно курил, выпуская дым в открытое окно, второй рукой он листал ленту стихийного чата пробки, пытаясь понять причину затора.
– Дорогу перекрыли, – сделал он обобщающий вывод.
– Что? – спросила Оля, вырвавшись из тумана своих мыслей.
– Ничего. Ты устала?
– Да, немного. Артем не писал?
– Нет, спит, наверное, – Сергей открыл ленту Вайбера.
– Может пойдем погуляем сегодня?
– Давай, а куда?
– Ну, не знаю. Можем у Артема спросить, – Сергей горестно глотнул, внезапная мысль, пронзившая его насквозь, заставила его сжаться от невыносимой боли и тоски – ведь это их последняя прогулка вместе, все вместе…
– Я знаю, куда он захочет, – улыбнулась Оля. – Поедем в зоопарк?
– Давай, – стараясь не выдавать волнение, ответил Сергей.
– Через час приедем. Напишешь ему?
Он вытащил планшет из держателя на стекле и передал Оле. Она почувствовала, как дрожит его рука, но ничего не сказала. Тонкими пальцами она быстро набрала сообщение сыну.
"Привет, милый. Ты уже проснулся?"
"Привет! Да, Наргиз меня уже покормила, все хорошо. Вы скоро приедете?"
"Надеюсь, папа говорит, что дорогу перекрыли"
"Понятно, я вас жду!"
"Я знаю. Милый. Пойдем сегодня в зоопарк?"
"Да! Да! Конечно! Спасибо, мама!"
"Ну, хорошо, тогда приедем и сразу поедем, ok?"
"Я передам Наргиз, я буду готов!"
"Тогда до встречи"
"Ok!"
– Он обрадовался, – улыбнулась Оля, погладив сухую руку мужа. – Наргиз его подготовит.
– Хорошо. Мне надо будет купить сигарет, – он достал последнюю из пачки и прикурил от окурка.
– Маме не звонила?
– Нет, у нее там какие-то дела, – голос у Оли приобрел металлические оттенки, она нервно стала выстукивать пальцами по торпеде.
– Понятно. Отец вчера спросил, надо ли им приехать.
– Не знаю, зачем и на них это сваливать? – Оля посмотрела на него, ища глазами поддержки.
– Я думаю, что нам не стоит оставаться одним, – Сергей дернул головой, как от укуса насекомого. – Они все равно переживают, вместе будет легче, мне кажется.
– Ты прав, я об этом не подумала. Конечно, пусть приезжают. А что мы будем делать с Наргиз?
Не знаю. Она столько лет с нами, я уже не представляю, как мы без нее будем.
– Да, она так любит Артема. Мне денег не жалко, к чему они нам уже нам, Господи, – Оля закрыло лицо руками и задрожала от беззвучного плача.
– Что мы делаем, что мы делаем? Мы же не убьем его, нет? Ну, скажи, скажи?
– Нет, мы хотим дать ему новую жизнь, – успокаивающим тоном ответил он, хотя сам себе ежесекундно задавал тот же самый вопрос.
– А разве мы имеем на это право? Имеем?
– Я не знаю. И никто не знает, – он выкинул окурок в окно и закрыл его, включая кондиционер. – Никто не знает, но я уверен, что все будет хорошо.
– Правда?
– Правда, я уверен, – ему показалось, что его голос прозвучал фальшиво, но Оля успокоилась, с благодарностью посмотрев на него.
Когда они подъехали, во дворе уже стояли Наргиз с Артемом. Мальчик сидел неподвижно в инвалидном кресле, жадно ловя глазами силуэт черного минивэна, старавшегося втиснуться в заставленный машинами двор.
– А вот и наши папа с мамой приехали, – мягко, немного распевно сказала Наргиз, нежно погладив по голове мальчика. Она была уже немолода, с сильными ласковыми руками, вырастившими уже не одного внука, располневшая с возрастом, что, пожалуй, только дополняло ту сердечность, что исходила от нее.
– Ты же пойдешь с нами? – голос модуля TTS звучал неестественно, как от другого человека, передавая текст, набранный Артемом движением глаз по полю экрана, закрепленного слева от его головы на уровне глаз.
– Да, конечно пойду, – она подвезла его к машине, после того как Сергей припарковался и стал выдвигать самодельный пандус. Сергей самостоятельно изменил машину, постоянно переделывая по мере роста сына. Их сосед по подъезду, владелец автосервиса, расположенного в нескольких кварталах от дома в гаражном кооперативе, бесплатно давал ему возможность пользоваться своим инструментом, если не было клиентов, то слесари принимали активное участие в процессе доработки автомобиля, и все принимало вид коллективного творчества, бескорыстного и честного, каким оно и должно быть.
– Наргиз, Вы поедете с нами? – спросила Оля, пока Сергей завозил Артема внутрь автомобиля.
– Да, я бы хотела, – Наргиз по-матерински погладила Олю по плечам.
– Все хорошо прошло, да?
– Да, хорошо, – Оля вздрогнула и прошептала. – Я боюсь.
– Ничего, моя милая, бояться не надо, Тема сильный мальчик, и мы сильные.
– Спасибо, Наргиз. Спасибо.
Ясный день с неутомимым солнцем разогнал жителей из города, еще вчера ринувшихся на свои "фазенды" с нестерпимым желанием почувствовать себя мастером кавказкой кухни. В зоопарке было немноголюдно, не спеша слонялись молодые парочки с маленькими детьми, где-то вдалеке восторженно вопила ватага мальчишек и девчонок, участников школьной экскурсии, лениво курили в курительных загонах расслабленные мужчины, в полглаза наблюдая за тем, как их жены водят от вольера к вольеру капризничавших детей, лишенных привычного досуга в каком-нибудь ТРЦ.
Оля легко везла Артема, чувствуя приятное напряжение в мышцах спины, обычно нывших каждый день, не соглашаясь с ее решением бросить тренировки. Все было прекрасно и светло, даже Сергей перестал хмуриться, и улыбался легко, как в первые годы рождения Артема.
2.
– Толя! Толя-а! – позвала крупнолицая высокая девушка в белом халате с синими тонкими полосками, струившимися вдоль ее стройного, закаленного настоящей работой, крепкого тела. Она всплеснула большими руками и, подбоченившись, строго оглядывала заросли оранжереи, расположенной вдали от научного центра, вырывающей посетителя из царства белого бетона, стекла и металла, захватившего почти всю территорию.
– Ну, и где ты? Давай, выходи!
Для пущей острастки, она топнула ногой об пушистый ковер зеленого газона. Справа зашевелились кусты, и на поляну вышел высокий парень, прикладывая к своим пухлым губам указательный палец. Он подошел к ней, смущенно улыбаясь, и посмотрел счастливыми глазами на нее. Она не смогла долго оставаться в образе строгой учительницы, и ее тонкие губы расплылись в улыбке, лицо стало совсем круглым. Черные глаза поблескивали на солнце, переполненные материнской нежностью.
– Ну, и чего ты прятался? – уже по-доброму, ласково спросила она, погладив по взъерошенной голове.
– Уля, – важно сказал он, стараясь не коверкать слова, но голос все равно был неестественным, выдавая его. – Я там нашел, пойдем, покажу.
Парень говорил по слогам, искоса вглядываясь в ее лицо. Уля вздохнула и повиновалась, следуя за ним. Пробираясь по еле заметной тропинке сквозь заросли многолетних кустарников, Уля все равно цеплялась полами халата за разросшиеся повсюду сорняки, собирая коллекцию репейников и листочков. Толя же шел уверенно, и на его джинсах она не заметила и следов назойливых растений, желавших попутешествовать за счет других. Он остановился, поднимая руку вверх, как настоящий следопыт, так было в недавнем фильме, который они вместе посмотрели, он запомнил это, находя в себе много общего с отважным героем. Не хватало еще лука в руках и легкого колчана со стрелами за спиной.
– Вот, – прошептал он, указывая на траву возле старого дуба, вокруг которого много лет назад разбили оранжерею.
Уля пристально вгляделась в траву, но ничего кроме высоких сорняков не увидела. Она захотела было спросить, но Толя, по-взрослому строгим взглядом, остановил ее. Когда он был сосредоточен, в глаза не бросалось его пугающее косоглазие, лицо парня становилось ровным, гладким, теряя несмываемый налет дебильности, которым его одарила природа.
Они стояли далеко от дуба, скрытые густыми зарослями орешника. Трава у дуба зашевелилась, и из нее осторожно выглянула маленькая птичка. Быстро оглядевшись, она вспорхнула ввысь и улетела.
– Там дом, – прошептал Толя, блестя горящими от удовольствия глазами. – Там их дом.
– Их? – удивленно шепнула она.
– Да, там вот столько, – он показал правую ладонь и не уверенно оттопырил указательный палец на левой ладони.
– Шесть?
– Да, – уверенно закивал он головой.
– Какой ты молодец, – похвалила она его. – Пойдем? Тебя искал Александр Иванович.
– Я не хочу, я боюсь, – Толя блеснул увлажнившимися глазами и резко скрылся в зарослях кустарника.
– Я понимаю, но нам надо идти, – Уля поймала его через несколько шагов и сильной рукой повела из укромного места на свет.
Они прошли через футбольное поле с идеально ровным газоном, на котором по праздникам проходили товарищеские матчи между сотрудниками научного центра, справа высилась яркая трибуна с затейливым навесом. Уля крепко держала его под руку, подавляя своей неженской ладонью росшее внутри него сопротивление уже набравшего силу молодого юношеского тела. Если бы он хотел, то легко бы вырвался из ее рук и смог сбежать так далеко, но он доверял ей, и только ей, чувствуя враждебность в безучастных лицах бесчисленных белых халатов, мельтешивших перед ним почти каждый день.
– Привет, богатырь! – у входа в корпус их встретил улыбающийся Александр Иванович, по-дружески похлопав Толю по плечу.
– Ну что, ты готов?
Толя непонимающе посмотрел на Улю, она смогла лишь улыбнуться, сама не понимая, что имел ввиду этот улыбающийся человек с холодными бесстрастными глазами.
– Ульяна, отведи его в смотровую, мы скоро подойдем.
Холодный коридор сковал движения, и Толя с трудом доплел до белой двери, замедляя ход с каждым шагом. Ей пришлось буквально тянуть его, заставляя двигаться вперед. В смотровой было холодно от бешено дующего кондиционера и ослепительно светло, пахло озоном и чистой тканью.
– Разденьте его, – приказала ожидавшая их ассистентка Александра Ивановича. Она властно показала на сложенную больничную рубашку на кушетке.
Уля повиновалась взгляду серых властных глаз, помогая Толе снимать верхнюю одежду. Ассистентка недовольно морщила красивый нос, ощущая запах молодого мужчины, ворвавшийся в чистоту стерильного помещения. Толя, чувствуя себя неуютно, сопротивлялся требовательным рукам Ули. Находясь в окружении двух молодых женщин, он бегал глазами по комнате, ища лазейку, чтобы спрятать свою позорную наготу. Тонкая длинная рубашка, повисшая бесформенным мешком на нем, только добавляла ощущения беззащитности и страха.
Уля обняла Толю за плечи и усадила на кушетку, приложив существенное усилие. Он не хотел сопротивляться, но тело, ожидавшее чего-то неизвестного, пугающе непонятного, закостенело, превратившись под воздействием запаниковавшего мозга, в каменный столб, готовый провалиться сквозь землю.
Как в тумане слышались ему голоса строгой ассистентки, которая не переставая терла свой нос, было видно, что она тоже сильно волнуется, сквозь идеальный бронзовый загар, который ты не получишь в Среднерусских равнинах, проступила ледяная бледность, превращая ее хорошенькое личико в восковую маску. Уля быстро успокоилась и спокойными движениями подготавливала шприцы с успокоительным, ровной изгородью выкладывая их на металлическом подносе.
Через десять минут в смотровую ворвался Александр Иванович, раскрасневшийся от удовольствия, махая перед собой руками, будто бы помогая себе идти, подтягивая тело вперед за незримые поручни. За ним, неуверенно, вошли мужчина и женщина. Женщина была бледная, как ассистентка, но на ее коже не было того роскошного загара, и поэтому бледность смотрелась на ней естественно. Мужчина встал рядом с дверью, не желая проходить дальше.
– Ну, вот и наш пациент, или, может вернее сказать, донор, а? – Александр Иванович довольно хихикнул, не замечая того, как исказилось ужасом лицо вошедшей женщины, бледная ассистентка нервно почесала нос, отвернувшись к двери, где с непроницаемым лицом стоял Сергей.
– Зачем Вы так говорите? – прошептала Ульяна, погладив по голове обезумевшего от страха Толю.
Нет, он не понимал того, что сказал этот краснолицый человек, он лишь почувствовал, что это про него, как чувствует корова, когда ее тащат за рога на бойню.
-Ульяна, подними-ка его, – Александр Иванович сделал властный жест рукой.
Уля подняла Толю, что-то шепча ему на ухо, но он больше никого не слышал, глаза его округлились, а сам он хотел сбежать отсюда, туда, в спасительную оранжерею.
– Это абсолютно здоровый организм. Ульяна, снимите рубашку, – Александр Иванович жестко посмотрел на Ульяну, которая застыла на месте с немым вопросом, бледная ассистентка что-то проворчала в полголоса, но не стала перечить начальнику.
– Ну, давайте же!
Как с манекена, Уля стянула с него рубашку. Толя весь сжался, не зная, как скрыться от незнакомых глаз, уставившихся на него.
– Вы нам еще зубы покажите, – Сергей подмигнул парню, желая показать, что все в порядке, Толя смотрел на него с надеждой, ища защиты.
– А что, зубы очень важно. Видите, тело развитое, крепкое. Если хотите, то можем показать и зубы.
– Оля, с ужасом, посмотрела на мужа. Сергей резко двинулся вперед и, забрав у Ули рубашку, надел ее на Толю, сильной рукой посадив его обратно на кушетку.
– Он такой же человек, как и мы с Вами, – Сергей гневно смотрел на Александра Ивановича.
– Конечно, как же иначе? А разве я имел ввиду что-то другое? – Александр Иванович фальшиво рассмеялся.
– Вы же понимаете, профессия сделала из нас циников, таковы издержки. Но мы же с вами должны думать о будущем Артема?
– Да, и у нас есть вопросы по договору, – ответил ему Сергей.
– Да-да, но это мы уже обсудим в моем кабинете, – он засуетился, отдав короткие указания своей помощнице.
– Пойдемте.
Когда они вышли, ассистентка шумно выдохнула и взглянула вопросительно на Улю.
– Я не хочу, – ответила ей Уля.
– Я тоже не хочу. И что с того?
– Не знаю Лиз, ну поговори с ним.
– Да ну, – Лиза махнула рукой. – Мне остался один год ординатуры здесь. Да, жалко парня, но он мне же не родной, у меня своих проблем хватает.
Ассистентка взяла в руку шприц и кивнула Уле.
– Может хотите чаю или кофе? – Александр Иванович гостеприимно улыбнулся.
– Нет, спасибо. Нам ничего не нужно, – ответил Сергей, вынимая из портфеля договор. Оля сидела напротив и молчала, уставившись в одну точку на журнальном столике.
– Мне не понятен юридический статус нашего сына.
– О, понимаю Ваш вопрос, Сергей. Вы же понимаете, насколько уникальна наша операция? Никто, понимаете. Никто в мире этого никогда не делал. Но, прогресс не остановить. Новое общество требует новые технологии. И, как всегда, любая, даже самая уникальная и полезная идея сталкивается перед несовершенством законодательства. Никогда еще бюрократы не успевали за учеными. Ну, это если вкратце.
– Простите, я не понимаю Вас, – сказала Оля, быстро взглянув на мужа.
– Нам непонятно, почему в договоре наш сын значится как донор, – Сергей открыл приложение, протянув его Александру Ивановичу, но тот только отмахнулся.
– Я этот договор знаю уже наизусть, он мне снится по ночам. Дело в том, – он сделал паузу, будто бы подбирая слова, но по движениям его тела было видно, что ему не терпится побыстрее закончить этот разговор. – Дело в том, что юридически мы не можем из двух человек собрать одного, не можем. Нет такого понятия, это равносильно убийству, тем более, что опыты над людьми запрещены. К сожалению, это чисто юридически, ваш сын является донором, он безвозмездно, с вашего разрешения, отдает свою часть мозга, пока еще живого и здорового, вы же понимаете, сколько ему осталось жить?
– Да, мы все понимаем. Но поймите и Вы нас, – Сергей прокашлялся. – Как нам быть с тем, что наш сын является лишь материалом.
– Да, это ужасно, но по-другому не получится. Вы забываете главное – в итоге у Артема будет новое и здоровое тело. Он будет жить нормальной жизнью, счастливой, вместе с Вами, разве этого мало?
Но… но что будет с этим мальчиком? – прошептала Оля.
– А что с ним будет? Он получит новую осмысленную жизнь. Это стоит очень многого. Я не склонен давать советы, но, по-моему, вам следует думать о вашем сыне, а наших питомцев оставьте нам.
– Питомцев? – Оля с ужасом взглянула на Сергея, у которого лицо перекосилось от его слов.
– Простите за наш профессиональный сленг. Конечно же, я имел ввиду наших детей, которых взял под опеку наш научный центр. Поверьте, у нас значительно лучше, чем в интернате.
– Мы можем увидеть Артема? – спросил Сергей.
– О, да, конечно же, – Александр Иванович подошел к своему столу и набрал номер.
– Да, я. А мы можем подойти в первый отсек? Нет, что уже? Да, быстро работаете. Понятно.
Оля нервно заерзала на кресле.
– К сожалению, это уже невозможно. Артема поместили в первый нейроотсек, мы уже начали процесс адаптации.
– Но мы приехали всего час назад? – возмутился Сергей.
– Сергей, поймите, счет идет на минуты, и поэтому, чем раньше начнем, тем вероятней успех. Мы же все этого хотим?
– Мы можем его увидеть? – Сергей нервно сжимал кулаки.
– Нет, вход в отсек разрешен только персоналу, необходимо исключить возможность заражения. Не беспокойтесь, через две недели вы сможете увидеться с вашим сыном, здоровым, а? Ну, это же прекрасно!
Он широко улыбнулся и забрал договор со стола, показывая всем видом, что разговор окончен. Сергей поднялся и помог встать Оле, она ватными ногами с трудом дошла до двери, где с ними распрощался гостеприимный хозяин.