Я хмыкнула, а она продолжила:
– Кругом военные. И-и, – она сжала мои ладонь своей, – ты же в замке, самом защищенном месте королевства. Так что оставь размышления о завтрашнем дне мужчинам, – бережно погладила большим пальцев по моей руке, – им точно понадобится много сил.
Я видела в ее глазах веру в сказанное. Но мне не было их достаточно. Им понадобятся силы… А мне разве нет? Так почему они знают чего ждать, а я теряюсь в догадках. Когда-то мне уже говорили, что сумеют защитить, что бояться нечего… Однако если б не Ави, сумела бы я отказаться от глотка воды? Сомневаюсь.
Как раз вовремя служанки несли в корзинах здоровенные куски красной рыбы. Среди них была и Ави, и я, извинившись перед своей спутницей, окликнула ее. Крена понимающе улыбнулась, и мы попрощались. Служанка-веселушка шепнула что-то на последок новым подругам, передала тяжелую ношу и будто в мгновение выпрямилась и легко подбежала. Я схватила ее за руку, впилась пальцами, так что она ахнула.
– Ваше Высочество, мне больно! – проскулила она и я умерила пыл. Она не виновата в том, что мне было страшно. Я вела ее в покои и только там дала волю накопившейся колкости.
– Немедленно рассказывай все! – голос почти сорвался, но я в последний момент сдержала возглас паники. – Все что знаешь! Слышишь меня?
Она закивала и стала шарить по карманам фартука. Доставала склянки, порошки, сухие ягоды…
– Что будет дальше? – Я провела ладонью по лицу, и поморщилась. На руках все еще скрипела морская соль. – И отмой уже меня, наконец!
– Ваше Высочество, – служанка протянула мне холщовый комочек.
Я развернула, и нахмурилась. Смотрела то на служанку, то на нарисованных животных.
– Второй день Добис – это поединок.
Глава 17
Ласте не спалось. Она еще с вечера почувствовала нарастающее напряжение. Оно цвело бутонами дикой мяты, упрямо цепляясь корешками за новые, еще не изученные участки разума. Два чудовища на клочке неровно оторванной и испачканной бумаги пугали искривленной, сломанной формой. Будто в краба добавили части лесного животного. Но от этого он не перемешался во что-то единое, как могла бы сделать вода, а наоборот, запутался, сросся наперекосяк. По бокам торчали клочья шерсти, а волосатые клешни будто щелкали прямо перед носом принцессы.
Второй зверь – и не краб, и не восьминог, что-то похожее, но лишь отчасти. Щупальцы извивались на рисунке змеями и закрывали жуткую зубастую пасть. Ласта рассматривала этих странных заморский зверей, проводила пальцем по смятой бумаге. Захотелось разгладить, соскоблить грязь ногтем. Под кончиками осталась лишь краска. Принцесса пригляделась. У самого края начинался новый рисунок. Костлявая нога темная, оттого и принятая за грязевое пятнышко с четырьмя пальцами.
Предвкушение и страх жгли кожу, будто разряды молний. Щекотали в животе и заставляли принцессу чесаться от нетерпения. Она крутилась в постели, разминала мышцы, зажимала переносицу, задерживала дыхание, ложилась и на спину, и на живот, и на бок. Доставленные из птицы покрывала и подушки не помогали. Дремота приносила жуткие сны, оставляющие холодный пот на подушке.
Едва раннее утро сонно и не спеша умылось морской водой Моще-Рехты, Крена и не меньше десятка служанок направились в покои принцессы. Ласта, подскочила от громкого стука. Кровь прилила к щекам, она шумно дышала и сердце бегло стучало в ушах. Громко топая и не на шутку рассердившись, Ласта шла с единственной мыслью. Прогнать всех прочь! Но в одно мгновение лицо принцессы перекосилось, лишь один рот в безмолвии так и остался открыт. Крена вальяжно вошла, не обращая внимания на изучающий взгляд чужеземки.
– Птица, ты будто никогда штаны не видала! – шутливо посмеялась она. Ласта перевела взгляд со стройных, ни капли не раздобревших ног на лицо.
– Их носят мужчины! – возмутилась принцесса.
– Правда? – красноречиво ухмыльнулась Крена и дала знак служанкам.
Они окружили ласту, не давая возможности опомниться. Щипали, мазали, затягивали волосы тугим узлом. Обматывали ноги странными тканевыми полосками. Косу закололи на затылке, а ее распущенный конец расходился в разные стороны, плотно прилегая к голове. На руки принцессе надели черные нарукавники из тонкой полупрозрачной ткани. Они цеплялись за средние пальцы и переливались черными перьями по краям. Принцесса сверкала с ног до головы – ее слитая воедино рубаха и штаны плотно прилегали к телу. Пока одна из служанок ловко орудовала кистью с чем-то черным у птичьих глаз, принцесса то и дело ерзала на стуле. Не могла привыкнуть к странным ощущениям, казавшимся ей неправильными. Ноги были объяты узкими штанами… Однако почти полностью их прикрывала длинная платье-туника, за нее Ласта благодарила лик Светлой матери. Чтобы сказала ее семья на такой уход от правил? Дерзко и чересчур. А что бы сказал Истар… "Ладно, – подумала Ласта, он бы просто над ней посмеялся".
Легкая ткань с вырезами на бедрах не только скрывала излишние изгибы, но и могла согреть от ветра и внезапно начавшегося мелкого, а от того еще более неприятного, дождя.
– Снова… – полушепотом сказала Ласта, с прищуром изучая свое новое отражение.
Капюшон мягко прикрыл цвет ее волос – Крена надела его, закрывая затейливую прическу.
– Привыкнешь, – закончила она.
– А я начинаю уже привыкать к такой Вашей внешности, – не удержалась Ави и, по-ребячески наклоняя голову, потянулась к своему фартуку.
Она искала пузырек со свекольным соком, который специально приберегла для сегодняшнего дня. Ласта привычно подставила щеки, но Крена остановила их, придержав Ави за руку:
– Кожа должна быть светлой, как у меня, – строго заверила она, показав на свои щеки пальцем. – Разве ты видишь на них хоть каплю этой мазни?
Служанка замешкалась, испугавшись, забегала глазами, быстро спрятала склянку в рукав, и не стала возвращать ее в карман. Будто бы хотела, не смотря на запрет совершить задуманное.
– Иди, – махнула ей Ласта.
Ави поклонилась и с кривой улыбкой все же покинула покои принцессы.
– И нам пора в путь, – закончила Крена и с осуждением посмотрела служанке вслед.
Ласта встала и привычно для себя потопала ногами. Ни один шаг не разнесся по комнате неуклюжим звоном каблуков. Ткань растягивалась с движениями ног и не давила. Обогнув стопу она шла дальше, уходя вдоль ноги наверх. Ласта развела руками, пританцовывая. Необычное ощущение легкости так и подмывало пуститься в пляс. Да она никогда в жизни не надевала такую удобную одежду!
– Как вторая кожа! – воскликнула восторженно она.
– Видишь, быть “чудовищем” не так и плохо, – подловила ее Крена.
Ласта не ответила, но отвернувшись все-таки улыбнулась – ступни совсем не чувствовали грубых каменных и жутко холодных полов.
И снова толпа окружала принцессу. Все повторялось. Лишь ветер не клевал щеки, он игриво щекотал и ласково обвевал тонкую фигуру. Теперь на ее лице не было и тени сомнения и страха, она гордо и смело смотрела прямо перед собой, словно знала, что ее ждет. Выйдя из-за ворот, сама повернула в нужном направлении. И теперь не люди вели ее, а она их. А когда наконец шепотки за её спиной смешались с шумом волн, Ласта остановилась и глубоко вдохнула. Море придавало ей смелости, шептало свою песнь на непонятном языке. Шуршало и успокаивало, будто тоже приняло ее за свою. Ласта присела на корточки, потрогала еще холодный песок и опустила руки, перебирая его в руках. Произнесла шепотом:
– Братик, ты бы меня видел. Ты бы только видел меня…
Поднялся ветер и понес песчинки в сторону воды. А там, за морем, за морскими островами, кто знает, где они окажутся.
Тропа с бороздками ракушек по бокам, так и вела к берегу. Она искрилась красными огнями, шипела. Ласта чувствовала нарастающее тепло, исходящее от прогретой земли, но не испугалась ни на мгновение. Ступила на раскаленные до красна уголи, которые зашипели под ее ногами, становясь белой трухой. Горожане, собравшиеся вокруг, ахнули:
– Видела, видела! – прокричал кто-то.
– Не испугалась! Будто знала, что костюм не боится жара! – ответили шепотом.
– Крена и та завизжала в свое время!
– Во дела… – проговорил старческий голос из толпы.
Ласта действовала, уже подойдя к тропе, она вспомнила о том супе, что не обжег слизняка. И смелость была оправдана, в этот самый момент она убедилась, что не обманула ее Крена, сегодня ей бояться нечего.
Каждый шаг – медленный, величественный, как учила матушка. Да ей просто нужно было избавиться от каблуков, подумала она! С такой бы обувью меня ни одна служанка не нашла.
Лишь принцесса попала в поле зрения, Хрут на мгновение застыл и, оттаяв, присвистнул:
– Что же вы раньше ее не приодели! – возмутился он, разводя руками.
Ригир закатил глаза:
– Как была птицей, так птицей и осталась.
Шаг, еще один. Движения устойчивые, выверенные и неторопливые. Пар окутал ноги и полностью согрел тонкую женскую фигуру, защитил от ветра. Щеки зарумянились сами собой, губы заалели, выдавая искусно спрятанную птичью изнанку.
Ледяные глаза изучали, жадно впитывали и не могли насладиться ее красотой, элегантностью походки. Принцесса как будто росла, процветала, манила чарующим запахом. Угли под ее ногами шипели, обволакивали паром ступни, а он наблюдал, как сдается птице огонь, и наслаждался ее силой.
Тот самый взгляд неотрывно следил за каждым ее шагом. Он не моргая смотрел на ее несгибаемую спину, точеный профиль, уверенные движения и твердость в глазах.
Ригир подтолкнул Ина локтем, рассеивая горячные мысли. Он нехотя повел плечом, и повернулся к брату.
– Как она тебе? – нахмурился Ригир.
– Ты что, слепой? – возмущенно перебил их разговор Хрут.
И у Ина тут же снова “зачесались руки”.
– Один нем, другой слеп, – развел Хрут руками, продолжая упрекать. – Вам только глухого не хватает!
– “Еще одно слово…” – начал показывать жестами Ин.
– В отличие от тебя, я могу их произносить, – выплюнул ядовито.
Ин размял кулаки, однако не успел сделать и шага, как услышал:
– Угомонитесь, – Ригир одним словом остудил пыл брата и словно пригвоздил холодным взглядом. – Отец смотрит.
Едва Ласта сделала последний шаг и ступила на песчаную почву, все затаили дыхание и повернули головы к старику-вестнику.
– Нареченная, что прикоснется к божеству, – начал он, – выпьет капли божьи, пройдет по земле выжженной предками, столкнется с невзгодами и устоит, благословение выкупит суженому своему у самой смерти.
Ласта молчала, она помнила, что за рассказом следует испытание, и вновь ждала подвоха.
– Готова ли ты, нареченная, подарить благосклонность одному из них? – он взмахнул ладонью, показывая на принцев, что стояли позади.
Лучи солнца едва заметно прошли по краю их силуэтов, скрывая выражения лиц. Внутри Ласты наполнялось возмущение. Разве она еще недостаточно отдала? Что за жертвенность… С какой стати принцесса должна одаривать вниманием варваров? Но говорить это вслух ей уже не хотелось. Пренебрежение мог выдать лишь взгляд. Так люди смотрят на грязь под ногтями, брезгливо и с отвращением. Однако, в глубине синих глаз, вблизи светлых крапинок затесался интерес. Может грязь эта стоила целого королевства или принцесса не умела торговаться? Только дурак может заплатить за грязь.
Она не знала ни одного из принцев настолько хорошо, чтобы дать кому-то из них обещание.
– Я не видела насколько они сильны, насколько ловки… – загибала Ласта пальцы. – В бою хочу увидеть каждого.
– А коли увидишь, как выберешь суженого по себе? Как поймем, что он близок сердцу твоему?
Сниму капюшон, думала принцесса. Закричу? Так уже накричалась….
– Я сниму перчатку, – посмотрела она на свои пальцы. – Брошу ее, а вы остановите поединок.
Старик одобрительно кивнул и ударил в барабан.
Принцессу посадили на скромное подобие кресла, не в пример тем роскошным, что стояли в ее родном замке. Сидеть рядом с королевской семьей было очень удобно. Теперь принцесса видела то, что обычным зрителям было недоступно. “Хоть какие-то поблажки…”, подумала она.
И тогда Ласта увидела нечто невероятное: принцы прошли по песчаному берегу, но, подойдя к кромке моря, не остановились, а продолжили движение по воде, словно это было не море, а плотная почва. Шаг за шагом ноги не утопали под толщей, а двигались дальше. "Какая невероятная магия! Сколько же ведьм трудились над этим?", подумала Ласта.
Ласта встала, так и не успев удобно сесть. Ее разрывало любопытство. Едва ноги коснулись водной глади, она дотронулась до бегущей воды рукой и пальцы тут же окоченели… Вода закручивалась вихрем, буйки-ракушки со звоном бились друг о друга. Она решила опробовать это чудо и немного прошлась вперед, осторожно проверяя перед собой путь. Пальцами одной ноги она ощупывала поверхность, затем вставала твердо на ступню. Пара неловких шагов и вот, принцесса пробежала сначала вперед, затем наискось.
Ступать по поверхности было приятно – словно бродить босиком по траве. Прикрыв рот рукой, она захихикала по-ребячьи и, развернувшись на пятках, влетела в широченную грудь воина, который следовал за ней. Все веселье мигом слетело с лица принцессы. Спустя несколько минут воин отвел тяжелый взгляд от ее раскрасневшегося лица, схватил ее за запястье и что-то показал непонятными жестами.
Ласта стушевалась, отвела взгляд в сторону. Ненавистный слизняк выбирал оружие, перебирая в руках мечи и ножи. Он то перекладывал копье из руки в руку, то проверял нож на остроту, затем все возвращал обратно и снова брал меч. От Ригира же, наоборот, веяло уверенностью. Он натирал чем-то из склянки острие меча. Жидкость напоминала сок шпорника. "Надо бы подойти, сказать, чтобы был поаккуратней", пошутила мысленно принцесса.
Она вновь посмотрела на воина, высокого будто скала и холодного, как воды этого королевства. И что сказал? Даже не ответить… Они разминулись, принцесса прошла мимо. А под ногами, под водным полем, между ними проплыл скат, высекая хвостом искры.
– Крена, – обратилась к ней птичья принцесса. – Что означает кулак приложенный к сердцу и оборот двумя пальцами? – она повторила увиденные движения.
Крена не удивилась, лишь ответила.
– Иду в бой ради жемчужины, – прищурилась, будто ждала пояснения. – Тебе это Ин сказал?
Щеки Ласты заалели. Никто раньше не говорил ей подобного.
– Не знала его имени. – Ответила принцесса и посмотрела в даль.
Братья зачерпнули мокрый песок у берега и с хлопком сложили мокрые горсточки на другой ладони. Протянули друг другу, сравнили пригоршни, и Ин кивнул, давая слизняку подзатыльник. “Вот чудной” подумала принцесса.
– Зато он запомнил твое. – В шутку ответил сидевший с Креной Илей.
– Имя у него другое, а это скорее привязалось, – Крена будто колдовала руками, ища подходящее слово, – как шутка, насмешка.
Принцесса нахмурилась и посмотрела на нее, ожидая продолжения:
– Ин – значит "голос".
"И как же его зовут на самом деле?", не успела спросить принцесса – старик-вестник заговорил:
– Либо зверь победит человека, либо человек – зверя. И главным оружием будет тот, в чьем теле есть разум.
Из воды выехала клетка. Чудище билось внутри пока воины открывали засовы. Это был волосатый краб – первый рисунок на клочке запачканной бумажки. Но тогда принцесса думала, что увидит краба размером с собаку. Однако глаза ее не лгали, зверь был многим больше лошади.
Ин встал напротив. Холодный как камень. Его оружие – копье. Он крутил его, переворачивал за спиной, перебрасывал, играл, дразнил животное. А принцесса сидела на месте, гордая и непоколебимая, лишь пальцы, сжатые до бела, выдавали тщательно скрытое напряжение.
Принц хорохорился, заводил зверя. Щелк – и будто срезали волосы у девицы. Щелк. Щелк. Щелк. Клешни рассекали воздух, свистели на утреннем ветре. Щелкнуло сверху, и принц пригнулся, щелкнуло снизу, и подпрыгнул, грациозно, будто ничего не весил. Брызги летели в разные стороны, кристаллами искр сверкали на чистом небе.
А принц, уклоняясь от новой атаки, вонзил копье животному меж глаз. Краб завизжал, издал скрипучий, рокочущий скрежет, будто сотня зубов прошлась по медным тарелкам. Горожане поморщились, закрыли уши ладонями. А краб злился от нетерпения, хотел перещелкнуть противника клешнями и полакомиться добычей.
В очередной раз, когда краб ударил сверху, Ин пригнулся в прыжке, да так и проехал по водному полю под туловище животного. Ударил наотмашь, резко прокручивая острие. Визг разнесся снова. И Ин не медлил, вновь вонзил копье в нежную кожу. Прогремел молчанием решающий удар. Краб рухнул, шумно ударяясь о водную завесу. Ин победил. Чисто и легко.
Принцесса смотрела неотрывно, эмоции бурлили внутри, просачиваясь шумными выдохами. Следом дыхание ее замедлилось. Воздух был приятный и свежий, а руки ее легли открытыми ладонями на колени. Она вновь сделала глубокий вдох.
Ин подошел к своей чаше, зачерпнул из нее воду рукой и жадно выпил, растирая остатки по лицу. Капли с каждым его шагом проникали вглубь песчаного берега. Принцесса следила за его движениями, искоса поглядывая в левую сторону, поэтому не сразу заметила звенящую людскую тишину. Стоило ей только поднять глаза на выдвигающуюся из морской пелены клетку, она как завороженная уставилась на клубок, который таился внутри.
К клетке не решились подойти даже воины-охранники, чудище щупальцами перекатывалось как змеиный клубок. С каждым мгновением зверь будто увеличивался, то и дело норовил вырваться, ему не хватало места.
Принцесса с интересом наблюдала как щупальца постепенно пролезли, один за другим, через прутья клетки. Зверь извивался волнами, в мгновение будто уменьшился – проник через преграду и явил себя всему морскому королевству. Большой, жирный восьминог, на деле будто сплел внутри себя паутину, из которой вырывались новые отростки.
– Что это такое? – не сдержала удивленный возглас принцесса.
– Живность пострашнее ищут на глубине, – сухо выдал Илей.
Ласта выдохнула возмущенно:
– Ты брешешь!?
Однако ей уже никто не ответил.
Ригир неспешно вел за собой меч, обходя животное со стороны. Круг за кругом, не нападая и не защищаясь. Непонимание осело шепотом в людской толпе. Все ждали действа, игры, ждали того, что им подарил первый принц. Время тянулось, а Ригир все так же круг за кругом волочил меч по воде. Только зверь протянет к нему лапу, Ригир безынтересно толкнет ее ногой и пойдет дальше. Размеренные, расчетливые движения – не нападения, а скучающая насмешка.
Животное быстро подстроилось под этот неспешный танец. Новая лапа, и снова толкает ее ногой.
– Он что, вообще не будет биться?! – возмущенно воскликнул кто-то из толпы. Возмущения были напрасны, едва зверь снова выставил лапу, Ригир разрубил его мечом. Кусок звериной плоти – будто отсеченная часть червяка. Зверь же молниеносно выкатил наружу свою зубастую голову и укусил принца за руку.
Крена ахнула и схватилась рукой за живот, а затем посмотрела на перчатку сидящей поблизости принцессы. Ласта не могла отвести глаз от неожиданной перемены поединка. Ригир перекинул меч в левую руку и теперь стало понятно, для чего он обходил зверя по кругу десятки раз. Животное запуталось в собственных лапах, перекрутилось, будто крысиная королева. Ригир спокойно занес меч и отрубил зверю голову, так и не потешив публику зрелищем. Тело восьминога рухнуло, разбрызгивая по полю синюю кровь, которая тут же смешивалась с морской водой.
Щупальца еще двигались, когда Крена наклонилась и шепотом, пока мужчины обсуждали бой, произнесла:
– Пока в птице не началась война, таких зверей не было здесь. Они будто отравлены.
Ласта окаменела, не сумела повернуть голову, не сумела ответить. Мысли, такие незнакомые, чуждые птичьему роду, таились внутри.
– А если каждый из них одержит победу?
– Видела, как Ригир не шевелит правой рукой? – Ласта нахмурилась, вспоминая, и кивнула. – Если Хрута ранят, будут сравнивать их ссадины, синяки. А если нет…
– То Ригир проиграет, – закончила принцесса, рассматривая все еще пустое поле.
Крена горько усмехнулась:
– Хрута в мужья… – Она одарила его спину придирчивым прищуром. – Советовать не стану.
– Сама знаю, – проскрипела принцесса, так к ней и не повернувшись.
Слизняк мог стать ее мужем. От этой мысли Ласту передернуло. Она не желала ему смерти. Но быть его женой она не хотела еще больше.
Едва вдалеке показалась крохотная часть клетки, взорам людей открылась голова чудовищного зверя. Не животное, не человек. Между жизнь и смертью изголодавшееся худощавое тело билось о прутья, в надежде вырваться на свободу. Принцесса видела происходящее будто вспышки в голове. Вспышка – обжигающие воспоминания темного существа в лесу. Вспышка – клетка открывается и из нее выползает на жилистых длинных руках изуродованный зверь с человеческими глазами. Вспышка – лес. Вспышка – поединок. Вспышка – лес.
Был ли он на самом деле той темной тварью? Преследовал ли принцессу? Вел ли охоту? Да вот только стоял, поворачивая голову, жуткий монстр и крутил из стороны в сторону головой, словно искал кого-то. Длинный рыбий хвост отбивал недовольный ритм. Хрут прокрутил мечи-трезубцы и напал без раздумий, виртуозно разрезая плоть чудовища. Невозможный, глубокий рык разнесся по берегу.
Принцесса поморщилась и отвернулась, прикрывая лицо под капюшоном. Нос закололо, что пришлось до боли сжать его пальцами. Она вновь почувствовала подступающий, не поддающийся разуму, страх. Руки ее горели, но перчатка оставалась нетронута. Вспышки крутились в голове. Она однажды уже потеряла…
– Это же Хрут! – Возмутилась морская, видя метания птицы.
Но Ласта не слушала, взметнулась, побежала к старику-вестнику.
– Ему не дадут умереть! – Крена схватила принцессу за руку.
Но та не слышала, оттолкнула морскую и на ходу сорвала перчатку.
Зазвенел барабан, зверь в мгновение скорчился, норовя вернуться в клетку. А Ласта застыла. Осознание пришло резко. Оно холодило левую руку.
“Это же слизняк…”, подумала она.
– Что же ты наделала, – прошептала Крена, закрывая рот ладонью.