Глава 26. Сейчас
– Опоздала, – сухо бросает Егор, стоит мне только появиться на пороге зала, куда меня проводила Софья.
Можно было бы огрызнуться и напомнить, что во всем ресторане, как и в комнатах часов не наблюдалось. Еще можно было бы добавить, что он ни словом не обмолвился ни о времени собрания, ни тем более о месте. К моему счастью, когда я блуждала по залам, меня встретила Софья и, как будто делая огромное одолжение, сопроводила. Попутно, не забывая проехаться по человеческой забывчивости, ветрености и непостоянству. Забавно было слышать это от представителя той расы, которой больше всех были присущи все вышеперечисленные черты. Я даже не понимаю, на сколько задержалась и опоздала ли вообще. Но вместо хоть каких-либо возмущений, отодвинув свободный стул и сев за стол, я спокойно обратилась к демону:
– Мне бы получить телефон.
– Он тебе не пригодится. – Егор отрывается от изучения каких-то фото и смотрит на меня. – Родители мертвы, подруг у тебя не осталось, знакомые отвернулись и вряд ли захотят говорить с тобой. Остался крестный, но и его отстранили от дел, когда тот стал слишком рьяно копать, пытаясь раскрыть твое дело. Поверь мне на слово, в его нынешнем состоянии, он тебе не ответит.
– В…каком…– сглатываю вязкую слюну, – в каком состоянии?
– Он в коме. – Обыденным тоном говорит Егор, будто озвучивая мне погоду за окном.
– Она постаралась? – цепляюсь пальцами за резной подлокотник и чувствую, как деревянные грани неприятно впиваются в костяшки.
Мне даже не надо называть ее имя вслух, мы и так понимаем, о ком речь. Егор кивает и кидает фотографии в папку, которую захлопывает и швыряет в мою сторону. Она скользит по столешнице пока я не останавливаю ее рукой, припечатывая к столу, но не спеша ознакомиться с содержимым.
–Мне нужен мой телефон, – не сдаюсь.– Я знаю, у тебя есть возможность его достать точно так же, как и мои вещи.
– Даже так, – прищуривается тот в ответ. – Зачем он тебе? Чтобы рыдать по ночам, просматривая семейные фотографии? Снова упиваться жалостью? Убиваться по тому, что потеряла? А потом быть бесполезной для нашего дела?
– Нет.
– Тогда зачем он тебе? – не унимается демон и снова повторяет свой вопрос.
– Буду на время смотреть, чтобы больше не опаздывать, – не удерживаюсь от колкости и по залу пронеслись тихие смешки остальных демонов. – И мне надоело уже напоминать, но ты по-прежнему мне кое-что должен.
Возможно, вышло немного дерзко, чем я рассчитывала. Хотя, нет. Судя по вытянувшимся лицам других присутствующих, вышло даже чересчур.
– Забавная.
– Интересная.
– Наглая.
Гул голосов нарастал. Кто-то был восхищен, кто-то счел меня нахалкой, кто-то посоветовал Егору свернуть мне шею и не быть пешкой у человека.
– Хватит! – рявкает он и в зале тут же образовывается гробовая тишина. Почти все старались не смотреть ему в глаза и старательно делали вид, будто их интересует все, что угодно, но только не Егор.
И не я.
– Будешь и дальше развивать эту тему? – холодно уточняет он.– Или мы можем приступить к работе?
– Оставим это на потом, – еле слышно бурчу себе под нос и открываю папку, но меня слышит один из демонов и в его взгляде отлично читается мнение обо мне.
Самоубийца.
Что ж, он фактически прав. А как еще можно назвать ту, что решалась на сотрудничество с демонами?
На фото, как я и предполагала, были места убийств. Рассматриваю снимки и при виде окровавленных трупов на них, внутри даже теперь ничего не екает. Первый убитый – старик. Глубокие морщины избороздили его лицо, точнее, его верхнюю половину. Все, что ниже носа, включая челюсть, вырвали. Глаза с поблекшими радужками широко распахнуты, будто застыли в самый пик страха. Вторая жертва – женщина средних лет. Тело несчастной лежало посреди комнаты и было изломано и вывернуто под неестественным углом так, будто…
– Ее швыряли, – подсказывает Егор, – вверх и вниз, вверх и вниз. Пока не перемолотили все органы и кости.
Его слова подтверждают и другие фото, судя по которым, из женщины пытались сделать отбивную прямо на потолке. Помимо крови, там остались и ее волосы, и даже кожа с каких-то частей тела.
– Почему не студенты? – откидываюсь на спинку кресла, но взгляда от фотографий не отрываю. – Побоялась снова с ними связываться?
– Пиковая дама никого не боится, деточка, – хихикает кто-то слева от меня.– Никто из нас не боится вас.
– Да, люди заблуждаются, считая, что могут нанести нам вред, – поддакивает позади Софья.
– Ага, – хмыкаю, не удивленная ее словами, – но в то же время, вы без нас не справляетесь. Мы являемся вашей едой, работой, приятным досугом и источником силы…
На последнем слове запинаюсь и снова тянусь к фотографиям. Выуживаю из общей кипы две с самым дальним ракурсом, который захватывает всю комнату. И две с самым близким, где четко сфокусировались на телах жертв. Судя по обстановке и по одежде убитых, они были бедны. Если не сказать, что на грани нищеты. Стены с остатками обоев, скудная мебель, гора каких-то коробок у старика и тряпье в углу у женщины.
– Что ты увидела? – голос Егора раздается настолько близко, что от неожиданности я вскакиваю на ноги и опрокидываю кресло.
Настолько углубилась в изучение материала, что не заметила, как он оказался вплотную ко мне.
– Чем питается Пиковая дама? – делаю шаг назад, увеличивая расстояние между нами. – Страхом?
– Нет, ей по вкусу больше боль. А что?
– Я могу ошибаться, – сглатываю, – но эти жертвы выбраны не просто так. Она тратила много сил на студентов. Еще больше сил она вложила, убивая мою семью. Но я стала для нее большой проблемой и преградой на пути к желаемому. Эти полгода она потратила на зализывание ран после нашей битвы. Но восстановилась она не до конца и поэтому выбрала самую беззащитную категорию жертв. Кто бы ей дал отпор? Старик или беззащитная женщина? К тому же, она выбирала максимально бедных людей.
– И что это означает? – спрашивает меня демон с обуглившимся лицом.
– А то, что они нуждались в самой примитивной помощи и открыли дверь тому, кто ее предоставляет.– Перевожу дыхание, чувствуя, что как никогда близка к разгадке. – Сил для путешествий через зеркала у нее нет, как и времени. Убийства совершены неподалеку друг от друга?
Слышится шуршание бумаг и один из присутствующих за столом, подает голос:
– Нет, разница существенная. Между ними шесть остановок метро.
И это в миг разрывает всю цепочку моих размышлений и отбрасывает меня в самое начало расследования. Но я почему-то не сдаюсь и не отказываюсь от своей первоначальной мысли.
– Здесь что-то не так. – Качаю головой. – У них должно быть одно общее звено. Человек, которого Пиковая дама подмяла под себя и заставила исполнять ее прихоти. В моем случае, проводником была Ника. Для них же им должен был стать социальный работник.
– Это разные районы, соответственно, разные люди, которые обслуживают их. А это не логично, если следовать твоей версии. Ты утверждаешь, что у нее мало сил и она вынуждена убивать слабых. – Во взгляде Егора тонна скептицизма. – Значит, она не может управлять двумя людьми. Выходит слишком энергозатратно.
– А я не говорила, что она должна ими управлять. Хватит и заманчивых обещаний кого-то вернуть или вылечить, чтобы человек таскал ее зеркало на нужные места. Бьюсь об заклад, в описи моей квартиры, которую делали сотрудники полиции после трагедии, вы не найдете небольшое зеркало в старинной оправе.
Судя по вновь раздавшемуся перелистыванию бумаг и затянувшемуся молчанию, в этом я оказалась права.
– Это только на первый взгляд кажется нереальным и непонятным, почему она выбрала жертв на таком расстоянии, – нахожу точку в стене и гипнотизируя ее, погружаюсь и раскручиваю озарившую меня мысль дальше, – но таким образом, она путает следствие в человеческом мире. Такие убийства расследуются дольше, так как мотивы не ясны и улик они не найдут. Мы это уже проходили с папой. Еле тогда связали все в одно целое и, как вы уже знаете, сделали это с большим опозданием. И поменяла она жертв тоже не просто так. Если бы это были снова студенты…
– Все бы мигом бы свели новые убийства к тем, что были полгода назад, – Егор наконец-то понимает, куда я клоню и продолжает вместо меня, – и к расследованию быстро бы подключили специалистов из особого отдела твоего отца.
– Я же говорю, что она оттягивает время не просто так. Она затаилась и восстанавливается для последнего рывка. Посмотрите на убитых, Пиковая дама будто выжимала из них боль по максимуму. И в этом ее просчет. Да, они отпор ей не дали. Но и силы как таковой тоже. А сколько ее нужно, чтобы закончить этот обряд?
– Тебе лучше вообще не знать, что для этого нужно. А нам желательно поймать ее до того, как она найдет и займется последней жертвой.
– Вот поэтому я и прошу вас найти и проверить всех, кто ходил к этим двум несчастным. У них есть кто-то общий, кто хранит это зеркало.
Егор смотрит на меня еще минуту и затем, не проронив и слова, щелкает пальцами. Сидящие в зале демоны, один за одним начинают испаряться отсюда в неизвестном направлении. Будто они получили немой приказ и тут же бросились его исполнять.
– Получается, мне только и нужно, что опознать зеркало? – задаю назревший вопрос. – И наши дороги разойдутся?
– Да, но пока этого не случилось, не высовывайся на улицу. – Демон бросает взгляд на часы.
– Почему? Убийства были совершены далеко от нас, значит, в этом районе ее приспешников нет.
– Знаешь, минуту назад, признаюсь, я был восхищен твоим интеллектом. А сейчас поражаюсь той тупости, которая присуща людям и тебе в том же числе. А ты не думала, Варя, что тебя увидят другие существа и молва о тебе быстро дойдет до той, которая считает тебя умершей?
– Я…
– Опомнись, Варя, нечисть между собой не только не дружна, но еще и любит предавать за солидное вознаграждение. А я не сомневаюсь, что Пиковая дама уже успела обезопасить себя и дала клич о том, чтобы ей сообщали обо всех телодвижениях на нашем уровне. Выйдешь отсюда и все полетит к чертям.
– Так измени мне внешность наконец, – завожусь и начинаю повышать тон, – тогда я могу спокойно покидать эту тюрьму! Софья сказала…
– Нашла кого слушать, – огрызается Егор, – младшего по званию демона, у которого в крови обманывать, создавать иллюзии и говорить то, что хотят слышать его жертвы. Да как ты не понимаешь? Изменение внешности действует только на окружающих тебя людей. Но для нечисти ты как была огромным сияющим пятном, такой и останешься. И только эта, как ты выразилась тюрьма, глушит своими стенами твой дар. Я тебе еще в самом начале сказал, чтобы ты была аккуратна в этом доме. Тебе здесь не рады. Ты для нас всех – раздражающий элемент. Который мы терпим лишь потому, что у нас есть общее дело. Учитывай это и не забывай.
Глава 27. Сейчас
Знаете, что я поняла за последнее время?
Чудесного освобождения не произошло.
Я променяла одну клетку на другую. С такой же отдельной комнатой – палатой, в которой даже не было окон, но имелся шкаф и ванная. И вместо сумасшедших людей вокруг меня сновали демоны. И вроде бы двери не запирались на замки и охраны не было, но выйти я по-прежнему никуда не могла. У меня был определенный маршрут следования, чтобы не попадаться никому на глаза и изредка, он дополнялся петлей в кабинет Егора. Чаще всего эти встречи заканчивались спорами на повышенных тонах. Потому что мои доводы казались ему по-человечески глупыми. А я настаивала на том, что демоны слишком самоуверенны. Может быть некоторые вещи и происходят по щелчку их пальцев, но что-то такого же эффекта нет в расследовании.
– Две недели прошло с момента моего заселения и первого собрания. – Скрещиваю руки на груди. – Две, Егор. И вы с вашими возможностями до сих пор ничего не нашли? Да мой отец и то усерднее работал.
– Да? – Без особого энтузиазма отозвался демон. – Тебе напомнить, где он сейчас?
– А вот это было сейчас очень жестоко с твоей стороны, – у меня даже дыхание сбивается, будто он только что ударил в центр моей груди. – За что? И, главное, к чему это сейчас сказано?
– К тому, что он настолько усердно копал и хотел, видимо, выслужиться перед начальством, что даже собственную дочь впутал.
– Он не…
– Все верно, Варя, он не пощадил тебя. А затем вы вдвоем так же не пощадили твою маму. Вы могли остановиться, вы могли обратиться за сторонней помощью, но не сделали этого. Что же это? Ваше хваленое усердие или же все-таки человеческая глупость?
– А что мешало вам заняться этим делом?– Закипаю и чувствую, что будет нелегко загасить яростное пламя внутри. – Вряд ли суматоха в кругу домовых осталась незамеченной. Я готова поспорить, что вы обо всем догадывались. Но ждали, когда люди сделают вместо вас почти всю грязную работу. И вмешались бы под конец, чтобы снять сливки. Но, увы, что-то пошло не так. Кто-то просрал нужный момент и все полетело к чертям. Скажи, это из-за вашего хваленой надменности и веры, что вам все подвластно?
Демон спокойно выдерживает этот выпад. Даже позволяет себе зевнуть, показывая, что я не только не зацепила его. Но и откровенно говоря, наскучила.
– Что, даже сказать нечего, да? – Не унимаюсь.
– Отчего же, – он кривит губы, – есть. Знаешь, в чем между нами разница? Если демон допускает ошибку, то он признает ее и всегда готов понести наказание. А вот вы, люди, очень любите винить всех подряд, но только не себя. Вы называете нас гордецами и лжецами, но при этом сами же нас в этом и переплевываете. Вот только скажи, Варь, все же близится к финалу. Не станет Пиковой дамы, я исчезну из поля твоего зрения, все закончится и ты останешься один на один сама с собой. Хоть тогда ты найдешь в себе смелости признаться, что ты причастна к убийству родителей?
– Я не делала этого.
– Отчего же? Все твои решения были приняты только тобой. Все твои действия совершены по доброй воле. Так что твои руки в прямом и переносном смысле тоже по локоть в крови.
– Нет! – отталкиваюсь от его стола и начинаю пятиться назад.
– Да, Варя, да. Ты и сама прекрасно понимаешь, что твои упреки бессмысленны. Но вам, людям, так проще существовать, когда можно переложить вину за совершенную ошибку на кого-то другого. О, а еще вы обожаете злиться на всех подряд, кроме себя. Что ты сейчас и делаешь. Как странно, вы приписываете демонам все, что вам взбредет в голову в то время, как сами являетесь воплощением всех адских грехов.
Каждое последующее слово, что срывается с его губ давит сильнее, чем предыдущее. Оно бьет наотмашь, внедряется так глубоко, что мне невыносимо больше находиться с ним в одной комнате. Пусть потом мне это еще аукнется, но я сбегаю. Лечу почти бездумно туда, куда глаза глядят и даже не обращаю внимания на окрики тех, в кого по пути умудряюсь врезаться.
Даже оказавшись на улице, не останавливаюсь. Быстрым шагом преодолеваю пару улиц и заворачиваю на какую-то детскую площадку. Вот там силы покидают меня и я опускаюсь на пустующие качели. Я не плачу, нет. Мне кажется, что это умение атрофировалось во мне. Отталкиваюсь ногами от земли, начиная раскачиваться вверх и вниз.
Прямо, как моя жизнь.
Вот я наверху, почти достигла пика. У меня есть все, о чем можно только мечтать. А вот я ухожу вниз, теряя абсолютно все заработанное. Одно неверное соскальзывающее движение и ты вообще разбиваешься. Судя по всему, я как раз в миллиметре от этого шага.
Я в растерянности.
Я очень расстроена.
И я не знаю, на кого из нас больше злюсь. То ли на Егора, то ли на саму себя за то, что…Его правда оказалась слишком горькой, но такой нужной что ли. Отрезвляющей. Такой, которая наконец-то заставляет откинуть все чувства и другим взглядом посмотреть на всю ситуацию. И там я не жертва, а соучастница. Можно, конечно, заняться самобичеванием. Но только кому это пойдет на пользу? Только время потеряю, а его у нас ничтожно мало. Где-то ходит приспешница Пиковой дамы. Ходит и выбирает новую жертву, которой они закроют обряд.
Перестаю раскачиваться и даю себе обещание побыть на свежем воздухе еще пять минут, а затем вернуться в уже так надоевший ресторан. Прикрываю глаза и наслаждаюсь теплом, которое исходит от солнца. Наслаждаюсь таким же теплым ветерком, который нет-нет, а возьмет и взъерошит мои отросшие пряди. Я так устала быть заточенной в четырех стенах, что уже и забыла каково это быть свободной и каково все это ощущать. Но сладость момента омрачается стойким ощущением чужого взгляда на себе. Как противная мошка он перемещается по мне и кожа лица начинает зудеть. Я открываю глаза и вижу что на расстоянии нескольких метров напротив меня застыла какая-то женщина. Толпа прохожих вынуждена обходить ее, словно выросший посреди дороги столб.
Прищуриваюсь, рассматривая ее в ответ. Ей около пятидесяти, одежда простая, но вполне ухоженная. Среднестатистическая внешность жительницы мегаполиса, которая прожила половину своей жизни без особых изысков. Судя по кипе газет в ее руках, она либо раздает их бесплатно. Либо работает на почте и раскладывает их по почтовым ящикам. Но почему она до сих пор так неподвижна? Чем я ее так заинтересовала?
Вдох. Выдох.
Гляделки продолжаются.
Вдох. Выдох…
Последний получается протяжный, будто я спортсмен, готовящийся к финальному прыжку. Отчасти так оно и есть, я делаю рывок и несусь на оживленную часть дороги. Женщина тут же спасается бегством, думая, что я собираюсь ее преследовать. Но я научена горьким опытом и действовать в одиночку больше не собираюсь. Нарушаю правила, когда врываюсь в ресторан и под возмущения Софьи, пересекаю один из залов.
– У него важное дело, – хватает она меня за руку, пытаясь остановить.– Не влезай, пожалеешь!
– Это срочно, – успеваю вывернуться из цепких пальцев и толкаю дверь внутрь, попадая…
На казнь.
Одновременно с тем, как я застываю на пороге, сначала в воздухе блеснула сталь. А затем раздался рассекающий звук и на меня брызгает что-то горячее и липкое.
И это не кровь.
Это кислота.
С ужасом смотрю, что ею заляпаны фактически все оголенные участки моего тела. Адское жжение усиливается с каждой секундой везде, куда попала желтая жижа. Она проедает ткань одежды, она сжирает мою плоть до мяса. Превозмогая боль, я сдираю футболку и пытаюсь стереть все с лица, но было уже слишком поздно. Кусок щеки приклеивается к ткани и отдирается следом за ней.
– Ааааа, – у меня вырывается почти крик и я падаю на колени.
– Егор, – слышится обеспокоенный голос Софьи где-то надо мной, – позволь…
–Нет, – обрывает ее просьбу демон.
– Она человек, – будто напоминает ему администратор, – а люди могу умереть от болевого шока. Ты сам говорил, что она нам еще нужна. Но будет ли Варя так полезна, если потеряет свое драгоценное зрение? Посмотри, больше всего досталось именно лицу.
Я бы подтвердила, но уже ничего не могу сказать. Губ не чувствую, вместо них что-то вязкое и желеобразное. Вспышки боли настолько сильные, что у меня не хватает сил даже стонать. Просто заваливаюсь на бок и мысленно молюсь, чтобы все скорее прекратилось. Тем временем Егор что-то пинает и соизволяет прошествовать в мою сторону. Пока демон вальяжно шагает, на уровне моих глаз останавливается отрубленная голова, которая пару раз моргает и вываливает посиневший язык наружу. Егор пинает ее еще раз в сторону и теперь перед глазами носки его ботинок. Мне кажется, что он собирается меня добить с ноги, чтобы я не мучилась.
– Это будет тебе уроком, Варя, – говорит он, а затем обращается уже к Софье,– излечи ей руки и проверь глаза. А вот лицо оставь изуродованным.
– Почему? – недоумевает она.
– Я же обещал ей изменить ее внешность и я свое слово выполнил.
Глава 28. Сейчас
– Дура, – цедит сквозь зубы Софья, размазывая мне по лицу что-то отвратно пахнущее от чего возникают рвотные позывы. – Эй, терпи, у тебя губы слиплись. Если сейчас решишь блевать, то можешь и захлебнуться.
О какой-либо аккуратности в ее движениях, естественно, не могло быть и речи. Софья наносила вонючую жижу по лицу резко и особо не церемонилась, заставляя меня слабо постанывать в ответ на грубые прикосновения к моим ранам.
– Предупреждала же, что не нужно лезть, – шикает она, – а ты? Не послушала? Вот теперь терпи эту боль. И скажи спасибо, что Верховный еще достаточно быстро разрешил помочь тебе. Иначе бы все проело до костей и спасать было бы нечего. А так…что ж, красавицей тебя назвать будет уже сложно, но зато живая останешься.
Я быстро моргаю, чтобы согнать накопившиеся слезы и Софья тут же реагирует на это:
– А не поздновато ли рыдать ты удумала? Если бы ты раньше усвоила где твое место и не рыпалась с него, то ничего бы и не случилось. Я не стану уклоняться от приказа хозяина и залечу тебя ровно настолько, насколько это нужно. Мази больше нет, так что лежи смирно и не вздумай даже переворачиваться на бок.
На этом сеанс лечения и нравоучений был наконец-то окончен. Насколько это возможно, я даже выдыхаю с облегчением, когда дверь за Софьей захлопывается. Не знаю от чего мне было дурнее: от боли, от запаха мази или же от голоса суккуба. С каждой секундой голова становилась тяжелее, веки едва удерживались открытыми. Мое сознание плавало на границе между реальностью и почти бессознательным состоянием. Даже не сразу поняла, что в комнате появился Сеня и теперь он сидел возле меня, осторожно поглаживая меня по волосам.
– Ничего хозяйка, ничего, – шмыгнул он носом, – все будет в порядке. Ты поспи немного, окрепни.
Он плакал.
А я лежала и думала, что наш мир никогда уже не будет прежним после того, что выпало на нашу долю. Мы будем уродливы и изранены внутри и внешне даже после успешного завершения дела. А дальше что? Как жить дальше, когда у тебя ничего не осталось? Ни интереса, ни смысла…
– Варя, мы справимся, – Сеня обеспокоенно всматривается в мое лицо, будто считывая мои мысли. – Слышишь? Мы обязательно справимся, иначе к чему все это было, верно? Не смей опускать руки, нам наши на небесах не простят.
Я «соглашаюсь» с ним глазами, медленно моргнув.
Да, Сень, справимся. Ради всех, кто теперь смотрит на нас сверху. Но для этого нам нужно донести до демонов то, что я увидела. А как это сделать, когда сил хватает лишь на дыхание? Медленно поднимаю руку и под возгласы домового, тянусь к губам.
– Что ты делаешь? Нет, нельзя! – он мечется по постели. – Варя, ты сделаешь только хуже!
На этом я даже умудряюсь взглянуть на него с долей усталости и скептицизма.
Ну и куда еще хуже?
А затем зажмуриваюсь, часто-часто вдыхая воздух через нос и двумя уцелевшими пальцами касаюсь того места, где у меня должны были быть губы. Подушечки утопают в чем-то мягком и я очень сильно стараюсь представить себе, что это мазь, а не плоть. Надавливаю и сначала один, а потом второй палец ныряет в образовавшийся зазор и я начинаю ими разрывать слипшуюся субстанцию. Мир тут же окрашивается в черный цвет от боли. Я задыхаюсь от нее, от крови с примесью вонючей жижи, которая заполняет рот. Сеня подталкивает меня под спину, помогая повернуться и меня все же тошнит.
– Сейчас, сейчас, – домовой вытирает все полотенцем, -сейчас, хозяйка. Ну вот скажи, зачем все это?
– Найди листок и ручку…пиши…пиши…это почтальонша…
Слабеющим голосом я диктую ему то, что видела и то, что поняла. Хватает меня совсем на немного. Покрывшаяся испариной, переворачиваюсь обратно на спину и успеваю дать последнее наставление прежде, чем потерять сознание:
– Отнеси Егору и…не попадись никому на глаза…
Хочется верить, что у него все получится.
Забытье по моим меркам продлилось недолго. Мне казалось, что вот я закрыла глаза и меня тут же кто-то настойчиво принялся будить обратно. А я не хотела просыпаться, потому что здесь было тихо, спокойно и комфортно. Зачем мне возвращаться туда, где постоянно причиняют боль? Где меня никто не ждет? И где у меня ничего не осталось? Сопротивляюсь зову, но кто-то по ту сторону уже принялся тормошить мое тело.
– Варя, ну же, открой глаза – слышится отдаленный голос. – Она не просыпается! Она не дышит! Это вы во всем виноваты!
– Отойди, – кто-то приказывает и я даже догадываюсь кто именно. – А теперь слушай меня внимательно Домовая, наш контракт вот так не прервется. Даже не надейся на это.
На это я лишь усмехаюсь.
Ну-ну, попробуй достать.
И бреду себе дальше в этой темноте, углубляясь в нее все больше и больше. А затем раздается хлопок и слышится звук тянущейся цепи. Резкий толчок и, опустив глаза, я вижу что внутри груди торчит что-то похожее на крюк. Боли не чувствую, только изумление.
– Что за…
Не успеваю договорить, как кто-то тянет цепь обратно и меня дергает следом за ней. По сути это очень похоже на то, как рыбак вытягивает рыбу на поверхность.
Только вот рыба не очень этому рада.
– Ну, здравствуй, – на роже демона появляется самодовольная ухмылка, – неужели ты думала, что сможешь сбежать даже таким образом?
Морщусь от ноющего ощущения в центре грудины. Раны там нет, но вот чувство будто мне со всей силы туда ударили вполне присутствует. Бегло смотрю на руки, кожа которых покрыта едва заметной сеткой шрамов и тянусь к лицу. Правда, сама же и останавливаюсь в нескольких миллиметрах, не решаясь прикоснуться. Лицо стягивает так, будто перекроено и перешито в нескольких местах. Сеня отводит глаза и я даже не хочу представлять, насколько все паршиво.
– Сколько я была в отключке?
– Три дня в беспамятстве, – осторожно говорит домовой, – и ты почти умерла. А этот…этот даже не сразу поверил мне.
– Но прискакал, когда дело запахло жаренным, – подытоживаю, – я даже не удивлена. Сень, дай воды пожалуйста.
Жадно выпиваю два стакана и только потом смотрю на Егора.
– Судя по тому, что ты и Сеня здесь, – сглатываю, – он передал тебе записку. И?
– И мы все проверили. Ты оказалась права, это почтальонша стала связующим звеном. Уйма кредитов, болеющие старые родители, сын – алкаш. Как говорится, полный набор, который заставил ее сотрудничать с Пиковой дамой. Она живет неподалеку от первого адреса и работает рядом со вторым, где убили мужчину. По словам соседей, она часто заходила к ним и помимо работы. Вроде бы помогала с продуктами и оплатой счетов. Ну или просто оставалась поболтать.
– Прощупывала почву?
– Все возможно. – Хмыкает демон. – Но размышлять над этим сейчас это уже нет никакого смысла. Те уже мертвы, а у дамы появилось три новых потенциальных жертвы. Мы пасем ее на третьем адресе, где она стала часто появляться и не только в связи с работой.
– Почему вы до сих пор ее не обезвредили?– Опускаю ноги с постели, но встать пока не решаюсь.
– Потому что дома у нее зеркала нет, как и с собой тоже.
– Так подловили бы ее, сломали бы что-нибудь и заставили бы отдать его вам.
– Ты помнишь Нику, когда она была под контролем Пиковой дамы? – Егор встает с постели вместо меня.
Конечно, я помнила, как подруга выгибалась в другую сторону, будто ее тело не имело костей и ничего не чувствовало.
– Единственный вариант, – продолжает демон, – дождаться момента, когда она снова начнет обряд и в процессе ее обезвредить.
– И как мы поймем, кого она решит убить? Какая-то кнопка загорится или смс придет?
– Нет, я заманю ее, – он качает головой, – последняя жертва должна быть наполнена болью до краев и мне есть кого ей предложить.