Глава 12
Сумерки разбудили костры. Пламя бушевало, нападая на хмурое тяжелое небо, на котором совсем не виднелись звезды. И небо не оставалось в стороне, отвечало, ударяя туманной дымкой, которая цепляла верхние части стен замка. Огонь разгорался, кичился пламенными языками, дразнил, нападал игриво. Огонь еще не знал: хмурость небес – это знак. Быть дождю.
Люди собрались вокруг пламени, все ближе придвигаясь друг к другу, чтобы всем хватало огненного тепла. Девушка, носящая дитя под сердцем, принесла чашу в круг. Руки ее и лицо были покрыты черными узорами. И я вспомнила, как женщины наносили кистями жидкую краску, а я приняла это за очередную странную морскую забаву. Она показывала всем такую же черную жидкость, которая плескалась по стенкам чаши, и с придыхание повторяла жутковатое: “А-а-ху”. Дети уже спали на руках нянечек и служанок, их не беспокоили ни шум, ни свет. И женщины показывали непонятные мне жесты, целуя чашу.
– Кореласта корекрена, – сказала стоящая поблизости старушка.
Женщины задышали громче, в унисон. Я не спешила садиться в круг, внимательно слушала, оставаясь поблизости. Они плавно, одна за другой, будоражили пламя тяжелыми вздохами.
Девушка обогнула их и подошла ко мне, освещенная пламенем, будто сама была им. Она зачерпнула чернь ладонью и поднесла к моему лицу. Я отшатнулась, поморщившись. Я это пить точно не буду…
– Да ты и правда чистая. – Насмешливо хихикнула она.
Жидкость стекала по ее рукам, смешиваясь с узорами, размывая их. Звуки стихли, будто им мешала кость, вставшая поперек горла. И кость эта носила мое имя.
Но девушка не церемонилась, просто облила меня. Я закашлялась. Рот наполнился, морским, солоноватым привкусом. Глаза защипало! А она, хихикая, побежала обратно к костру. Бесноватые морские черепушки!
– Дикари! – сквозь зубы прошипела я, вытирая глаза.
А женщины не теряли мгновения. Вдохнули, как одна, и запели. Их голоса сливались в единый звук. Мелодия отбивалась от стен замка, становилась ярче, четче и загадочнее. По рукам побежали мурашки, волоски на теле будто звали меня присоединиться к неведомой мелодии и стать ее частью. Что-то новое звало меня, уносило без оглядки в другие места. Там была только свобода и ничего больше. Будто заколдованная, я могла полететь, могла ощутить крылья и достать до небес.
Руки сами собой поднялись над головой, закружились, как лебединые шеи. И летели, летели навстречу пламени, новым ощущениям и свободе. Обволакивающая мелодия рассеивалась и будто собиралась заново. Оплетала меня звуками и ощущениями. Нить скрепила меня полностью, закончилась, натянулась, и теперь уже я крутилась вокруг нее. С каждым оборотом сердце мое билось все сильнее и сильнее, удары попадали точно в мелодию. Огонь соединился с ритмом моего сердца. Теперь я ясно могла разглядеть, что он не нападал на небо, а манил его, манил к себе, манил с собой. Огонь страстно желал стать небесной частью. Он хотел слиться с солнцем или луной. Стать небесным светом.
Голова кружилась, вот-вот и упаду на колени, потеряю равновесие.
К женским голосам присоединились голоса мужские. Я заметила, что кружусь не в одиночестве: другие девушки тоже кружатся в такт мелодии. Я зацепилась за чужой взгляд. С каждым оборотом он удерживал меня, не давая упасть. Взгляд изучал, рассматривал, в порыве танца мне на мгновение показалось, что я танцую лишь для этих глаз. Я будто могла видеть его сквозь людей, разделяющих нас. Тут были только мы и эта мелодия.
Танец внутри меня был пламенем, был музыкой, буйством невысказанных чувств. А он, человек, который держал меня, был ледяной родниковой водой, хмурым небом. А возможно глаза его производили на меня такое ощущение, будто это он держал опоясывающую меня нить. Сдерживал, направлял. Я потянулась вслед за нитью, она вела меня. "Я тоже хочу слиться с небом, я тоже тянусь к нему", думала я, кружась рядом с девушками. Ноги не привыкшие к таким танцам, смело сделали шаг, затем еще один. “Кайруан умер из-за тебя” – ударила меня хлесткая мысль, и я упала. Взгляд исчез. Небо рассеялось. Я больше не была огнем. Голова моя кружилась, или танцующие ноги вокруг, я не понимала. Я не могла подняться. Зажмурилась, прогоняя тревогу, приводя мысли и дыхание в привычное русло. Что это со мной такое было?
Освещенные пламенем лица стоящих рядом людей некрасиво искажались от теней, но я смогла узнать человека, который стоял в нескольких шагах от меня. Это был принц Ригир. В безжизненных глазах я сумела рассмотреть чистейшее, ничем не прикрытое безразличие. Такой взгляд не встретишь у ребенка или юноши. Молодость определяет новизну жизни и интерес к ней, а этим глазам будто все пресытилось, надоело. Он посмотрел на меня равнодушно, словно в пустоту.
– Разнимите их! Кто-нибудь! Он же убьет его! – завопила женщина.
Ригир отреагировал мгновенно, а я оглянулась с опозданием, несмело вставая на ноги.
У тюков с сеном, лежал слизняк и смеялся. Ухмылка, уже успевшая закрепиться в моей памяти, была направлена в сторону противника. Они сцепились, это было похоже на бой маленьких братьев днем, в нем тоже была эта борьба за первенство, только он был намного жестче и расчетливей. Противник-воин ловко уворачивался от атак и сам при всей своей подготовке не хотел ранить слизняка. Он водил его за нос и бил рукояткой деревянного меча, а не его лезвием. Подсечка, и он уже держит слизняка за волосы, подставляя игрушечный меч к горлу. Было до простоты очевидно, слизняк ему вовсе не соперник, но тот почему-то велся и был излишне раздражен.
– Ну! – прокричал слизняк. – Давай! – распаляя.
Слизняк изловчился, достал кинжал и мазнул по бедру война. Я видела, как Ригир выхватил кинжал из его рук и отбросил подальше к стенам замка. А тот лишь рассмеялся. Противник молчал, в его глазах стояла беспросветная ярость. Он готов убить его прямо сейчас, на месте. Нечеловеческий, выражающий одну эмоцию – жажду убийства. Воспоминания заставили меня поморщиться. Страж, несмотря на Ригира, пытавшегося его остановить, бросился на слизняка и начал колотить того по лицу без разбора. Сильные и резкие удары оставляли темные пятна на костяшках стража, зато слизняк уже не улыбался.
– Остынь, Ин. – Холодно проговорил Ригир, пытаясь за руки остановить его.
Он поднялся, ударяя кашлявшего слизняка ногой по ребрам, и пошел в замок дорогой, мной еще не изученной.
Первая капля коснулась моей щеки. Небо плакало. Светлая видела людские судьбы и горевала вместе с ними.
– Что ты ему наплел? – холодно спросил Ригир, помогая тому подняться.
– Тебе то что, Ригир, – с хрипом поднялся на ноги слизняк, вытирая кровь костяшками пальцев.
Помощь Ригира он так и не принял.
– Сколько рыбу не учи, все равно молчит, – придерживая ушибленные ребра, ответил слизняк и пошел к столам с едой.
Ригир смерил того недобрым взглядом, и будто уловив мой, покосился, сощурился и пошел вслед за воином.
Дождь усилился, с визгами молодые девушки и дети подскочили, чтобы скорее спрятаться внутри замка. И вместе с ними и я, ведь теперь это мой дом.
Лишь когда все разбежались, гонимые непогодой, и я сидела в задумчивости в своих покоях, ожидая служанку, мне пришла в голову мысль. Не может так запросто воин нападать на королевского отпрыска. Здесь что-то другое. И Ригир пошел их разнимать… Как Истар бегал за мной, в какую бы передрягу я не попала.
Глава 13
Дождь быстро утих, зато принес чарующий свежий ветер.
– Где Ави? – спросила я пришедшую ко мне служанку.
– А я почем знаю? – возмутилась пожилая дама. – Мне велено, я и несу.
Я с сомнением понюхала настойку на травах: отчетливый хмельной аромат обжег ноздри и дошел до гортани.
– Это для лучшего сна, – она покосилась на меня, мол, пей, чего глядишь, а потом добавила. – Завтра же день первой жемчужины!
Я помедлила, продолжая принюхиваться. Нет, ничего плохого не было в этом отваре. Выпила все, до капли.
В кровать ложилась с уже потяжелевшей головой, которая так и норовила опустится на подушку. Жесткая простынь колола, я завернулась в менее неприятное одеяло, постепенно отпуская переживания и невзгоды, и все сильнее сливалась с темной сумрачной вуалью. Ноги покалывало от усталости. Я засыпала все крепче. Мысли плавали в родном замке, воспоминаниях, комнате брата, в другом мире с другими подушками, где были совершенно иные и воздух, и еда, и одежда. Я и не подозревала что когда-нибудь буду скучать по мелочам, казавшимся мне совершенно незначительными днем ранее. Ускользая и снова возвращаясь, путаясь в “лестничных пролетах”, я не могла никак понять, где должна была свернуть, чтобы снова вернуться в реальность. Жжение усилилось, нога начала неметь, я почувствовала странные покалывания на щеке и шее. Волосы спутались и вымокли от пота. От резкой боли я открыла глаза.
Одеяло скомкалось и вот-вот норовило упасть на пол. В голове колола боль. В полубреду я потянулась за одеялом и увидела на своей руке жуткое животное, не похожее ни на рыбу, ни на ракушку. Его лапы оплели мою руку и нестерпимо обжигали. Увиденное не только отрезвило, оно невероятно напугало меня, не давая ни минуты на осознанность. Я закричала, резво тряся руками и пытаясь отодрать лапу чудовища. Склизкая голова мерзко испачкала руку, в панике я упала с кровати и стала помогать себе ногами отодрать еще одного от руки. У меня получилось. Я поднялась, судорожно проверяя помещение на наличие еще каких-нибудь гадов. Один все еще был на моей кровати, прямо рядом с подушками. Я задышала, пытаясь прийти в чувство, избавиться от страха, который захватил с головой. Руки тряслись, я рассматривала монстра на полу, которого отбросила ногой. Красно-коричневое нечто ползло, снова приближаясь к моей кровати.
“Нужно бежать отсюда! Пока они здесь, я не вернусь в комнату!”
Я дошла до двери, коснулась пальцами ручки. Руки тряслись, я только сейчас увидела, как сильно испугалась, ощутила, как бьется в панике мое сердце, зажмурилась. Не могу. Не могу показать им слабость! "Это лишь животное. Тебя пытаются напугать и ждут именно такой реакции!"
Я еще долго стояла у двери, просто страшась повернуться, столкнуться с “этим” лицом к лицу. В дверь тихонько постучали. Я прислушалась. За дверью шептались, затем снова постучались чуть громче.
– Принцесса? – услышала я приглушенный преградой голос.
Но не ответила, и голос тихо продолжил:
– Я услышал крик.
Пресветлая матерь, кто это?
– Да, – заминка, – кошмар приснился.
И снова услышала неразборчивый шепот, а затем тихие, почти неслышно удаляющиеся шаги. Беззвучно и крайне медленно оторвалась от дверной ручки. Пока я собиралась с мыслями, рука задубела от напряжения. Я повернулась, держа голову высоко, а ноги твердо. Подошла к кровати и одним движением сорвала ненавистную колючую ткань. Накинула простыню на руки, намотала покрепче. Так, чтобы посередине получился мешок. Подошла к первому существу и тут же скривилась. Почему я должна это делать?!
Гадина странно передвигала лапами по полу. Где носит эту непутевую служанку, когда она так нужна! Аккуратно, садясь на корточки, накрыла ее, зачерпнула руками снизу, проталкивая ткань. Лапы твари будто приросли к полу, я пыхтела сжимая склизкие конечности. Что за гадство!
Вынесла на балкон, смахнула вниз. Гаденыш снова приклеился… Пресветлая Матерь…Я вздохнула, готовая опустить руки, и тут тварь отвалилась. Я лишь услышала хлюпающий гулкий звук: чудовище упало на каменную дорогу, и снова наступила тишина.
Я переглянулась с ночным небом. Звезд не было видно, а значит подсматривать за мной некому. Вдохнула поглубже свежий морской воздух, и вернулась в комнату, ведь работа еще не окончена. Случившееся вымотало меня. Мне бы забыться крепким сном. Однако на кровать я не легла, свернулась на кресле у окна, слушая успокаивающий шум волн.
Глава 14
Проснулась от скрипа. Резко и неприятно.
– Где ты была?! – прошипела я, едва за служанкой закрылась дверь.
Небо за окном все еще дремало, усмехаясь тому, что меня потревожили в такую рань.
– Ваше Высочество, Вы не пове-ерите-е!
Она оглядела комнату, сбилась и спросила:
– А почему Вы в кресле? А это что? – она округлила глаза и указала на мою ногу, выглядывающую из-под сорочки. Я брезгливо осматривала себя, гадая, насколько плохо я выгляжу. Нога была в круглых следах от лап ночных гостей, измазана темной жидкостью. Видимо, эта тварь еще и испачкала меня. Руки и некогда белоснежная ткань сорочки были в той же жиже. А я и не заметила грязи.
– Действительно, почему! – встала с места, потирая бок, и подошла к ней. – Где ты была?! – спросила сухо.
– Тетушка Гориа отпустила всех на праздник. Пир грядет! – воодушевленно протараторила она.
Я округлила глаза и шумно выдохнула, успокаиваясь. Да она не ложилась вовсе! Уже и тетушка у нее появилась!
– Сегодня день первой жемчужины, Ваше Высочество! Сегодня начнется Добис!
Счастью ее не было края. Я даже не могла понять, как должна относиться к сказанному. Все будто знают о чем говорят, и лишь я в полном неведении о грядущем:
– Я смотрю, тебе здесь очень понравилось, – обиженно поджала губы я.
– Понравилось, Ваше Высочество! – искренно пролепетала она.
Еще вчера она успокаивала меня, гладила по голове, а сейчас… Как ни в чем не бывало, хотела заправить мою кровать и осматривала комнату в поисках простыни. Я скрипнула зубами. Столько легкости было в ее движениях, столько невесомости!
– Ты издеваешься надо мной? – выпалила я. – Ты – моя служанка! Ты! – я указала пальцем на нее, затем ткнула им себе в грудь, – моя! Где тебя носило?
– Ваше Высочество… – оторопела она.
Она явно решила, что мне хватило ее слов. А как же обязанности! А как же я?!
– Я Вам сейчас все пересскажу! Нас угощали…
– Рассказать ты должна была вчера. Видеть тебя не хочу! – кивнула я головой в сторону двери.
Нагулялась, и уже молчит, не показывая укоризненным взглядом: “Это не Вы, Ваше Высочество”. “ Вы сдались, Ваше Высочество”. Где теперь все ее упреки, вздохи и надежды? Где это всё?
– Но… – растерянно пролепетала она.
– Пошла вон!
Морская служанка не удивилась, осмотрев мой внешний вид. Отмыла дочиста, принесла платье, но я не смотрела ни на себя в зеркало, ни на наряд. Снова слишком вульгарное? А-а, плевать, пусть делают, что хотят… Все было безразлично, все казалось иссохшимся и в первую очередь я сама. Тяжелое платье, усеянное черным жемчугом, холодило кожу. Назвала бы Ави этот наряд чудным? Да какая разница!
После мытья мои еще мокрые волосы обмазали жижей и заплели в причудливые завитки. Голову тянуло, я не могла толком ни наклонить ее, ни поднять. Волосы окаменели и стали похожи на ракушку.
Когда я была готова, без стука в мою комнату вошла морская, та, что облила меня вчера черной жижей. Ее большой живот мягко округлял жесткие морские черты. Но взгляд… В нем таилась вся суровость здешних земель. Она оглядела меня надменно.
– Сними обувь.
Я не шелохнулась. А что она мне сделает? Снова обольет? Пожалуется?
– Вы хотите, чтобы принцесса шла босиком по холодным камням? – произнесла, не уступая.
– Не хочешь ножки замарать? – подняла она бровь.
Я кивнула, усмехаясь.” Умираю от страха!”
Она обошла вокруг меня и будто смягчилась.
– Невеста ступает босыми ногами на этот путь.
Этот путь… Этот путь!
– Я не пойду! – начала я стягивать все, что на меня успели надеть.
Леска, которой оплели платье, больно впивалась в подушечки пальцев. Морская схватила меня за запястье, да с такой силой, что я пошатнулась. Строго посмотрела, а я в ответ насупилась и повторила твердо:
– Пока не скажете, что меня ждет, не пойду!
– Какая ты шумная, птичья дочь.
– Это я еще тихая! – я одернула руку. – Ты же мне чашу передавала, значит прошлой невестой была? Тебе что, не было страшно идти не пойми куда?!
Она стояла, будто по чьей-то указке. Ни один мускул на ее лице не дрогнул. В глазах и движениях было столько силы, что можно позавидовать. Я насупилась, но сняла туфли, уступая. Ступни тут же свело от холода.
– Кричишь-кричишь, да все пустое. Сама все узнать должна!
– Строгие у вас порядки, морская дочь. – передернула я, но увидела в ее глазах заинтересованность.
На голову мне надели тяжелую и такую же холодную серебряную корону. Она идеально подходила к моему наряду, но даже тогда я не посмотрела на себя в зеркало. Мне все равно!
Она оглядела меня с ног до головы цепким взглядом, словно искала неточности. Поправила платье, пригладила волосы, добавила каплю эфирного масла в ямку между ключицами. Я не уступала, смотрела в ответ исподлобья. Испытывала ее терпение, пыталась забраться в ее голову, кричала мысленно: “Скажи! Скажи мне! Вдруг там опасно! Дай подсказку”. Морская провела указательным пальцем по моему лбу, разгладила морщинку. Подняла мое лицо, придержала за подбородок. Повернула в одну, затем в другую сторону. Волосы, скованные бальзамом и сывороткой, больно натянулись, и я поморщилась, сжала кулаки покрепче. Терпела. А она лишь усмехнулась, глядя прямо мне в глаза , и произнесла довольно:
– Нареченная готова.
Блеклые, едва теплые цвета подчеркивали каменную холодность, сумрачное небо наполнилось утренней свежестью. Едва мы вышли за ворота замка, я съежилась, но не от холода, хотя колкий ветер обдувал голые плечи, ноги и руки. Множество жителей города стояли у ворот в ожидании. Меня? Губы затряслись и в тоже мгновение кто-то подкрался из-за спины, накинул мне на плечи шкуру и затараторил:
– Вам предложат испить из чаши, – шепотом затараторила Ави у моего уха. – Как бы сложно ни было, откажитесь трижды. Прошу вас, трижды, – говорила чересчур бегло. – На четвертый же раз можете отпить лишь глоток. Традиции велят Вам подчиниться. – Я удивленно посмотрела в глаза служанки, что шептала странные небылицы. Что за правила? Я не расслышала и половины сказанного. Однако уже отходя от меня, она снова безмолвно упомянула чашу. Во рту тут же пересохло, и теперь я думала лишь о разгорающейся в горле жажде.
Все дальше отходя от замка, мы приближались к берегу. Здесь на свободе ветер проникал под кожу. И никуда не спрятаться, никуда не убежать. Я плотнее укуталась в шкуру, но ногами чувствовала все шероховатости земли: траву, трещины, корни, камни. Гадство!
Несмотря на суровое утро, люди ровным строем шли подле меня. С каждой стороны шептались, разглядывали, тыкали пальцем и смотрели с опаской и пренебрежением. Они не желали такой свадьбы. Союза с чужачкой! И об этом не нужно было говорить громко. Все было написано в их глазах, надменных и подозрительных.
Время утекало, солнце подкрадывалось к горизонту. Корона мешала, с каждым шагом впивалась сильнее и неприятно колола виски. Мне не дали ни глотка воды, ни еды, тело хотело покоя. Множество сломанных ракушек выложили бороздами вдоль тропы. Я увидела впереди чашу. Поднимать глаза не хотелось. Я чувствовала себя голой даже в одежде. Все шепотки смешались, разрослись в голове как сорняки: быстро, не оставляя почвы для чистых мыслей.
– Испей воды, нареченная, – проговорил седой старик.
Я оглядела его. Холодный, морской, едва помоченный морщинами. Он больше походил на генерала, статного и колючего. Но его голос, как сильный ветер, сдул и не дал повода для сомнений. Я подошла к чаше. Окруженная людьми, знающими намного больше моего. Это нечестно, я хочу пить! Вода такая манящая, чистая. В мыслях сладковатая, свежая жидкость таяла на языке. Руки затряслись, сердцебиение усилилось. Не магия ли это действует на меня? Пошатнулась, осела на колени возле чаши. Галька больно впилась в кожу, и я обхватила руками треногу с обеих сторон . Клянусь Светлой, я будто услышала как толпа затаила дыхание. Ави сказала не пить, но к чему это все? Зачем упорствовать, если я даже не знаю за что борюсь? Облизала пересохшие губы и сказала хрипло:
– Нет.
Почему нет! Вопил разум. Женщины что-то тихо пели, но я уже не могла разобрать, все расплывалось, утекало в даль… Кто-то подошел. Я дышала рвано и не поднимала глаз. Вода, от которой мысленно текли слюни, растворилась. Унесли? Дышать стало легче, но ненадолго. Старик поставил передо мной новую чашу. У этой края были неровные, как зубья.
– Теперь выпьешь воду, нареченная? – разобрала я голос вблизи.
Я чуть не заплакала. Ответ тяжело ворочается на языке, путает мысли. Да, конечно же да! Тело изнывает от жажды, хочет напиться. Так плохо, будто смерть идет за мной.
– Нет, – сухой язык еле произнес слова.
В голове муть. Все звуки, все шорохи шумели, голосили будто эхо в лесу. ”Четыре портрета” повисла мысль.
– Угодна ли тебе эта вода, нареченная?
Выйду за принца морского королевства… Четыре брата. Я подняла глаза, старик ждал. Его мутный образ принял бы любой ответ, не было в словах правды или вымысла, не было ничего, и мне в одно мгновение будто стало все ясно.
– Нет, – твердо произнесла я. – Оставлю для неугодного сердцу моему.
Он выдержал паузу, лицо будто окаменело, не выражало ни единой эмоции. Старик поставил передо мной последний сосуд.
– Готова ли ты испить, нареченная?
Я прикоснулась к чаше, провела по кайме кончиком пальца. Она будто грела мои руки своим теплом. Я сделала лишь глоток. Жажда прошла так же резко, как и наступила. Сейчас сделать правильный выбор было моим желанием, моим решением. Я поставила чашу на место, но продолжала стоять на коленях, пока старик не начал рассказ:
– Дожди подарили нам воду, и в воду заключили жизнь. Наполнили сосуды дарами, чтобы воины могли напиться. Но лишь с избранным своим нареченная может чашу разделить. Принцам до́лжно себя показать, свои достоинства. Будет солнце их спутником, а вода – их товарищем, – обходя меня по кругу, он держал взглядом каждого.
Только звук моря отвлекал от его голоса, горожане молчали.
– Достать им до́лжно чудо морское, положить в сосуд обещания.
Я тоже забылась и заслушалась. Его голос завораживал, заставлял верить, не оставлял выбора. Хотелось вникать в каждое слово. Внимая его речи, я ощущала себя частью чего-то очень ценного и очень важного. Я не понимала всего, но точно знала одно: это действо имеет большое значение. Строптивость ушла, и теперь мне хотелось поступить верно.
– У всех есть выбор, и так всегда будет. Последнему обещать нечего, не о чем ему и жалеть.
"Это турнир", догадалась я. Они будут сражаться… За меня.
– Ну до чего ж Ригир красивый! – вдохновленно прошептали девушки в толпе.
Я посмотрела по сторонам. Где это она его увидела? Волосы на голове неприятно натянулись, но я сумела разглядеть вдалеке, у самого края обрыва, четыре силуэта. Но ни лиц, ни отличительных черт не уловила. Как она сумела понять, кто из них кто?
Вдали загудело, и все, как один, повернули головы. Морские принцы прошли к самой границе моря. Не суетясь, поклонились кому-то, и сорвались с мест. Разъезжались и сорвались вниз. Тела их в момент прыжка натянулись, как струны.
Все будто замерли в томительном ожидании. Долго не всплывали, ушли по воду, оставив после едва расходящиеся круги. Море не злилось, было тихим, наверняка встретило спокойно.
– Плывут! – прокричал мальчишка, указывая пальцем на две точки вдалеке.
И я выдохнула. Точки отдалялись от берега, плыли как один, поднимая и опуская руки. Несмотря на то, кто это был, несмотря на настрой и сумбур собственных мыслей, я переживала и мне было до жути интересно, что сейчас происходило под водой.