Свобода

– 58 –

Только к полудню Андрей с Оксаной смогли поднять свои тела, сбросить грязную одежду и отмочили себя в ванной. Одевшись как можно приличней, насколько это позволил оставшийся скудный гардероб, они посчитали деньги, и вышли из квартиры.

Чтобы не пугать окружающих, сначала отправились в парикмахерскую.

– Вообще-то я парикмахер, – говорила Оксана, – с небольшим стажем, но мужские стрижки это не по моей части, а я хочу, чтобы ты был красивым.

– Я бы в первую очередь хотел, чтобы меня не узнали, поэтому бороду я оставлю, приведя в порядок, – сказал Андрей.

– Эх, ну, если это для нашей безопасности, я потерплю немного. Но только немного, хорошо? – весело спросила Оксана.

– Договорились, перед самым выездом я сбрею ее. Может, и тебя сменить имидж? На паспорте ты с этим, как оно называется?

– Каре.

– Точно, как у Киры Найтли!

– А ты спец! – Оксана рассмеялась.

– Ну, или у кого там еще. У тебя пол-лица закрывается, когда… В общем, ладно.

– Я тебя поняла.

– Что ты поняла?

– Тише, милый! Вон, смотри. Это салон красоты. – Оксана остановилась, указываю на витрину, красовавшуюся на противоположной стороне улицы. – У нас деньги есть?

– Мы же вместе считали.

– Я имею в виду, на все остальное, на дорогу, на… ну, ты понял.

– С избытком. У меня вот только предложение одно.

– Какое?

– Давай после стрижки, а то меня сейчас заберут за внешний вид.

– Договорились.

Через полчаса Андрей уже вышел из салона постриженный и с аккуратно обработанной бородой. Еще час он ждал Оксану. Как она вышла, он не заметил. Он не просто не узнал ее.

– Молодой человек с бородой, можно с вами познакомиться? – раздался голос Оксаны.

Андрей раскрыл рот от удивления, глядя на девушку, стоящую рядом. Это было стройная изящная блондинка со стрижкой «под мальчика». Она было похожа на подростка.

– Боже мой, Оксана, это ты? – воскликнул Андрей, принимая ее раскрытые объятья. – Ты блондинка?

– А ты наблюдателен, мой бородатый мачо.

– Нас теперь даже сканер не распознает. Можем бродить по улицам любых городов, лишь бы документы не просили.

– Ты не сказал, как мне новый образ? Все про свои документы…

– Дорогая, ты бесподобна! Я уж и не знал, куда тебе еще молодиться-то можно!

– Ну, тебя! – Оксана рассмеялась. – Это называется «пикси», классика.

– Куда вас пригласить, моя юная леди?

– Давай оденемся приличней. А то наш изорванный туристический прикид совсем не идет к нашему новому имиджу.

Потратив деньги в универмаге, где Андрей с Оксаной накупили все, что посчитали нужным из одежды и аксессуаров, включая новые, легкие рюкзаки, они вернулись на квартиру, и тут же избавились от всего лишнего.

За ужином Оксана поинтересовалась у Андрея, что за предложение, о котором он говорил утром.

– Предложение простое, – сказал он. – Уверен, что инцидент в Тынде приписан нам. Если нас, конечно, еще не забыли. После того, что там произошло, нас не было три недели. Господи, уже август! Что бы они ни решили, – забыть о нас, искать дальше, – предлагаю, все же, – как бы я этого раньше не хотел, – залечь на дно еще на пару недель. А после, через две недели, выдвинуться дальше. К концу лета уж точно будем на месте.

– И что ты предлагаешь прямо сейчас? – серьезно спросила Оксана.

– Биробиджан маленький город. Предлагаю перебраться в Хабаровск, – это самый густонаселенный город дальнего Востока, – и там затеряться на две-три недели. Денег нам хватит. Даже валюту трогать не придется. А после, когда все поутихнет, – вряд ли, конечно, мы об этом сможем узнать, – тронемся дальше. Там уже рядом. Сложно только с материка на Курилы по морю добираться, а так, считай, мы уже на месте. Из Хабаровска, ближе к дате прибытия и позвоним друзьям Славы. Ты как, милая? Да и здоровье твое проверим.

– Все, что ты скажешь, дорогой.

– Удачно я о здоровье вспомнил. Вот, какой я заботливый! Сам говорил, что первым делом проверим твое состояние, а повел тебя в салон красоты.

– Ты мой самый заботливый, Андрюшенька!

– Если завтра утром выедем, днем будем на месте, автобус часа три идет.

– Я с тобой, любимый!

Оксана кинулась на Андрея и расцеловала его.

Днем следующего дня Андрей с Оксаной уже заселялись в однокомнатную квартиру недалеко от центра Хабаровска. Сразу же Оксана записались в частную медицинскую клинику, и на следующий день прошла обследования, и сдала необходимые анализы.

Она была абсолютно здорова.

– Молодые, сильные и красивые, – гордо заявила Оксана, показывая на свое с Андреем отражение в одной из витрин магазина. – Только вот, борода!

Андрей рассмеялся.

– Ты новости давно смотрела? – спросил он вдруг. – Я совсем забыл…

– Честно говоря, я тоже. Долго мы были вдали от живых людей. Сейчас займусь. Мы куда-нибудь идем?

Андрей взглянул на часы.

– Предлагаю проводить солнце на набережной Амура.

Они прогуливались по центру Хабаровска. Оставив позади центральную площадь, площадь Ленина, они свернули в сторону Уссурийского бульвара, и уже вдоль него продолжили движение к набережной.

– Я что-то нашла! – воскликнула Оксана, разглядывая экран своего смартфона.

– Что, дорогая?

Оксана медленно перевела взгляд на Андрея и побледнела.

– Что с тобой? Давай присядем! Оксана!

Усевшись на лавку, Андрей схватил Оксану за руку. Та, не говоря не слова, передала Андрею телефон.

– Прочти все сам, пожалуйста, я… у меня… – Оксана закрыла лицо руками.

Чем больше Андрей читал, перескакивая с новости на новость, с сайта на сайт, тем лицо его становилось мрачнее.

Он привлек Оксану к себе и обнял ее.

Оксана глубоко выдохнула и, распрямившись, села, прижавшись к Андрею.

– Что там? – робко спросила она. – А то я не успела.

– Мария попала в психиатрическую лечебницу в Волгодонске, потом ее перевели в Ростов, а три дня назад увезли в Москву.

– Настолько серьезно у нее может быть это все? – спросила Оксана.

– Не знаю, но, думаю, дело в другом. В чем-то другом…

– А Слава… – Оксана заплакала. – Как же…

– Два дня его уже нет в живых. Пишут, что он пришел с повинной, – я не верю, – готовился оправдательный приговор, или что-то такое, и все обвинения с него должны были быть сняты. Но инициаторы его заключения решили не давать делу обратный ход, и для этого убрали главного свидетеля, являющегося виновным в преступлении. Какая-то ерунда…

– Думаешь, если бы они с Машей остались где-нибудь, еще тогда, давно, когда он за ней вернулся из тюрьмы, или уехали бы без нас, все бы кончилось хорошо?

– Не знаю, – вздохнув, ответил Андрей. – Все это как-то связано, думаю. И совсем не просто. Я… я не знаю, Оксана.

– Мы остались одни?

– Да, совсем одни.

Дойдя до набережной Амура, они остановились, глядя на багровый закат.

– Амур-батюшка, – проговорил Андрей. – Вон там, – указал он в сторону противоположного берега, – совсем рядом Китай.

– Мы уйдем ото всего этого и забудем? – пролепетала Оксана.

Андрей обнял ее.

– Нет, не забудем. Никогда уже не забудем. К тому же, одни бы мы ни за что не добрались на другой конец страны. А отсюда до Японии по прямой, меньше, чем от Москвы до Питера.

– Эх, Андрюша, что мы будем там делать?

– Сначала мы сбросим с себя эти цепи, – задумчиво проговорил он, – а там, там мы начнем все по-другому. Все совсем по-другому. И что это будет за страна, не имеет значения. В какой стране мы не окажемся, мы будем другими. А после, может быть, совсем не скоро, еще вернемся на родину, и покажем, что это такое! То, чего некто не знает… потому что…

– Потому, что с нами будет она?

Андрей улыбнулся.

– Солнце скоро сядет. Пойдем домой. Мы еще две недели сможем наслаждаться закатом. Если не примем жесткие меры конспирации, и, вообще, не будем выходить из дома.

– Я бы не стала рисковать. Хоть я теперь и блондинка, а ты бородач, не стоит испытывать судьбу. Мне кажется, она достаточна над нами посмеялась.

– Как скажешь, милая.

– Домой?

– Домой, – тихо произнес Андрей. – И я хочу…

– Что, милый?

– Напиться в дым!..

В ноябре 1966 года началась партизанская борьба Че Гевара в Боливии. По приказу Фиделя Кастро боливийскими коммунистами весной 1966 года специально была куплена земля для создания баз, где под руководством Гевары проходили подготовку партизаны. Военные действия партизанского отряда под его командованием начались 23 марта 1967 года. Против Гевары было решено задействовать специально обученные для антипартизанских действий силы ЦРУ. 15 сентября 1967 года правительство Боливии стало разбрасывать над селами провинции Вальегранде листовки о премии за голову Че Гевары в 4200 долларов.

– 59 –

Третья неделя отпуска подходила к концу. Иван Владимирович изнывал от отдыха, солнца, моря, пива и безделья. Он изучил Анапу вдоль и поперек, он истоптал все пляжи, измял весь песок и избороздил все Черное море, омывающее город-курорт.

За это время Шоцкий определил троих наблюдателей, меняющихся каждые три дня. «Вот им с работой повезло, – думал он. – А если бы я на Бора-Бора махнул?»

Больше ни от Кравчука, ни от Степана Алексеевича не было никаких известий. На днях он разговаривал с Александром. Тот рассказал ему о том, что поиски зашли в тупик. После случая в Тынде, который, в общем-то, не доказывает того, что там были те, кто нужен, больше ничего не происходило. Кравчук, обосновавшись в Хабаровске, разослал агентов от Находки до Анадыря, но очень скоро, как думал Александр, им всем придется смириться с провалом, оставив все в текущем стандартном режиме розыска.

– Он бесится, как черт последний! Не знаю, что ему так дались наши беглецы, но, уверен, это и дело принципа, и чье-то негласное указание, причем не со стороны вышестоящего руководства, а откуда-то сбоку! С того боку, о котором я никак не могу ничего нарыть. Я о черных псах. Не хватает мне ресурсов. Был бы я в Москве, нитей больше было бы. А босс звереет. Единственное, что ему доставляет удовольствие, это новости из Ростовской области. Я пробил, поставленный шеф южных окраин это его бывший босс, а губернатор…

– Я в курсе, Саша.

– Да? Хотя, мне стоило догадаться. Вот он и дышит на них, но губернатор, это же форменный мерзавец, да и полномочный представитель!.. Как такое может быть, Иван Владимирович?

– Может, потому что остановить их некому, все связаны.

– Между собой?

– Просто связаны, скованы.

– И чистку они решили развернуть, как, не знаю, в тридцатых годах. Вы уже видели? Они с добрых дел начали вершить свой суд, с наших беглецов начали, решив оправдать их, да как-то не очень удачно. А на днях глава юга собирает всех на совещание, слышали? По всей стране распылили, как новый полпред президента начинает масштабную перетряску рядов всех силовых структур, глав администраций, да и всех прочих. В общем-то, ничего оригинального, но такой фейерверк намечают. И символично начать хотят с этой самой ростовской области с участием нового губернатора… по кличке Кама. Нет, а какое шоу они собрались…

– Тише, тише, ты спокойней, Саша. Тебе на твою шифрованную ото всех врагов почту, – Шоцкий рассмеялся, – я закинул полный лаконичный набор необходимой информации о них обоих. Сразу, как только в новостях услышишь кое-что, раскидывай своим способом по нужным каналам, и в нужные руки. Маловероятно, что будет должный резонанс, но стоит попробовать.

– Это вместе с компроматом на Кравчука?

– Нет, ни в коем случае. Что касается Кравчука, ты сам поймешь, когда нужно будет дать ход. Возможно, это будет сразу же, может позже. Я не могу с уверенностью сказать, что это все всплывет в один миг. Так что, жди.

– А что я услышу? И что жду?

– Поймешь.

– Пойму? Я понял, Иван Владимирович. Нет, я не понял. Хотя, ладно, уверен, пойму. – Александр рассмеялся. – А я ведь еще… Я слышал, дальше у этих уродов есть планы и на Кавказ, и дальше…

– Хватит. Не принимай близко к сердцу, Саша.

– Как не принимать, Иван Владимирович, такое творится в моей стране! Мы бегаем за какими-то мальчиками с девочками, которых власть этой страны обидела, а сама это власть творит, что хочет! И с кем хочет!

– Саша, мы что-нибудь придумаем, не волнуйся так, – спокойно заметил Иван Владимирович.

– Эх, Иван Владимирович, ваши бы слова…

– Ладно, Саша, ты там аккуратнее с Кравчуком. Как бы он не соскочил с нашего крючка. Он их рабочая лошадка и важное звено в цепочке, и, наверняка, не одной.

– Что нам делать? И что мы придумаем?..

– Не сейчас. А вот эти черные псы… так мы и не разгадали эту тайну до сих пор. Возможно, это гораздо важнее. Оттуда все тянется, как бы сказочно это ни звучало. Но, похоже, это совсем не наш уровень.

– Обижаете, Иван Владимирович…

– Ладно, ладно, шучу, нам просто исходных данных не хватает. Да и время поджимает. – Шоцкий задумался. – Поджало… Саша, пока наш уговор в силе, помни об этом.

– Есть, Иван Владимирович!

– Все! Хорош! Увлеклись мы. Итак, появляются новости о губернаторе и главе ЮФО, ты поймешь, какие – выкидываешь информацию о них. Понимаешь, что пора связать их с Кравчуком – выкидываешь компромат на него… два выстрела. Последовательно с неясным пока интервалом

– А почему вы мне не дадите отмашку?

– Может и дам. Но, если и не дам, сам поймешь, я же говорю. Не пререкайся со старшими. – Шоцкий рассмеялся. – Все, совсем увлеклись. Конец связи!

– Есть, товарищ полковник!

– Давай… полковник. Пока, Саша! Спасибо.

– Вам спасибо, Иван Владимирович.

Днем, когда Шоцкий сидел в кафе, на экране телевизора мелькали новоиспеченные и.о. губернатора с главой ЮФО. Анонсировали встречу полномочного представителя президента с губернаторами областей ЮФО, членов их правительств и представителей структурных подразделений, а также глав всех силовых ведомств округа. И встреча эта должна была состояться завтра во второй половине дня ни где-нибудь, а в Ростовском государственном музыкальном театре.

«Что они там петь собрались? Все вместе? – думал он. – Это даже не показуха, это цирк… твари».

Говорилось, что на следующий день после встречи с губернаторами намечалась встреча исключительно с представителями силовых ведомств в главном управлении МВД Ростовской области.

«Ну, конечно, ты же им должен рассказать о своей молодости в рядах КГБ!»

А вечером того же дня, в пятницу на телевидении должно состоятся интервью с главой ЮФО по итогам проведенных встреч.

«Плотный график».

Солнце, уже приближалось к горизонту. Море было спокойным, и его ласковые волны нехотя накатывали на берег.

Иван Владимирович, давно уже покинувший пляж, сидел на балконе своего номера и курил. Его взгляд олицетворял умиротворение и согласие с природой. Он был настолько спокоен, что, казалось, ничто не могло его вывести из состояния равновесия, гармонии с самими собой. Даже эмоциональные реплики Александра не произвели на него будоражащего действия. Он был спокоен. У него оставалось в запасе всего два дня отдыха.

– Прощай, море, прощай, песок, прощай, солнце. Мне с вами было так хорошо.

Он закрыл глаза и просидел так, пока солнце не скрылось за горизонтом. После он поднялся и спустился в бар, где его уже все прекрасно знали. Как обычно, бросив пляжную сумку в ноги, расстегнув все пуговицы на рубашке и закинув ногу на ногу, он подозвал официанта.

– Как обычно? – заискивающе спросил официант.

– Нет, дружок, давай сегодня водочки. И в бутылке, пожалуйста, чтоб, как реальный мужик, без этих ваших графинчиков. – Произнеся это, он кинул взгляд на экран телевизора, где как раз показывали новости, а в новостях новых глав региона. – И сразу. Я пока посмотрю, чем закусить.

Полбутылки ушли незаметно, еще до подачи основной закуски. Шоцкий к тому моменту заметил своего соглядатая, он даже заметил снисходительную улыбку на его лице. Да и сама бутылка вскоре закончилась. Еле ворочая языком, Шоцкий заказал вторую.

– Иван Владимирович, вы уверены? – участливо поинтересовался менеджер зала. – Плохо не будет, особенно утром?

– Утром? – воскликнул Шоцкий. – Так утром я опохмелюсь! – и засмеялся странным смехом, привлекая к себе посетителей кафе. – Тссс! И тихо, я буду тихим.

Вторую бутылку он просто лакал, перестав закусывать.

– Иван Владимирович, у вас все в порядке?

– Власть в стране хреновая, видели бы вы эти хари…

– Ну, вы, все же, потише.

Шоцкий почти допил вторую бутылку, как она соскользнула со стола, упала и разбилась. Сам он попытался подняться, но тут же упал сам.

Ему помогли. Прихватив его вещи, его доволокли до номера и там уложили в кровать. Задвинули шторы и закрыли дверь.

– Что это с тем гражданином случилось? – поинтересовался агент Кравчука у официанта, вернувшегося в кафе. – Не удар ли?

– Перебрал что-то. Дай бог, завтра к вечеру придет в себя. Подготовить бы ему на опохмел. Как столько влезло?..

Времени было четыре утра. За окном стояла ночь. Совсем рядом еле слышно плескались волны. Полная луна озаряла своим серебристым светом пляж и разбрасывала блики по воде.

Иван Владимирович сидел на балконе и курил. Поднялся он буквально десять минут назад, успев умыться и принять душ.

Накануне вечером, как только его принесли в номер и уложили на кровать, он тут же поднялся, заперся изнутри, разделся и улегся в постель, поставив будильник в телефоне на половину четвертого утра.

Его пляжная сумка с двумя полными бутылками водки валялась под кроватью. Применяя все свои навыки конспирации и концентрирования внимания, он в нужный момент прятал бутылку с водкой в сумку, тут же извлекая оттуда такую же с водой слегка разбавленной спиртом для запаха. В первую очередь он проделывал эти фокусы для своего соглядатая, надеясь таким образом усыпить его бдительность на большую часть следующего дня. Не сомневаясь в профессионализме агентов Кравчука, он все же надеялся на то, что представление сработает.

Оставив все вещи на своих местах, Шоцкий вынул из чемодана небольшую спортивную сумку, закинул в нее внушительный сверток, бутылки с водкой, некоторые туалетные принадлежности и тетрадь Вратаря.

Он еще раз вышел на балкон, вдохнул полной грудью морской воздух, развернулся, прихватил сумку и вышел из номера. На дверную ручку своего номера он повесил табличку «Не беспокоить», после прошел до конца коридора, выбрался на наружную, запасную лестницу, внимательно огляделся по сторонам, и спустился вниз.

В квартале от отеля, на стоянке его ждал арендованный три дня назад автомобиль. Забросив на заднее сидение сумку, он завел двигатель и медленно выехал со стоянки. Было около пяти часов утра.

Примерно через полчаса неторопливой езды, когда солнце уже принялось разбрасывать свои первые лучи по кубанским степям, Шоцкий, разглядывая за окном заброшенные виноградники, въехал в станицу Гостагаевская. Вокруг не было ни души – станица еще спала. Тихо проезжая по улочкам, и с любопытством заглядывая в занавешенные окна домов, он добрался до улицы Мира, поехал по ней, пересек речку Гостагайка, проехал дальше, держась речки Шумай, пока дорога не пошла в непосредственной близости к лесу, после свернул с дороги и остановился на опушке. Он вылез из машины и посмотрел вверх.

– День начинается, – прошептал он.

После он открыл багажник и извлек оттуда саперную лопатку.

– И как они могли в таком месте, в таком людном и прекрасном месте наследить?

Он, не забыв осмотреться, направился в небольшой лесок, держа перед глазами тетрадь «Черных псов». Бродить пришлось недолго. Уже менее чем через километр пути, – Шоцкому показалось, что он прошел лес насквозь, – он остановился в нужной точке. Тут пришлось потрудиться.

– Да, видимо, они приняли во внимание количество людей, населивших эти райские места, – ворчал он себе под нос.

Лишь углубившись на метр, он наткнулся на что-то твердое. Это были ящики. Его интересовал только один. Вытащив наружу винтовку, упрятанную в чехол, он проверил ее саму, магазин, оптический прицел, и, запаковав обратно, отложил ее. Отложив еще пистолет и пару обойм, он поставил ящик обратно, закопал яму и забросал ее лесным мусором. Прихватив выбранный арсенал, он направился к автомобилю.

Сложив все принесенное в багажник, Шоцкий, вытащил из него большую канистру с водой, взял с заднего сиденья сверток, и снова ушел, скрывшись за опушкой леса. На протяжении пяти минут слышался плеск воды и восхищенное бормотание Ивана Владимировича. Вскоре все затихло. И через минуту к автомобилю направлялся полковник Шоцкий Иван Владимирович, облаченный в офицерский мундир с красовавшимися на нем орденскими планками. Забросив ненужные вещи в багажник, Шоцкий сел в автомобиль, причесался, глядя в зеркало, и положив рядом на сидение фуражку, завел двигатель, и выдвинулся обратно по улице Мира.

Уткнувшись в тупик, в улицу Раздольная, Шоцкий повернул направо, чтобы вернуться на улицу Мира, но случайно проехав поворот, доехал до улицы Советская, где свернул налево, направившись к центру. Но, не проехав и километра, он остановился напротив пустого стадиона.

Улыбнувшись, Иван Владимирович вышел из автомобиля, и встал перед спортивной площадкой. «Давненько я в футбол не гонял». Времени было около шести. Появлялись первые жители станицы, зевая, выходившие из домов и направлявшиеся по своим делам.

– Стадион, – прошептал Шоцкий и снова улыбнулся.

Чуть дальше, за деревьями виднелось здание школы. Шоцкий машинально побрел в обратном направлении, оглядываясь по сторонам. Что-то на него нахлынуло.

«Вот школа! И дети, что учатся здесь, что придут сюда 1 сентября, даже представить себе не смогут, что способны будут творить, когда подрастут. Но, разве дело в воспитании? Возможно. В учебе, которой сопутствует то же воспитание, пропитано этой тенью контроля, установкой на подчинение? Почему так происходит? Почему так происходило испокон веков? Иначе нельзя? Иначе человек становится просто неуправляемым?»

Иван Владимирович шел вдоль улицы, беспечно оглядываясь по сторонам и завидуя жизни в собственном доме, на собственной земле.

«Вот, Андрей, люди живут на своей земле. Они тоже все чего-то хотят, о чем-то мечтают, им радостно, им больно. Они счастливы, они горюют. Это жизнь. И все это контролируется? Все это нужно разломать и построить город мастеров? Возможно, они и не знают ее. Да, я говорю именно о ней! И никогда о ней не задумывались, потому что… потому что им итак хорошо, и они уверены в том, что счастливы».

«А откуда вы знаете про город мастеров? – раздался голос Андрея. – Разве мы стали с вами настолько близки, что я вылил вам все, что у меня накопилось и продолжает накапливаться в моей уже совсем больной голове? Я уже отказался от этой идеи, во всяком случае, здесь, в этой стране. Я шел не туда… я свернул с пути… да и был он, путь, слишком наивен. Вы нам помогали, но я рвусь к ней, наплевав не только на закон и его защитников, но и… мне кажется, я уже не вижу простых людей. Простите, Иван Владимирович, что вы, решив помочь простым людям, оказались пособником преступников, самых обычных преступников…»

«Я не могу тебя слышать, Андрей. Я говорю сам с собой, но уверен, твои мысли на этот счет не сильно отличаются от моей их интерпретации. Но, такова жизнь. Видимо, быть кристально чистым в чьих-то конкретных глазах, это быть до предела подчиненным кому-то, кто направил на тебя эти глаза, и находиться под постоянным контролем. Где и как найти достойную середину? И нужна ли она, это середина? Середина походит на усреднение, на толпу, а толпа… она всегда должна быть под контролем. И отдельно взятый человек, и он же, входящий в какой-то круг, он зависим. И все это у каждого внутри, где-то там, в подсознании, наверное».

«Этого не узнать, не поняв ее. А чтобы к ней прийти, нужно проползти через грязь, это я уже понял, – говорил Андрей. – Это понял именно я, для себя. А после смывать с себя эту грязь! Как? Возможно, есть еще какой-то путь! Но, как его отыскать, и подойдет ли он любому человеку, любому сознанию… да и нужен ли он любому?»

«Тут так хорошо, Андрей! Я знаю, что произошло с Машей, со Славой. Цена. Это цена за то, что они решились на то, чтобы только узнать, кто она… да и есть ли она. А тут хорошо. Солнце только встает. Тут школа, футбольное поле. Тут у каждого свой дом, своя земля. Мне кажется, иногда не нужно бередить людей, которые считают, что они счастливы, даже если они все поголовно зависимы и находятся под неусыпным контролем. Возможно, это их выбор. Им так хорошо».

«Их выбор в незнании? Разве это выбор? Разве им предлагали выбор? Не в виде лозунгов и реклам, а настоящий выбор. С самого рождения…»

«Ты начинаешь увлекаться, Андрей. Тебе это свойственно. Думаю, тут не может быть жестких правил и четких границ. Это все…»

«Это все индивидуально, я согласен с вами. Но, как-то каждый должен…»

«Именно, Андрей, каждый сам должен решить, нужна она ему или…»

«Или в тине теплее и комфортнее».

«Не стоит использовать такие грубые формулировки, это, все же…»

«Люди?»

«Да, мы все люди, и все мы люди разные. Эх, как же тут хорошо! Ладно, Андрей, мне уже пора. Я так далеко ушел от автомобиля. Словно какой-то мир меня захватил, и держит в своих лапах. Удивительно, прямо здесь и держит. Казацкая станица, случайно попавшаяся на пути. Это умиротворение, и, тут так тепло. И море почти в двух шагах. А как дышится? Андрей, ты где?»

Андрея уже не было рядом.

«Боже, что это со мной?»

Шоцкий огляделся по сторонам. Он стоял на улице Советская. Там была школа, на другой стороне дома.

«Дом 141, идем, 137, идем – возвращаемся, 135, 133, 127, 129… вот и футбольное поле, вот и мой автомобиль».

Шоцкий забрался внутрь, завел двигатель и тронулся дальше. Добравшись до Новороссийской улицы, он повернул направо.

Через Крымск Иван Владимирович доехал до Краснодара, а там, встав на трассу М-4 «Дон», выдавил педаль газа и рванул на север, не гнушаясь тем, что дорога платная. Уже к полудню Шоцкий был в Ростове-на-Дону.

Партизанский отряд Гевары насчитывал около 50 человек и действовал как Армия национального освобождения Боливии. Он был хорошо оснащен и провел несколько успешных операций против регулярных войск в сложной гористой местности региона Камири. Однако, в августе – сентябре боливийская армия смогла ликвидировать две группы партизан.