– Ну вот и славно! Так вот я продолжу. В нашем возрасте из сложившейся ситуации два выхода: либо в лучший мир, либо мы начинаем действовать по принципу «помоги себе сам». Меня этому научил твой предшественник; думаю, что я выжил только благодаря этому. Здесь все очень просто: собираешь силу воли в кулак и не даешь себе залеживаться. Так что вставай, для начала мы пройдемся по коридору.

– Какое там вставай, Михаил, я и лежу-то с трудом!

– Так, хватит разговоров! Встаем и идем, пару проходок по коридору и в душ.

Сосед помог исхудавшему Валерию Николаевичу сесть на кровати, сел рядом с ним, забросил его руку на свое плечо, они поднялись и отправились «на прогулку».

– Помоешься, и тебе сразу полегчает, вот увидишь! – сказал сосед, проводив Валерия Николаевича в душевую. – Только не рискуй, делай это сидя. Ты еще очень слаб, не ровен час, голова закружится и упадешь.

– У меня такое ощущение, будто я вместе с потом и грязью смыл болезнь, – сказал Валерий Николаевич, выйдя из ванной комнаты. – Мне действительно стало гораздо легче. Огромное тебе спасибо, Миша!

– Вот и славненько, завтра выйдем на балкон, а сейчас ложись на живот, так легкие лучше всего насыщаются кислородом, и вслух повторяй все слоги на букву «м»: «ма, ме, ми», в общем, со всеми гласными, иначе кашель одолеет. Слышишь, как люди надрываются? Механизма действия этого метода я не знаю, но он действительно помогает! Кстати, меня этому тоже твой предшественник научил.

– Да, это упражнение мне знакомо, оно расслабляет и увлажняет дыхательную систему.

В самые тяжелые дни болезни мысли о смерти стали посещать Валерия Николаевича все чаще. Он где-то читал, что в соответствии с теорией биологической памяти человек перерождается заново каждый год. Все жизненные процессы построены на циклах. И годовой цикл яркий тому пример: от весны до весны, от летнего равноденствия до следующего и так далее. А для человека точка отсчета – его день рождения. Заканчивается один цикл и начинается следующий. И на этом стыке человек наиболее уязвим. Именно в это время с ним происходят самые знаковые события, и в том числе смерть – как признак завершения очередного цикла. Виной тому стресс. К концу цикла накапливается усталость, ухудшается общее состояние, утрачивается способность к концентрации, организм и соответственно иммунитет ослабевают… Причем с годами (он хорошо знал это по себе) эти изменения становятся все более заметными.

Похоже, это тот самый случай. Его час пробил, именно накануне его семидесятилетия организм не выдержал и дал сбой, впустив убийственную коронавирусную инфекцию.

«Бедная Маша! – с грустью думал Валерий Николаевич. – Ведь после смерти Киры ей и податься-то некуда… Что же с ней будет, когда меня не станет? Кто о ней позаботится?.. Господи, что за мысли! Я обязательно выживу и сделаю Маше предложение в свой день рождения. Разница в возрасте, конечно, огромная, но у нее будет выбор: отказать мне и расстаться, остаться в положении сожительницы или стать моей законной женой. Итак, решено, смерть отменяется!»

И действительно, после того как за него взялся сосед, Валерий Николаевич стремительно пошел на поправку. Температура плавно снижалась, и, отправляясь на прогулку, он уже обходился без посторонней помощи. Михаила вскоре выписали, и они расстались друзьями.

***

В тот же день в номер заселился молодой человек. Килограммов под двести, он едва протиснулся в дверь, бухнулся на кровать, достал из мешка бутерброды и тут же принялся молча с жадностью их уплетать.

– Здесь хорошо кормят? — спросил он, покончив с едой.

– Вообще-то меня зовут Валерий, а кормят здесь отменно.

– Метрах, – отозвался молодой человек.

– Вы студент?

– Нет, я бизнесмен из Марокко, но живу здесь давно, женился на русской и получил российское гражданство.

– Поздравляю.

– С чем поздравлять-то? Россия нищая страна, и живут здесь пьяницы и лентяи. Нецивилизованная страна.

– О как! А Марокко, значит, цивилизованная? Только что же оттуда народ валом валит? – возмутился Валерий Николаевич. – Кстати, а почему, Метрах, вы с такими претензиями и не в Европе? Вас туда не пустили?

– Я хотел поехать в Париж, но друзья сказали, что здесь можно быстро разбогатеть.

– И что, разбогатели?

– Я же тебе сказал: нищая страна, никто не покупает.

– У вас свой магазин?

– Место на рынке, но это лучше, чем магазин.

Валерий Николаевич, в котором вдруг проснулись патриотические чувства, не без удовольствия заметил:

– В Париже вы бы с асфальта продавали марокканские ремни и вряд ли имели бы французское гражданство, а здесь у вас все же своя торговая точка. И потом, может быть, дело не в бедности покупателей, а просто им ваш товар не нравится?

– Я торгую лучшими турецкими товарами. Говорю тебе – нищая страна! Я в Финляндию перееду.

– Вы, полагаю, не первый год живете в России и знаете, что в русском языке есть обращение на «ты» – дружеское, панибратское и на «вы», так обычно обращаются друг к другу малознакомые люди, такие, например, мы с вами. Обратите внимание, я в два раза старше вас и называю вас на «вы», а вы мне тычете. Что так?

В ответ Метрах лишь что-то злобно пробормотал на арабском.

К счастью, назавтра Валерий Николаевич выписывался. Два теста на коронавирус показали отрицательный результат.

***

А в это время Маша устраивала почти ежедневные приемы для своих приятельниц. Поскольку у Стеши работы было очень мало, барышни занялись откровенной проституцией, чтобы хоть как-то продержаться на плаву.

Каждый раз они напивались до невменяемости, благо бар Валерия Николаевича был забит крепким алкоголем, и Маше приходилось растаскивать их по комнатам, чтобы уложить спать. Но ей нравилось ощущение своего полного благополучия на их фоне: ведь у нее было все: и роскошная квартира, и дорогая выпивка, и деньги, а самое главное, ей, в отличие от этих несчастных, не приходилось торговать своим телом.

– Повезло тебе, Машка! – с завистью говорили приятельницы. – Такого мужика отхватила, и все-то у тебя есть.

– А он хоть как мужик-то ничего или уже сдулся? – ехидно спросила Ева, особа с перекачанными губами. – Хотя, думаю, тебе это по барабану. Вряд ли это большое удовольствие – перепихон со старикашкой.

– Прикуси язык, дешевка, ты, между прочим, в его доме! – зло бросила Маша. – Ну а с этим у него все в порядке: не сможет, так сыграет. Ты что, забыла, что он артист?

Все рассмеялись и в очередной раз осушили бокалы – за удачу.

***

Валерий Николаевич вернулся домой изможденным и исхудавшим.

– Ой, ужас-то какой, на улице встретила бы – не узнала! —воскликнула Маша. – Ну ничего, я тебя быстро откормлю.

Готовила она замечательно и с удовольствием, и Валерий Николаевич быстро набрал потерянные было килограммы.

Свое семидесятилетие он решил отметить с Машей в зарубежной поездке.

– Какую страну выберешь, разумеется, из тех, что не на карантине, – сказал ей Валерий Николаевич, – туда и поедем.

– Хочу в Египет! – выпалила Маша не задумываясь.

– Ты уверена? Ведь есть куда как более интересные места…

– Нет-нет, только в Египет! Я с детства мечтала увидеть пирамиды.

– Ну хорошо, Египет так Египет. Через три недели тебя ждут пирамиды Гиза, храмы Луксора и Долина царей.

***

Прилетев в Хургаду, пара поселилась в роскошном номере одного из лучших отелей. Когда они вышли на огромный балкон, портье, довольный щедрыми чаевыми, принес и поставил перед ними на столик «комплимент» – вазу с фруктами и прохладительные напитки. С изумрудного цвета моря веяло прохладой, пространство вдоль корпусов утопало в цветах, а между ними извивался бассейн с водопадами, мостиками и барными стойками.

К нему, весело щебеча, подошла стайка явно местных девушек в сопровождении пожилой женщины. Все они были в одинаковых черных купальных костюмах. Игриво подталкивая друг друга, они осторожно зашли в воду. В это же самое время, держась за руки, к бассейну подбежали еще две девушки в ярких купальниках. Они с разбегу прыгнули в воду, подняв столб брызг. Старуха бросила на девушек злобный взгляд и смачно сплюнула в их сторону.

Когда все девушки вышли из бассейна, стала понятна недобрая реакция опекунши. Ее подопечные в купальных костюмах, состоящих из широких шаровар и одетых поверх длинных платьев, не позволявших увидеть ни щиколотки, ни запястья, были олицетворением восточной скромности. В то время как модницы, в туго облегающих тело лосинах и коротеньких сарафанах, бесстыжим образом демонстрировали прелести своих изящных фигур.

– Да-а…, – протянул Валерий Николаевич, – это Восток… Ну что ж, попытаемся вписаться в местную субкультуру, хотя еще лет десять назад в этом не было никакой необходимости: контингент туристов состоял исключительно из европейцев, теперь же, обрати внимание, большая часть отдыхающих – арабы, и с этим придется считаться.

– Так что, пойдем покупать паранджу? – сострила Маша, – или, с позволения сказать, купальники, как у этих девиц, ничем не отличающиеся от спортивных костюмов.

– Нет, пойдем купаться, но если у тебя только стринги, начнем с посещения магазина, где приобретем более подходящий купальник.

– Ты серьезно?

– Более чем, это тебе не Доминикана, здесь нынче можно быть оплеванным за непристойность даже сотрудником отеля. После «арабской весны» у них появилось ощущение национальной гордости, которое они выражают весьма своеобразно.

***

Валерий Николаевич составил список достопримечательностей Египта, которые они непременно должны были посетить. Следуя ему, на третий день пара отправилась на острова.

– Красное море – самое соленое и чистое, потому что в него не впадает ни одна река, – рассказывал он Маше. – А это значит, что вода здесь не опресняется и нет речного ила. Это прекрасное место для дайвинга. Здесь под водой такая красотища! Так что лови момент.

– Кстати, ты не знаешь, почему оно называется Красным? – поинтересовалась Маша.

– Существует несколько версий, но самой убедительной я считаю только одну из них, и вот почему. В начале девяностых годов я отдыхал здесь в мае месяце и в день отъезда, решив на прощание искупаться, обнаружил, что все море, насколько хватит глаз, покрыто мельчайшими круглыми листочками алого цвета. Оказалось, что ночью зацвели водоросли, и эти цветочки все разом всплыли на поверхность.

Едва отчалили, матросы включили музыку и начали танцевать на палубе, приглашая туристов присоединиться. Но публика не желала покидать удобные места. Подключилась к матросам только Маша. Музыка была такой зажигательной, а танцоры двигались так ритмично и с таким видимым удовольствием, что скоро на палубе стало тесно от желающих составить им компанию. Но Валерий Николаевич смотрел только на Машу и в который уже раз восхищался ее пластикой и артистизмом.

Через два часа ходу на горизонте появился клочок желто-коричневой земли, на который вскоре они высадились и уже оттуда ныряли с масками и ластами в фантастический подводный мир Красного моря.

Оказавшись под водой, Валерий Николаевич и Маша взялись за руки и поплыли к рифам. Божественной красоты сады грибовидных кораллов, колонии шаровидных, огромные заросли ветвистых образовывали террасы – все это приводило пару в неописуемый восторг. Сотни разнообразных рыб сновали вокруг, совсем не боясь пловцов. Из нор выплывали и скользили между кораллами жирные и упругие мурены.

***

На следующий день на подводной лодке они погрузились на большую глубину, и представшее перед ними зрелище оказалось еще более восхитительным, чем вчерашнее. Маша радовалась, как ребенок, когда они проходили мимо аттракциона затонувших пиратских кораблей, а Валерий Николаевич с грустью подумал о том, что почти утратил способность испытывать такие непосредственные эмоции. Но когда водолаз стал разбрасывать корм и вокруг него неизвестно откуда собралась не стая, а настоящая стена самых разнообразных рыб, он, так же, как и Маша, тыкал пальцем в иллюминатор, призывая обратить внимание на очередную потрясающую картину. Огромные косяки серебристых рыбёшек перемешивались между собой, образуя потоки живой стали, переливавшейся всеми цветами радуги.

– Тебе не кажется, что я веду себя неподобающим моему возрасту образом? – смущенно спросил Валерий Николаевич, когда они сошли на берег.

– Ты че, самое то, ты здесь лет двадцать сбросил, мне нравится.

***

На пятый день рано утром они полетели в Каир.

В столичном аэропорту их встретила девушка по имени Кеби.

– Это египетское имя, – пояснила она. – Не мусульманское, а египетское. Я египтянка. Истинные египтяне сегодня называются коптами, мы в этой стране преследуемое меньшинство, нас всего в современном арабском Египте около четырех миллионов, и каждый из нас имеет вот такой опознавательный знак.

Она приподняла рукав платья и продемонстрировала наколку в виде маленького крестика.

– Какое преследование, если страна называется Египет? – удивилась Маша.

– Это не совсем так, – возразила Кеби. – Официальное название нашей страны – Арабская Республика Египет. Заметьте: Египет, но арабский. Когда в седьмом веке арабы вторглись на территорию Египта, они создали законы, превращающие коптов в население второго сорта. Даже родного языка нас лишили.

– Да, кстати, – заметил Валерий Николаевич, – я правильно понимаю, что коптский язык и является египетским?

– Да, верно.

– Тогда как арабы могли лишить вас родного языка?

– Начиная с одиннадцатого века они стали вытеснять коптский язык, не применяя его нигде официально. Сегодня он используется только в богослужении, и лишь в немногих семьях из отдаленных районов Египта говорят на родном языке.

– Скажи что-нибудь, – попросила Маша.

– Я, к сожалению, языка не знаю, да и в моем окружении нет говорящих на коптском, хотя почти все каирские копты живут в одном районе города, но молитву могу прочесть.

Закатив огромные глаза, Кеби пропела молитву.

– Мы одни из первых приняли христианство, и нашим патриархом был евангелист Марк. Мы православные.

Ну, это вряд ли, – недоверчиво протянул Валерий Николаевич.

– Да-да, православные! От этого судьба коптов еще более трагична, хотя закабаление нашего народа началось гораздо раньше. В шестом веке до новой эры Египет завоевали персы, а после походов Александра Македонского египтяне стали фактически рабами в родной стране. Спустя три века пришли римляне, для которых Египет и вовсе стал колонией на периферии империи. В седьмом веке – арабы, а после перехода власти к туркам-османам в шестнадцатом веке Египет стал частью Османской империи.

После открытия Суэтского канала англичане при поддержке французов стали выдавливать отсюда турок, и мы снова оказались в рабстве, пусть и в экономическом. И лишь в феврале тысяча девятьсот двадцать второго года Египет стал независимым и суверенным государством, но все же арабским, – грустно закончила Кеби.

Подъехала машина, и через бесчисленное число шлагбаумов они помчались в вожделенный Машей Каир.

– Я буду сопровождать вас в этом двухдневном туре. Сегодня предлагаю посетить Каирскую башню и цитадель. Завтра рано утром до полуденной жары поедем к пирамидам, а оставшееся до вылета время проведем в Национальном Египетском музее. Если у вас другие планы, мы все можем поменять.

Возражений не последовало, и уже через час они стояли у подножья Каирской башни.

– Увы, здесь всегда большая очередь, – с досадой сказала Кеби. – Придется потерпеть.

К ним без конца подходили торговцы с предложением что-то купить. Валерий Николаевич приобрел куфию – арабский платок со шнурком, аккуратно упакованный в пакет. Когда он захотел надеть его на голову, то вдруг обнаружил, что в пакете вместо платка лишь маленькая его часть. Возмущенный Валерий Николаевич хотел было найти торговца, но того и след простыл.

– Нет, без платка я на символ Египта не могу подняться, – сказал он. – Кеби, помогите мне купить целый платок.

Оплошность незадачливого туриста была исправлена, и вот уже Валерий Николаевич красовался в арабском наряде. Его бородка, которую он отрастил еще в больнице, вкупе с солнцезащитными очками и загаром, полученным на южном солнце, делали его похожим на араба. Неожиданно к нему подошел молодой человек и, услужливо раскланиваясь, стал куда-то приглашать. Кеби что-то ему сказала, и тот, брезгливо сплюнув, недовольный удалился.

– Что это было? – удивленно спросил Валерий Николаевич.

– Этот местный служитель музея принял вас за саудита и хотел провести без очереди, разумеется, рассчитывая на солидное вознаграждение, но, увы, ошибся.

– Вот она, сила перевоплощения, – с чувством произнес Валерий Николаевич.

– Но как он смачно сплюнул в нашу сторону…, – заметила Маша. – Неужели они так не любят русских?

– Нет, что вы! – поспешила успокоить их Кеби. – Это жест отчаяния по поводу несостоявшегося заработка, а кто вы – русские, англичане или французы, для него не имеет никакого значения.

Между тем подошла их очередь, и они поднялись на смотровую площадку, откуда открывался роскошный вид на всю дельту Нила вместе с пирамидами.

– Под нами на платформе, вращающейся вокруг своей оси, расположен ресторан, но он очень дорогой, – как бы невзначай заметила Кеби.

– И впрямь время обедать. Надеюсь, этот фешенебельный ресторан не разорит нас, – весело произнес Валерий Николаевич.

Цены оказались недоступными лишь в представлении египтян, а кухня была отменной.

После обеда быстро домчались до каирской крепости и начали ее осмотр.

– Эта цитадель – одна из главных достопримечательностей Каира и старейшая в мире, – сказала Кеби.

– Ну с этим бы я поспорил, – шепнул Валерий Николаевич Маше.

– Да ладно, пусть несет залепуху, от нас не убудет, – ответила она.

– На ее территории расположены мечети, дворцы и несколько музеев, – продолжала свой рассказ Кеби. – Мы же, если у вас не будет других пожеланий, совершим обзорную экскурсию по территории крепости и посетим расположенную неподалеку старейшую мечеть Каира Амра ибн Аль-Аса.

При входе в мечеть всем выдавали зеленые атласные плащи. В нем Валерий Николаевич походил на загадочного восточного мага. Здесь было настоящее вавилонское столпотворение, казалось, все языки мира звучали под сводами этого царственного сооружения.

Группа русских женщин с вологодским говором обратила внимание на Валерия Николаевича. Они наперебой стали восхищаться колоритным восточным мужчиной.

– Не иначе как шейх, а давайте попросим его сфотографироваться с нами? – предложила одна из них, что побойчее.

– Ага, размечталась! Да он пошлет тебя сейчас куда подальше, больно надо ему с нами возиться!

– А может и не пошлет, – не унималась бойкая.

– Господин шейх, можно с вами сфотографироваться? —спросила она Валерия Николаевича, подойдя к нему с заискивающей улыбкой.

– Харридук? – гаркнул он, окинув ее высокомерным взглядом.

– Сфотографироваться, говорю, сфотографироваться с вами можно? – прикладывая телефон к глазу словно фотоаппарат, повторила она.

– Керк доллар! – властно произнес Валерий Николаевич.

– Чего он хочет? – беспомощно повернулась бойкая к подругам.

– Чего-чего, доллар требует, вот чего, – проворчала женщина, что постарше.

– Ну дам я ему доллар, становитесь рядом с ним.

Бойкая достала из сумочки доллар и протянула Валерию Николаевичу.

– Керк доллар, керк доллар, – потрясая пятерней, злобно выкрикнул он.

– Пять долларов, он просит пять долларов! – возмутилась женщина, похожая на школьную учительницу. – А не подавится? Кукиш ему, а не пять долларов!

– Да неудобно как-то, еще подумает, что все русские скряги, а то и вовсе нищие. Становитесь, я уж заплачу.

С кислыми минами женщины выстроились около лжешейха, и бойкая протянула ему пять долларов.

– Таххуди! Керк доллар зык, Керк доллар зык, Керк доллар зык, Керк доллар зык, – прорычал Валерий Николаевич, тыча в каждую женщину пальцем.

– С каждой? Вот вляпались-то!

Женщины покорно собрали деньги и передали псевдошейху.

Фотосессия вышла унылой.

– Ну вот, – выразительно произнес Валерий Николаевич, пересчитывая купюры, – теперь я весь день шиковать могу, спасибо, дамочки!

– Так он наш, русский! – наперебой затараторили женщины.

– Ладно, так уж и быть, верну я вам с таким трудом заработанные деньги.

– А мы-то думали, что вы шейх.

– Да я понял. А что, с соотечественником сфотографироваться вы не хотите?

– Хотим, хотим! – закричали дамы и со всех сторон облепили Валерия Николаевича.

***

Ночная тьма накрыла весь Каир за несколько минут. На южном небе ярко сверкали биллионы звезд. Луна повисла на горизонте. С минаретов неслись протяжные голоса муэдзинов, призывающих правоверных мусульман к вечерней молитве. Кеби привела их в отель и перед тем, как проститься, настоятельно рекомендовала побывать на ночном базаре.

– На европейцев он производит неизгладимое впечатление, в сетях о нем вспоминают чаще, чем о пирамидах, – закончила она свое предложение и попрощалась с парой.

– Я так голодна, что готова съесть целого барана. Быстро в ванную и на ужин, – скомандовала себе Маша, едва они вошли в номер.

Ее «быстро» длилось более получаса, и Валерий Николаевич, не выдержав ожидания, присоединился к ней. Струи воды разбивались о ее молодое упругое тело и разлетались по душевой кабине. Ему показалось это таким эротичным, что он не устоял от искушения и овладел ею.

– Теперь и я проголодался, пойдем скорее, – заявил Валерий Николаевич, выйдя из душа.

Стоящий у входа в ресторан официант приветствовал их на арабском языке и жестами предложил самим выбрать место. В полумраке маленького зала ужинали две пары – пожилые чопорные европейцы, судя по всему англичане, и молодая арабская чета. Стол последних был заставлен фруктами и всевозможными сластями. Тщедушный араб кормил из рук девушку с невероятно пышными формами. Она была в парандже. Молодой человек аккуратно отделял дольку мандарина или отламывал кусочек лакомства и, приподняв паранджу, клал ей в рот сопровождая кормление ласковыми уговорами. Девушка отнекивалась, но потом все же уступала, и очередная порция исчезала в ее очаровательном пухлом ротике. Это зрелище показалось Маше таким забавным, что она остановилась у стола, бесцеремонно разглядывая пару.

– Ты что вытворяешь? Быстро ко мне! – возмутился Валерий Николаевич.

Маша зажала рот руками, чтобы не рассмеяться в голос, и метнулась к нему.

– Что заказываем? – спросила она.

– Ужин входит в стоимость проживания, так что посмотрим, что нам предложат.

Вскоре официант принес напиток и огромное блюдо с закусками из нескольких сортов сыра (от нежного творожного до твердого, который можно было разве что распилить), запеченных баклажанов и лепешек, напоминающих чебуреки, но более постных и изысканных. В розетках были пасты из экзотических смесей.

Валерий Николаевич попытался выяснить у официанта меню, но тот не знал ни слова по-английски.

– Ты что, не видишь, что его только сегодня привезли из Сахары, какой английский, – съязвила Маша.

Второе блюдо состояло из риса, макарон, чечевицы и пряностей в томатно-уксусном соусе.

– Если бы не мясо в лепешках, я бы подумал, что это вегетарианский ресторан, – заметил Валерий Николаевич. – Налегай, мы еще полночи проведем на рынке, проголодаемся.

Неожиданно подали зеленый суп с тонким вкусом чеснока и восточных пряностей.

– Похоже, у них, как и в Израиле, супы подают в конце трапезы, – заметил Валерий Николаевич. – Вероятно, нас ждет еще и десерт, без этого арабский ужин не ужин.

Но им принесли рубленые колбаски и тефтельки с картофелем фри, обильно сдобренные зеленью. Блюдо было таким ароматным, что они не смогли отказаться.

– Если бы знала, что будет еще и это, то не ела бы столько макарон, – проворчала Маша.

Но и это было еще не все. Официант поставил перед ними тарелки, где на подсушенной лепешке дымился рис с крупными кусками баранины под мясным соусом. Одним блюдом могли насытиться двое, а то и трое. На десерт стол завалили фруктами и восточными сластями с начинкой из кокоса, изюма, миндаля и меда. Это было испытание для лакомок.

– А можно взять с собой? Я не в силах даже попробовать все это.

– Думаю, что можно, но мы не станем этого делать. Похоже, утром нас ждет не менее роскошный завтрак, а до этого ты вряд ли успеешь проголодаться.

Официант положил в пиалу какую-то сухую колючку и залил кипятком. Через минуту в чашке распустился изумительной красоты нежный цветок.

– Вот это да-а…, – протянула Маша.

– Это цветущий чай, только делают его в Китае, причем вручную. Каждый цветок имеет свою оригинальную композицию, равно как и вкус, – заметил Валерий Николаевич.

***

Идти на рынок не было сил. Решили пару часов отдохнуть. И не прогадали, после полуночи жизнь на рынке только начиналась.

Валерий Николаевич заказал на ресепшене такси с фиксированной оплатой, и водитель не стал возить их по закоулкам, накручивая счетчик, а быстро домчал до рынка. Сговорились, что через два часа они вернутся в гостиницу.

– Именно на рынке сполна можно ощутить все прелести восточной экзотики и окунуться в атмосферу арабского средневекового Каира с его узкими и кривыми улочками, – сказал Валерий Николаевич.

На рынке без преувеличения продавалось абсолютно все – начиная с драгоценностей и фруктов, заканчивая стройматериалами и верблюдами. Шум от воплей зазывал, блеяния овец и гомона торгующихся стоял такой, что услышать собеседника можно было, лишь прокричав ему на ухо. Маша была ошарашена причудливостью рынка и с широко раскрытыми глазами ходила от прилавка к прилавку. Покупатели отчаянно торговались. Они отходили от продавца, потом снова возвращались и возобновляли торг.

– А я знаю безотказный способ изрядно сбить цену, – заявил Валерий Николаевич.

– Да ладно…, – недоверчиво протянула Маша.

– Ну что ж, смотри.

С этими словами он подвел ее к ювелирным лоткам и предложил выбрать себе украшение. Маше приглянулось крупное серебряное колье, усыпанное множеством разноцветных камней.

– Вот где проявляется твоя цыганская сущность, – заметил Валерий Николаевич и спросил продавца:

– Сколько?

– Фунт, доллар, евро? – поинтересовался тот.

– Доллар.

– Сто, – неожиданно по-русски ответил торговец.

Валерий Николаевич достал двадцать долларов и отдал продавцу – сухощавому арабу в длинном платье с забавно качающейся феской на маленькой голове. Тот с трепетом взял деньги и вкрадчиво произнес:

– Сто, сто доллар.

– Нет, нету, – развел руками Валерий Николаевич.

Араб не растерялся и, словно заклинание произнося вожделенную сумму, попытался залезть Валерию Николаевичу в нагрудный карман рубашки.

– Э-э, – недовольно протянул тот, взял у Маши колье и вернул арабу, – давай деньги.

– Пятьдесят! – взмолился араб. – Большой скидка.

– Нет-нет, давай деньги обратно.

Валерий Николаевич намерился было забрать у араба свои двадцать долларов, но тот увернулся и запричитал:

– Тридцать, тридцать, давай тридцать.

– Двадцать или мы уходим, – решительно заявил Валерий Николаевич.

Дрожащими руками торговец упаковал колье и, вручая его покупателю, выругался по-арабски.

– Грабитель! И не жалко тебе было этого бедного араба? Но как это у тебя получилось?

– Не переживай, со следующего покупателя он возьмет тройную цену. Дело, видишь ли, в том, что восточные люди так любят деньги, что, взяв их в руки, выпустить уже не в состоянии, как та обезьянка, что, засунув лапку в кувшин с узким горлышком и схватив орех, становится пленницей этого кувшина, ибо разжать лапку она уже не может, поскольку боится потерять свою добычу. Так ловят обезьян в джунглях и по тому же принципу торговцев на Востоке. Ты не поверишь, но этот фокус у меня получался всегда. Дай я ему десять долларов, что, как и двадцать, ниже себестоимости товара, он бы и их из своих рук уже не выпустил.

***

Утром за ними заехала Кеби, и они отправились в город Эль-Гиза, практически сросшийся с Каиром.

– Пирамиды Гиза, – начала рассказывать Кеби, – самое уникальное, древнейшее сооружение. Это единственное из семи чудес света, «дожившее» до наших дней. Ансамбль включает в себя три пирамиды: самая большая в мире – пирамида Хеопса, вторая по величине – пирамида Хефрена и самая маленькая из них – пирамида Микерина. В пирамиду Хеопса можно будет войти и осмотреть камеру захоронения фараона.

– Ой, я туда хочу! – воскликнула Маша.

– Вот это уж точно без меня, информации ноль, эстетического удовольствия никакого, зато можно задохнуться и остаться там навсегда.

– Ну конечно! А я пойду.

Кеби повела Машу к подножью гробницы, а Валерий Николаевич устроился на одной из множества массивных строительных глыб.

– Я действительно там чуть не задохнулась, – затараторила девушка вернувшись. – Воздуха нет совсем, и выбраться оттуда из-за толпы таких же, как я, идиотов, можно только с большим трудом. Ты, оказывается, не шутил.

– Да уж какие там шутки, сейчас утро, а ты представляешь, что будет к полудню, когда не сотни, а тысячи туристов побывают внутри, я думаю, что там потеряет сознание далеко не один человек.

– Да, это так, – подтвердила Кеби. – Каждый день карета скорой помощи увозит оттуда несколько туристов.

К ним подъехал всадник на верблюде и стал настойчиво чего-то требовать.

– Чего он хочет? – поинтересовался Валерий Николаевич.

– Предлагает Маше сфотографироваться на верблюде за один доллар.

– Ой, я хочу! – воскликнула девушка.

Кеби что-то сказала всаднику, и тот подогнал верблюда к высокому камню. Маша взобралась на него, и всадник ловким движением закинул ее себе за спину.

– Снимай! – крикнула Маша.

Валерий Николаевич сделал снимок, но всадник развернул верблюда так, что Машу почти не было видно. Он попытался зайти с другой стороны, но тот повторил свой маневр.

– Да он надо мной издевается! – возмутился Валерий Николаевич после очередного неудачного снимка. – Все, слезай, хватит, фотосессия закончена.

Он протянул всаднику доллар, но тот брезгливо отвел нагайкой его руку и что-то сказал Кеби.

– Он сказал, что снимков было восемь и требует восемь долларов, – перевела Кеби.

– Вот наглец, я из принципа не дам больше доллара, таков был уговор.

Кеби что-то гневно сказала всаднику, тот огрел ее нагайкой по спине и рванул во весь опор в пустыню. Через несколько минут верблюд превратился в маленькую точку на горизонте.

– Что происходит? – растерянно спросил Валерий Николаевич.

– Не волнуйтесь, вернется, он вас просто пугает. Придется заплатить, этот наглец от своего не отступит.

– Они что, все так делают?

– Да нет, я с таким встречаюсь впервые.

Между тем всадник вернулся, за ним сидела белая, как полотно, Маша.

– Я уже подумала мне кирдык, вы видели, как далеко он меня увез?

– Я все-таки проучу эту наглую морду! – сказал Валерий Николаевич, держа в руке десять долларов и улыбаясь наезднику. – Когда Маша окажется на земле, спрячьтесь за камнями, чтобы он не смог к вам подъехать.