Глава 6
Утром, когда сон еще не до конца отпустил меня, я даже подумала, что на самом деле меня никуда не увезут и все это было шуткой, пока ко мне вновь не постучали.
Я смотрела на дверь. Та тихо открылась и также тихо закрылась. Шаги, тонкие, невесомые, любому ребенку они – отпечаток на сердце. Матушка присела на краю кровати. Я притворялась, что сплю, она смотрела на меня. Изучала. Что уж было в ее голове, мне не ведомо. Может не узнавала вовсе.
– Добры души. – Коснулась мягким шепотом.
– Добры души, – потерла я заспанные глаза.
Она теребила в руках белый лоскуток с синей вышивкой, но не решалась заговорить.
– Спасибо за цветы. – Начала она издалека. – Истар бы тоже подарил розы.
Я улыбнулась, пряча улыбку в складках одеяла. Да, он бы сделал именно так. Провинился, а потом бы подхватил, закружил и нарвал цветы.
– Я сшила платок для него. – Как горячий чай глоток за глотком согревает тело, так и ее слова согревали мою душу.
Нежная работа, сделанная заботливыми руками. Белая хлопковая ткань с инициалами в уголке, вышитыми синей лентой. Я улыбнулась и перелегла к ней на колени. Матушка перебирала мои волосы, и я чувствовала, что ссора, которая встала между нами стеной, исчезает. Прижалась к ее теплой руке щекой, зарылась, будто спряталась от всего мира.
– Мне каждый день горько, что мой ребенок не со мной. Ласта, у тебя нет детей, и ты даже представить не можешь, насколько это тяжело.
– Не могу. – Согласилась я, еще больше “кутаясь” в ее руку.
– Он ведь сбежал от нас, никто не тащил его в армию. Да и от кого он хочет нас защитить…
Убеждать матушку в обратном мне не хотелось, поэтому я продолжила:
– Может его что-то тяготило?
Мамины руки, самые сильные, самые родные на свете с нежностью проникали внутрь моего естества, в этих руках я всегда могла быть маленькой девочкой, перелетной пташкой. Как можно убежать от таких родных рук?
Хотя Истар всегда бежал впереди всех, прятался лучше всех, не боялся леса, был неуловимым. Даже Валлен отказывался играть, когда матушка брала нас с собой на лесную прогулку. Против воли вспомнилось, как она, словно ребенок, бегала за нами, смеялась, не зная усталости. Помнит ли матушка эти моменты? Они полны счастья и тепла. Даже несмотря на слабоумие я чувствовала ее любовь и всегда буду чувствовать.
– Мое сердце рвется, говорит, что я должна знать, но я не знаю, дорогая. Лишь молюсь, что под ликом Светлой он все-таки образумится и захочет вернуться домой.
Я перевернулась и посмотрела на нее. Мягкие черты, доброта в глазах и светлые волосы отражали всю красоту ее чистой души. Во мне так много было от нее. И мне порой было страшно, что я тоже когда-то лишусь рассудка.
– Не убегай больше в лес, ладно?
Как она узнала?
– Ты видела меня? – испугано засуетилась я, поднимаясь на локтях.
А что если она знает о тоннелях…
– Ты всегда сбегаешь в лес, с той девочкой.
Матушка поднялась, а я изумилась, запутавшись окончательно.
– С какой девочкой, мама?
– М-м, – цыкнула, – не могу вспомнить имя. Мужское будто, военное, но какое и не припомню.
Она взяла с моего стола расческу.
– Повернись, – покрутила она указательным пальцем. – Хочу расчесать тебе волосы.
Глава 7
Дни пошли своим чередом. Я дышала и чувствовала себя живой, хоть и носила внутри горе. Пила, ела, гуляла, находилась под взором охраны, присутствие которой мне было безразлично.
В библиотеке было мало морской литературы… Ни обрядов, ни ритуалов, поэтому я изучала карту. Мне хотелось отвлечься или найти то, что помогло бы смириться. Я стала примером послушания и кротости, ровно так, как и хотел отец. Не заштопала чувства, а накрепко зашила.
Морское королевство от Конринхола отделяло большое Мощеное море. Я буду так далеко от дома… "Зато я увижу мир", пыталась подбодрить себя я.
Охранник поставил передо мной поднос с обедом. Я не отвлекалась, но почувствовала запах свежеиспеченных пряников, и в животе заурчало. Рука сама потянулась за сладостью, вкусной и пряной. "Как знали, положили побольше", подумала я. Из коридора доносились шумные суетливые шаги:
– Кайруан, прикрой дверь.
– Да, Ваше Высочество.
"Моще-Рехта – двенадцать объединенных одним правителем островов", прочитала я в старом учебнике. Охранник все еще стоял на своем месте. Дверь все еще была открыта. Я вытащила изо рта так и не откусанный пряник и вопросительно посмотрела.
– Что? – испытывающе спросила я.
Старший будто хотел что-то сказать, но так и не решился:
– Простите, Ваше Высочество, – поклонился он.
Я читала и разминала затекшие ноги, прогуливаясь по библиотеке. Листала книги, открывая их на случайной странице. Вдруг именно на ней будет то, что я ищу? В коридоре снова закопошились. На этот раз грозно шептались прямо возле двери. Надоели! Топая, я подошла к двери, двумя руками взялась за ручки и распахнула.
– Ваше Высочество, простите меня, – сразу затараторила служанка, сбивая меня с толку.
– Светлой клянусь, я пыталась Вас предупредить, пыталась, но Вы, но я… а они такие… они такие!
Глаза ее с каждым словом становились все круглее и круглее.
– Остановись, – остановила рукой и посмотрела недобро на непускающих ее охранников. С них спрошу позже! Она так и замерла с широко распахнутыми глазами. Я приказала ей рукой идти за мной. Вот что за суета… Морские прибыли, а этот хитрец хотел сказать и промолчал. Вот Кайруан!
В комнате сразу прошла в ванную и стала наспех стягивать ленты с волос. Служанка не мешкалась, включила воду, достала склянки с маслами и мыло. Мы обе все делали быстро. Избавили меня от наряда, распустили волосы, пока в купель набиралась вода. Я айкала и ойкала, потому что непослушные волосы постоянно цеплялись за расстегнутые пуговицы.
И вот наконец погрузилась в воду сначала одна нога, затем другая. Горячая вода обожгла ступни, затем щиколотки. Я аккуратно легла в купель, давая себе пару мгновений. Умылась, намочила волосы.
– Начинай, – произнесла я с закрытыми глазами.
– Делегация прибыла на кораблях с первыми лучами. Я как увидела корабли, сразу к Вам. – уточняла служанка, и правильно делала. – Пришел их доверенный маг, порталом король пришел. Морской король, – последнее сказала, будто призрака увидела.
Я как открыла глаза от удивления, так и застыла. К чему готовилась – не знаю, но голова все равно от неожиданности помутнела. Страхом наполнилась. И будто по плечам побежали многоножки во все стороны.
– Да, а еще его советник и охрана, четыре человека. Они с нашим королем как с побратимом скрепились и скрылись за дверьми зала советов.
– Это и так ясно как день: где король, там и подданные, – раздраженно проговорила я, морща глаза от жжения, забыла о мыле на лице.
– Как они выглядят? – раздраженно выплюнула я.
– Люди как люди, только бледные, будто и неживые вовсе. Наряды у них чудные, чужие. Воины так вообще… Горы, не люди. Костюмы их эти… – задержалась служанка, воображая, – это мне Мартиша сказала, – отмахнулась расстроено.
– Мартиша их видела? – я надеялась, что ее можно привести сюда и расспросить лично.
– Мартиша нет, и я нет, – со вздохом проговорила служанка, – нас бы не пустили.
Она все вздыхала и медлила – перестала мылить мне волосы, я стукнула ее по рукам.
– Кто же тогда тебе об этом сказал?
– Прислуживает гостям Артиша, а Мартиша у Артиши спросила и все мне передала. Сестры они.
– Она рассказала что-то еще?
– Нет, Ваше Высочество.
– И ради этого ты пробежала больше половины замка… – одна новость сквернее другой. – Давай сюда полотенце. Оденешь меня и возвращайся!
Служанка помогла мне одеться в выбранное матушкой платье. О купании напоминали лишь мокрые волосы и капли, которые холодили кожу, стекая с локонов. Служанка заулыбалась, оглядывая меня с ног до головы, и снова легкомысленно застыла.
– Чего ты тут стоишь, беги к Артише!
– Мартише, – поправила она. – Я Вам не нужна?
– Иди же! – разозлилась я.
Тоже мне! Одежда у них красивая… У рыбаков-то? У нелюдей! Без служанки в комнате стало пусто. Слово сказать злого некому! Одна. А может душа моя инеем покрылась… от страха. Я все смотрела на дверь. Вот-вот войдет. Кто? Сама не знаю. Чего ждала? Всего сразу и ничего вообще. Сейчас не убежишь, да и нет нужды, зал советов в другом крыле, тоннелей там нет, не подслушать, не подглядеть. Томление – вот лучшая сердечная отрава. Не знаю, сколько прошло времени, ощущения мои растягивали мгновения.
– Лицо удалось разглядеть. Лицо короля! – зашептала служанка, только дверь в мои покои затворилась.
Он ведь сын его, мой жених. Против воли затаилась. Хотелось услышать, что скажет. Знала же, жуткие, грубые, необразованные. Нет! И слышать ничего не хочу! Все равно. Наплевать!
– Бровей нет, – с сомнением в голосе прошептала служанка, будто стены нас подслушивали.
От удивления я даже перестала мысленно брыкаться. Мне показалось? Или она действительно это сказала?
– Совсем? – и все равно ужаснулась.
– Торчат три волосины. Я сама не видела. Передали. Носы какие-то как не носы, огрызки от орлиного профиля. Губы бледные, как у утопленника… – служанка осеклась и продолжила дальше, словно сама с собой. – А-а! То, что бледные я уже молвила. Так и не потеплели они!
Я стояла у кровати. Так там и присела, хорошо хоть не расплакалась. А то что же это из-за мужской красоты слезы лить? Только грустно стало так, за урода то замуж… Еще и за нелюбимого…
– Я пойду, – печаль мою с горы разглядеть можно было, а служанка в двух шагах стояла.
– Иди.
Теперь время быстрее побежало, только вот мне уже вовсе не хотелось, чтобы служанка приходила. Не зря боялась. Лицо ее сейчас, что и было, один в один утопленник. На морских что ли переглядела? Кровь от щек отлила, глаза-бусины распахнулись, как у кошки, а зрачки – точечки, точно призрака увидела.
– Что там? – с порога спросила я.
– Ваше Высочество…
– Говори же!
– Ваше Высочество…
Служанка бросилась ко мне, упала на колени у моих ног, обняла. Крепко-крепко так обняла, будто сестра младшая и затараторила.
– Ваше Высочество, нельзя Вам туда, это стыд!
– А ну, успокойся, – холодно одернула я ее, сама не на шутку испугавшись.
Только вот говорить спокойно не могла, лишь злилась. Устала бояться, устала неспокойной ходить. От злости своей устала. Думала ведь, что смирилась! Где там… Всякая гадость наружу лезет.
– Говори же!
– Ваше Высочество, четверо их!
И чего перепугалась, сама то поняла?
– Ты так и сказала, порталом прибыло четверо. Забыла?
– Нет же, Ваше Высочество, четыре портрета, – почти шепотом, – и все по вашу душу! – Переходя на писк.
Я нахмурилась, не до конца понимая, что это может значить.
– Ваше Высочество, нельзя Вам, как же можно, Ваше Высочество! – слеза покатились из ее девичьих глаз.
– Ты совсем из ума вышла?! Попей травок своих, вроде умная была, в порядок меня приводила. Только больно любопытная, а теперь что! – отмахнулась я.
– Но как же, Ваше Высочество…
– Что тебе еще твои подружки нашептали? Не бывает так чтобы у одной жены четыре мужа. – Задумалась, и от мыслей своих тоже отмахнулась. – Не бывает!
Ко мне постучали, и мы обе замерли, сдерживая тишину за узду, будто нас застали за тайным заговором, но Пресвятая Матерь, так оно и было.
А сомнение кольнуло в бок. Маленький камушек, да так неприятно. Но его не вытащишь, душа – не башмак.
Ко мне зашли мужчины в черных одеждах, спина и плечи их была усыпана множеством звезд. А меня передернуло. Они это были! Они. Я от удивления даже а лицо не посмотрела, больно ткань интересная была, как будто капли так и не стекли с одежды, застыли, будто их зима пригрела. Поклонились молча, и я лишь тогда на них, белолицых, глянула. Не испугалась. Очень уж мне хотелось верить, что не испугалась. Все слова, сказанные о внешности, были правдой. Они на меня не посмотрели, лишь на служанку искоса, и стали уносить мои вещи, ничего не сказав.
Я вытаращила глаза, ведь не была готова к тому, что отъезд наступит так скоро.
– Ваше Высочество, нужно бежать, – громкий шепот пронесся по всей комнате. Или то было лишь в голове моей. Мужчины не обратили на это внимания, выполняя свою работу.
Я посмотрела на нее и цыкнула. Куда уж с ней то еще браниться!
– Не ходите, прошу Вас! – она была в истерике, и цеплялась за мое платье.
А я вдруг задумалась, что хочу обратиться к ней по имени.
– Как зовут тебя? – обескураживая служанку, спросила.
Она замешкалась, утерла нос серым платочком.
– Ави, Ваше Высочество. Ави зовите.
– Веди себя, как подобает королевской служанке, Ави, – я выше подняла подбородок. – Встань с пола и помоги мне собраться.
Глава 8
Я шла, окруженная охраной, опустив взгляд. Казалось, если хоть на мгновение подниму глаза, магическая сила пронзит меня, порежет мне руки тонким лезвием. А я и так себе больно делала, куда еще больней? Не хотелось смотреть на свое прошлое, которое заморозится в каменных стенах моей памяти. И никакая пыль, сквозняки не разрушат ее красоты. Как же хочется запомнить лишь хорошее! Как страстно я хотела кинуть тягостное в воду, словно булыжник, чтобы оно навсегда скрылось от взора и мыслей под толщей воды.
Я проходила коридор памяти и боялась, что не сдержусь и все-таки посмотрю на портрет брата. Больше всего я боялась услышать из его безмолвного рта упрек: “Ты плохо боролась”. Десятый портрет, одиннадцатый, еще один. В груди закололо. Если бы мы только сумели поговорить, я бы узнала, что он думает, какой даст совет. “Старание – путь к совершенству. Где же твое старание, Ласта?” У самого портрета ноги будто утонули в полу, не давая мне идти быстрее. Шаги растягивались, идя в разрез с моим дыханием. Стены зашептали мне, затягивая на моей шее петлю. Четырнадцатый. Грудь словно иголками кололо каждый следующий шаг. Я не удержалась, и почти минув золотую раму, у самого края, обернулась. Брат смотрел на меня тепло, он видел, что я чувствую, даже когда я сама не понимала этого. В нарисованных глазах не было осуждения, ни единой капли. Я свернула за угол и лишь на лестнице сумела вдохнуть свободно. И тогда голос в моей голове стих.
Зал украсили в честь прибытия морских. Я впервые видела черные бутоны роз, искусно сплетенные в венках с фиолетовыми лентами. Каменный замок стал еще холоднее, утонув в мрачности и строгости, но содрогался от роскоши.
– Ее Высочество, принцесса Ласта. – Представил меня глашатай.
Я почувствовала на себе взгляды заинтересованных глаз. Матушка смотрела тепло, отец строго, а Валлен одарил насмешкой. Я вернула ему кривую улыбку. Пусть и не помыслит поймать меня сегодня на слабости!
Пожилой поджарый мужчина с короной на голове, усеянной россыпью черных жемчужин, следил за моими кривляниями, сидя подле птичьего короля. Вид его безжизненных глаз тяготил по-страшному. Я не посмела также испытывающе осмотреть его, быстро отвела глаза и присела на место рядом с матушкой.
– Держи спину ровно, – заученно проговорила она, разглядывая морского короля.
Она так хотела, чтобы я ему понравилась, чтобы все гордились, ставили в пример. Чтобы долго и с придыханием вспоминали меня.
– А глаза – долу, – шепотом закончила я присказку матери.
С ранних лет мне твердили: "Спину держи ровно, а глаза – долу. Украшение принцессы – осанка и скромность!" Не справившись с нахлынувшим чувством, добавила:
– Простите, матушка.
От моей кротости она растерялась:
– Что с тобой? – удивленно подняла она брови, повернувшись ко мне.
– Привыкаю к статусу невесты, матушка, – подарила мягкую улыбку я.
Она хмыкнула удовлетворенно и продолжила подслушивать завязавшийся разговор двух королей. Мне слушать их не хотелось вовсе. Бордовое вино билось о стенки бокала. Я гоняла его туда-сюда, наклоняя. Люди ели, шумя приборами. Разговоры наполняли зал, толпа то и дело взрывалась хохотом и визгами. Танцовщицы двигались под музыку. Я услышала, что танец назывался русалочьим. Они и выглядели как русалки, сошедшие с картин. Ленты на юбках, словно хвосты, развевались то в одну, то в другую сторону.
Отец снова звонко рассмеялся и похлопал собеседника по спине, будто брата близкого. И эта искра в его глазах заставила меня насупиться. Не буду я на него смотреть!
На столе красовались яства, споря между собой спелостью, вкусностью и ароматностью. У румяного барашка яблоки водили хороводы, по картофелю растекалось топленое масло, а аппетита не было. Мне совсем не интересно, о чем там отец говорит с морским. Нисколечко! Я оторвала виноградину от грозди и положила ее на тарелку, покатала, проткнула вилкой. Матушка, не отвлекаясь от красноречивого разговора, осторожно потеребила меня за рукав.
– Поешь. – Сказала еле открывая рот.
Я вздохнула и положила на тарелку картофелину.
– Доган, а что же вы держите ланей на службе? – спросил морской у моего отца.
Я не понимала, почему в глазах семьи столько… Уважения. Они же варвары!
– Рыжие хорошо служат, что тут еще сказать. Помню-помню, вы их не жалуете у себя, – отец поднял бокал.
Морской король поднес бокал к губам, но не отпил, вдыхая цветочный аромат. Я не видела ещё людей столь холодных. Безжизненных. Все слова служанки были как на яву. Я даже не могла до конца понять, нравится ли мне это, или наоборот отталкивает, но мне хотелось наблюдать, изучать черты. То как он изящно держал бокал, как орудовал вилкой. Не этим были способны похвастаться морские в моей голове. Точно не этим!
Он обладал какой-то своей тусклой красотой, не только сам по себе. Отец считал его равным, и это придавало его тусклости особую огранку. Он не был стар, но глаза его видели многое. А может для морских такой цвет в почете?
– А чего ж дочь твоя сидит? – громко сказал морской король, и я смутилась.
Заметил, что я гляжу на него?
– Пусть слово скажет! – и поднял бокал повыше.
– Ласта, поприветствуй наших гостей, – обратился ко мне отец.
“Не пожалей доброго слова!” – диктовали глаза матушки. Я встала, музыка стихла, давая слово принцессе:
– Выпьем же… – я замешкалась, решаясь. – За такой ценный союз, – и подняла бокал. – Даже купцам хочется оценить товар, что уж говорить о наших гостях!
Я не побоялась и посмотрела в лица окружающих.
– И выпьем же за отцов наших, что готовы… – отец напрягся. – Продавать собственных детей в угоду своим прихотям.
Отец поморщился, я видела его неосознанный жест, точно такой же, как в момент, когда муха садилась на еду. Туда, где ее точно не должно быть. Муха – такая мелочь, но изрядно портит настроение. И все становится как будто несвежим. Вот так, папочка, и пропадает аппетит.
– Как вы думаете, отец, – не унималась я, вспомнив слова служанки, – они разрежут меня по приезду или все-таки брачный ритуал предполагает присутствие в спальне четырех мужчин?!
Я понятия не имела, что говорила и, конечно, не верила в сказанные слова. Однако мне хотелось разделить с ним горечь, ужалить его посильнее.
– Довольно!
Я осушила бокал и отбросила его на стол. Он покатился и со звоном упал на пол. Рубиновые капли намочили скатерть. Зал застыл. Я смотрела на отца, а он на меня.
– Уведите ее. – Безжизненно закончил немой диалог он.
Я фыркнула и пошла в свою комнату, напоследок услышав:
– Вот видите, Ваше Величество, что бывает, если потакать ребяческим капризам. Дети никогда не повзрослеют! – бросил королевский советник мне вслед, словно гальку под босые ноги.
– Ласта, – окликнул меня отец. – Что ты скажешь?
Я проморгалась. В голове, перебирая своими ехидными лапками, зудела непрошенная муха: “Скажи, не бойся!”
– Долг превыше всего. – Улыбнуться не получилось, я отставила бокал, не сделав и глотка.
Отца явно не впечатлило сказанное, но он и не мог знать, что в моей голове растворились куда более унизительные слова. Он и не узнает.
Я прогуливалась по залу. Люди вокруг шумели и веселились. Их не пугал завтрашний день, как не был страшен и день сегодняшний.
– За тебя, – отсалютовал мне бокалом Валлен, идя в мою сторону.
Я давно не видела его таким расслабленным. Старший брат всегда хотел таковым казаться, будто он хотел превзойти Истара даже в этом, но в глазах его всегда виднелась лишь расчетливость и педантичность.
– Не хочешь потанцевать со мной? – певуче предложил он.
Я нехотя протянула руку. Пир выдался удачным и музыка на нем грела слух.
– У меня есть для тебя кое-что. – прошептал у моего виска Валлен, притягивая меня ближе.
Мелодия уводила с собой, манила.
– В следующем году меня выдают замуж за тигра? – решила кисло пошутить я.
И новый поворот, теперь я смотрела ему прямо в глаза.
– Если бы у отца были еще дочери, уверен, так бы и было, – рассуждал на ходу хмельной брат, – но у тигров нет армии, поэтому хорошая попытка, Ласта. Но шутка явна простовата.
Еще один поворот. Брат указал на стол с едой, пока остальные хлопали в такт музыке.
– И что там? – с каплей заинтересованности спросила я.
– Скоро узнаешь, – он перегнал слюну во рту с цыкающим звуком.
Последнее он произнес с особым удовольствием, растягивая шипящий конец предложения. Его способности обескураживать и интриговать год за годом раздражала меня все сильнее. И если в детстве я надеялась, что он проявит ко мне хоть каплю сердечности, годы показали – не стоит ждать чего-то иного от искусного “кукловода”. На каждом круге танца мне казалось, что вот-вот это закончится. После каждого рефрена все порывалась броситься к столу, но вновь и вновь меня останавливали то грубые руки брата, то толпа, то музыка.
Едва мелодия стихла, я припустила к столу. Среди яств лежала скрученная ткань. Сбросила ленту. Развернула. Юноша, улыбчивый и крайне необычный. Волосы – мокрый камень, глаза – вода в горной реке, через которую проглядываются рыбки. Я провела по нарисованному лицу. Бровей на рисунке не было, все как сказала Ави, но вид принца это не портило. А что принц, это я поняла почти сразу, достаточно было поднять глаза на его отца…
– Это мой жених?
"Ригир, сын Махна Вечного", красовалась надпись внизу.
– Да, я выбрал самого красивого.
И опять кольнуло сомнение, вспомнились слова служанки.
– Объяснить.
Холодок неприятно пробежал по спине. Не хочу я верить в это. Не хочу!
Брат не торопился остановить поток моих мыслей, он наслаждался выражением на моем лице.
– Скажи мне, что это неправда! – чуть не топнула ногой я.
Валлен хмыкнул:
– Так ты уже знаешь! – расстроился он. – А я надеялся сделать сюрприз.
– Скажи, что их не четверо, Валлен! – схватила его за рукав.
Окружающие люди покосились на нас. Мне было все равно! Раз они не понимают! Раз готовы пойти даже на такое! Теряла ли я что-то, устраивая сцену… Брат отмахнулся, стряхнул меня, букашку, одернул руку. Наклонился к моему лицу, делая страшное и безумное выражение.
– Нет.
А затем звучно рассмеялся. И я поняла, он вовсе не пьян, это все маска, чтобы сбить меня с толку, ужалить сильнее. Мне хотелось взять нож со стола и приставить к его горлу, только чтобы он перестал издавать этот гогочущий звук.
Сердце в моей груди снова застучало, ускоряясь все сильнее. Голова закружилась или это я кружилась, а мир стоял на месте. В платье стало тесно или замок сжимался до размера горошины. Как вышла из зала не помню. Все неслось перед глазами.
– Проводить Вас в покои? – спросил старший охранник.
Глаза его метались, усмотрели мельчайшие детали, которые выдавали беспокойство, неладное во мне. В голове роем жужжали мысли, и ни одна не могла решить ворох свалившихся на меня проблем. Смогла лишь кивнуть, язык распух, будто пчела укусила.
– Ваше Высочество, не поймите меня неправильно, – вырвал меня из мыслей его голос.
Он завел меня за занавес, закрыл собой. Я опешила.
– Разрешите мне спрятать Вас! – шепотом произнес он, касаясь теплым выдохом моего лица.
Я отшатнулась от близости.
– Меня?
Он скомкано стал объяснять:
– Все готово, вам лишь нужно согласиться. Я знаю, как пройти лес, знаю, как дойти до портала, а там к Тиграм…
– О чем ты говоришь?
Он испытывающе посмотрел на меня, будто видел насквозь мои мысли.
– Вы ведь хотите избежать замужества?
Конечно мне этого хотелось! Но что толку просто хотеть… Да и что он себе позволяет! Указывать мне?!
– Даже думать об этом не смей, – не раздумывая ни мгновения оборвала я. Оглянувшись, нет ли никого поблизости, не подслушивают ли нас, я покинула укрытие. Коридор был пуст.
Он нагнал. В молчании мы прошли полпролета. Кайруан хмурым пятном шел подле меня, давил и угнетал:
– Вы не достойны такой жизни! – обиженно скривил губы.
Его речи меня забавляли. Сердце больше не содрогалось от страха.
– Зато достойна жизни с тобой? – произнесла насмешливо.
Желваки его заходили, моя насмешка задела за живое. Я вздохнула и постаралась мягко объяснить, хотя вышло топорно:
– Кайруан, я принцесса. Я не буду жить в нищите, в бедности, я – дочь королевского рода. Я богата, знатна. Замок мой дом. Я не буду кур кормить по утру, что тут не понятно?
На секунду мне показалось, что я сумела перенять манеру упреков брата.
– Как тут не понять, – стиснул зубы старший. – Вам роскошь дороже чести. А я, болван, осмелился видеть Вас другой.
Больше он не произнес ни слова.