– Она желтая, – усмехнулась Вася, точно зная, что перфекционизм Виктора не позволит отойти от единой бордовой палитры. Но верхушка была слишком хороша, так что Виктор сдался. Ответил с теплотой в голосе:

– Значит гирлянду возьмем тоже желтую.

И если хорошо знать Виктора, то можно понять насколько трогательным было его предложение. Ведь он готов был идти на эту уступку, не потому что пытался избежать ссоры, нет, он хотел внести изменения, чтобы порадовать Васю.

И странным образом она почувствовала это. Уставившись восторженно на мужчину, Вася замерла, она сжала крепко прутья тележки, подавляя внутри желание обнять Виктора.

Он, глядя в доверчивые радостные глаза Васи, понимал что сейчас самое подходящее время для сближения. Можно потрепать ее по голове или приобнять за плечи. Вася же сама чуть ли не тянется к нему.

Лишь слегка нагнувшись вперед, Виктор поднял руку, едва потянулся к Васе, как вдруг зазвенел телефон.

И момент был упущен.

Виктор оказался погружен в работу все оставшееся время прогулки. Он висел на трубке, и когда Вася закидывала в тележку искусственный снег, и когда кассирша пробивала покупки, и всю поездку до дома.

Даже когда приехала елка и они делали для нее бантики из ленты, Виктор прикладывал телефон к уху и обсуждал работу.

– Поставьте сюда палец, – просила шепотом Вася, и затягивала узлы. Она пользовалась отвлеченностью Виктора и умудрялась засунуть ему в руки любую фигню.

– Подержите здесь края. Подпалите. Натяните.

– Да, я понял, значит надо будет заказать…

И когда все бантики были готовы, Вася в последний раз воспользовалась отстраненностью Виктора, она придвинулась на стуле чуть ближе и ткнулась губами ему под скулу.

Виктор замер. Он продолжал держать телефон у уха, но уже совершенно не слушал доносящийся оттуда лепет.

– Я перезвоню, – сказал он, переводя взгляд на Васю, но она уже подскочила к двери, подмигнула и улизнула прочь.

В любви все возрасты задорны

Я проснулась и ворочалась в кровати. Все мысли, что лезли в голову, были связаны с Виктором. Я попеременно то повизгивала от стыда, и утыкалась в подушку, то вытягивалась на постели, прикусывала губу и вспоминала свой невинный поцелуй.

Я чувствовала, как щеки заливаются кипятком под кожей, хоть чайный пакетик заваривай. И чем дольше я думала, как бы обернулись дела, если бы я не сбежала, тем дальше распространялся жар. Наверное, я была совсем дура, раз думала, что так уж нравлюсь Виктору, но все же я ему нравилась.

Схватив телефон я вбила вопрос: "как понять, что ты нравишься парню?". В ответ мне выскочил довольно подробный список:

– Он смотрит тебе в глаза;

Это не показатель, иначе это значило бы что половина знакомых не прочь замутить со мной. А на счет отца я вообще даже думать не хочу.

– Он инициирует общение с тобой;

Да, он ведь с самого начала охотно болтал о всяких глупостях. Даже ворвался вчера ко мне домой – хотя это скорее тревожный звоночек. Надо бы начать запираться…

– Он платит за тебя в ресторане;

Ресторан… Если парень тащит в рэстогхан, значит точно заинтересован. Виктор меня никуда не звал. Может, я это… Выдумала все? Боже мой, а я его еще и поцеловала. Это же вообще домогательство. Какой ужас. Нет. Я все испортила.

– Он знакомит тебя со своим близким окружением;

А! Да! Да, он познакомил меня с друзьями! Не по своей инициативе, конечно, но это уже не так важно.

– Он делает тебе комплименты.

Нет.

И на этом список закончился. Три из пяти. Так себе результат.

Я закрыла вкладку браузера и увидела как от уведомлений разрывается иконка ютуба.

Это были комментарии под последним видео. Небывалая прежде реакция.

Раньше под моими публикациями было от силы два комментария: "хорошее видео", и исповедь душнилы, где он в красках описывал, что я не права, что "1984" и "Мы" нельзя сравнивать, что я просто пытаюсь казаться умной, вообще ничего из себя не представляю, сама ничего стоящего не написала, вот и завидую именитым авторам, и вообще женщинам литературу не понять, и поколение сейчас глупое, потерянное, и Ницше был прав и прочее, прочее, прочее.

Сейчас же под видео разверзлась новая пучина отчаяния. Про содержания ролика не было ни слова. Но были романтические стенания девушек вроде: "это она? Капец несимпатичная" грустные смайлики, или "блин девочки вы чего? вообще не похожа там по фоткам в магазине сразу видно нос картошкой а у этой нормальный", или "ой, Аллах, кызым, на кого он нас променял", или "какая она душная…" с кучей невообразимых смайликов, или "судя по желанию выделиться – дефицит внимания. А исходя из выбора книги, явное желание угодить мужскому полу, а значит возможна внутренняя мизогиния, абстрагирование от своего пола и дисморфия".

Комментарии появлялись у меня на глазах, я даже не успевала прочитать старые, когда вспыхивали новые. Это было просто безумие. Триста сообщений под одним видео, суммарно под всеми прошлыми у меня не наберется столько.

А все это, из-за Вавилова. Стоило мне единожды оказаться вместе с ним в магазине, как люди обратили на меня внимание.

Дело было не в моем писательском таланте, не в насмотренности как читателя, не харизме рассказчика, нет. Всем так интересно, я или нет ходила за покупками вместе с Виктором.

Я вскочила как ошпаренная. Швырнула телефон на кровать. Замерла посреди квартиры.

Взгляд мой упал на многострадальную книгу видеоблогера. Мне казалось, что она громче всех смеялась над моим позором и неудачей.

Я схватила книженцию, включила конфорку и бросила на плиту. Да, на электрическую. Мне было все равно, что она грелась минут пятнадцать, мне хотелось на чем-то сорваться. Я опять подняла книгу и снова с силой шлепнула. Прижала к плите руками.

В эту секунду я услышала стук и входная дверь отворилась. Нужно начать запираться. На пороге стоял Виктор с маленьким цветочком наперевес.

– Я не вовремя?

– Немного.

– Пища для ума?

Я отшвырнула книгу на тумбу, выключила плиту, и как ни в чем не бывало улыбнулась Виктору.

– Я подумал, что можно закончить украшать ель и положить под нее письма.

– "Письма"? Ах, письма для Деда Мороза. Так вот для чего все это было? Вы хотели узнать, что я там написала?

Виктор загадочно промолчал, так что да, очевидно, в этом и была его тактика.

Мне стало жалко, что этот невероятный мужчина появился в совершенно неподходящий период моей жизни. Я была совсем не готова к романтическим приключениям, все, чего я хотела – реализовать себя.

Виктор был очень милым, и мне хотелось ответить на его знаки внимания таким же игривым флиртом, но у меня не было ни сил, ни желания. Все, чего я хотела, это позвонить папе и разрыдаться в трубку.

Я почувствовала, как в носу подло пробежалась ежики и к горлу подступили слезы. Сделав шаг навстречу Виктору, я уткнулась ему в грудь.

Все вокруг было слишком странным, чтобы притворяться, будто я в порядке.

Я явно устала. Я хотела обратно домой. Работа на заводе была слишком утомительной, работа с видеоблогом была изнурительной, работа с издательством вообще невыносимой. Работа – это сложно, а три работы, это сразу рейс в дурку.

Неожиданно, я почувствовала, как моих лопаток коснулись горячие широкие ладони. Это Виктор мягко обнял меня. Это было… Странно? Но в теплом касании Виктора не было ни романтического подтекста, ни сексуального. Он просто обнял меня, как человек обнимает человека. Положил подбородок на мою макушку и просто стоял, держа меня в своих руках.

Это помогло хоть немного успокоиться, совладать и с гневом, и печалью. Мои напряженные плечи медленно опустились. И совсем скоро на меня нахлынули новые, более нежные чувства. Я заерзала, засмущалась, ощущая, как к лицу приливает кровь.

Рука Виктора легко легла мне на плечо и пощекотала цветочком мое, наверное, заалевшее ухо.

– У Вас нет ватки? – спросила я глухо в свитер Виктора. Он отодвинулся от меня, озабоченно взглянул в лицо, оглядел руки. Кажется, он не понимал, зачем нужна вата, но ничего не спрашивал. Просто вышел к себе, не закрывая дверей, вытащил на стол огромный пластиковый ящик и принялся искать вату.

Мне даже отсюда было видно насколько огромным был ящик Виктора с медикаментами.

– Это Ваша аптечка?!

– А что?

– Она же гигантская. Моя аптечка – парацетамол. А у Вас тут вавилонская башня из таблеток. Боже мой… Это что, вагинальные свечи? – я подошла ближе, запустила руки в блистеры.

– Не выкидывай, у них ещё не истек срок годности.

– Вы нормальный?

– Вот твоя вата.

Я схватила упаковку и вернулась к себе. Налила в миску теплой воды, достала дождик, продемонстрировала их Виктору. Но он все равно ничего не понял.

Тогда я обернула кончик одной полоски дождика в ватку, обмакнула в воде.

В глазах Виктора было ноль понимания.

Тогда я просто подбросила ватку как можно сильнее вверх, она с шлепком ударилась о потолок и прилипла.

– Великолепно.

– Я знала, что Вам понравится, – я протянула мужчине дождик. Он тяжело вздохнул, кивнул и взялся отрывать узкие полоски от упаковки.

Было забавно возиться вместе. Виктор потешно злился, когда ватка шмякалась с потолка на него. И мило было, что он ребенком удивлялся с таких простых и обыденных вещей как дождик под потолком.

Когда с украшением квартиры было покончено, мы взялись за елку. Достали гирлянду.

– Вась, выключи ее пока, – попросил Виктор. Он сам наматывал все украшения – меня не подпускал.

– Но так же красивее.

– Она перегорит, если в сложенном виде включать.

– Надо же, вот пускай сначала на заводе поработает, а потом и будем решать, кто первый перегорит.

– Вась, выключи.

Потом были шары. Мне было дозволено вытаскивать их из упаковок и привязывать веревочки. Но вскоре шарики кончились, а Виктор все так же дотошно и медленно выискивал им место на ветках. Тогда я вытащила звезду на верхушку. Уж с ее расположением было сложно ошибиться. Но Виктор попросил повременить.

– Верхушку ставят в конце.

Мне было не жалко потерпеть, тем более, что Виктор невероятно увлекался и радовался процессу, но молчать-то при этом я была не обязана.

– А я все гадала, почему Вы одинок.

– Очень смешно.

– Мне кажется, если что-то стоит только в конце, то надо обращаться к врачу.

Виктор одарил меня косым взглядом.

– А если украшать в неправильном порядке, то елка взорвется? А, поняла, взорвется не елка.

Виктор улыбнулся, он очень старался игнорировать меня, но получалось слабо. Он уже успел развесить все шары, и я была готова поклясться, что они все висели равноудаленно друг от друга, словно отталкивались магнитом. Тогда Виктор взялся за бантики.

– Нет, – взмолилась я, – мы же их еще под сотню сделали. Нет! Где я так нагрешила, за что мне это?

Виктор прицепил мне на лоб бантик и снова вернулся к елке. Вот, мол, не капризничай.

Но звезду он все же позволил поставить мне. Подгадал момент, когда я опущу украшение, и включил гирлянду. Ель засияла. Она была словно рисунком из детской книги про Щелкучика, такая аккуратная и ладная. Совсем не то цветастое месиво, что мы с отцом обычно устраивали из мишуры и дождиков.

– Теперь письма?

– Вот еще! Вы ведь прочитаете мое!

– Да, – даже не стал лукавить Виктор.

И мне было нечего возразить, я достала письмо и протянула мужчине. Он как ни в чем не бывало открыл его и прочитал вслух:

– Дорогой дедушка Мороз, как Вы поживаете? Как Ваше здоровье? У меня все хорошо, но я бы очень хотела издать свою книгу. Если мне удастся сделать это самой, то тогда я бы хотела видеокамеру. С уважением, Вася.

– Не смейтесь.

– Не собирался. Ты пишешь книги?

– Угу. Это вроде как хобби. Но, вообще-то меня издали! Но нужно было четче формулировать желания. Ха! Я имею в виду, что я хотела бы стать писателем, к которому издательство относится серьезно, в общем, не важно…

– Можно будет почитать? – Виктор видел, что мне ужасно неловко обсуждать интимный вопрос творчества. Получив от меня кривой кивок, он поспешил переменить тему, – а про какую видеокамеру ты думала?

– Не знаю, я в них не разбираюсь, – я вспыхнула еще сильнее, мне было неловко, оттого, что я пыталась играть в видеоблогера, особенно перед успешным образчиком. Я взмолилась всем высшим силам, что Виктор никогда не спросит, и не узнает, что я снимаю ролики на ютуб.

– А на что сейчас снимаешь?

– На телефон.

– Хотя бы знаешь, какой ищешь объектив, диагональ?

Я растянула губы в улыбке, хотя глаза мои остались озадаченными.

– Ладно, подожди, – Виктор ушел в свой кабинет, долго копошился, громыхал коробками. И вынес серебристый чемоданчик. Поставил его на стол, подозвал поближе, щелкнул замками, открыл крышку.

– Это моя любимая камера. Я долго на ней снимал и продолжал бы дальше, если бы не открыл для себя мир профессионального оборудования. Ее теперь стоило бы продать, но моя сентиментальность не позволяет.

– И теперь Вы хотите подарить ее мне? – я не могла взять что-то настолько дорогое. Тем более от человека, с которым мы были знакомы пару недель. Тем более, что в письме я писала о том, чего хочу сама заработать собственными силами. Так что я уже искала поводы отказаться, когда Виктор сказал:

– Это был бы странный подарок. Скорее я хочу дать ее в пользование, чтобы ты попробовала и поняла, чего ищешь.

– Дать в пользование? И надолго?

Виктор пожал плечами. Судя по спокойному взгляду, он уже распрощался со своей камерой навсегда.

– Может я куплю ее? За сколько Вы бы ее продали?

– Не знаю. Рублей двести, шестьсот?

– Очень смешно.

– А сколько ты хочешь? Пять тысяч? Пятнадцать?

– А Вы продадите за пятнадцать?

– Я и за двести продам.

– А если бы по-настоящему продавали, то за пятнадцать?

– Да, за пятнадцать.

Я смерила Виктора недоверчивым взглядом, достала пачку денег и вручила три рыжие купюры.

– Бумажные? – удивился Виктор, но спорить не стал.

***

Вот чего Виктор не знал, так это того, что Вася умудрялась еще и писать книги. И ему страх как захотелось, прочесть хотя бы одну. Виктор, к своему стыду, понимал, что ему теперь интересно все, что связано с Васей: откуда она, сколько ей лет, что она любит и предпочитает, о чем думает, вот что верит, для чего трудится. А одна только возможность залезть в голову девушки и узнать о чем она пишет, подзуживала Виктора найти книгу.

Он открыл канал девушки на ютубе, а там нашел ссылки на социальные сети. На книжном сайте с припиской "лит" – как будто любой текст автоматически становится литературой – Виктор обнаружил книги под авторством Васи Пупкина. Забавный псевдоним. Он хорошо сочетался с юморными и ироничными рукописями Васи. Все они были в открытом доступе.

Виктор открыл последнюю из опубликованных историй, на обложке красовалась приземистая взъерошенная старушка, как школьные вахтерши или кассирши продуктового. Бабуся была в декадансном черном платье с красными бусинами ожерелья на шее, на голове ее блестели белоснежные волосы и черная шляпка с сеточкой. Вокруг столпились молодые поджарые красавцы в таких же вампирских нарядах. Название готическими серебристыми буквами сверкало на половину обложки: "Сосунки". Очаровательно.

Виктор довольно быстро погрузился в чтение, события были легкими, понятными и простыми. Не было барьера, который отторгал бы читателя, никаких "была поздняя осень" или пространных рассказов про уездный город. Нет, бабка сразу, сходу заявила, что готовится к главному празднику жизни – к своим похоронам. Она уже и место на кладбище себе давно купила, и все вещички ценные раздала, и с близкими попрощалась. Со слов Васи, старушка эта была знатным пироманом в вопросах сжигания мостов. Но как-то все не умирала. А ведь обидно, так и хотелось помереть на зло всем, чтобы они стояли у могилы, плакали и понимали, как не ценили старушку, пока она была жива.

В один из теплых вечером, когда бабка прогуливалась по кладбищу, жевала ворованные конфеты и бранила бывших одноклассников, чьи кресты попадались по дороге, возникли наркоманы, проститутки и сатанисты недоделанные. А если быть точнее, вампиры, которые бабку и обратили.

Виктор очень старался читать текст серьезно, он понимал переживания главной героини, видел, что она очень живо и достоверно страдает от старости, но все равно не мог сдержать улыбки. Он видел в этой осатанелой бабусе саму Васю, веселую, оптимистичную, деятельную и очень простую. В сущности, Виктор понимал, что персонажу предстоит пройти перевоспитание, научиться ценить жизнь и получать от нее удовольствие, именно поэтому, он торопился дойти до моментов в повествовании, когда бабке придется столкнуться с бессмертием.

Эпизод подъема в четыре утра и поездки в поликлинику, заставили Виктора понятливо улыбнуться. Приключения с очередями, уколами, медсестрами и врачами – смеяться в голос. Финальное восседание бабки под потолком дневного стационара и осознание тягот жизни – даже немного тронул.

Отвлекся от истории Виктор только от ворчания желудка, голод напомнил о реальной жизни и пришлось взяться за готовку. Но все время нарезания лука и стояния у плиты, Виктор не переставая думал о книге. Тогда он решил проверить рецензии других читателей, и с досадой обнаружил, что комментария было всего два: "прикольно, понравилось, ты умница, доченька" со смайликом пальца вверх и "быдло юмор с издевательствами над глупой старушенцией. Такое себе. Книжка на один раз".

Виктор даже возмутился. Он, конечно, мало понимал в книгах, но знал, если история увлекательная и понятная, то массовому читателю понравится. А здесь ни о какой массовости не шло и речи. И Виктор решил, это только от того, что люди не знаю о существовании книги.

Тогда он открыл начало главы с каким-нибудь звучным названием вроде "Как правильно сосать с вставной челюстью" выкрутил яркость на телефоне, разложил на столе обеденную композицию, включил контровой свет от вытяжки. Удовлетворившись получившейся картинкой, Виктор взял рабочий телефон, открыл свой телеграм-канал и записал кружок:

– Вычитал когда-то в рецепте, ладно, вру, увидел в тик-токе, что рис можно сварить вместе с готовой смесью овощей, посыпать свежим луком, огурцом, шлифануть мазиком и будет как суши, но с видом здорового питания. Не знаю что из этого вышло, сейчас буду пробовать и заодно читать… – Виктор убедился, что камера сфокусировалась на тексте, чтобы у зрителей была возможность удачно остановить видео, и быстро перевел кадр на лицо, – Ладно, не буду показывать. Если не отпишусь до завтра, знайте, я отравился рисом.

Комментарии, под кружочком стали собираться до скуки пресные. Больше всего было криков обожания к Виктору: "какой мужчина!", "он еще и готовит, у него вообще есть недостатки?", "девочки, подскажите артикул на такого мужа", "Вика, вы мой идеал, если будете в Волгограде, напишите мне" и номер телефона, "обожаю рис, ела бы его каждый день с рук Викуси" и сотни смайликов с беременными женщинами. Второй по популярности вид дебатов относился непосредственно к кулинарной стороне вопроса, такова уж была аудитория Виктора. "Везде слышу про эти готовые овощные основы. Наши мамы сами выращивали, мыли, чистили, резали. А теперь что? Одна химия и консервы", "тоже однажды попробовала, муж плевался, а мне понравилось. Теперь всегда покупаю. Развелась, кстати", "я рис только сладкий ем с курагой и изюмом, вкусно…" – это был самый популярный по реакциям комментарий. Под ним разошлись баталии о кутье, оливье, куличе и пасхе. Следом люди стали спорить, как правильно: пасха или паска. Кончилось все законом о защите чувств верующих.

Но каждые сто сообщений попадалась реплика о книге, вроде: "читай-читай, Викуся, тебе пригодится" или "что он читает? Я для друга спрашиваю". Пару раз прилетело обвинение в падении культуры, искусства, литературы и общества в целом. Простыми словами, обычные комментарии. Для Виктора в них не было ничего примечательного или интересного, он уже давно отвык вчитываться или погружаться в реакцию зрителей. Чаще он обращал внимания на цифры: количество реакций, частота сообщений, объем текста, скорость обновления. И статистика говорила очень четко: люди остались безразличны к книге Васи.

Вот только Виктор не знал об активности той части аудитории, что с помешательством обезумевших играли в шпионов КГБ, ЦРУ, ФСБ и других трех веселых букв. По названию главы они нашли книгу в интернете. По автору на обложке нашли канал Васи на ютубе. Сопоставили, что говорящая голова из видеороликов, подозрительно похожа на размытый силуэт девушки, гуляющей по магазинам с их любимым Виктором, и обезумели.

Фанатки атаковали Васю везде, нашли ее во всех соцсетях, и всюду принялись спамить и флудить: в комментариях, в сообщениях, на стене, на страничке в Википедии – да, они специально создали для нее статью.

Девушка взвинченная вернулась с работы пораньше, без стука ворвалась к Виктору домой, бросила ему телефон как горячую картошку.

– Это Ваших рук дело! Люди сошли с ума из-за Вас!

– Это… – Виктор мельком взглянул на экран, – проблема?

– Маленькие девочки терроризируют меня!

– Это всего лишь несколько людей, которые нашли тебя в интернете, – Виктор вновь уткнулся в дисплей, – большинство из них даже не желают тебе смерти. Почему ты переживаешь?

– Вы шутите? Их же тысячи. Это как актовый зал в школе – куча детей. Вот, посмотрите, уже появились книжные обзоры на Сосунков!

– Что тебя в этом смущает?

Вася замерла, задумалась. Похоже, она еще не успела до конца обдумать причину своего волнения. Умолкнув, она села за стол.

– Я налью тебе чай, – Виктор поставил чайник, – предложил бы тебе рис с овощами, но они отвратительны. У меня есть пельмени в морозилке, ты ведь ешь мясо?

Вася слушала его вполуха.

– Это все как-то неправильно. Люди обратили на меня внимание только из-за Вас. Это нечестно.

– Почему?

– Потому что им не интересно то, что я делаю. Им интересны Вы.

– Люди вообще очень любопытны. И поверь мне, многие как и ты, получали внимание к себе по очень странным или неправильным причинам. Но не все из них смогли стать успешными. Мало получить внимание им надо уметь грамотно воспользоваться.

Вася нахмурилась, признавая для себя, что в чем-то Виктор был прав, мир сейчас существовал по законам маркетинга. Неважно, что ты делаешь и насколько хорошо, важно уметь это правильно преподнести и продать.

– Значит, – не шибко уверенно размышляла Вася, – мне надо воспользоваться приливом аудитории.

А следом Вася прилично задумалась, так что даже не заметила, как порция пельменей была готова.

– Можно сделать детальный литературный обзор лучших фанфиков по Драмионе, – также внезапно как и затихла, огласила Вася. Виктор снисходительно улыбнулся:

– Обычно широкие массы смотрят что-то более понятное.

– Что, например? Влог "одеваюсь каждый день как Уэнсдей"? Можно снять книжные покупки, но у меня это никто не смотрит. Да и вообще, нельзя же снимать одни обзоры. И я, и люди быстро устанут от однообразного формата.

– Но существует так много обзоров, – не согласился Виктор, – и на книги, и на сериалы, и на фильмы…

– Я поняла, – не выдержала Вася.

– И на мангу, и на манхву, и на маньхуа, и на ранобе, и на аниме…

– Откуда у Вас такие познания?

– И на беременных подростков, и на беременных бабушек, и на перевоспитание трудных подростков. Даже на свадьбы. На телеке столько программ выходит…

– Все, я поняла, до конца жизни буду снимать обзоры, – кивнула Вася, и взгляд ее снова упал в телефон, прямо на гневный обзор ее книги. Там были все признаки враждебности: и кликбейтное грубое название, и агрессивная обложка. Красные тона, огненные всполохи и раздраженное лицо обзорщицы. Вася удрученно спросила, – хотите увидеть, как меня унижают?

– Спрашиваешь.

По уши в тебе

Я вспомнила, про камеру Виктора. Достала чемоданчик, как тарантиновский макгаффин. Щелкнула замками, словно перезаряжала револьвер, и стрельнула крышкой, которая лихо отлетела наверх.

Внутри сверкала камера и парочка неизвестных мне деталей. Виктор помог установить технику, проверил настройки, поставил запись. Картинка была как из фильмов, со всеми этими боке и мыльным фоном. Даже вечернее освещение не портило вида. Это было невероятно.

Я ощутила прилив уверенности со всей этой мощной аппаратурой. У меня даже была петличка. Это же прямо как у настоящих блогеров.

Касательно видео, все было сложнее. Я решила просто поставить камеру и снять свою первую реакцию на обзор. Помню, что несла в общем-то душный бред, немного оправдывалась, но больше злилась. И каждый раз смеялась. Мы с Виктором сыпались с глупых шуток, гоготали над собственной косноязычностью, подзуживали друг друга. Пару раз Виктор даже попал в кадр, он хохотал так сильно, что не мог удержаться на месте и падал мне на колени, а потом хлопал по ним не в силах успокоиться.

В ролике не пахло ни конкретикой, ни сценарием, ни умной мыслью. Мы просто импровизировали, и вышла обычная реакция на обзор.

Я не хотела открывать и смотреть видео, потому что совершенно не помнила, как мы его монтировали, а ведь полночи на это убили. Сидели, давились смехом, чтобы не спровоцировать звона батарей, и самым бестолковым образом резали видео. Но чаще мы искали смешные мемы и видео с котами и добавляли в кадр. Я уверена, мы даже не удосужились убавить громкость смеха на аудиодорожке. Черт, а петличку вообще подключили?

Мне было стыдно даже думать, что я умудрилась опубликовать что-то столь бестолковое.

Но отклик зрителей был невероятный.

"Ой, спасибо большое, посмеялась от души! Приятно послушать кого-то адекватного" – это точно про нас? Это сарказм?

"13.06 вот прям мои мысли в слова облекли. когда читаю книги всегда спотыкаюсь именно на таких речевых конструкциях. слова факт ситуация абсолютно не должны встречаться в художественном тексте. примеры тоже шикарные. тот факт что он был глуп. сука он был глуп все точка. и ситуация заключалась в том что он устал. просто он устал зачем что то еще? бесит" – я без понятия, о чем речь…

"Вроде смешно, а вроде и страшно, неужели такие люди как эта критиканша реально встречаются? Авторы видео молодцы, по фактам" – по каким еще фактам? Мы просто хихикали над тем как выглядят наши лица, когда мы пытаемся не смеяться.

Это удивительно, но видео, на которое я потратила меньше всего сил, креатива и подготовки оказалось самым популярным на канале.

И почему? Благодаря моей харизме, знаниям, опыту? Конечно, нет. Какая глупость. Люди слетелись из-за Виктора.

И раньше мне приходилось в мыле бегать по разным пабликам и каналам, чтобы тыкать людям в лицо своим творчеством, а теперь галдящая толпа сама меня искала.

Из всей тучи комментариев я видела лишь редкие: "это Вика на фоне смеется?" или "я везде узнаю этот смех, они реально встречаются. Девочки, я умерла".

Подписчиков на канале приумножилось с пары тысяч подписчиков, к которым я шла годами, до десятка за пару дней. И каждый новый подписчик выглядел как издевка, как насмешка надо мной и над моими потугами. Ведь зачем нужно стараться, тратить годы на прочтение, анализ и писательство книг, если можно удачно сколлаборироваться с красивым дядей.

Не знаю на что я злилась, на себя, на Виктора или на зрителей. Скорее всего, мне просто претила несправедливость мира, ведь нет никакой корреляции между усилиями и результатами, которые они приносят.

Хотя нет, на Виктора я все таки немного злилась. Он был из тех, кто научился манипулировать вниманием людей, кто смог нащупать кнопку "сделать популярным" в интернете и теперь долбил по ней нещадно.

Последние пару дней, я старалась избегать Виктора. Отчего-то мне не хотелось видеть его светящийся лик в своей маленькой жалкой жизни, поэтому на работе я задерживалась допоздна, а возвращаясь, как можно тише заходила домой и тут же запиралась.

Глупо бегать от кого-то, кто живет в двух шагах от тебя, но я и не кичилась умом.

Выходные все же столкнули нас вместе. Это было в продуктовом магазине прямо под домом. Стоило догадаться, что Виктор тоже мог туда захаживать, но не стану же я бегать через два квартала за едой, только чтобы не столкнуться с соседом.

Шучу, стала бы, если бы догадалась раньше.

– Доброе утро, – улыбнулся Виктор. Он поймал меня в отделе с консервами, и спросил как можно елейнее, – все хорошо?

– Здравствуйте. Я пока сама не знаю, – я отвернулась, прижалась спиной к полкам, оглядела коридор. Вроде никто не пялился и не фотографировал Виктора.

– У тебя какие-то проблемы?

– Нет.

Мимо проковылял старичок, он дрожал клюкой, словно табун маленьких детских ножек, несущихся сбить меня с ног и наказать за общение с Виктором. Я вжалась где-то между горошком и кукурузой, сложила пальцы пистолетиком, подняла их к груди. Изо рта сама собой вырвалась мелодия розовой пантеры, я на полусогнутых попятилась за холодильник с майонезом, подозвала Виктора.

– Магазины странно на тебя влияют… Что происходит? – он подошел.

– Я прячусь от Ваших фанаток.

– Ты думаешь они материализуются рядом со мной, стоит выйти на улицу?

– Я без понятия, может они воздушно-капельным путем передаются.

– Ты из-за них меня избегаешь?

Я отрицательно замотала головой.

– Нет. Не знаю. У меня просто нет настроения. Хочется спрятаться, вот и все.

Виктор сделал шаг ближе, вставая в узком проходе между холодильниками, отрезая меня от остального магазина и заслоняя от света.

– Давай спрячу, – сказал он, шутя. И я не сдержала улыбки. Виктор, видно, посчитал это хорошим знаком и предпринял еще одну попытку меня разговорить, – может новогодний подарок тебя развеселит? Что бы ты хотела?

– Вы же уже подарили мне камеру, – я смущалась от близости Виктора, было неловко находится в его плену, и я выскользнула из душного закутка, протиснулась мимо Виктора, ретировалась к маринованной рыбе.

– Это не считается, ты ведь ее купила.

– Мне этого достаточно.

– Тогда ты можешь купить подарок мне.

– Ложной скромностью Вы не страдаете, – усмехнулась я, оглядела продуктовые полки, выхватила консерву кильки в томате и вручила торжественно Виктору, – с Новым годом!

– На самом деле я думал о другом. Ты могла бы приготовить мне салат?

– Салат? Всего лишь?

– Да. Селедку под шубой.

– Обычно женщины просят на Новый год другую шубу. Что за странная просьба?

– Ты не дала мне объяснить. Дело в том, что я ненавижу прикасаться к сырой рыбе. Вот не могу и все, выворачивает от одного только взгляда. И целую куру не выношу. По частям спокойно готовлю и ножки, и грудку. Но целая – выше моих сил.