Профессор Собакарь

Я не знаю, для чего была сказана эта фраза, но по залу прокатилась волна аплодисментов.

Конферансье ушел, и на сцену вышел первый докладчик.

– Коллеги! Сегодня я хотел бы представить вам великую работу Алексея Петровича…

Это продолжалось больше двух часов. Докладчики поочередно сменяли друг друга и уходили со сцены с чувством выполненного долга. По крайней мере, со стороны нельзя было сказать, что кто-то из выступающих удручен своим лицемерием.

Поначалу я слушал весьма внимательно, но затем искреннее непонимание происходящего взяло надо мной верх. Удивительнее всего было то, что несколько месяцев назад я по неизвестной самому же себе причине согласился участвовать в такого рода мероприятии. И привычнее всего была моя совершенная неготовность к нему. К слову, я и теперь не делал никаких усилий, чтобы придумать, о чем буду говорить в микрофон.

Короче, спустя время, настала моя очередь. Сутулая девочка ушла со сцены, и конферансье озвучил мое имя. Я оглянулся по сторонам. В такие моменты кажется, что тысячегранный (и все-таки безыскусный) взгляд толпы направлен только на тебя. Будто бы и все мероприятие затевается только, чтобы обличить тебя и твое жеманство. А жеманство, к сожалению, стало основным способом сокрытия сердечности.

Я вышел к трибуне. Откашлялся и потихоньку начал:

– Приветствую всех, кто сидит сегодня в этом зале… Впрочем, стоит поприветствовать и тех, кого сегодня с нами нет, – в общем, я сходу начал путаться. – Коллеги, речь, конечно, идет и об Алексее Петровиче, и о наших сокурсниках, которые, к сожалению, представлены сегодня не в полном составе, – я на мгновение вспомнил своего друга Шахтерщикова, который сидит в Подольске и не выпускает из рук электронную сигарету. Зал начал перешептываться. Я понимал бедственность своего положения, но к такому началу был готов. – Господа, пожалуйста, потише. Я понимаю, что то, о чем я говорю в высшей степени похоже на бред, но позвольте мне объясниться, – и тут я начал. – Во-первых, е